*В оригинале: «"Le Vice" In Turkey». Отчего-то автор использовал французское "Le Vice" – порок. – примечание переводчика

Это исторический очерк о торговле мальчиками в Турции примерно с 14-ого столетия до последних десятилетий. В нем затронуты методы обучения мальчиков, предназначенных для борделей. Антропологические и фольклорные заметки предоставлены как с греческой, так и с турецкой стороны. Похоже, турецкие нравы были ближе к римской нежели к греческой практике. Впрочем, как известно, встречалась и некоторая  привязанность между мальчиками и их похитителями или покупателями. Уделяется внимание и литературному материалу по данной теме.

I

Даже самому объективному исследователю трудно написать о современных греках так, чтобы не обидеть турок, или о турках, чтобы не обидеть греков. Это мы должны подчеркнуть в самом начале, поскольку многое из того, что на Западе знают о любви к мальчикам в Турции, известно со слов враждебно настроенных к ним греков. Для начала мы должны признать, что турки были очень жестокими солдатами. Мы не можем забыть резню более миллиона армян, учиненную турками во время Первой мировой войны. Мы не можем забыть многовековые страдания греческого народа под властью турок, сокрушивших Византийскую Империю, разграбивших греческие города и поработивших их жителей. Поэтому у греков была причина расписывать ужасы, чинимые турками, в надежде побудить Запад оказать помощь в освобождении от турецкого господства. И в сообщениях о бесчинствах турецких педофилов греки не жалели мрачных красок. Но это была правда, хоть и в преувеличенном виде. Поскольку со времен римских завоеваний, вероятно, трудно найти армию, которая насиловала бы детей, особенно мальчиков, в таком масштабе, как турки. По крайней мере 8000 австрийских мальчиков, захваченных для использования турками в качестве наложников во время осады Вены, были перебиты ими, когда осада была снята.

Бартоломео Дордевич (1510-1566) написал два рассказа о своем пребывании в турецком плену. За тринадцать лет рабства он был семь раз перепродан. Он дает красноречивое описание колонны захваченных детей из охваченных турецким нашествием европейских стран в Турцию. За турецкими армиями следовали работорговцы. Каждый купец гнал в Турцию по 50 - 60 детей, скованных за руки и за ноги. Он пишет, как страдал ночами, слушая стоны и плач мальчика, выбранного на ночь, чтобы удовлетворять страсть работорговца. Даже такие маленькие, как семилетки не могли избежать насилия, кроме 10% самых красивых, приберегаемых в качестве подарков Султану [Возможно, неправильно называть это подарками. Султану принадлежала пятая часть всей военной добычи. – примечание переводчика]. Из них правитель выбрал кого-то для своих собственных "противоестественных удовольствий"; остальные бывали им раздарены, попадали в мужские бордели или продавались на рынках. Некоторые историки предполагают, что Баязет I (1360-1403) открыл для себя наслаждение, которое можно получить с мальчиками, и посылал своих солдат искать самых очаровательных детей для своего гарема во всех завоеванных странах. По его примеру практика сексуального использования мальчиков распространялась в армии, среди правительственных чиновников и аристократов. Одна из причин, почему турки продолжили и расширили свои завоевательные походы, состояла, по общему мнению, в том, чтобы обеспечивать поставку молоденьких мальчиков, особенно красивых и особо вожделенных европейских детей. Это, как и все остальное, способствовало европейской ненависти к туркам.

