ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ВСТРЕЧА

1

Они были друзьями. Это было давно, кажется целую вечность назад… в детстве человек проживает за год иногда несколько лет. Эти самые несколько лет ИХ жизни остались самым прекрасным, ярким и щемящим воспоминанием Дана. ЕГО Тошик был младше него самого. Они встретились стремительно, легко и переплелись крепко, как в рекламном ролике.
Их возраст дал им один шанс, какого не бывает у взрослых-протянуть руку незнакомому мальчишке у всех на виду во дворе: «Привет! Как тебя зовут? Давай поиграем!»
Их игры были обычны для мальчишек  такого возраста--войнушки, космос, самодельные ракеты, обмен значками и модельками…
Но это было «для всех», среди всех, у всех на виду.
В тайном, параллельном пространстве, у этих двух мальчишек было прекрасный мир «не для всех». Они открыли для себя этот мир сами, без примеров и подсказок. Дети из обычных семей, не общавшиеся с «сомнительными типами» и не обделенные родительской любовью, Данька  и Антон сами сделали шаг на внутренний зов иной любви. Этот зов был шепотом вселенной, которая всегда была, есть и будет существовать внутри, одновременно с обычным миром. Шепот этот не всегда понятен, не всегда различим, может напугать, но кто раз услышал его, заглушить не сможет.
Дану было двенадцать, Тошику почти восемь.
Только с возрастом Дан осознал, каким редким даром был тот шанс. Как прекрасно было «то далеко», в котором уже не бывать!
И как тяжела была расплата взрослением, потерей себя прежних.

Снова и снова вспоминал Дан через годы те короткие минуты и часы, что был вместе с Тошиком.
Тайные уголки большого старого дома… Душные предгрозовые вечера, когда темнота неба была их укрытием от посторонних глаз в заброшенном парке…
Склад обувной фабрики, выходивший стеной во двор Дана. В крыше склада была съемная дощечка, через которую, подняв старый рубероид, двое худеньких мальчишек проникали внутрь. Потом по штабелям заготовок, пластов материала, тяжеленных «ковриков» резины для подошв--вниз, на теплый дощатый пол. Вечный полумрак, запах «обувного отдела», тени тополей в длинных окнах под потолком склада.
Блеск глаз, прикосновения, прерывистое дыхание…
Желание, страх и волнение, бешеный ритм сердец, почти до первобытных усиленные чутье, обоняние, слух и зрение. Не видел ли кто?!. Не догадаются ли… Не проследили бы пацаны… Или родители…
В каких только мыслимых и немыслимых местечках города и его окрестностей не бывали Дан и Тошик вдвоем!..
Только вдвоем… друг для друга, друг с другом.
Ненадолго расставаясь и мучая себя вопросами «ну почему это так здорово, ведь этого же нельзя делать, это плохо!»
И снова при одной мысли друг о друге чувствуя, как сердце не подчиняется ни уму, ни разуму.
Чуть позже, громко насмехаясь в компании одноклассников и в спортсекции над всякими «не такими», обыденно раздавая сообразные эпитеты тем, кто против, Дан и Тошик тайно продолжали любить друг друга так сильно, что, казалось, не выживут, если их разлучить.
Как они ревновали друг друга! Ко всяким физрукам, соседям, сверстникам, тренерам и даже к киношным героям!.. ну и к девчонкам…
Не признавая справедливости, равных прав с окружающими на ошибки или «благих намерений» воспитательного «процесса», мальчишки готовы были один за другого вцепиться в глотку кому угодно.
В школе Тошика отказался лечить стоматолог, сказал родителям «у вашего сына друг ненормальный, его надо в дурдоме держать, а мне мое здоровье тоже дорого!»
Практикантка-англичанка из школы Дана ушла в другую, неосторожно пошутив над его произношением, сказала его родителям и директору «может я и не права, но все ошибаются, а ваш сын с малолетним преступником будущим тут ходит, а я только жить начинаю!»

Казалось, не было силы, способной разлучить их, но время!.. время… 
Они расстались, когда Дану почти исполнилось девятнадцать, Тошику--почти пятнадцать.
Отец Тошика получил хорошую работу «поближе к центру». Теперь их будут разделять не два квартала, а пять часов полета.
Прошла целая жизнь, закончилась вечность, исчез целый мир, рухнула вселенная.

Да, изредка они переписывались, созванивались, строили какие-то планы, в которые уже не верили…
Но это было уже другое общение других людей
Дальше все было «как у всех». Институт, работа. А с «личным?» ну вот, только с «личным»--«привет!». У Дана. Да попытки, да знакомства, да и он тоже (ну нравились же им и девчонки красивые, хоть и не верили они им, так, как друг другу!)
И очередная «попытка»-не пытка. Не пытка ли?.. Гражданский брак Дана через несколько лет распался, хоть и любила она его. Как говорила. А может и правда, любила? Не важно теперь…
Почтовая связь не утратилась окончательно, Дан иногда слал письма Тохе, получал ответы. Не верится, но была другая почта, не электронная... Длинные, интересные и честные письма . Попади постороннему человеку в руки такая переписка-сказал бы, братья наверно или товарищи по команде.
Сколько лет-то прошло?..17, что ли? А мальчишки вокруг? Ну да, и детские книжки, и фильмы с ними же и про них же. А еще соседские мальчишки… Подзорная труба на штативе с большим углом обзора. Увеличение в 140 раз. Дан знал в лицо почти всех мальчишек стороны соседнего дома, обращенной к его спальне. И не только в лицо! Когда, редкое везенье, кто-нибудь переодеваелся, не выключив свет, не задернув шторы… Кого  Дан так искал среди них? Похож ли кто-нибудь из них на Тошика?! Да и неужели до него за много лет не проверены попытки «войти в ту же реку»?.. Эта вечная погоня за своим прошлым…

2

Очередное лето в том же городе, у выросшего Дана, в однокомнатной прибранной, но лишенной уюта квартире, с подзорной трубой за шторой, стеллажом детских книг и недавно купленным компом.

В то утро Дан проснулся необычно рано, прислушался, не было ли звонка по городскому? Тишина. Вдруг вспомнил сон. Он, Дан, летал с Тошиком над облаками, это было летом, облака были летние и он пытался взять Тошика за руку, но натыкался на прозрачную стенку или круг, а может овал? Как будто из пластика. Ничего особенного, Дану иногда снилось его, ИХ детство…
Важнее было ощущение после того, как вспомнил картинку сна-тревожное и зовущее… Куда?

Скоро отпуск! Вечером Дан позвонил родителям в другой район, так, поболтали, как обычно. Звонил по работе. Отпускные перечислили, ладно, можно планировать отдых. Следующий звонок был межгород.
«Вау!.. Здорово! Сто лет не слышал тебя! Да и себя тоже… Да это я так, от неожиданности, не важно… Когда? На этой? В эти? На месяц? Ну, круто! Кому показать? Тошик! Че у тя за оператор, расстрелять его!.. ни пса не слышно! Да созвонимся конешна, ты что! Ну звони, слышишь меня? Ладно.»
Гудки. Дан ясно почувствовал, что видит себя «со стороны»: не он только что говорил по телефону, какой-то мужик незнакомый, а он рядом стоял, слушал.

Так. Спокойно. Приезжает. В отпуск. На «историческую родину потянуло». Или тоже?.. Погоня за прошлым? А что мне делать? Может скрыться, убежать? Ну что это будет за встреча?
«Тошик!.. Тоха мой! Ведь это же не ты уже… и я не тот». Что-то кольнуло в горле… Дан прошел на кухню, достал бутылку. Полтора литра водки. Полное «обнуление», иначе не уснуть. Вообще, Дан редко так по-свински нажирался, они с Тошиком даже не курили никогда!
Но утреннее решение было ясным, как первый здоровый сон после наркоза: «Увидимся! А иначе нельзя. Увидим, в кого мы превратились и поставим на этом точку. Я поставлю. Для себя. И кто знает, может с той точки начнется что-то?»

Пятница-последний рабочий день перед отпуском Дана. Завтра прилетает Антон.

По пути в аэропорт Дан придумывал разные варианты встречи «а он скажет… а я скажу…». Чтобы не выглядеть сбежавшим из буйного отделения, с лихорадочно бегающими глазами, он купил какую-то химическую пакость типа колы, изобразил вид «ленивого ожидания». Дождавшись объявления о прибытии, прикинул время до встречи и, чтобы унять волнение, остановился возле сувениров. Рассеянно глядя на тысячи безделушек, карт и фотонаборов, Дан пытался остановить хоровод мыслей. И вдруг, оглянувшись, Дан чуть не лишился чувств: навстречу вприпрыжку бежал ЕГО Тошик!.. Глаза! Улыбка! Стрижка! Только одет как-то не по-прежнему, ярко… Скользнув взглядом мимо, Тошик скрылся за углом. «Совсем крыша моя поехала…» мелькнула мысль. Дан пошел к выходу, все еще не придя в себя.

«Дан!!! Я здесь!» У выхода с поля стоял, улыбаясь, дядька с короткой стрижкой; серые спортивные штаны, футболка. Никаких цепей в три пальца, гаек с брюликами и прочих бюджетных понтов. Антон никогда не страдал украшательством. Дан толкнул себя навстречу Антону. Быстро обнялись, долгое крепкое рукопожатие и взгляд…
«Ну-ка парень, дай на тебя взглянуть! Молодец! В форме!..» «Да и ты без пузика! Спорт три раза в неделю?»

«Папа! Я там такую картину видел!»  С боковой лестницы к ним спрыгнул…Тошик! Тот самый…

«Тим, вот это мой друг Данил!»  «Можно просто Дан» «Дан, это мой Тимка!» 
«Здравствуйте! Тимофей меня зовут вообще-то, но Вам можно Тим!» Дан пожал маленькую, крепкую ладонь мальчишки. «Здравствуй, Тим! А я тебя уже видел сегодня, ты промчался как ракета, там, у сувениров». 
Антон провел рукой по мягкому ершику волос сына: «Ну, в этом он весь! Исследователь! Его разве остановишь! Мы две минуты как прилетели, а он уже, по-моему, только на крышу не успел тут слазить, хотя спорить не берусь! А вот и наша мамочкина!»
Дан повернулся к подошедшей женщине «Здравствуйте! Я-Данил, Дан. Хорошо, что приехали!» 
Антон взял с перил куртку: «Ну что, все собрались, тачка ждет, поехали! Надо поговорить, у меня есть интересное предложение».

Съемная квартира в жилом комплексе. Антон не любил отели и гостиницы. Заказанный праздничный стол был готов, и после обмена первыми впечатлениями от встречи и поездки Антон выложил свой «коварный план». (Как он в детстве это говорил «у меня есть коварный план!» и двигал бровками-домиком и хитро щурил глазищи... и дышал Дану в лицо... Потом легонько бодал его своим семипядным лбом... Пухлые с трещинками губки, пушок на щеке...) Дан тряхнул головой, возвращаясь к разговору.
«Дан? Алё?! Ты здесь или куда? Ну как?»
«Чего»
«Я фигею! Ну, поедешь с нами?»
Антон предложил Дану составить компанию в походе. С ночевками на корабле (он нанял небольшой катерок) и на берегу в палатках.
«Прогноз отличный! Вода прогрелась! Оттянемся! На полуостров сходим или съездим! На гору поднимемся в заповеднике! Там медведи. Может, повезет-сфотаем! Да ладна,Танюха, раслабся! Нужны мы им сильно! Они больше нас боятся.»
Дан слушал Тошика и улыбался. «Вот балбесина, а! Отец семейства, серьезный чел... Нет! Внутри все тот же Тошик! Внутри... Тот да не тот. Где наши те года?..» Мысли вернулись к Тимке: «Ну разве это  справедливо? Копия! Просто клонирование какое-то… не-не! Забыть! Это не Тошик! Не вздумай влюбиться! Тогда все!"
«Дан! Ну ты нас-то слышишь-нет?!. Я ща те на голову че-нить надену! Ну хоть вот этот салат!»
«Да слышу я тебя! Тебя не услышишь! Думаю я!»
«Тоже еще Чапаев. У тебя же отпуск? Отпуск! Про деньги не парься, все оплачено!»
«Тоже мне миллионер! Налей лучше, не вишь, посуда пустая!»
«Ну извините! Я понимаю, катер--не яхта и не теплоход и вообще корыто старое, ну пока стока не заработали! Будут бабки--я тебя на кругосветку позову! Или в космический тур!»
«Соблазняешь ты меня, слабого! Но вас трое... я на кой крендель там нужен?»
Танюха не выдержала: «А какие проблемы? Если есть кто пятый, в смысле пятая, давай зови! Места хватит! Берег большой, палатки есть!»
Антон легонько приобнял ее: «Любимая! Я подарю тебе ту далекую звезду!..»
«Понятно. Мне следует тащить свои кости на кухню мыть посуду. У вас разговор. Ну я просто хотела сказать Дану, что гвоздем в скамейке он не будет!»
«Дан, серъезно, поехали, а? Когда еще увидимся...Танюха, где наш истребитель тараканов?»
«Да вон напротив старый дом. Там дворик, сараи, думаю, там пыль собирает в поисках артефактов»
«Давай звони ему! Ну че в самом деле, тут план экспедиции обсуждается, а он там носится! Еще и не поел толком!»

