Внимание! Автор принял решение использовать нецензурную лексику, чтобы отобразить реалии устной речи подростков, а также передать экспрессию и эмоциональность их диалогов. Если вы не приемлите нецензурную брань в общем и из уст подростков в частности, просьба прекратить чтение.

…И тогда я понял, что такое смелость,
Это когда любишь кого-то больше самого себя.
Р. Маккамон «Жизнь мальчишки»

1. О брате

Впервые ездить к дяде на летние каникулы начал четыре года назад, и вот Лизку тогда впервые и увидел. Мой враг жестоко её стебал, и я за неё заступился: будучи девятилетним ребёнком, в ответ покрыл его как сапожник, и он захотел меня убить. Я попытался уехать на велике в горку, но враг меня настиг и схватил за багажник. Я перелетел через руль… Бок был почти распорот – благо футболка была тёмно-красная, и следов крови на ней не было видно.

Лизка хотела продезинфицировать рану перекисью, но, в порыве гнева, была послана подальше.  И с тех пор, в её глазах, я считался последним подонком.

Я скрывал рану около недели, пока Ромка – мой двоюродный брат, который на 2 года меня старше – не начал щекотать за бока, где и нащупал что-то неладное. После того, как Ромка узнал о конфликте, он взял свою, убитую временем, биту и пошёл искать обидчика. Враг остался с сильным сотрясением, а Ромка с моей детской любовью.

Лизка же осталась с разбитым сердцем…

 

2. О ране

Был 2017 год,  в общем, дядя Ромку послал в магазин за пивасиком (на нашей улице в ларьке их семью знали и отпускали Ромке пиво без проблем). А я любил, как банный лист, за Ромкой  ходить, ну и уговорил меня взять с собой – он согласился, и я с радостью запрыгнул на багажник ещё советского велосипеда с нашитой старой шинелью, которая, впрочем, неплохо смягчала удары по пятой точке на здешних дорогах больше похожих на поверхность луны.
Ну, так вот, сел позади, и ухватился за плечи. Ромка возразил: «За рёбра держись». Переложил руки ему на  живот, и мы тронулись…
Я сидел за Ромкой и крепко обнимал его. Чувствовал перекаты мышц его пресса, а тепло его спины грело мою щёку в те недолгие минуты, которые выпадали на ровную дорогу... Мы ехали по тёмной улице с фонарями, работающими через один, и странная атмосфера заполняла мою душу – что-то там зрело и свербело.
Я задумался над этим всем, и, на очередной яме, моя нога попала в заднее колесо, а Ромка ещё крутил педали и не сразу понял, почему я заплакал – наверное, подумал, что испугался чего-то – не знаю...
В итоге мы не проехали и половину пути, вернулись домой без пива для дяди, зато с рваным шлёпанцем и распоротой ногой. Уже не помню, вызывали кого-нибудь или рана сама зажила, оставив на память мне шрам, но мне до сих пор вспоминается лужа крови, натёкшая около стола на кухне, лица родственников на панике, и отчаянный стук сердца Ромки – стук, который вошёл в мою душу, когда Ромка на руках тащил меня со двора в дом…
За пивом в то лето нас больше не посылали, и впервые я заплакал, когда уезжал  от Ромки – было горько покидать его.

 

3. О хайпе

Был четверг, а значит – рынок. Поехали  на рынке куртку Ромке выбирать.
Обошли всё. Заглянули в последний отдел. Там предложили модную удлинённую и короткую.

Я и говорю Ромке: «Надо быть всегда на моде…».
Отвечает: «Не очень я люблю хайп…».
Спрашиваю: «А что такое хайп?».
Говорит: «Мода, тренд…».
Я продолжаю: «Надо быть всегда на хайпе!».

Ромка лыбиться мне, выпячивает губы, распальцовывает руки и гнусавит, подражая кому-то из Блэк Стара: «Ну, да, бро – унижать и без того ущербного Фейса, ходить в очках Гуччи за 20 косарей и парить дешёвую электронку, гоняя на бесполезном гироскутере!» Он меняет речь и говорит своим обычным голосом: «Нее, я лучше буду мемасики смотреть…».