Мехмед II, завоеватель Константинополя, описан как "печально известный любитель мальчиков". Чтобы пробудить своих солдат на покорение города, он обратился к ним с речью, в которой красочно расписал добычу, ждущую их в Константинополе, особенно мальчиков - нежных, красивых, аристократичных юных мальчиков, которых хватит на всех. И они там действительно были. Исторические свидетельства взятия города полны историй о жестоких изнасилованиях и порабощении. Когда взрослые (особенно богатые аристократы) были перебиты, их дети были схвачены, молодые мальчики попали в казармы к солдатам. Самых красивых приберегли для султана, и он приобрел у своих солдат около 200 из них для своего собственного гарема. Он также услышал, что у греческого коллаборациониста, благородного Нотараса, был чрезвычайно красивый сын 14 лет. Султан потребовал мальчика для своих утех. Когда Нотарас отказал, он был казнен вместе со всей его семьей, и мальчик был доставлен в дворец Султана. В некоторых современных романах, описывающих это событие, говорится, что мальчик предпочел геройски умереть вместе со своей семьей, но есть свидетельства, что вместо этого он присоединился к другим 200 наложникам султана. Дэйви сообщает что эти гаремные мальчики, одетые в красивые женские одежды, танцевали на свадьбе дочери повелителя. Прежде, чем любой из этих мальчиков допускался в опочивальню султана, ему делали эпиляцию и окунали в духи. Возраст этих двухсот, судя по всему, колебался от 8 до 16 лет; они обучались, словно гейши, эротической поэзии и песням, танцам, литературе и "разнообразным способам доставления удовольствия мужчинам". Термин "дом колышков"  для мужского борделя, происходящий, как предполагается, от распространенной корабельной практики, когда молодого юнгу заставляли сидеть на колышке, чтобы расширить его задний проход, может восходить как раз к этому времени. Поскольку были найдены скамьи, наподобие школьных, с колышками различных размеров, на которых мальчики, очевидно, были обязаны сидеть, продвигаясь от меньшего размера к большему, в то время, как они продвигались в изучении турецкой литературы и песен.

Когда поступление детей в качестве военной добычи начало уменьшаться, султан ввел позорный "налог детьми". Хэдден сообщает, что представители Султана посещали каждую деревню в европейской части турецкой Империи раз в четыре года и выбирали самых красивых мальчиков в возрасте 7-9 лет для армии, пажеского корпуса и трудовой повинности. Некоторые говорят об отборе в возрасте 10-12 лет. Также противоречивы данные о том, сколько мальчиков попадало в дворец султана для "целей, от которых содрогается человечество". Но нет сомнения, что некоторые из череды султанов использовали наложников и были страстно ими увлечены. Так же не вызывает сомнений, что в этот период мальчики использовались для сексуальных целей в домах чиновников и аристократов. Европейские мальчики не кастрировались, но в обучении, манерах, костюме часто феминизировались, "чтобы соответствовать вожделениям своих развратных владельцев". Их предпочитали, поскольку они были, как рассказывали, гораздо более сексуально отзывчивыми и заинтересованными, чем мальчики любого другого происхождения.

Много было написано о любви к мальчикам при дворе Али Паши, турецкого губернатора Янины в Греции, агенты которого прочесывали весь доминион в поисках красивых детей, убивая родителей, которые отказывались отдавать своих сыновей в услужение паше. Западноевропейские посетители, включая Лорда Байрона, описали двор Али, где красивые мальчики с длинными вьющимися волосами щеголяли в малиновых платьях или расхаживали голышом. Али регулярно пускал кровь своим мальчикам, чтобы сохранять их "послушными, бледными и прекрасными" – считай покорными и слабыми. Эти "гладконогие юные ганимеды" развлекали посетителей непристойными песнями и танцами. Говорили, что Али не мог ни поцеловать, ни приласкать мальчика, не причинив ему боли, и что он и его сын, в жестоком азарте, опробовали разные ужасы, описанные Маркизом де Садом. Мальчики, которые вызывали недовольство у Али, зашивались в мешки и бросались в озеро или запирались в клетку с леопардом для развлечения двора. Али находил удовольствие и в мучении своих мальчиков, и в одаривании их. В конце концов, он пал жертвой ревности султана. По слухам султан пришел в ярость от того, что Али подражал привилегиям императора, требуя, чтобы  прибывший к его ложу, вползал туда на животе. Поэтическое описание турецкого паши и его 15-летнего наложника в "Доне Леоне" Джорджа Колмана по-видимому основано на собственных наблюдениях Байрона [Речь идет об эротической поэме "Дон Леон", повествующей о гомосексуальных похождениях героя, в котором легко угадывался Байрон. Она расходилась в списках после его смерти. Издатель Уильям Дагдейл распустил слух, что это неизданное произведение Байрона, и под угрозой обнародования поэмы пытался вымогать деньги у его родственников. Современные литературоведы называют настоящим автором этого "вольнодумного" сочинения Джорджа Колмена. – примечание переводчика]:

Его щеки милы, и кожа бела...
Ни Ганимед, чьи завораживающие формы
Оправдывают его похищение на Олимп;
Ни Али - постоянная радость пророка ислама,
Не цвели таким изяществом, как этот греческий мальчик.