 

Дверь щелкает замком, в комнату врывается торнадо, летний ураган и февральская вьюга с топотом, смехом и кучей железяк.
Танюха загораживает проход в зал: «Руки!!! Мыть! Не дожидаясь неприятностей!»
Через минуту мокрый по пояс в одних тонких спортивных трусиках Тимка впрыгивает в комнату.
Глазищи над полотенцем-вытирает лицо, на плечах капельки, солнце играет, плоский живот часто-часто ходит, как после физо, Тимка смешно отопыривает большой палец ноги...
Оборот на 360 вокруг себя и вихрем на диван между Даном и Тошиком, полотенце летит мимо кресла, посуда на столе взбренькивает.
У Дана проносится в голове: «Хорошо, мы не много выпили, на фига бы пацану наш перегар! Дети этого не любят. Вот он, Тимка-Тошик, рядом-руку протяни-какие коленочки аккуратненькие! Обалдеть…»
Тимка хватает бутер, с аппетитом жует, пытаясь одновременно рассказать Дану и Тошику о своих находках. При этом от нетерпения подпрыгивает на диване и норовит стянуть скатерть на пол. Антон прижимает его к дивану одной рукой за плечо, другой за ляжку: «Да прожуй ты сначала! И локтями не маши, ты нам с Даном зубы повышибаешь! Слышь, джедай, харош подскакивать! Я вот тут Дана уговариваю с нами поехать а он думает.»
Тимка на миг прекращает жевать: «А вы не хотите что ли, дядь Данил?!.»
Дан усмехается: «Хочу…» А про себя подумал: «Что ж вы, друзья, со мной делаете то, а?..»
Тимка рывком встает на диване, садится на спинку и машинально приобнимает Дана за шею, выдыхает ему в ухо: «Так  поехали, а?! Папа говорит, там классно! Змея позапускаем! Покупаемся! В горы сходим!»
Дан поворачивается к Антону: «Когда едем?»
«Послезавтра. День на сборы. Основное все уже на катере, надо проверить, че там приготовили нам. Жесткого графика нет-сами себе хозяева! Я вот тут накидал примерно маршрут, стоянки, программу. Изучай, вноси предложения. Надо до отбытия наметить, чтоб не метаться потом, хочется-то везде, но... время!»
Тимка врывается: «А я объясню, че ты написал тут и какие это места!»

Дан внутренне вздохнул, как бы ослабляя какие-то веревки, ломая последние стенки сомнений. Разве не об этом мечтал, почти мексяц рядом с таким мальчишкой! Будь это кто угодно из соседских пацанов, за кем тайно наблюдал, неужели не побежал бы, сломя голову за таким шансом? Но он же не просто мальчишка! Это же Тошик-Тимка! А если не поехать... И навсегда упустить такую возможность?.. Эх Тошик-Тимка! Знаешь ли ты, какие бури и ураганы разбудил в душе Дана!..
Пока Дан копался внутри себя, Тимка уронил на трусики кусок торта, пошел переодеваться. В зеркало на полуоткрытой двери было видно всю его ладную фигурку.

3

На катере было три каюты, проще сказать, три каморки с матовыми от старости иллюминаторами, общая комнатка приема пищи без окон, в центре катера, ещё тент на корме, остальные помещения были служебными.
Тошик с Танюхой поселились вместе, Дану и Тимке досталось по отдельной каюте. «Будем друг к другу в гости ходить!» За сборами и знакомой радостной суетой перед отбытием как-то отошли на второй план сомнения Дана, его страх перед собой.
Первая половина пути для Дана была больше просто «перемещением», в этих местах он бывал часто и в разное время года. Давно не был там, куда лежал их путь, около дня по воде.
Тошик же с Танюхой и Тимка визжали от восторга и дурачились, вертя головами и фототехникой во все стороны: «смотри, чайки!!! а там глянь скалы какие! вот бы туда залезть! а облако какое смотри, как гора и светится изнутри! ну Дан, Тимка, че вы там не туда смотрите, идите я вас щелкну!»
Дан ловил то украдкой, то открыто каждый жест Тимки, его смех, свежее дыхание, каждую черточку на лице, на груди, рисунок на ладошке, царапинку на ноге, измазанные шоколадом пальцы...
Несмолкаемый Тимкин щебет кружил Дану голову и мысли рассыпались в стороны...

За прошедшие два дня знакомства с Тимкой Дан почувствовал себя дремучим пыльным чучелом, и готов был обо что-нибудь расшибить свою дурную голову. Не смог он сначала поддержать ничего, о чем пытался заговорить Тимка.
«Дядь-Дан, а у Вас какая машина?»
«…???...Ну… понимаешь, Тимка…Ну нет у меня щас никакой машины… Была старая «копейка», продал давно…»
«А на чем ездите-то?»
«…Ну…на маршрутках там… на дежурке на работу…»

«Дядь Дан, а Вы на компе во что чаще играете?»
«(ой я пе-ень!!! Застрелите меня вчера!..)…Да я только недавно его купил…Еще пока не разобрался…Понимаешь, в школе-то не было у нас…»
«А Вы же с папой вместе учились? А он умеет играть!»
«…Ну, Тимка, не совсем вместе, я маленько старше (ну теперь скажи еще, сколько тебе, придурку старому, десятков лет!)»

«Дядь Дан, а Вы за кого болеете?»
«Ну обычно за наших, ну когда красиво бегают и стреляют, приветствую и Норвегию и Францию и Германию!»
«А кто стреляет-то? Болельщики что-ли?»
«Ну почему, спортсмены! Это же биатлон!»
«А! А я про футбол и хоккей!»
«Ну знаешь, я не фанат…Как-то игровые не втыкают меня…»
«Да я вообще тоже… Ну посмотреть иногда нравится… А то все в классе видели, а я нет… Голы там красивые бывают… Ну и вообще, интересно, кто выиграет… Судят тоже, по-разному.. А борьба жесткая бывает, ваще, насмерть!»
«Ну да, наверное… (ну че ж я такой тормоз-то отсталый? Ну мы же с Тошиком… Ну да, о чем бы не говорили, оба в этом разбирались…)»

Дан просто поедом себя ел изнутри: «Ну и что бы такого сказать-то, чтобы хоть поговорить, а не ушами хлопать стоять, как дебилок из вспомогательной школы!..»
«Сказать, что ты, Тимка, самый обалденный мальчишка во всем мире и я хочу быть твоим другом, слугой и домашней собакой?»
Дан уже совсем было скис и со страхом ждал, о чем еще спросит этот современный мальчишка, красавчик и мечта, такой нереально вылитый Тошик и восхитительный Тимка! Дан начинал по-черному комплексовать всеми фобиями, сомнениями и диагнозами…

И вот они рядом с Тимкой стоят у борта катера, впереди неоглядная даль, справа в утренней дымке гребенки горных хребтов, слева таежные сопки, позади исток...

«Дядь Дан, а папа говорит, Вы тут зимой бываете, а это как?»
«На лыжах!»
«Прямо вот где мы щас едем что-ли?!.»
Какой взгляд! За то, чтобы мальчишка так раскрыл глаза и приоткрыл удивлению душу, еще не избитую изменами, обманом и разочарованиями, Дан, пожалуй готов был бы заочно получить какое-нибудь «доп.образование»... Ну где бы научили, что может быть реально интересно таким чудо-мальчишкам... Есть ли где такой институт, а?
«Ну не совсем тут, мы уже проехали. Вон вдоль того берега, там старая железная дорога проходит. А лыжня примерно метрах в ста от берега! Ну по- разному, где ближе, где дальше, берег-то мысоватый.»
Тимка, кажется, впервые смотрит с интересом. Дан запаниковал и заметался внутренне: «Ну давай, пень, не молчи, шевели мозгами! Расскажи что-нибудь! Встань на голову и подрыгай ногами в воздухе, совсем ведь потеряет интерес!!!»
Тимка с приоткрытым ртом вглядывается вдаль: «А правда, это все покрывается льдом? И человека выдерживает?»
«Человека! Да тут раньше по льду поезда ходили всю зиму! А как мы тут за машину базонимся на лыжах и гоняем! Они под 80 разгоняют, аж уши вот так вибрируют на ветру!»
Дан показывает, как именно вибрируют уши, сзади слышно смех Танюхи (Дан знает, о чем говорит и что показывает!) Тимка тоже начинает заливисто смеяться, запрокидывая голову назад, повисает на поручнях. Встречный ветерок играет его короткой стрижкой. Дан глотает сухой комок в горле:«А как по весне лед начинает трещать, афигеть можно! Тебе самому надо увидеть! Приезжайте еще, так оттопыримся, в классе никто не поверит, чесна-чесна!»
Тимка улыбается: «А я на лыжах плохо хожу! А на горных вообще не умею, только на коньках!»
Дан строит возмущенную рожу:«А папка твой чего думает, сам-то как тут рассекал! Ну и не только тут! Вобщем, пусть исполняет родительский долг, обязан догнать! На меня можешь рассчитывать в любое время!»

После первого, пролетевшего, как один миг, дня путешествия, наступила ночь. Такого звездного неба, как здесь, Тимка никогда раньше не видел. Казалось, что это искусственный свод огромного спорткомплекса. И только силуэты темных берегов по бортам катера напоминали, что это происходит здесь и сейчас! И что это все-настоящее! Они сидели на корме под каркасом от снятого полога, сначала вчетвером, потом Танюха ушла готовить берлогу к ночлегу. Втроем, Дан и Тошик по бокам, Тимка по серединке, они еще долго переговаривались в темноте, под ровный гул движка. А потом, пока Тошик ходил за куртками и закуской, Тимка почти мгновенно уснул, свалившись на колени к Дану. Дан укрыл Тимку  своей ветровкой. Мальчишка причмокнул во сне и подтянул ноги к подбородку. Дан осторожно перебирал его мягкие волосы. Потрогал носик, ушки... Теплые, не замерз, это хорошо... Подошел Антон: «Упрыгался наш Тимка за день! Будить жалко!..» Дан отнес Тимку в его каюту (кто знает, чего бы не отдал он, чтобы лечь рядом и слушать дыхание Тимки!), они с Тошиком стянули с мальчишки кроссовки, Антон накрыл сына пледом: «он перед сном не отливал, будильник почует, быстрее доберется, потом сам разденется! Ладно, Дан, пойдем, еще накатим, а то я, пожалуй и не усну.»

Засыпая, Дан приложил руку к переборке. В голове проплыло: "Вот, за этой тонкой стенкой, дрыхнет чудо-мальчишка! Может, ему там сейчас жарко и он откидывает плед... А бусинки пота покрывают его лоб и тонкую беззащитную такую шейку! И короткий светлый чубчик липнет ко лбу влажными колечками..."
Так же, как у Тошика, тогда, сто лет назад. Когда они где-нибудь, в одном из "своих " мест, заканчивали очередную свою игру, доведенные до сладостного изнеможения. Когда  рядом бились два детских сердца, два дыхания сливались в одно, сплетение рук до хруста в пальцах, и Тошик прижимался мокрым соленым лбом к губам Дана...

Утро включило сознание Дана, когда он услышал за дверью голос Танюхи: «Тише ты! Папе не дал поспать и Дана разбудишь!»
Мимо  каюты пробарабанили легкие шаги и все стихло. Через пару минут голос, от которого Дан уже физически начинал чувствовать свое раздвоение, прозвенел с палубы: «Ура!!! Скоро будем!!! Папа, дай пять!!!»