Мы чёт заржали, и родители сразу заворчали: «Даже куртку без выкидонов выбрать не можете!», а Ромка тем временем остановился на  «модной» куртке: «Ну, как, нормально?»

И впервые в жизни не сказал привычную для меня фразу: «Ага, всё нравиться!»  – лишь бы свалить поскорей! – просто вдруг – до укола в сердце! – заметил, какой Ромка был красивый…

– Класс, Ром, – показываю ему большой палец, – ты кроСавчеГ, бро!
– Да ладно, – смущается Роман, чувствуя душой мою неподдельную искренность и восхищённый взгляд…

 

4.  О происшествии

– Мелкий, подъём! – приговаривает Ромка, дёргая за ногу.
– Да что опять-то?! – недовольный и сонный спрашиваю я. – Какого хера, чувак?! Отвали! – пытаюсь орать, натягивая одеяло на голову.
– Девять утра ровно! – отвечает уже со смехом этот недоделанный «сержант Хартман» и наполовину стаскивает одеяло.
– Ещё рано! Я часа три назад уснул только (нет J,  но часа в три ночи точно) – отвечаю, дрожа от холода.
– Нефиг  порнуху было смотреть, давай одевайся…  – неожиданно он лезет ко мне под одеяло, чтобы щекотать, я брыкаюсь – и вдруг…

… весь мир на миг – единый миг! – вдруг замер. Затаился, задохнулся – ожидая неведомо чего (ведомо чего!)… Остался стук сердец под горлом, Ромкины глаза и крепкая рука его на моём набухшем члене…
А потом всё сорвалось и завертелось: отпрянули друг от друга – смущенье, стыд залил румянцем щёки: мне от того, что могли заметить тайное желание – в виде замирания: будет продолжение? Ромке от того, что не ожидал ощутить в руке стояк – упругий и горячий…
Не смотрели друг на друга. Ромка мазнул лишь взглядом по щеке и уже серьёзно так:
– Лан, Серый, короче одевайся, будем учиться на моцыке гонять…

У Ромки старенький мопед и я полторы недели канючю, чтобы он меня научил на нём ездить. Хех… Никак сегодня моя мечта осуществится?!

– А, понял, тогда погнали – робко улыбаюсь я.

И только за завтраком Ромка прямо взглянул мне в глаза:
– Давай в поля? Там малолетки с бабками реже попадаются.
– Я только за! – доедая оладьи с молоком, ответил я.

Старательно делали вид, что ничего не было, но мысли, мысли… Все мысли и думы об утреннем происшествии… Это было как-то необычно, странно – и захватывало дух! И как же вновь мечтал о Ромкиной руке на члене там внизу – я был согласен, Ромка, был! А ты не понял…
…Или понял?! 

 

5.  Об обучении гонкам на моцыке (чисто техническая глава)

Спустя пятнадцать минут относительно медленной езды мы были на месте.
– Итак, смотри и вникай! Вот этот краник регулирует подачу бензина в цилиндр. В самом начале поверни его на шесть часов  по часовой стрелке. А вот это – дроссельная заслонка, – Роман указал на чёрный рычаг, располагавшийся на карбюраторе, – сначала опусти до щелчка, заведи мотоцикл и прогрей двигатель, полминуты хватит, потом опусти до второго щелка и трогайся.
– Ясно, теперь два вопроса – как  завести и как тронуться? –  спросил я.
Утреннее происшествие  незаметно так  истаяло и забылось мутным сном.
– Умом тронуться… – Роман демонстративно хлопнул себя по лбу ладонью, – Как, как? Сначала запомни – первая вниз, остальные вверх, между первой и второй нейтралка. Находишь нейтральную и бьёшь по кик-стартеру, он у тебя за правой ногой, когда нога дошла до упора, крути ручку газа на себя, не сильно, градусов двадцать хватит. Дальше садишься на мотоцикл, плавно выжимаешь сцепление и опускаешь ножку КПП, она перед левой ногой. После этого немного, совсем чуть-чуть газуешь и когда отпустишь сцепление, поверни ручку так же – градусов на двадцать, потом ускорься и вновь зажми сцепление, переключись на вторую, – это вверх, если ты забыл, – отпусти сцепление и газуй. И запомни – когда тормозишь, зажимай сцепление и тормозной рычаг выжимай плавно – гидравлика тебе не игрушка! Уяснил? – спросил он, закончив.
– Вроде, да – ответил я.
– Тогда начинай.