После того, как Мехмед IV отменил "налог детьми", приток мальчиков в Турцию обеспечивался активной работорговлей. В 1822 году приблизительно 45 тысяч греческих пленников прошли через рынки рабов. В 1850-ых черкесские работорговцы поставляли большое количество детей, зачастую купленных у родителей. Очевидно, многие черкесы воспитывали детей для того, чтобы продать их на рынке, как это делали французские крестьяне в 9-ом столетии. Пфеиффер сообщает, что познакомился с черкесским мальчиком, отец которого был убит в клановых войнах, когда мальчику было шесть лет. Тогда враг его отца продал ребенка в караван, направляющийся в Константинополь, где он был перепродан знатному человеку, который "несколько лет использовал его для своего удовольствия". Когда мальчик сопротивлялся или жаловался, его били палками по 20-50 ударов по стопам, подвесив на веревке вниз головой. Это делалось много дней подряд, так что он едва мог ходить. (Такое наказание не портило наложника и при этом не позволяло ему бежать). Еще его часто запирали в комнате без еды и воды на несколько дней, чтобы сделать послушным. Юноша, который "выглядел, как английский мальчик", служил своему хозяину семь лет и теперь надеялся на освобождение. Но вместо этого его продали, когда цветок его прелести увял.

В 1894 году, согласно Хаддену, самые красивые армянские мальчики в большом количестве использовались "в аморальных целях". И повсюду, но особенно в Малой Азии, греческие дети были беззащитны перед сексуальными домогательствами турок. Толпа просто растерзала бы грека, если бы он осмелился поднять руку на турка, даже если грек пытался защитить тела своих детей. Поэтому в Малой Азии, даже в начале 1900-ых, многие отцы-греки подготавливали своих юных сыновей к анальному соитию (предположительно с турецкими захватчиками). Эта подготовка, согласно научной статье, опубликованной в "Rassegna distudi sessuali" (ит. "Обзор сексуальных расстройств"), начиналась в семи- или восьмилетнем возрасте, и затрагивала физическую и эмоциональную стороны. Смазанные деревянные цилиндры, размер которых постепенно увеличивался, использовались для разработки ануса - их вставляли и оставляли на ночь. Считается, что почти 90% греческих мальчишек в Малой Азии занимались "грехом" друг с другом, и многих брали для удовлетворения похоти соседей-турок.

Вероятно, никакой город не был столь известен своими мальчишескими борделями, как Стамбул. Мальчики различных национальностей, но чаще греки и европейцы, а позже выходцы из России, светлокожие и кудрявые, одетые в вышитую золотом одежду, когда-то были доступны в таком же изобилии, как и девочки. Штерн сообщает, что число "домов колышков" утроилось между 1846 и 1904 годами. Эти статистические данные еще не включали турецкие бани, где молодые мальчики традиционно  использовались, как в качестве массажистов, так и в качестве наложников. Еще в одном из вдохновленных Байроном стихов Колмана говорится:

ищу бордель...
Где черноокие мальчишки
предлагают своё бесстыжее искусство,
Где в непристойном танце...
Их упругие бедра покачиваются взад и вперед,
Видом своим сладострастные мысли возбуждая...

Эти похотливые мальчики в турецких борделях обучались сексуальным навыкам в такой степени, что, вероятно, им не было равных даже в мальчишеских борделях Японии и Китая, особенно  искусству возбуждения, которые производило сокрушительный эффект еще до самого сексуального контакта. Говорят, что эти бордели, на протяжении всего существования, сохраняли искусство, достигшее пика своего совершенства в гаремах Султанов. Они предлагали аналогичные удовольствия. Один путешественник рассказывал, как придворные пажи развлекали гостей представлением, подражая женским голосам и танцам с наивысшим очарованием, возбуждая самые похотливые желания. Другой путешественник описывал самого Султана, восседающего перед шатром в окружении прекрасных молодых пажей, которые исполняли свои обязанности с "унизительным раболепством", используя все женские уловки, применяемые и в борделях для возбуждения обычных посетителей.
Такова греческая версия истории того, как "мерзкие турки" "похитили" огромное количество христианских мальчиков из их домов, чтоб заставить служить их "гнусной похоти".