4

Берег по правому борту катера открывался протяженной песчаной бухтой, вглубь материка уходили дюны, дальше одиночные коренастые сосны собирались в островки и переходили в таежные сопки.
«А там что?!.»
«А там, Тимка, поселок. Ну, вообще-то, местные не любят, когда так говорят. Для них это город. Там порт, пристань и паром на полуостров. «А мы туда поедем?!.»
«Собираемся!»
«А когда?!»
«Ну планировали послезавтра. Сёдня день приезда, открытие, табор пока поставим, все такое...»
Катер бросил якорь, не доходя до берега. Моторкой забросили палатки и прочий бутор, полоса мелководья в месте высадки была около полсотни метров шириной.
По плану палаточный лагерь будет на берегу, катер уйдет за поворот в порт, двое из трех человек команды по звонку будут приходить дежурить в лагере, на время походов его обитателей. На берегу у маленького костерка, после купания «до синевы»,  грелись местные мальчишки. Бронзовые от загара, в простеньких темных плавочках. Большого интереса к прибывшим туристам они не проявили-не принято.

Скидав в кучу весь походный инвентарь, быстро натянули полог для кухни-столовой и одну маленькую палатку, для Тимки. Всем не терпелось залезть в воду.
Со словами «дамы могут отвернуться!» Тимка дернул за веревочку, переступил упавшие шорты, стянул ночевальные плавки. Нырнул в свою палатку, сверкнув светлыми булочками.
Дан почему-то испугался, что Тимка вылезет в бермудах. Но Тимка выполз, как был, голышом. В руках он держал упаковку с новыми плавками, пытаясь открыть на совесть заклеенный заводской мешок.
Дан сделал над собой усилие: «Давай, открою...»
Не удержался, ляпнул: «По-моему, тебе итак неплохо! Держи»
Тимка неопределенно пожал плечами: «Ну может потом, не сразу? Спасибо!» Натянул плавки-яркие, в косую радужную полоску. «Папа, мама! Я пошел!»
Антон сделал жест остановить его, но до берега двадцать шагов, махнул рукой: «Дан, глянь за ним, я щас!»
Купавшиеся местные мальчишки украдкой наблюдали, как новички присматриваются к воде.
Тимка присел на корточки, опустил в прозрачную гладь руку. Вода была теплой. «Дан, а почему народу мало? День уже, еще подойдут что-ли?»
Дан присел рядом: «Мы же далеко от больших городов! через два часа вообще никого не будет! Ближние палатки я видел по пол-километра в обе стороны!»
"А здесь тоже что-ли все льдом покрывается?"
"Еще раньше даже! Здесь же севернее на 400км!
"Афигеть!.."
Дан рванул вперед, поднимая на бегу тучи брызг, с криком "Ва-а-а-у!!!" рухнул в воду.
Тимка через секунду с визгом ринулся за ним: «Кру-у-уто!!!» Антон догнал их и втроем они плескались и бултыхались метрах в десяти от берега, где взрослому все еще было по пояс.
Глубина начиналась через полсотни метров, Дан и Тошик быстро сплавали туда и вернулись, развернув Тимку к берегу. На полутораметровой глубине он плавал между ними, как акула, а они просто балансировали, стоя на песчаном дне ногами.
Танюха окунулась пару раз, потом вернула всех к бытовым вопросам: «Ребята, лагерь надо засветло поставить! И туалет, между прочим, построить!» Тимка пробовал протестовать, но под угрозой запрета на купание пошел вместе со всеми на берег.
Поставив палатки, собрав дров и распихав шмутки, сели наскоро перекусить. Все это время Тимка смотрел только на воду и недвусмысленно душераздирающе вздыхал. Антон не выдержал: «Ладно, сходите с Даном, пока солнце не село».
Последние звуки его слов были уже в пустоту, Тимка пулей ввинтился в воду, Дан за ним. Они поплескались еще у берега, потом Тимка сказал: «Плохо, нырялки нет!»
«А я на что? Давай с меня ныряй!» Дан подсадил Тимку на плечи, тот встал, удерживая равновесие, присел и с воплем восторга отпружинил вверх! Вынырнул, хохоча, пуская пузыри и глотая воду: «Дан! Давай еще, можно?!.»
Сколько они так прыгали, полчаса, десять минут, час?.. Дан не смог бы сказать, время исчезло, остался только Тимка с его счастливым смехом, гибкий, легкий, обалденно красивый и такой близкий! Брызги солнца в капельках воды. Горячее солнце!.. Ласковые волны…
Танюха только головой покачала: «Тоша, смотри, он же Дану шею свернет! Не маленький ведь уже!»
Антон усмехнулся: «Ну да, жениться скоро. Не свернет, Дан сильный!»
Танюха ввернула свое: «Вижу, силу девать некуда! Жениться твоему Дану пора давно, да своих заводить. Вот два балбеса! И наш туда же! Погодка себе нашел!»
Она подошла к Тошику, который листал в фотике снимки за последние два дня и еще свежие, только что нащелкал, как Дан с Тимкой кувыркаются. «Ни фига ты уже нащелкал! А вот эта славно получилась!»

Когда с берега их позвали перекусить и погреться, Тимка уже еле постанывал вместо смеха и забирался на Дана уже из последних сил.
«Ну все Тимка, пошли, а то мама ругаться будет!» Они добрели до берега и свалились головами на песок, по шею и ниже в воде, отдавшись покачиванию легких волн. Здесь вода вообще казалась горячей.
Послышался зов Антона: «Парни, шашлык готов! Остынет, собакам отдам!»
Дан тронул Тимку за живот: «идти можешь?»
Тимка приподнялся, сидя в воде: «Не-е-а-а!..» Дан взял его за руку и за ногу, взвалив себе на плечи невесомое сокровище, принес к костру.
Танюха проворчала: «Ну синий же весь! Дан, передай пожалуйста ему полотенце.»
Тимка, трясясь над костром, простучал зубами: «Не хочу! Я так высохну!» Видя недовольство Танюхи, Дан запахнул Тимку в полотенце, промакнул волосы, стал растирать его плечи.
Танюха усмехнулась: «у-ти маленький, дядя его на ручках принес! щас дядя тебя вытерет, потом мы тебе кашки сварим, хороший лялечка, муси-пусечки!»
Тимка не выдержал, засмеялся заливисто, прижав своими ладошками руки Дана с полотенцем к голове: «Ну мама! Ну че ты! Я не такой!»
Танюха не унималась: «Точно, не такой! Ты просто бессовестно используешь свое обаяние! Маленькие ляльки так не умеют, а ты уже научился!»
Дан хохотнул: «Учителя хорошие!»

В наступавших сумерках с берега напротив костра взлетали разноцветные ракеты, взрываясь с гулким хлопком яркими салютами. На миг окрестность озарялась красными, зелеными и магниевыми вспышками. Тимка прыгал вокруг стартовой площадки с бенгальскими огнями в руках. Танюха, уворачиваясь от искр бенгалок, пряталась за Тошика. Все смеялись, передавая друг другу бутылку с шампанским, Тимка весь облился соком из огромного тетрапака. Тошик успевал снимать на видео всю эту феерию, требуя у всех два-три слова в камеру. Дан, поджигая очередную петарду, упрекнул Тошика в расточительстве: «мою зарплату уже за месяц спалили!» Тошик махнул рукой в сторону порта: «Там на катере еще столько же! На закрытие».
Когда клубы порохового дыма утянуло вечерним бризом, а эхо хлопушек смолкло в таежных сопках, шумная компания долго еще бегала по берегу с бенгальскими огнями.
Тимка, скинув шорты и футболку, залез в воду: «Теплющая!», но Танюха все держала под контролем: «папа с Даном уже сегодня накупались, да и переели, одного не пущу да и хорош на сегодня! Акклиматизируешься -накупаетесь еще! Все, я сказала.» Под присмотром не вполне трезвой компании Тимка поплескался у берега, вылез и все пошли к костру, довольные и усталые.
Тимка и Дан чуть отстали.

Дан вздрогнул, услышав, как Тимка негромко сказал: «Дан, а ведь этого когда-то уже не будет, правда?»

Впервые он услышал это от своего Тошика, много лет назад.
В то лето они почти не виделись, Тошик был в деревне, потом в лагере, Дан ездил на сборы, потом на соревнования, потом в деревню.
Приехав окончательно в конце августа, Дан помчался встречать Тошика из лагеря.
Автобус с лагерной сменой пришел во двор школы Тошика, Дан просто выдернул его из автобуса, а тот с криком «Да-ан!!!» повис на шее у друга, вцепившись в него как клещ, не обращая внимания на смех окружающих, впрочем, беззлобный. Дан не замечал терпеливых взоров родителей Тошика, насмешливого взгляда своей одноклассницы, пришедшей тоже встретить брата из лагеря. Дан обнимал Тошика, ерошил его короткую шевелюру. Безумно хотелось поцеловаться, но при всех этого делать было нельзя. Потом они ехали на дачу, по дороге подпрыгивая и сдерживая дрожь от каждого случайного прикосновения друг к другу. Со смехом, шумом и свежим ветром ввалились они в домик, запинаясь о брошенные сумки и путаясь в рывками сбрасываемой одежде, взлетели на свою уютную мансардочку с широким старым диваном и длинным окном в лес...
Они любили друг друга в тот день и вечер долго, жадно и по-мальчишески торопливо. Утихая до следующего порыва, бегали вниз, Тошик в наспех накинутой футболке Дана, без плавок, Дан в драных шортах на голое тело. Выбегали на улицу, брызгались водой из огородного шланга, срывали остатки клубники с грядок, с волчьим аппетитом уплетали привезенную из города еду и снова бежали наврех. «А я еще вот так хочу! Помнишь, как тогда!»... ... «А помнишь, как мы тогда, с вареньем?!. Тащи банку!»
Немного наигравшись за секундой пролетевшие часы, они лежали молча рядом, глядя на узоры темного дощатого потолка мансарды.
Тошик рывком поднялся с дивана. Подошел к длинному окну. Привалившись плечом к открытой двери на балкон, смотрел, как солнце коснулось оранжевым краем верхушек деревьев. Дан тихонько подошел сзади, обнял Тошика за плечи, поцеловал в ушко: «Ты чего притих тут? Есть хочешь?»
Тошик, быстро повернувшись к  Дану, долгие секунды серъезно смотрел ему в глаза: «Дан, а ведь этого когда-то уже не будет, правда?»
Встав на колени, чтобы быть глаза в глаза, Дан прижал к себе Тошика, слыша, как часто бъется маленькое сердечко. Как воробушек в клетке. Как бабочка в ладонях.
«Тошик, ты что, все же хорошо, мы вместе. Сегодня такой день был!»
«Был!» судорожно вздохнул Тошик: «И уже не будет больше, понимаешь? Все! Прошел такой день, закончился навсегда, не повторить уже его...»
Видя, что у Тошика глаза потемнели и слезы подступают, Дан сам чуть не разревелся. Прижимая к себе Тошика, гладя его по голове, по плечам только говорил: «Ну те дни, которые раньше были, тоже прошли! А было тоже классно! А когда они прошли, ты же не знал, как сегодня будет! Ну, пожалуйста, давай не грустить! Ты же для меня... я же... мы ведь с тобой вместе...»

Вот тебе и «шаг в ту же реку!»
Дан взял в свои ладони маленькую ладошку Тимки, погладил: «Тимка, ты чего загрустил? Перебалделись мы с тобой сегодня, да? Еще же столько всего впереди, почти месяц!»
Их позвали от костра: «Ну что, пироманьяки, идите чай пить!»

5

Утром катер, оставив дежурного по лагерю, принял на борт четверых туристов и взял курс вокруг полуострова, на залив. Выйдя из бухты, катер шел правым бортом вдоль берега. Скалы уходили в воду отвесной стеной. При такой глубине катер шел почти вплотную к ним, казалось, можно рукой дотянуться до древних камней.
«Вот бы медведь!»-мечтательно протянул Тимка.
«Это позже, завтра на гору полезем, сегодня в горячих источниках искупаемся!» сказал Антон.

Заглушив движок, катер мягко ткнулся в песок уютной бухточки. На берегу оказалось две маленьких купальни -одна сразу у берега, с теплой водой, другая -чуть на возвышении, с горячей.
Первая чаша была открытая, изнутри представляла собой сруб из бревен с двумя скамейками одна напротив другой. Сидя на скамейках, человек оказывался по плечи в минеральной ванне. При этом созерцая с низкой точки окружающие красоты.
Горячая ванна была устроена по тому же принципу, но с ограждением вокруг, предполагавшим купание в обнаженном виде.

Тимке горячая ванна не понравилась: «Сильно жарко!» В теплой они поплескались все вместе, но было тесно, потом по одному, потом пошли осмотреть окрестности, пофотаться (неутомимый папарацци Антон был наготове!). В это время ванны заняли другие подошедшие из-за горки туристы. Бегая по лесу, и находясь, судя по звонкому голосу, сразу во всех направлениях одновременно, Тимка нашел несколько белых грибов. «Папа, мама, Дан, смотрите!!!»