Я подал топливо, повернул краник на шесть часов, открыл дроссельную заслонку до щелчка и поставил ногу на кик-стартер.
– Сначала нейтралку найди! – поправил меня Ромик.
– Бля, точно! Слушай, а можно это делать уже сидя на седле? – спросил я.
– В основном так и делают, если будет  удобно – делай так.

Я сел на седло, попробовал покатить мотоцикл –  не идёт, переключил передачи вниз до упора и аккуратно стал переключать передачу вверх, чтобы не проморгать.  Вновь попробовал покатить питбайк – поехал. Теперь утопил кик–стартер и резко выкрутил газульку на себя. Мотоцикл завёлся.
Я немного погазовал и переключил дроссельную заслонку до второго щелчка. Натянул сцепление и подгазовывая переключился на первую передачу. Отпустил сцепление и тронулся.
– Ебать – мой пиздюк! Красава, Серый! – крикнул Ромка, надувая мою грудь гордостью. – Переключайся на вторую!
Я переключился на вторую и Ромка тут же крикнул: «На дорогу смотри! На развилке переключись на первую и без понтов развернись на сто восемьдесят, потом можешь снова газовать!».  Я всё сделал, как сказал он, поехал обратно и возле него затормозил. После чего, удерживая сцепление, перекрыл дроссельную заслонку, тем самым заглушив двигатель.
– Точно – мой пиздюк! Даже заглушил без нотаций! – заулыбался Ромка во все зубы. – Так, а теперь херачим домой, ты за рулём.
– Бля-я-я, ты уверен?
– Да, Серый, ты правда, хорошо себя проявил, заводи и погнали.
– Ладно, я снова на баке сижу?
– А чего ты хотел? Сидуха-то мелкая!
– Ну да, тогда хоть ноги раздвинь, чтоб я мог передачу переключать.
– Базару ноль!..
– Тогда погнали.
Я вновь нашёл нейтралку, открыл заслонку и утопил кик-стартер.
– Уфф… Ну, с богом – сказал я. Всё-таки было немного крипово, но близость Ромки наполняла силой…
– Да поехали уже!
– Ладно-ладно.

– Пап, да у него талант! – крикнул Роман дяде по приезду.
– Откуда знаешь? – разыграл удивление дядя.
– Да, он на лету соображает, серьёзно, один раз ошибся, зато остальное на ура! – продолжал улыбаться Ромка, и в чувствах стукая меня по плечу.

А нравлюсь ли Ромке я – ну, не только как брат?!  Эх, многое бы отдал за то, чтоб узнать…
– Серёга, какую ошибку ты допустил? – спросил дядя.
– Хотел завести мотоцикл, забыв про нейтралку, – ответил я.
– Не такая уж и страшная ошибка.  Ромка  такое часто забывал поначалу, – приоткрыл секрет дядя. – Так, а теперь в огород, ваша помощь не помешает.

В это лето больше ничего такого не было, но я всё спрашивал себя: мне показалось или Ромка был не против, когда на пару сек, больше положенного, сжимал мой член? Он же вот не стал подстёбывать и рофлить, как обычно, когда я попадаю в неловкие ситуации. Уж он бы смог, – точно смог бы! – поприкалываться над моим  утренним стояком…  И на обратном пути ведь не за плечи взялся мои, и не за держаки сидюхи, а обнял крепко за живот – тоже что-то значит?! И если бы он знал, что я был согласен – чтобы было?!
Так много вопросов – так мало ответов…

 

6. О чисто краше

Вы бы знали, что стоило выпросить купить мне мой питбайк! В стране бушевал коронавирус, а я бушевал в квартире на дистанционке! Не! – если по-честному, – не бушевал – ныл! – ныл и бесконечно консультировался с Ромиком в личке – обсуждал с ним ТТХ различных альф, дельт и  кавасак с ямахами. Но главное – родители: кроме нытья обещал им мыслимое и немыслимое; подлизывался; объявлял голодовку и забастовку – в разных вариантах! Грозился заболеть короной или наоборот блюсти все СанПины; а когда закончил год на круглые пятёрки – хвала копипасте и тематическим беседам в ВК! – то родичи всё-таки сподобились на самый классный подарок в этом году!
И вот я вновь на летних в посёлке. Опять на полях. Мне тринадцать, я на Forsage 110 Cross и рядом мой Ромка с его AtlantCityM. Он уже закончил девятый – без всяких там ОГЭ – вот повезло-то! – и собирается в районный центр в колледж на автомеханика – у него золотые руки по всяким железкам – реально так! И ещё он неделю учит меня всяким трюкам на питбайках. Сегодня зачётный день.
– Итак, давай по-порядку: старт с пробуксовкой, дыбы, баланс без рук, торможение с разворотом на триста шестьдесят на переднем и, как я это называю, «пропеллер», – с энтузиазмом говорит Ромка. Попробуй. Если сделаешь всё сразу – с меня «Жигули»!
– Пиво или «семёрка»? – хитро улыбаясь, уточняю я.
– Ахахаххх!!! Пиво, конечно! – он понял нехитрую шутку. Мы все знали, что за свои «жигули» седьмой модели  наш дед мог подвесить любого за любое место в том же гараже…
Что ж, пивасик я не пил с прошлого года, когда парились в бане, и мне вновь хотелось ощутить этот слегка крепкий и в то же время приятный на вкус напиток. Итак, я развернул мотоцикл, зажал тормоз, газанул, отпустил тормоз, встал, переключил на вторую, проехал те же десять метров, сбросил газ, сел переключил на третью. Газ в пол, убрал руки с руля и вытянул их в разные стороны. Проехал так пять метров и положил руки на руль, резкое торможение. Триста шестьдесят – слишком высокая скорость, чтобы сбросить, сделал ещё раз триста шестьдесят, встал на два колеса, переключил на вторую и резко повернул на сто восемьдесят градусов «пропеллером» и погнал к брату, переключившись со второй на четвёртую, минуя третью. Вновь газ в пол, пролетаю перед Романом, торможу с разворотом на переднем колесе на сто восемьдесят градусов и глушу двигатель, на мгновение, отпустив левую руку, чтобы закрыть заслонку.
– Это мой брат… мать вашу… охуеть… Да! О, да! Йес-с-с! Это мой брат! – орёт, придуриваясь, Роман, падая на колени и потрясая кулаками в небо. После чего смотрит на меня, встаёт и уже серьёзно качает головой. – Бля, Серый, ты реально крут! – он приветствует меня широким ударом ладони в ладонь и скрепляет приветствие замком.
Я счастлив – не от того,  что выиграл пиво –  уже неважно пиво! – от того, что счастлив Ромка…
– Погнали наперегонки?! – предлагаю я.
– Давай!
Его мопед слабее моего, но Роман, в отличие от меня, водитель с опытом, так что без труда обгоняет и резко тормозит своим единственным тормозом – задним барабанным – перед съездом/подъёмом дороги. Я почти в него влетаю, когда замечаю, что он тормозит – еле успеваю объехать и вдруг решаю провернуть всё те же действия, что и пару минут назад, но в конце вместо ста восьмидесяти  градусов делаю триста шестьдесят  и газую. Резко торможу, но не учитываю, что затормозить  с поворотом можно только задним тормозом – происходит всё мгновенно и как-то отстранённо: улетает  небо и надвигается земля – лечу затылком в асбестовую трубу – полузакопанную в щебень насыпи дороги – голову взрывает боль, в глазах темнеет – отключают свет, – кажется, сознание теряю …
Меня трясли,  и мне пришлось проснуться. Я лежал на коленях Романа и видел его испуганные глазищи надо собой –  он ТАК смотрел...
 Теперь я знаю, как отчаяние в глазах сменяется облегчением, а потом и счастьем…
– Очнулся?! – он держит меня за плечи. – Наконец-то, блин! Уж думал скорую вызывать! – его голос странно дрожит. – Как чувствуешь себя?