Вернувшись в бухту, перед отъездом принимали ванны. Дан с Тимкой сидели в теплой, на берегу. Антон с Танюхой залезли в горячую. Тимка приятно удивил Дана, когда перед ванной совершенно спокойно стянул свои радужные плавочки и во всем великолепии слился с природой. Дан свистнул Антону и тот, как всегда, не упустил возможность сделать хороший снимок.
Сидя напротив, Дан иногда посматривал, как в просвеченной солнцем воде матово светиться Тимкина не загоревшая полоска. Слушая Тимкин щебет, Дан отметил, что за три дня мальчишка успел ровно и красиво подзагореть.

Со стороны полуострова подошли две юные девицы, с городскими дачными рюкзачками, плеерами в ушах и фенечками в разрезах замахренных джинсов. Остановились возле купальни, переминаясь с ноги на ногу. Дан со вздохом вылез из купальни, растянулся рядом на коврике, продолжая треп с Тимкой. Солнце приятно грело спину.
Девицы скинули джинсу, оставшись в пляжных купальниках, убрали наушники, и продолжая негромко переговариваться, погрузились в ванну. Одна села рядом с Тимкой: «Привет! как водичка!»- «Нормально».
Дан вспомнил, что Тимка сидит голышом, оглянулся назад -Тимкины плавки лежали за его ковриком. «Интерсно, девки заметили, что мальчишка голый?»
Вторая подруга улыбнулась: «Какой у тебя сосед симпатичный!» Дана кольнула ревность, мелькнуло в голове: «Еще бы! Только вы девочки поторопились на свет появиться! Надо было лет десять подождать, тогда бы, может быть... А щас свободны! Обе!»
Разговаривая с Даном, Тимка конечно слышал девчонок, улыбнулся Дану, типа «А мне пофигу, че они говорят!» Девицы негромко продолжали обмен какой то важной информацией про свежее знакомство общей подруги, про ее шансы и характер ее парня и прочую тусняковую чушь. Подошли Антон с Танюхой: «Мальчики, нам пора!» Танюха передала Дану пакет с Тимкиным полотенцем и пошла вслед за Антоном на катер. Тимка привстал со скамейки. Дан думал, что Тимка попросит подать ему плавки, но!..
Тимка, с неподражаемым спокойствием и равнодушием, продолжая обсуждать с Даном отличия «гладкостволок» от «нарези», вынырнул, встав на противоположную скамейку во весь рост, предстал во всей красе! Грациозно и медленно шагнул он чуть не через голову застывшей на полуслове с открытым ртом девицы. При этом его дружок проплыл перед носом одной, а булочки перед другой. Пока девицы, выходя из ступора, пытались вспомнить тему прерванной беседы, Дан давился от сдерживаемого хохота! Доставая полотенце, он вспоминал выражения накрашенных мордашек с приклеенными ресницами, сам все еще под впечатлением Тимкиной выходки. «Ну, красава малыш!» Дан в тон Тимке неторопливо промакнул ему волосы полотенцем, обтер спереди, пока Тимка стоял кормой к девицам, потом неспешно развернул Тимку к ним лицом, обтер спину, сам стоя сзади-сбоку, дабы не закрывать обзор. Потом также неторопливо сходил на целых два шага за плавками, стряхнул их, вывернул, расправил и протянул Тимке («Спектакль окончен! Можете закрыть рты! Валерьянка в медпункте!») На прощание Дан проронил: «До свидания, девочки!» Те что-то промямлили в ответ.

Прибыв в лагерь, все первым делом полезли купаться. Тошик притащил надувные матрасы и все устроили гонки с абордажем и затоплением. Тимка пытался нырять с матраса, но тот прогибался, даже, несмотря на Тимкин малый вес. Дан не утерпел, когда Тошик с Танюхой отплыли в сторону: «Тимка, а ты сейчас почему в плавках?» Тимка расплылся в очаровательной наивной улыбке: «Ну там же лечебные были процедуры, а тут просто купание!»

6

На следующий день все четверо шли утром по горной тропе. До начала тропы их подбросил катер; встреча через двое суток в месте высадки. Стих медный колокол на капитанской рубке, катер, сделав плавную дугу, ушел в лагерь. Отсюда побережье бухты выглядело узкой желтой полоской с зеленой каймой перелеска и дюнами, уходившими к сопкам.
«А где наш лагерь?»- «Там! Вечером будет видно габаритки на мачте катера и костер»- «А мы где ночевать будем?»-«Где ночь застанет!»-«Вау! Круто!»
Ноги утопали в пружинистом темно-зеленом мохе. В тени столетних кедров было уютно, нежарко и легко шагать. «А так медведь подкрадется и не услышишь!»-«Хорош мамку пугать, а то развернемся и весь поход»

Зеркальная гладь воды с набранной высоты играла звездочками солнца на легкой ряби. В дали в синей дымке намечались контуры противоположного берега. Воздух! Какой воздух был здесь!.. Любопытные бурундучки то и дело выныривали из-под замшелых колодин, век назад сваленных бурями и морозом деревьев. Поглядывая на путников черным глазком, полосатые зверьки замирали на секунду, исчезали и появлялись снова. Тимка пытался догнать их, но понял, что без резких движений они подпускают ближе и охотнее. Особенно с чипсами и орешками: «Дан! Ты какой молодец, что орехов набрал! Дай пять!».
Антон менял уже вторую флэшку на фотике: «Надо завтра на нотер скинуть!» С одними бурундучками он уже нашлепал штук триста!
Танюха старалась скрыть некоторое волнение по поводу возможного «визуального контакта» с медведями, то и дело окрикивала Тимку: «Далеко не отходи! Слышишь меня?!.
Тошик, ну скажи ему! Дан, ну че ты у него все забрал, не фиг носиться, пусть тоже че-нить тащит! Тимка! Ну-ка бегом сюда! Быстро забрал палатку и попробуй бросить!»
На привале всех расколбасило с непривычки, решили дальше груз не таскать. Нашли удобную стоянку рядом с горным ключиком и видом на бухту. Наверх решено было сходить налегке. По прямой до лагеря на берегу было, наверное, с десяток километров. Но стоило отвернуться и посмотреть в таежную чащу, казалось, что ближайшее жилье за тысячи километров отсюда!  Огромные мрачноватые деревья, увешанные бородами мхов. Тишина и замшелые камни. Первобытное небо!
Когда ближе к закату все вышли на верхнюю точку, говорить уже не осталось сил, да и просто присесть оглядеть необъятные просторы во все стороны тоже было удовольствием. «Тошик, ну че ты одно и то же все снимаешь!» «Да где одно и то же, каждую секунду освещение меняется, смотри какие краски!» «Ну, Тимка, как тебе?» «Су-у-упер!»
Гладь воды с высоты казалась космосом. Четкие линии гористого горизонта медленно темнели, меняя оранжевые тона на золотистые, по мере ухода солнца. Казалось, отпустишь край скалы, за которую держишься, и упадешь вверх, в бесконечность!.. 
Наверху можно было просидеть еще долго, но светлого времени суток оставалось около трех часов и нужно было успеть нормально затабориться на выбранной площадке.
Медведей, к удовольствию Танюхи и вздоху Тимки не встретили, но следов пребывания их попадалось великое множество, хотя и старых. А может это был один медведь, и они просто шли по его территории.
Палатку ставили и делали костер уже в сумерках.
«Тимка! Смотри! Во-он наш лагерь! Эти огоньки на катере и костер мерцает!» «Ага...» Протянул Тимка с переходом в затяжной зевок.
«Упрыгался наш турист!» Дан достал посуду: «Давайте лопать быстрее, а то щас некоторые заснут!» Тимка пытался протестовать: «Я не сплю!» Но через десять минут, не допив чай, он свернулся калачиком на коврике у костра и посапывал в две норочки.
Расположились вчетвером в большой шатровой палатке. Два отдельных входа. По бокам улеглись Дан и Тошик. Тимку и Танюху положили в серединку. Тимка даже не пикнул во сне, когда его перетащили внутрь. Ночь была теплая, в мешки залезать не стали, улеглись сверху. Получилось довольно просторно. Это была палатка Дана, он в ней с друзьями весной ночевал вшестером, тогда было тесновато. Отключились почти сразу. Дан взял в руку Тимкину ладошку, мысленно поцеловал его, и, вздохнув, провалился в сон.

Утром Танюха, со страху на ночь перебравшая «успокоительного», выглядела бледновато.
Самым сияющим солнышком во всей компании был, конечно, Тимка! Пока сворачивали лагерь, грели чай и разминались после вчерашней физухи, Тимка успел, кажется, еще раз сбегать наверх. Примчался весь запыхавшийся, руки в смоле (не иначе, на кедр лазил!), глаза горят, улыбка так и сияет!..
По пути вниз останавливались поклевать созревающую чернику. Танюха выразила опасение, что составляют этим конкуренцию медведю.
Перед погрузкой на катер искупались, отметили, что песчаный пляж в лагере несравненно лучше этих камней! И солнце там дольше, а здесь тень быстрее наступает.
Тимка, сняв плавки после купания, наскоро обмакнувшись полотенцем, надел одну длинную футболку, которая просто сума сводяще сползала на одно плечо и в таком виде остался на всю дорогу.
В лагере оказалось, что среди прибегавших купаться местных мальчишек один знает Валеру-капитана катера. Состоялось знакомство и Тимка умчался купаться с пацанами, а катер убыл опять в порт.
Дан, скрепя сердце, поплескался с Тошиком и Танюхой. Потом, приняв по пять капель, они сели смотреть кипу фоток, что успел наснимать Тошик. «А то Тимка увидит, что я нотер достал-отберет мультики смотерть свои!»
Фоток было действительно много (когда только успели)! Дан с удовольствием рассматривал снимки, время от времени бросая взгляд на плескавшуюся неподалеку детвору.
Потом Тошик открыл папки с фотками до поездки: "Это не все конечно, дома больше..."
Про себя Дан отметил: «Ну, все в порядке! Ты, парень, на своего сынульку тоже западаешь! Еще бы...»
Тимка в садике (сканированные). Тимка пошел в первый класс. Тимка на кухне. Тимка во дворе. Тимка на речке, с пацаном (тоже симпатичный!) Тимка в школе. Тимка на танцах (с какой-то девчонкой, похожи-как брат и сестра), Дан аж не удержался: «Это кто такая?»
Тошик хохотнул: «Ну да, и вот и Танюха мне постоянно на внебрачные связи намекает!»
Вот они вдоем с Тошиком в парке. Красиво смотрятся, а!..
А это что, втроем на берегу реки, голышом. «А кто это с вами?»-«Это Дюшик! Тимкин друг. Хороший пацан.»
Дан вздохнул: «Красотища... Где это вы так?»-«У нас есть там дикий пляж. Берег каменистый, не то, что здесь! Но много зарослей, народ по интересам кучкуется, в основном нудисты...»
Тошик посмотрел на низкое солнце: «Я тебе на дисках оставлю все, если хочешь. Комп, говоришь, купил? Ну вот, разберешься! Посмотришь наши, эти. Тока Тимку с Дюшиком голых не показывай шибко ни кому! Мало ли... Не поймут.»
Потом они пошли купаться и с полосы камней, которая начиналась метров через двадцать от берега после песка, натаскали кучу валунов для каменки.
Тошик планировал «экзотическую» походную баньку.

7

С утра  Дан и Тошик приготовили «банно-прачечное сооружение». Полог из фольгированной пленки, с прозрачным входом и боком, на каркасе из жердей. Все это под невысоким береговым обрывом. В серединке-каменка, в которой развели костер, убрав полог до вечера. До воды пять метров.

 Весь день плющились под августовским солнцем, купались, фотались, играли в бадминтон, кидались «летающими тарелками». Танюха сделала несколько шикарных снимков:
двое загорелых белозубых дядек со смеющимся мальчишкой: Тимка посередине, Тошик и Дан держат его за руки, поднимая тучи искрящихся брызг. Те же с Тимкой на плечах. Те же в «пирамиде».
После обеда пришли местные пацаны. Дан маленько опечалился. Но через некоторое время Тимка крикнул с воды: «Дан! Давай поныряем!»
Дан теперь стал «нырялкой» сразу для пятерых пацанов. Глядя на эту нещадную эксплуатацию человека человечками, Танюха бросила Тошику: «Ну смотри, как к нему шпана липнет! Точно, жениться пора! Скока динамить можно? А ты вообще, че сидишь? Там и твой ребенок Дану шею сворачивает, помог бы другу!»
Тошик, озорно блеснув глазами, легко подскочил с коврика, прихватил с табора широкую доску.
«Пацаны! Привет! У вас совесть есть, Дан щас рухнет! А ты, Тимка, куда смотришь! Позвать не мог?»
Сквозь визг и хохот мальчишек Дан отшутился: «Ты доской разгонять их щас будешь? Смотри, не зашиби меня заодно!»
Дан с Тошиком положили доску на плечи: «Толпой не лезьте, доска сломается! Да и мы не шварцы! По одному пружинит лучше!»
Это купание в кристальной воде и в мальчишках возвращало Дану кажется , с десяток лет прожитого возраста! Мелькание загорелых рук, крепких ног, головокружительных мальчишеских торсов с кнопочками сосков и ямочками пупков, обтянутых мокрыми плавками крепких булочек!.. Какой волшебный хоровод!
Они с Тошиком брызгались и боролись в воде с мальчишками, хватая их за резинки плавок, поднимая визг и смех на весь берег! Отбросив доску к берегу, швыряли мальчишек в воду вместе, по одному, в раскачку за руки-за ноги, и подбрасывая солдатиком, и с рук от груди,  и с плеч!.. Видимо, тактильные игры и на пацанов действовали возбуждающе. Потому что иногда, невзначай касаясь в игре заветного мальчишкиного места кого-нибудь из пацанов, Дан чувствовал там приятную упругость. Его сердце готово было выскочить из груди, а голове происходил водоворот!
Танюха, забыв про свое «Тошик, че ты снимаешь все подряд!», нашлепала гектары фоток и видео всей этой водной феерии.

К вечру на «УАЗике-таблетке» приехал отец Витальки-одного из пацанов. Пока мальчишки переодевались (просто сняли плавки, обтерлись футболками и натянули шорты), мужики, поздоровавшись, обменялись «о погоде, да кто да откуда».  Хозяин УАЗика, узнав про затею с походной баней, предложил поехать к нему: «Че, каменный век что-ли?!. У нас нормальная баня, по-человечьи помоетесь!» (Вот забытое в городах гостеприимство и открытость!..) Но Тошик убедительно объяснил про экзотику и романтизм: «Уж лучше вы к нам!»
Мальчишки, попрощавшись, попрыгали в УАЗик. Машина, бибикнув на развороте, укатила.
После ужина Дан, Тимка и Тошик натянули полог над раскаленной каменкой, загородили ее берестой, чтобы случайно не припечататься кормой. Рядом на улице стояла нагретая в трех ведрах вода. Берег, как обычно, к закату опустел и в наступающих долгих сумерках только костер на стоянке подчеркивал наступавшую темноту. Танюха отложила омовение, пока каменка подостынет: «мне титьки парить вредно!»
Взяв принадлежности, трое спустились под обрывчик. Возле полога на улице помылись, причем Тимка удивил самостоятельностью, даже спинку не дал потереть!
«Ну, добро пожаловать, дорогой друг Карлсон! Ну, и ты заходи!..»
Тимка, прислушиваясь к шелесту волн, шороху нагретой пленки и шипению каменки, расплывался в довольной улыбке, вертелся на дощечке возле камней.
«Осторожно, не прижгись!..»
Дану только опыт нудистских пляжей помогал контролировать свои проявления, но отвести взгляд от чудо-мальчишки он не мог! Не мог и все тут! Да и не хотел бы, наверное...
Через некоторое время нежная мальчишкина кожа с хорошим ровным загаром покрылась росинками пота, слиплись в колечки пряди чубчика. В полумраке под пологом блестели его влажные глазищи и сверкала рекламная улыбка. Когда Тимка стал, выпячивая нижнюю губку, ловить ртом капли со лба и стряхивать на Дана и Тошика брызги с мокрой головы, Тошик скомандовал: «В воду!»
Откинув угол полога, все выбежали на воздух-три шага и-с разбега в темную гладь прохладной воды! Вопль Тимки мешался с пушечными хлопками рук по воде. Упав воду, все трое гребли на мелководье, взмучивая невидимый придонный ил и песок, потом отбрели в сторону, расплылись медузами на поверхности.
«Давай назад!» Вытряхивая воду из ушей, со смехом и приколами, ввалились под полог, поддали пару. «Мальчишки, как там у вас?» послышалось от костра.
Тошик высунул голову из-под полога: «Танюха, фотик принеси пожалуйста! Сзади положи!»-«Слушаюсь, мой командир!» проворчали в ответ. Шлепанцы прохрустели по песку к пологу потом обратно: «Чего еще изволите?»-«Я тебя тоже люблю!»
Тошик вышел на воздух, настроил фотик: «Тимка, на выход!»-«Ну папа, опять ты с этими фотками?»-«Надо, Тимка, надо! Для истории. Дюшику покажешь!»
Тимка полез на улицу, засверкали молнии вспышек.
Когда искупались во второй раз, Тошик взял фотик и пошел к костру: «Мы с Танюхой потом сходим, а вы посидите еще!»
Когда они остались под пологом вдвоем, Дан спросил Тимку: «А Дюшик, он какой? Ну я видел его на фотках, Тошик показывал, где вы втроем...»
Тимка, склонив голову набок, серьезно глянул на Дана: «Он хороший! Он слабее меня, но всегда за меня впрягается! Ну и я конечно, за него. Вот мы иногда спорим, но его я никогда не смогу ударить. Он мне, как брат! Вот бы его сюда! Дан, а вы ведь с папой тоже друзьями были? Ну в школе?..» Дан мысленно обругал себя: («тянули тя за язык!..»): «Были, Тимка! Твой папка самый лучший на свете. И ты. Нырнем? Пошли!»
Контраст холодного купания после пара действовал разряжающе. Дан усердно месил темную воду, избавляясь от замкнутой энергии. Тимка с воплями плескался вокруг.
Выбредя на остывший вечерний песок, Дан с удивлением отметил, что Тимкин дружок пришел в «полную боевую готовность», Дану стоило немалых усилий взять себя под контроль.
Еще один заход, купание, и они, разомлевшие, устроились под пологом у костра. Сон быстро сковал Тимку. Пока Тошик с Танюхой были в «баньке», Дан листал в нотере Тошика бесконечные папки  фоток Тимки с Дюшиком...

8

Утром Тошик предложил сгонять в поселок (в город, по-местному), за рыбой и пивом. Инициатором стал, в общем-то, Тимка, за завтраком тоном пятилетнего капризульки-красавчика заявивший: «Хочу мороженого!»
Используя долетевшие и сюда блага цивилизации, Тошик хотел заказать еду прямо на берег, но потом решил отправить Дана с Тимкой, оставшись «типа отдохнуть от семейных хлопот».
Они заказали такси от края леса, где была старая взлетная полоса, до торговой площади (целых несколько минут езды!).
Дан с Тимкой вышли заранее, Тимка хотел исследовать пески. В начинавшейся дневной жаре они миновали полукилометровый перелесок и брели по укатанной лесной дороге среди песчаных барханов. Стоило отойти шаг в сторону и ноги увязали в мелком, начинавшем нагреваться песке: «Днем как в пустыне будет! На песке можно яичницу жарить!»-улыбнулся Дан. Тимка отреагировал буквально: «Ну не надо просто без плавок на песок ложиться и все!»
Тимка пробовал гоняться по песку за быстрыми паучками и жучками, но скоро месить на месте барханы ему надоело, и он пошел рядом с Даном, взяв его за руку.
Решили по возвращении заглянуть в сосновую маленькую рощицу на песчаном холме, Тимка приметил там раскидистое дерево, удобное для лазанья.
Блестящая белая тачка замерла на краю взлетки, ожидая пассажиров. Улыбчивый дядька, не скрывавший своей гордости за красивую иномарку, вручил Тимке визитку «Такси для Вас. В любое время. Доставка цветов и заказов».
Прокатившись по длинной центральной улице селения почти до самого парома на полуостров, они оказались на торговом пятаке. Здесь было несколько одноэтажных универмагов избового типа, с характерными для глубинки неторопливо-достойными продавщицами. Поглазев на сельмаговский ширпотреб, Дан и Тимка свернули в переулок к школе и оказались возле кафе, похожего на деревенский клуб.
«Ну, вот тебе и мороженое, какое хошь, в вазочках, со всеми делами!» Дан протянул Тимке меню в папке с завитушками, бросил на соседний стул свой рюкзак, Тимкину футболку и кепку. Тимка сидел в светлых коротких шортиках и тапках на босу ногу. Сделав заказ, Дан отзвонился в лагерь, признался, что собирается кормить ребенка мороженым.
Кондиционеров, конечно, не было, но в бревенчатом здании было прохладно после полуденного пекла улицы. Яркой внешности аборигенка принесла подносик с вазочками, пожелав приятного аппетита, скрылась за перегородкой.
Дан наблюдал за Тимкой, за тем, как он с удовольствием уплетает нежные белые шарики с вареьем и шоколадной крошкой и вспоминал вчерашние ночные «купания с элементами эротитки». Как сквозь сон, до него приглушенно долетели Тимкины слова: «Дан, ты чего задумался? Оно тает!» Дан вернулся к реальности, не отрывая взгляда от Тимки, принялся за мороженое. «Ты чего, Дан? Так смотришь? Я обжора, да?»
Дан не выдержал: «Эх Тимка, Тимка! Ты самый лучший из всех Тимок, Тимуров и всяких других!..»
Тимка, с измазанной сливками и шоколадом мордашкой, встал с кресла, подошел и обнял Дана за шею: «Дан! Ты самый лучший из всех Данов, Денисов, Дугласов и Данилов! Мне так с тобой классно! И почему вы с папой так вдалеке живете? Вот бы ты рядом! Знаешь, у Дюшика отца нет...  Он ведь тебе понравился, да? Ну, фотки, и я рассказывал...»
У Дана поплыла крыша и заныло внутри: («Эх, мальчишки! Как вам все просто кажется! А кто меня заставляет все усложнять?»)
Дан с неохотой отпустил такого маняще-близкого мальчишку: «Слушай, мы помнишь, не дошли по той стороне, там сувениры были? Щас пойдем, что-нибудь всем поглядим и Дюшику тоже. Потом втаримся «соком» и в лагерь!»
Они долго ходили между прилавков со всякими фигурками из кедра, статуэтками из камня, лекарственными травами, амулетами и китайскими игрушками. Дан повернул к себе вертушку, увешанную цепочками, брелоками и всякими фенечками: «Тимка! Глянь, чего нашел!» На самодельных веревочках из полосок звериной кожи висели матово поблескивающие отшлифованные продолговатые камешки, заточенные в форме медвежьих когтей. Камешки крепились к веревочкам через аккуратные серебряные колпачки с ушком. У Тимки загорелись глаза: «Ух ты! Купить хочешь? А не дорого?» Дан улыбнулся: «Раз живем, когда еще увидимся?..»
Дан повесил на шею Тимке и себе по когтю, взял для Тошика и Танюхи, отдельно завернул Тимке «Для Дюшика». «Давай, я еще ему и тебе по подставке для канцелярии возьму?
Смотри какой мишка! Хорошо будет у компа смотреться, у него есть компьютерный стол?»
«Ага! Нам папа одинаковые подобрал, вместе брали! Ну, Дюшику мама его брала, но вместе. Спасибо, Дан. Мама ворчать будет. Моя.»
«Отмажемся!» Дан протянул Тимке вырезанные из темного кедрового дерева фигурки медведя, приобнявшего лапой пенек-стакан для ручек и маркеров.