– Ром, ты – плачешь?! – увидев радужные слезинки в ресницах и пару сырых дорожек на щеках, дотрагиваюсь до его лица…
– А-а… Ерунда! – отмахивается он.
Но я тянусь к нему сильней – рукой, душой, мечтами… Нет, не только я… Настолько сильны наши мысли,  наши мечты, наши желания, что неосознанно, – на одних чувствах и рефлексах, – оба тянемся друг к другу.
Ромка обнимал меня, целовал меня – в щёки, в нос, в глаза! Жарко дышал и в шею всё шептал – щекотал… Всё повторял: «Серый, ты жив… Ты жив, дурак! Серый, если б ты знал… Блин, какой дурак!». Он прижимал меня, качал меня, я обнимал его в ответ и  тихо млел –  как его объятия крепки и как нежны! Жарко мне стало...
– Как стучит твоё сердце, – говорю…
Нет… Не говорю. Сейчас не нужно слов. Сейчас вслушиваюсь в себя – глубоко вовнутрь: всё то, что это время во мне зрело, копилось, взбухало, громоздилось и довлело: незрелые мысли и зрелые чувства, неясные ощущения и ясные переживания, несмелые ожидания и смелые фантазии – всё это вдруг разом лопнуло и взмыло вверх сотнями миллионов воздушных крылышек. Вот они и щекотали: грудь, живот, голову – щекотали и вздымали. И у меня закончилось дыхание. И весь мир поплыл… Нет, не мир поплыл – это я над миром полетел.
– Так вот что такое любовь, – думаю я, – это когда ты летаешь! – и смотрю в небо. В его бездонную синеву.
А потом меня задели  рукой по затылку, и я застонал…
…нащупал и снял с затылка грязную и сырую тряпицу с красным пятном в центре. Сползаю с Ромкиных коленей, сажусь на землю и говорю с усмешкой, глядя на Ромкин носовой платок:
– Нормально ж я уебался! – недавнее происшествие во всей красе встало передо мной. – Я точно дурак, Ромик!
– Да, с кем не бывает… – отвечает Ромка с какой-то счастливой улыбкой – похоже адреналин отпускал его и он был немного возбуждён и будто пьян. – Я раз двадцать падал и трещина в руке была… Эх, был бы ты в шлеме…
Наш порыв прошёл, но неловкости, как в прошлый год, не наблюдалось – было полное принятие друг друга.
– Ну-у, это некруто,  – улыбаюсь я. – Мотоцикл хоть цел? – спросил, заоглядывался…
–  Да, Джонни, мотоцикл цел.
– Та-а-ак, это отсылка на первого «Призрачного гонщика»? – полуутвердительно спросил я (недавно с ним его смотрели).
– Ага… – подтвердил Роман. – А если серьёзно, Серый, провалялся ты  минут десять. Без сознания. Или больше. Или меньше. Не знаю. «Колдовал» вот над тобой, – невесело пошутил он, кивая на опустошённую полторашку «Славяновской» (про искусственное дыхание и непрямой массаж сердца, смущаясь, расскажет позже – лол!). – Не знал что делать, –  виновато закончил он, – хотел уж в скорую звонить.
– Да всё нормально, Ромк, – пытался его успокоить: он выглядел сокрушённым и это немного пугало – таким его ещё не знал. – Главное старшим не палим! И я чувствую себя нормально! Правда-правда!
Я поднялся с песка, в затылке тупо тукало в такт сердца, но было терпимо и вроде не шатало. Носовой платок спрятал к себе в карман – Ромкин ведь! Отряхнулся кое-как. Подошёл к мотоциклу, поднял его:
– Бля! Крылу пиздец, – заднее крыло погнулось наполовину треснутое, – да, и хуй с ним! – я кое-как выпрямил его с помощью подбежавшего Ромки, завёл мопед, погазовал вхолостую – мотор не капризничал, и это было хорошо.
– Точно едем? – спросил Ромка.
– Да! Всё норм, Ром, – ответил, – домой?!
– Давай! – Ромка завёл и своего «зверя».
Мы переезжаем всратую трубу, выбираемся на дорогу, и поворачиваем направо. По пути разгоняюсь, чтобы продемонстрировать своё восстановление и сбавляю скорость. Роман догоняет:
– Серёг, не разгоняйся так, ты только оклемался! – кричит. Ветер относит его слова, но я понимаю их.
– Ладно-ладно, ангел-хранитель! – усмехаюсь и оглядываюсь на брата. Хз почему, но чувствую себя смело и мне приятна его забота.
Счастливая  улыбка играет на моих губах – и это не посттравматический шок: просто теперь я точно знаю – Ромка любит меня! Но, кажется, я люблю его сильнее! И с этого момента, в этом мире, больше ничто не может испугать Серёгу!