Прибыв в лагерь, Дан и Тимка первым делом залезли в воду. После палящего солнца  барханов вода возвращала свежесть. Солнце играло зайчиками на легкой ряби волн, редкие птички-рыболовы пикировали в прибрежную гладь, добывая мелкую рыбешку. Тимка, вытряхивая воду из ушей, звенел колокольчиком у костра: «Пап, Дан Дюшику тоже коготь купил! А мы щас на дерево хотим залезть, тут сразу за лесом! Там далеко видно, наверное! Фотик дашь?»
Тошик протянул Дану сумку с камерой: «Настройками не заморачивайся, на автомате снимай!» Тимка натягивал уже кроссовки, чтобы удобнее лазать по веткам. Дан взял цепную ножовку и перчатки: «Тут рядом хорошая сушина для костра, на обратном пути захватим!» И они скрылись в лесу.
Сосна наверху песчаного холма стояла широко и кряжисто, вольно раскинув в стороны богатые хвоей ветки. Дереву, навскидку, было лет сто, а может, просто одиночное положение позволило наростить такой ствол. Тимка, скинув шорты: «А то в смоле уляпаю», присматривался, где лучше взобраться. Дан пробовал снимать на цифру Тимку, напоминавшего своим видом дикого островитянина. С подсадки Дана Тимка уцепился за нижнюю ветку и легко взлетел на две трети высоты дерева. Там была зеленая раскидистая чаша из трех толстенных веток, обращенных к берегу. Тимка устроился среди веток и крикнул вниз: «Дан! Лезь сюда, тут классно!» Забросив за спину сумку с камерой, Дан легко повис на ветке, пружинисто ухватился за следующую и -вот они вдвоем на высоте двух этажей, смотрят вдаль, на синий горизонт воды. На ветках рядом сидеть было тесновато и Дан взял Тимку на колени. Тимка прижался к груди Дана горячей спиной, ухватившись за его руку: «Дан, у тебя руки как ветки! Надежные!..» Дан чувствовал, как почти в его объятиях играют Тимкины лопатки. Вот они сидят среди веток сосны, как два Тарзана, полуобнявшись, и у Дана адреналин приподнимает крышу от того, как этот невероятный мальчишка в узеньких плавочках ерзает у ему по голым ногам. Дан подумал: «А ведь этому чудо мальчишке совсем не надо того, что было так важно и необходимо когда-то нам с его отцом... с моим Тошиком ... Хотя, кто знает, надо ли нам было тогда, в детстве, такой интерес от взрослых дядек? Ну а как же дядя Саша, тот чудак-сторож с обувной фабрики, на складе которой мы с Тошиком иногда играли в свои тайные игры?.. А если бы не я, а кто-то из местных мальчишек был так наедине с тобой, Тимка? Или Дюшик? Ну конечно, твой Дюшик! Я почти ревную...»
Тимка вернул Дана к реальности : «Давай пофотаем маленько, солнце уходит!»
Поснимав окрестности, они слезли вниз; Тимка щебетал про то, как сюда надо папу сводить, чтобы он тоже слазил. Обходя очередной бархан, чтобы срезать путь к лагерю, они неожиданно наткнулись на пикантную сцену. Возле кустов кедрового стланика лежал на боку мотоцикл, а за кустом, не замечая случайных свидетелей, какая-то юная парочка весьма самозабвенно занималась любовью.
Тимка прыснул в ладошку, поспешно оттягивая Дана в сторону. Они метнулись за бархан, и, пригибаясь, обошли укромное место стороной. Отойдя на безопасное расстояние, Тимка залился звонким смехом, пригибаясь к дороге: «Ой, немогу! Я щас лопну! О-ой! Как собачки! Прико-ол!»
Дан ляпнул: «Собачки не так...»
Тимка на секунду замер, потом сквозь смех уточнил : « Ну в смысле, так же быстро!» Дан ругал себя за несдержанность, а Тимка, успокоившись от смеха, продолжал улыбаться, как показалось Дану, о чем-то своем. До лагеря оставалось минут десять ходьбы. Дан высматривал ту сушину, что хотел взять на дрова.
«Дан, знаешь, я тебе по секрету скажу, только никому, ладно? Мы с Дюшиком... Ну у него есть соседка, Олька... Ну мы приходили к ней и она, ну разрешала нам смотреть на нее и мы втроем, ну трогали друг друга... Это так приятно! Вот здесь... Я когда вспоминаю, ну и щас вот... У меня тогда смотри!..» Тимка показал на свои оттопыренные плавки.
Дан почувствовал неуправляемую дрожь в теле... Чтобы как-то нарушить свое молчание, он сквозь пересохшее горло выдавил: «Я тебя понимаю, Тимка! Мы все такими были...»
Тимка улыбнулся: «Только моим не говори, что мы видели... Маме не понравиться... Она всегда папе замечания делает -ему еще рано, думай, че говоришь и все такое...»
Дан спросил: «А папа-что?»
«А папа ржет-об этом никому не рано и не когда не поздно! Он, по-моему, про нас с Олькой знает, он видел, как мы от нее выходили, но не спрашивал ничего.»
Дан опять ляпнул: «А я бы хотел тогда оказаться с вами там, с тобой, с Дюшиком...»
Тимка вытаращил на Дана глазищи. Дан попытался обрулить: «Ну это я так, если бы лет тридцать назад... А вообще я тебе лишнего наговорил, зря наверное.»
Тимка рассеянно улыбнулся, все еще глядя на Дана во все глаза.
Дан вздохнул: «Нас уже наверное потеряли в лагере, еще дровину надо забрать... Давай забудем, что я тут наплел, ладно?»
Тимка тормознул Дана, взяв за руку: «Дан, ты просто боишься, что мои узнают, особенно мама?.. Ну я же тебе рассказал по секрету, мы же друзья, да? Я верю тебе! Я потом еще тебя спрошу, если разрешишь… Пожалуйста! Мне интересно... Как это бывает... Ну потом, а то тут близко... Не забудь, мы ничего не видели! Вон твоя дровина!»
В лагере у костра после купания сидел на корточках Тошик. Танюхи рядом не было. «Нафотали че-нить?»-«Ага! Маленько.»
Дан нырнул в палатку. Тимка подошел к Тошику и обнял сзади за шею. Тошик ухватил Тимку за руки и легким броском перекинул через плечо себе на колени, держа за руки, поцеловал в губки… Этого Дан, видевший все через сетчатый вход в палатку, никак не ожидал! Тошик, не выпуская хохочущего Тимку, легонько поцеловал того в щечки, прихватил губами ушко, чмокнул носик, глазки, потом придвинув к себе, лизнул по очереди точечки сосков, набрав воздуха в грудь, прижался ртом к Тимкиному пупку, с силой выдохнул, вызвав у Тимки новый приступ хохота. Дан не мог оторваться от этой достаточно эротичной сцены и подумал: «Убейте меня, но Тошик вкладывает в эти игры и получает такой смысл, о котором его сын вряд ли догадывается!.. А может?..»
Между тем Тошик, поцеловав все пальчики на руках Тимки, опять прошелся до пупка и прикусив легонько сквозь плавки Тимкину булочку, ухватился зубами за резинку плавок.
Тимка, взвизгнув от хохота, вывернулся и отполз в сторону на четвереньках: «Ну папа!.. Мама увидит!.. У меня уже лицо болит от смеха!.. Купаться хочу, стемнеет же скоро! И есть хочу!»
Хохотнув: «Сколько у вас неуемных желаний, сэр!» («кто бы говорил», мелькнуло в голове Дана), Тошик встал с коврика.
Появилась из-за обрывчика Танюха с полотенцем, ковриком и книжкой в руках: «Ну я належалась седня!.. На год вперед! Это вы тут ржете на весь берег?»
Создав деловое шуршание в палатке, Дан вылез наружу, готовый к водным процедурам.

Утром, за завтраком, вспоминая вчерашний день, Тошик сообщил: «А вчера пацаны опять приходили купаться. Про тебя, Тимка, спрашивали... А с ними, между прочим, девочка вчера была! Ничего так, симпотичная! Загорелая, как все. Волосы короткие и купалась, как мальчишки, в одних плаварях. Я даже не сразу понял, что девчонка! Пока они переодеваться стали...»
Танюха прервала Тошика: «Ну че опять болтаешь? Перепил что ли вчера? Иди давай лучше с мальчишками окунись!»
Тошик усмехнулся: «Да ладно, не гуди!»
Танюха надулась: «Вот тебе и не гуди! Придет с беременной девкой домой лет в четырнадцать -сам будешь нянчиться! Рано же ему еще!..»

В обед, погрузившись на катер, все четверо отправились на прогулку. Тимка щедро отвечал на внимание Тошика и Дана, с некоторой оглядкой на снисходительное ворчание Танюхи: «Затискаете же его, как котенка!..»

После очередного дня в утраченной Даном хронологии событий, возвращаясь в бухту, все обратили внимание, что небо на северо-западе потемнело и солнце палит, несмотря на августовский зной, совсем уж нестерпимо. «Гроза будет, ребятки!..» С какой-то внутренней радостью отметил Тошик. Они с Даном в детстве любили наблюдать буйство молний с какого-нибудь чердака или мансарды на даче... «После недельной жары положено! Ну, это не надолго, ночь прольет, завтра высушит!»
«А мы седня будем опять ночью купаться?!.» -запрыгал Тимка возле своих поклонников. «В грозу-нет! Опасно!»
Катер, выгрузив пассажиров, привычно ушел в порт. Пока готовили ужин и прибирали лагерь, готовясь к ливню, незаметно потемнело небо, тучи наползали с материка из-за сопок. Со стороны барханов, через сосновый перелесок, плыли волны теплого, прогретого воздуха с ароматом смолистой хвои сосен. Ветер стих, примолкли птицы. Сильнее запахли все травы и растения в лагере. Пока Тимка, Дан и Тошик успевали взахлеб наплескаться перед близкой паузой в купаниях, стали отдаленно прорываться раскаты грома.
Когда компания за столом под пленочным пологом рассматривала очередные гектары фоток за прошедший день, гроза пододвинулась вплотную. С первыми порывами ветра замелькали ближе вспышки молний и разрыв между светом и громом почти исчез. Тимка то и дело выскакивал на берег, посмотреть, близко ли туча. Но начало ливня все-таки пропустили. Крупные капли застучали по крыше полога сзади и сверху. Порыв ветра принес плотный дождь. Песок вокруг костра потемнел, заблестели наружные купола палаток.
Тимка с воплями вылетел под струи дождя, заплясал перед пологом. Тошик, поколебавшись, достал фотик. Со вспышкой получалось темное окружение и не видно природу, без вспышки плохо видно Тимкино лицо. Удачный снимок вышел, когда Тимка запрокинул голову назад, и его с раскинутыми руками осветил блеск молнии. Скинув одежду, Тимка носился по мокрому песку, вставал на руки. Когда порывы ветра стали резче, Танюха решительно велела прекращать голопляску и  марш  вытираться! Тошик, подобрав Тимкины шорты и футболку, утянул сына в палатку. Оттуда стали долетать возня и приглушенный Тимкин шепот, со взрывами смеха. Палатка шевелилась, выдавая бурную деятельность обитателей. Танюха усмехнулась Дану: «Иногда мне кажется, что у меня двое детей -муж и сын! И оба балбесы, один другого стоят!» Дан улыбнулся, вспомнив про Дюшика...

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ВОЙТИ В ОДНУ РЕКУ

1

Накатив снотворного, Дан, переполненный впечатлениями прошедшего дня, под шум дождя почти мгновенно отключился. Утро встретило унылым, ровным дождем. Ветер стих.
Дан, пересилив себя, молча выполз в неуютную сырость, совершил утренний естественный процесс, залез обратно. Спать больше не хотелось. Дан достал книгу.
Со стороны Большой палатки Тошика послышался глухой режущий звук открываемой молнии, стук стряхиваемой с предбанника воды. Полусонный голос Тошика: «Дан, ты спишь?»
«Нет! Выспался уже!» «Счастливый. Тут Тимка к тебе рвется в гости, пустишь? А мы бы еще покемарили, а то вчера ты ушел, мы засиделись, щас того... тяжко!..»
«Конечно, пусть идет!!! А то мне все равно скучно!»-«Учти, он тебя мультиками пытать будет!»-«Вывезу!»
Через несколько минут, с волнами дождевой свежести, завернутым в куртку нотером и пакетом с едой в палатку Дана протиснулся Тимка с улыбкой во всю рожицу.
Дан достал из пакета бутылку с холодным чаем, два марса, обрубок сухой колбасы, два яблока и ржаные ломти хлеба. Тимка вытащил из куртки пачку печенек и горсть конфет.
Включили нотер: «Классно, что папа вчера все зарядил!» Дан с некоторой завистью наблюдал, как Тимка запросто управляется с этим чудом техники.
«Сильно громко не делай -родители спят!»-«Так все равно дождь, не слышно!»
Они расположились поверх матрасов и спальника, Дан имел привычку спать под пледом. Дану больше бы хотелось посмотреть фотки, но зная, что Тимку итак одолели эти бесконечные фотосессии, сошлись на мультяшках. Во всяких трансформерах, условно прорисованных клювоносых круглоглазых героях Дан тоже разбирался слабо. Выбрали «Планету сокровищ». Дан больше внимания все равно обращал на Тимку, из головы не выходили его вчерашние «эротические этюды» с отцом.
Но мультик неожиданно понравился. Тимка смотрел его второй раз: «Да и то первый раз половину не видел, мы с Дюшиком прикалывались!..»
Весьма своеобразная трактовка книги Стивенсона понравилась обоим. Не в сравнении с родным сюжетом, от которого остался лишь скелет (да и Тимка, оказалось, не читал), но как самостоятельный фильм, это было интересно. И вдвойне интересно было смотреть его вместе с Тимкой!
В середине мультика Тимка заерзал: «Щас лопну!» До Дана дошло: «Че-ж терпел-то столько?!» Тимка, как был, в бриджах и растянутом тельнике Тошика, полез на улицу: «На паузу поставь!», и скрылся под дождем. Прошло минут пять, потом десять, Дан выглянул на улицу -никого. Только дождь барабанит по тенту и палаткам. Подождав еще пять минут, Дан собрался бежать следом, но послышались торопливые шлепки по мокрому песку и в палатку протиснулся Тимка. Конечно, насквозь мокрый и видимо замерзший. Но с улыбкой. Дан высказал: «Ну ты че в деревню что ли, в этот, в город писать бегал?»-«Там так классно! Птички начинают прыгать, скоро дождь кончится! Лесом пахнет!»
 Тимку бил мелкий озноб и это не понравилось Дану: «Ну-ка давай снимай это все! Танюха меня убьет. Оставила ребенка посидеть, а я его простудил!»
«Ну Дан, нормально все будет!»-Тимка стянул тельник, потом от воды ставшие из светло-кофейных темно-коричневыми бриджи вместе с плавками. Дан обтер его с головы до ног полотенцем: «Лезь под плед!» Тимка плюхнулся на спальник, запахнув себя и Дана пледом, повернувшись на бок, прижался к Дану дрожащей спиной: «Включай!»
Дан, на миг впавший в ступор от такой дурманящей близости, ощутив дрожь Тимкиных лопаток, дотянулся до нотера. Потом, не зная, куда деть правую руку, осторожно приобнял Тимку за худенькое плечо. Тимка подполз выше, прижался холодным ухом к груди Дана.
Стараясь сосредоточиться на событиях в мультике, Дан все же не мог выбросить из головы Тимкины откровения о его тайных играх с Дюшиком и этой, Олькой... Тимка понемногу оттаял: «Дан, а ты сам че дрожишь, тоже замерз?..»
Дан с усилием выдавил из себя: «А мне за тебя холодно было!..» Тимка, отстранившись от Дана, полулег на живот, продолжая смотреть мультик.
Дан, не в силах оторваться от Тимки, провел кончиками пальцев Тимке от шеи вниз, едва касаясь загорелой мальчишкиной спины с легким пушком на загривке. Еще раз... Еще, чуть ниже, где идеальная линия переходила в неповторимый изгиб двух упругих булочек... Дан почувствовал, как под его пальцами Тимкина спина покрывается гусиной кожей. Разум Дана кричал: «Стой! Нельзя!!!»
Но остановиться он не мог. Да и не хотел. Как много лет назад, невидимые молнии телесного электричества притягивали его к мальчишке. Тимка прошептал: «Ты делаешь это, как папа...» «Ты такой классный» прошептал Дан в ушко Тимки. Тимка начинал снова дрожать. С последней мыслью «Только бы не услышали!..» Дан мягко развернул Тимку к себе лицом, борясь с желанием прильнуть губами к его прекрасному телу, глазам, губам...
Не в силах устоять под напором такого забытого, идущего из внутреннего космоса, могучего и неуправляемого чувства, Дан прижал к себе Тимку, заглушая его вскрик и глуша свой стон в его выгоревшей макушке. Ударная волна адреналина смела сознание в пропасть и мир в сознании Дана предстал галактической вспышкой, рождением новой вселенной, которая устремилась в бесконечность сверхсветовым  расширением... Мгновенный, секунды -вечность, ураган чувств и ощущений свил души двух обнявшихся людей в энергетический, невидимый столб, способный пробить тучи, космос, пространство и время.
Возвращаясь к дыханию, Дан все еще не верил, что это было реально, здесь и сейчас. Разум начинал перечислять эпитеты и возможные последствия...
Шепот Тимки: «Дан!..Дан, ну ты чего так вцепился? Я что тебе больно сделал, да?» Ослабив захват, Дан провел ладонью по мокрым волосам мальчишки: «Я просто боялся улететь от тебя...»
Глаза Тимки блеснули знакомым хитрым огоньком: «Дан... А... У тебя там... Внизу... Тукало, я почувствовал, когда прижался! Тебе, что-ли, тоже было хорошо?..»
Дан готов был подпрыгнуть вместе с палаткой: «Тимка!!! Невероятный мой мальчишка!!!» Сдерживая хохот, Тимка зашипел, срываясь на голос: «Тише, не разбуди!» Дан судорожно вздохнул:
«Знаешь, Тимка, это ведь запрещено. Если кто узнает-мне хана.»-«Ну Дан, ты чего? Кто узнает-то? Я же тебе рассказал про свое... Мы же друзья? Это наша тайна! Особенно от мамы. А вот только Дюшик...»

Сейчас только Дан услышал, что прекратился дождь. Глядя на Тимку, Дан вдруг подумал: «Ну кто еще, кроме мальчишек, кроме вот этого прекрасного в своей наготе чуда, может быть так безумно сексуален, бесконечно желаем, магически притягателен и при этом так открыто чист, наивно беззащитен и доверчив до сердечного озноба у меня внутри!..»
Есть ли название тому прекрасному, что сейчас произошло?.. Их взгляд длился вечность...
С улицы послышалось шевеление со стороны палатки Тошика. Тимка провел по груди Дана рукой, там, где остались его следы прекрасного безумства:
«Дан, мы уляпались!.. И чай пролили! И печеньки накрошили!» Унимая бешеный стук сердца и шум в ушах, Дан вытер Тимку своей футболкой, натянул шорты и высунулся на улицу. Тимка, запрыгнув в плавки, вынырнул следом. После ночного ливня в разрывы редеющих облаков пробивалось жаркое солнце. Тысячи искр горели на влажной траве, листьях, мокрых палатках. Повесив тельник и бриджи на палаточную растяжку, Тимка улыбнулся Дану глазами, в припрыжку помчался на берег. Купание сейчас было кстати, и Дан, на бегу бросив заспанным Тошику и Танюхе: «Присоединяйтесь!», метнулся следом. После дождя вода подостыла, но было все равно комфортно.
Глядя на веселого Тимку и сияющего Дана, Тошик проворчал: «Ну вот, посмотрите на него! Сам вчера устранился от возлияний, а щас цветет! Спортсмен.»
Тимка, подбежав к Тошику, запрыгнул ему на руки, обхватил за шею, ногами обнял за талию. Тошик расплылся в довольной улыбке, играя с Тимкой губами... Дан внутренне вздохнул, с нежностью и легкой грустью: «Вот соблазнитель мелкий!..»

Как-то, валяясь под августовским солнцем после купания, Дан с Тимкой лежали на песке, голова к голове. Когда они остались вдвоем, Тимка поднял на Дана взгляд «Дан, а я никогда не думал, что буду так играть еще с кем то, кроме папы...» Дан едва заметно улыбнулся: «А... Дюшик?..»-« А он стесняется!.. Такой прикольный... У самого аж дымится, а он краснеет... Это когда мы ну... у Ольки были... Дан, приезжай, а?.. У нас хорошо... Дюшик классный, он тебе понравится! Правда!»
От всех этих речей и Тимкиного свежего дыхания в лицо, от аромата горячего Тимкиного тела у Дана ныло сердце, и сбоили все центры принятия решений.

2

И еще одна встреча была у Дана с Тимкой. Тимка взял у Тошика фотик и позвал Дана «к нашей сосне».
Как воплощение уверенности, надежды и силы, их вольное дерево покачивало могучими ветвями. Под кроной была тень, и золотистые чешуйки коры казались даже прохладными на ощупь. Тимка приложил ладони к стволу, посмотрел наверх, развернувшись, прижался к дереву спиной, улыбнулся: «Дан, а помнишь, как мы первый раз тут были? Как будто сто лет назад...»
Дан присел на колени перед Тимкой: «Наверх полезем?»-«Нет! Не хочу. Там теперь не то... Вот бы с Дюшиком и с тобой! Для него был бы первый раз, и для нас с ним!..»
Дан угадывал знакомое желание во взгляде Тимки, но вместе с тем чувствовал, что Тимка что-то придумал еще. «Сфотай меня, потом кое -что покажу!»
Дан сделал несколько кадров -Тимка в коротких поношенных шортах с тапками в руке возле янтарного ствола. Мелькнула догадка: «Это для Тошика -типа фотались...»
Тимка схватил Дана за руку, торопясь, повел к зарослям кедрового стланика. «Смотри! Видишь что-нибудь?»
Дан окинул куст взглядом: «Стланик как стланик... Высокий. Старый наверное...»
Тимка, подпрыгивая от нетерпения, расплывался в довольной улыбке: «Ну подумай! А, ладно! Смотри!» Он отогнул разлапистую ветку кустарника, шагнул внутрь и через секунду прозвенел из гущи: «Видишь меня?!»-«Нет!»-«Лезь сюда!» Оглянувшись вокруг, Дан нырнул за Тимкой и через секунду оказался в замкнутом зеленом дворике. Наклонные стволы уходили в разные стороны, образуя воронкообразную стену. Посредине, на пятачке метра два с половиной в песке виднелись остатки высохших веток, очевидно, некогда это был центральный ствол.
Тимка, довольный, обвел руками: «Вот! Это я нашел! Мы тут с папой были...»
Дан притянул к себе Тимку, обнял, чмокнул: «Малыш, ты волшебник!» Мельком глянул в Тимкины смеющиеся глаза, прочитал в детском взгляде ясное «можно...»
Шорты-в сторону!.. Плавки брошены на песок... Такое знакомое и невероятное существо в объятиях! Как трепещет его маленькое сердечко!.. Целуя пальчики рук, Дан почти терял сознание, видя, как дрожит перед ним загорелый родной и любимый больше жизни мальчишка... Торопясь успеть расцеловать и потрогать его всего, Дан срывался с легких прикосновений до судорожных объятий.
Редкие поцелуи Тимки подстегивали загнанное сердце Дана до пиковой частоты. Уловив момент, когда доведенный ласками, Тимка с легким стоном выгнулся и повалился на бок, Дан прижал его к себе, сливаясь всем существом со своим маленьким соблазнителем. Мгновенная разрядка, как выброс накопленной в космическом пространстве силы при столкновении двух планет... Облачками возвращается сознание.
Мы вместе!.. Мы рядом! Я люблю! «Я...»
Ни разу не задавал Дан Тимке вопросов про Тошика, про то, какое место в своем сердце отвел ему, Дану, этот невероятный мальчишка! Пусть это почти безответная любовь. Дан знает Тимку две недели... А Тошик для Тимки неизмеримо больше, чем просто папа. Догадывается ли он, что между Тимкой и Даном? Спросит ли кто об этом когда-нибудь?
Тимка, верняк, привязался к Дану... А предстоит расставание... Тимка, возможно, будет скучать немного... Но у Тимки есть папа-Тошик, есть Дюшик. Тимка справится. Для него это было, наверное, здорово, но было ли жизненно необходимо? Вряд ли... «А я? А я расплачусь за то, что так хотел получить... И это того стоит!»

«А все кончается, кончается, кончается
Едва качаются перрон и фонари
Глаза прощаются, надолго изучаются
И так все ясно, слов не говори...»

«Ну что, товарищи, подведем итоги? Программа похода, купаний, расколбаса и жиронакопления выполнена успешно! Завтра назад. Даже не верится! Две недели! Как один день.»
Тошик мягко захлопнул нотер. «Завтра утром сворачиваем лагерь!»

«Папа, а Дан мне ни разу не читал! на ночь.»
«Дан, он к тебе на ночевку напрашивается!»-«Я рад!»
«Дан, а чего читать будем?!»-«Я думал у вас там чего-нить есть?..»
«А ты же пытался тогда читать, ну я у тебя в палатке видел! Вроде как раз про походы и все такое!»
«Ну да, тока она как бы не совсем по твоему возрасту, наверное...»
«Ну и че! Я че, тупой совсем?! Не важно, про что книга, главное ты же читать будешь!»
(«Я сам тупой, это точно»), усмехнулся про себя Дан.