 

7. О том, что всё получится

А вечером, когда моё падение  уже  превратилось в далёкое и весёлое приключение,  мы поехали на школьный двор, где чилились поселковые – немного быдловатые, но, в принципе дружелюбные и незлые ребята. Там меня ждала Лизка – да-да, та самая! –  мы давно уж помирились и снова дружим. Ну, а Ромка ехал к девчонке, с которой дружит вот уже сто лет.

– Сергей! Привет! – вижу, как мне машут.
Подъезжаю к фонарному столбу, глушу мотоцикл и сажусь возле Лизки.
– И тебе привет, как дела?
– Хорошо, а у тебя? – спрашивает с искренней улыбкой.
– Смотря на твою улыбку, я забываю, как несколько часов назад чуть не откинулся! Вон последствия… – киваю на крыло.

Ожидание: в глазах Лизки я крут и брутален  – с ухмылкой на лице ёрничаю тут! – ну, подумаешь, чуть не умер!
Реальность: моё внутреннее Я пробивает лицо – да что ты, чёрт побери, такое несёшь?!

– Как?! – интонации голоса и шок на лице неподдельные. Блин, похоже, Лизка принимает всё серьёзно и сострадательно. Внутреннее Я немного утихает.

– Ну-у-у, мы с братом летали по полям наперегонки, а потом я решил потрюкачить, но не учёл одну мелочь и слетел с мотоцикла. Вот черепушка и приземлилась на трубу.
– Покажешь? – просит осторожно.
– Трубу?
– Ну, Сергей! – пытается обидеться Лиза. Я ржу…

–  Ладно, – наклоняю голову и откидываю волосы на больном месте.
– Господи! У тебя всё темечко разбито. И кровь! – удостоверяется Лиза  почему-то всё также осторожным тоном.
– Да, норм всё. И кровь свернулась. Уже почти не болит. Ромик меня подлатал на месте, не волнуйся, – говорю ей спокойно, она слегка краснеет.

Некоторое время сидим молча.

– Может, прокатимся по улице туда-сюда? – просит Лиза,  – Если тебе можно, конечно.
– Хм… Конечно можно. Тебя спокойно или с ветерком? – предлагаю я.
– С ветерком, только без выкрутасов, брата-то тут нет.
Я и сам видел, как пару минут назад Роман увёз свою – куда-нибудь к реке или через мост в Заречье по улицам кататься.
Лизу сажаю впереди, сам мощусь возле погнутого, после падения, крыла.
– А почему я впереди? – спрашивает она.
– Я не прощу себе, если с тобой что-то случится,  а так меньше риска, – отвечаю.
– Это так ми-и-и-ило, – говорит Лиза протяжно и на щеках её проступает  лёгкий румянец.

Бля-я, что-то я сегодня излишне романтичен – рука внутреннего Я вновь пробила лицо!

– Ладно, едем, – говорю сурово…

Мы много катаемся. И, когда заканчивается асфальт, с третьей передачи  перехожу на вторую – она пускай и более медленная, зато тяга у неё больше – как раз то, что нужно в бездорожье. Иногда, лавируя между ямами, их ловлю – Лиза взвизгивает, и кричит в восторге, что навсегда запомнит эту поездку – отвечаю: и я тоже!
Но она никогда не узнает, что, по-настоящему,  буду помнить только одну поездку – по этим вот «лунным» дорогам – ту, которая оставила шрам на моей ноге – и любовь моём сердце –  к  Ромке.
После того, как нагулялся с Лизой, отвёз её домой и вернулся, набрал я псу воды (моя каждодневная обязанность) и пошёл залипать в PlayStation Portable, которую брал с собой каждое лето.
Я играюв «FlatOut: Head On», потом меня ждёт «Assassin’s Creed: Bloodlines» и «God of War: Chains of Olympus». А потом с улицы приедет Ромка, и я просто знаю: сегодня у нас с ним всё получится… Признайтесь, вы ведь тоже так думаете?

Посторонним В.©2020