В наступившей темноте сквозь ткань палатки было видно оранжевое пятно газового фонаря возле полога. Танюха и Тошик негромко бубнили о чем-то, побрякивая посудой.
Дан читал затертые до дыр рассказы о давних походах, изредка поглядывая на притихшего Тимку. Лежа на боку на руке Дана, мальчишка дышал Дану в щеку, блестя в полумраке влажными глазами.
Было невыразимо спокойно на душе, ощущение полной гармонии и надежного счастья... Невозможными показались бы мысли о том, что и это пройдет...
Тимка мягко ткнулся Дану в подмышку, Дан вздрогнул.  Мальчишка уснул.

3

Утро перед дорогой встретило обильной росой на траве, обещая жаркий день.
После завтрака, когда стали сворачивать лагерь, у Дана возникло четкое ощущение, как в детстве, неуютное такое... Когда после трех месяцев свободы и жизни сутками напролет максимум в шортах натягиваешь на себя городские брюки... Душная, неудобная одежда, все везде трет, колет и давит... И предстоявший еще один учебный год всегда добавлял нервозности в эти окончания каникул.
Одно тогда радовало до замирания сердца-скоро встреча с Тошиком!
А сейчас... Сейчас все наоборот... Расставание в квадрате... В кубе...

"Крылья сложили палатки, их кончен полет..."

Дан гнал от себя мысли об этом, но...
У Тимки заканчивается каникулы... Лишь каникулы! Его ждет Дюшик. А что ждет Дана?.. Пыльный город, рабочая нервотрепка и беготня...
Внутри сжимался тугой комок, становилось физически невыносимо... Пока они еще рядом... Дан старательно паковал вещи, привычно сворачивал палатки, разбирал палаточные стойки... Носил какие-то тюки, коробки в моторку, потом распихивал все это с Тошиком по каютам... И все как-то сквозь сон.
Мелькнула мысль: «если шизофрения это раздвоение сознания, я законченный шиз...»
Вспомнил рассказы Тимки про какой-то фентези, где людей отлучали принудительно от их животных-воплощений душевной энергии.
Казалось, вот-вот увидит где-то в стороне, за бывшим табором, какого-нибудь волка или рысь с затравленными глазами и поймет, что это его, Дана, дух...
Мысленно, душой, чувствами, памятью, надеждами, страстью оставался Дан на этом волшебном берегу. На катер от него взошел лишь контур, оболочка. Эта оболочка грузила вещи, что-то говорила, улыбалась... Остатком здравого сознания видел Дан все это. И лишь когда слышал голос Тимки, видел его, прикасался, говорил с ним, становился Дан вновь единым целым со своим духом.

 Тем, кто остается, всегда тяжелее... Сейчас они уезжали вместе, но скоро Дан должен будет остановиться и остаться. Дальше Тимкин путь лежит без него...

Инстинкт самосохранения включил в организме какие-то резервы, не давал погибнуть на месте. Борьба физического существа с собственной внутренней памятью была изнурительна и опустошающа. Организм пытался заставить мозг забыть все, перестроиться на другие мысли. Чтобы выжить. Но погасить внутреннее пламя не так-то просто!

 "...Кому дана такая сила-тот небывалый человек..."

Еще мысли пытались ухватиться за соломинку рассказов Тимке о Дюшике...
«Но что в реале?.. Что я могу предложить его матери?.. Если нет, как будет выглядеть проживание по соседству и попытка сблизиться?.. Да и будет ли сближение?.. А Тимка?.. А Тошик?.. Ведь они близки, я знаю это почти наверняка... Какое мне тогда место?.. Что будет?.. Что за узел я завяжу, если пойду на такое продолжение? Да и будет ли продолжение... И если будет, то какое...»

"там где я, нет тебя... там, где ты, там нет с тобою места рядом..."

Еще дурная мысль была у Дана «А не поссориться ли с Тимкой? Тогда меньше переживаний будет... Типа не так жалко расставаться...»
Только глянул на счастливого, смеющегося мальчишку -какая там ссора... Дан скорее принял бы пулю, яд или нож...
Даже если бы мальчишка в чем провинился, Дан понял, что и голос-то не сможет на него повысить, не то что...
«Хреновый я воспитатель, наверное... Никакой, по правде говоря... А вот Тошик может... И всяко бывает у них, верняк, но главное-то остается...»
Тошик всегда таким был, с детства. Умеет в сердце заглянуть, не обманешь его, да и надобности особой не было...

Три ракеты в воздух. Колокол на мостике. Катер чертит плавную дугу разворота.
Сзади разбегаются две полоски волн. Как половинки души Дана. Одна принадлежит горам, другая мальчишке его любимому...

По пути делали пару остановок с ночевками, чтобы постепенно отвыкать от отдыха.
Купались, фотались...

На половине пути вошли в зону связи родного оператора, до того был только «мегафон». Первый звонок Тимки Дюшику.
Дан слышал разговор мальчишек, глядя на проплывавшие по правому борту скалистые берега.
«Дюшик!!! Здаров!!! Помнишь меня?! Я не забыл! Я соскучился, прям не могу! Дюшик, тут так классно!!! Жалко тебя не было! Обязательно надо еще вместе съездить! Это круче всего, что я думал дома! Дюшик, я тебя съем!!! А там тока «мегафон» у папы был, в поселок звонить. А я фотки наши часто смотрел! с пляжа. У папы в нотере.
и еще кое-кому показывал! Нет! Мы познакомились тут с Даном, он такой, ваще просто... Да почему променял?!. Нет, он старше нас, даже маленько старше папы! Ну так-то они одинаковые.
Он вобще-то папин друг старый. («Старый!»-Дан невольно криво усмехнулся) И мой теперь! Дюшик! Я хочу, чтобы Дан к нам приехал. Ну к нам с тобой... Ну я потом расскажу! Ты не знаешь! А знаешь, ты ему тоже понравился, я же фотки показывал! Ну короче! Круто бы всем вместе!.. И сюда! И в разные там еще походы... И вообще.
Дюшик, ты встречать нас будешь? А че не отпустит! Ну ты не делай ничо такого! Маленько потерпи, потом побалдеем! И это, слышь, ну ты же не сам поедешь, ну и чо, что далеко! Я с папой переговорю и все! Мы же все равно тачку будем вызывать, она за тобой заедет и потом в аэропорт, понял?! Все! Круто! Я папе скажу, он маму попросит твою, она разрешит, я знаю, я хочу!
А ночевать у нас будешь, ладно?! Так что ты это, не косячь дома ничо пока!
Там как раз два выходных еще, вместе втроем в парк сходим, поугараем! и на пляж... Какой диск? Неа, не видел! Ну и тащи сразу, ночью посмотрим у меня! Наши фотки посмотрим! Папа тут наснимал, вобще афигеть скока! Можно месяц смотреть! Ну да он, как всегда.
Вау! Это катер качнуло, волна была от встречки! Комета прошла. Быстрая! не то что мы! А может потом мы на ней тоже поездим?! В другой раз. Вместе. И с Даном. А еще мы видео наснимали целую гору! Дюшик! А я еще сюда зимой хочу! Ты как? Ну может вместе получится? Ну летом конешна угарнее, но зимой тоже круто наверно! Дан рассказывал! Он тут все знает! Может на каникулы?.. У папы 10 дней же будет наверное, как всегда. Да ну ее нах... твою школу с их заданиями! Не хочу! Шляпа ваще... Во-во... Ну еще пока время есть короче, попразднуем!..»

Дан вздохнул про себя: «Ну вот и все! У него уже все мысли там, далеко! Счастливый!.. Уже придумал, куда делать следующий шаг... Даже не шаг, прыжок, наверное... Тимка, Дюшик...
Им есть, куда дальше ногу ставить, есть куда шагать. А мне -нет. Уже нет.»

4

Не было у Дана привычного радостного предчувствия от возвращения домой. Может, потому что место человека там, где ему хорошо?

По прибытии, пока Тимка с Танюхой собирались в дорогу, а Дан отвозил домой походные шмутки, Тошик приготовил ему сувенир. Встретились за ужином, смотрели выборочно отснятый материал.
«Вот! Это наружный диск, а то на болванки будем месяц нарезать, держи! Там в коробке шнур, ну разберешься! А это держи -несколько фоток я сделал тут бегом с флэшки. Ну с первого тогда дня помнишь и вот с источников еще тоже смотри какие!»
Дан взял пачку фоток, повертел в руках темный гладкий прямоугольник: «Посмотрим...»

Тимка звенел радостно-возбужденно: «Дан, скорее сеть ставь, общаться будем!»
Тошик уточнил: «Я тебе все адреса и электронку там, и скайп, и почту, все, что в книжке записал, все там же в папке со ссылками, увидишь!»

Завтра самолет...

В аэропорту было людно, на площади полно машин, заканчивается лето.

"крылья расправил искатель разлук-самолет..."

Приехали незадолго, чтобы не сыпать соль на раны длинными провожаниями. Неторопливо, но не затягивая, подосвиданькались, рукопожатие, вздохи («...было классно!..» «...На следующий год обязательно!..»)-и все такое.
Танюха с Тошиком отошли в сторону, дав возможность Тимке обняться с Даном...
Взгляд глаза в глаза... И ком в горле -Дан никогда оратором не был, и щас пульс под двести, а сказать нечего...
«Ну вот, Тимка, уезжаешь...» «Ага...» «...» «...»
(«Только бы не вздумать еще слезу пустить, старый пень, хоть лопни внутри!!!», Дан скрипел зубами и чувствовал, что в глотку как кол вбили...).
«Дан, ну мы же увидимся обязательно, да? А по скайпу -ваще скоро, да? Ты же сделаешь, ну поставишь там все и камеру прямо седня купишь, ага?»
«Ну конечно!.. Прям щас и поеду... Вот вас провожу...»
Дан легонько обнял привставшего на носки мальчишку, чуть не потерял сознание от внутреннего озноба...
«Ну, все ребята, ваш выход...»

 

Мальчишка с родителями шагнул за дугу «стерильной зоны». Дан махнул рукой Тимке, поймав на секунду его взгляд над головами проходивших пассажиров.

 

«Ну вот и все...»
Дан прошел вдоль павильончиков с сувенирами и напитками. Зашел в буфет. Взял какую-то бутылку бормотухи с наклейкой «коньяк», прошел на второй этаж, сел в угловое кресло зала ожидания.
Залпом принял четверть фляги.
Еще.
Стало пощипывать в горле.
Дану показалось, что зал чем-то похож на светлый коридор...
А где потолок?.. «Тимка! Малыш мой!.. Любимый мой мальчишка! Тимошка... Друг мой!.. Я иду! Я лечу за твоим рейсом! Я сейчас...»
Сквозь огонь спиртного пробилось жжение в груди и заныл левый локоть.
Дан протянул руку к карману с таблетками.

 

Внизу, в дежурной комнате охраны, лениво взглядом скользивший по мониторам камер сотрудник поднял к уху рацию: «Слышь, Серега, там мужик в кресле сидит. Давно уже. У него что-то под кресло упало, типа бутылки, глянь... Не выеживайся, никуда твоя подруга не убежит! Давай, шевели батонами...»

«Уважаемый! Разрешите!.. Епстудей...»  

Молодой человек в форме незаметно пощупал пульс на руке, сжавшей фото: двое загорелых мужчин, стоя в волнах, держат на плечах смеющегося мальчишку.
«Валь!.. Ты видишь меня?.. Зови медиков и с лентой кого-нить зашли... Он, по-моему, все...» Преградил путь подходившим людям: «Извините, уважаемые, сюда пока нельзя, пожалуйста, присядьте вон туда! Ничего не случилось, все под контролем! Пожалуйста, пройдите...»

По городу летела машина с надписью «медицина катастроф».

 

В салоне авиалайнера стоял приглушенный гул турбин. Скорее, как звон в ушах. Тимка сидел у иллюминатора, листая тайком последнюю фотосессию, тихо улыбался. Танюха обсуждала с Тошиком близкие школьно-бытовые вопросы. Тимка вгляделся в белоснежную вату облаков.
«Папа! Смотри, вон облако какое!.. На Дана похоже!»
«Придумаешь, тоже!.. А вообще, точно! Понравился тебе Дан, будешь скучать, да?..»
«Ага, очень!.. Пап, а давай зимой приедем?.. С Дюшиком…»
Мечтательно-сладко вздохнув, Тимка подтянул ногу к подбородку, обхватил колено руками и смотрел задумчиво за белоснежными далекими островками под темнеющей синевой космоса.
Большое облако с такими знакомыми очертаниями как-будто плыло рядом…

Из чего смешано грустно-радостное чувство прожитого счастья?
Грустно, что прожитые счастливые моменты  нельзя вернуть.
Прекрасно, что случившееся счастье уже не может пройти мимо тебя.

©Поляк, май-сентябрь 2012