II

Теперь взглянем с турецкой стороны. Была ли это исключительно похоть или в распространенном интересе к мальчикам у турок имела место и любовь? По большей части мы говорим (по крайней мере, в классическую эру турецкой истории) о мальчиках, являющихся рабами или пленниками, находившимися в полной власти своих владельцев, которые могли сделать с ними что угодно. Однако, как ни удивительно, эти мальчики часто бывали верными и преданными своим хозяевам. Арабских шейхов иногда убивали их наложники, но, насколько мне известно, такого никогда не случалось с турками (с одним исключением, по явно не сексуальным, а политическим мотивам)! Многие турецкие вельможи или купцы могли доверять своему любимому мальчику больше, чем собственной жене, детям или слугам. Во многих случаях турки относились к этим мальчикам с большим уважением и большей любовью, чем к собственным детям. Конечно, они были заперты в гаремах, лишены свободы; они были обязаны петь, танцевать и развлекать своих хозяев; предаваться с ними  бесстыдным и безудержным сексуальным утехам, описываемым европейцами, как "непрерывные оргии". Но они были по большей части счастливы, очаровательно нежны, нетерпеливо эротичны и преданны.

Турки были здоровыми, жизнелюбивыми людьми, находившими большую радость в сексе. И было бы глупым отрицать сексуальную сторону их любовных отношений с мальчиками. Мэри Маккарти, в "Камнях Флоренции" (The Stones of Florence. New York: Harcourt, Brace, 1959), комментируя греческую любовь в эпоху Возрождения, указывает, что эта форма любви характерна для всех процветающих зрелых культур, располагающих богатством и досугом. Турки классической эпохи были на самом гребне, и параллель с греками эпохи Перикла и итальянцами эпохи Возрождения очень сильна. Если говорить о любви в этой культуре, нужно понимать её контекст. Это была культура завоевателей, превозносящая мужественность. Сыновья и мальчики-любовники иногда подвергались жестокому обращению, так же, как любимые жены и наложницы. Сексуальные излишества характеризовали всю любовь и всю жизнь. Классический турок был жестоким как в сражениях, так и в постели, но также был способен на сильную любовь. Ужасающие в совокупности, отдельные турки, однако, демонстрировали нежность, доброту, неуклюжую ласковость и собачью услужливость. Лаская мальчиков то страстно, то нежно, турки, как и с женщинами, не довольствовались их собственной сладострастностью, не добившись аналогичного возбуждения у своих партнеров. Именно в этом свете мы можем понять их особое пристрастие к европейским мальчикам, у которых к красоте прилагалась необычная (культурно обусловленная) способность к привязанности и эротическая отзывчивость, кажется, как ни странно более сильная в антисексуальной Европе, чем в мусульманских странах, где секс был более обыденным явлением.
Турки признают, что мальчики страдали в похотливых руках работорговцев; но работорговцы в любых странах считались отбросами общества. Однако, как только благородный турок покупал мальчика для сексуальных утех, его судьба в корне отличалась от рабской участи африканского или американского негра. Вместо этого он становился членом семьи, любимым, нареченным сыном, хоть и купленным, а не кровным. Любимые мальчики, вырастая, часто женились на дочерях своих хозяев, брали управление делами и имуществом и так далее. Любимые мальчики Султана, вырастая, становились генералами, губернаторами и высокопоставленными чиновниками. Среди прочих случаев Штерн сообщает, что Рустем был любимым мальчиком Сулеймана, что Великий Визирь Силихдэр Мехмед-Паша был придворным мальчиком-пажом, который стал возлюбленным Султана, а позже достиг высокого положения и власти и женился на дочери Султана Мустафы.

И что касается печально известного "налога детьми", даже при том, что было известно, что многие из самых очаровательных мальчиков неизбежно найдут свой путь в кровати именитых граждан, будут "изнасилованы и феминизированы", родители во многих христианских деревнях на Балканах не пытались спрятать своих детей, а боролись за привилегию предоставить их! Поскольку они знали, что, в конце концов, это была возможность для талантливого и красивого мальчика сделать карьеру и достичь высокого положения. По сути, мальчики были не порабощены, а призваны в дворцовые школы, обеспечивающие лучшее образование в государстве. В этих школах преподавали различные языки и давали интенсивную физическую и военную подготовку, наряду с классическим образованием, тем, что мы бы назвали гуманитарными науками. Рико дает полную картину жизни и дисциплины в таких школах, одна из которых продолжает существовать и сейчас, как элитная школа, в которую турецкая элита сегодня посылают своих сыновей. Конечно, сейчас это обычная частная школа. Рико пишет:

Турки делают всё возможное, чтобы принцу прислуживали юноши, развитые, как умственно, так и физически; таким образом, эти молодые люди привлекаются к самой важной службе, рожденные от христианских родителей, прибывшие издалека, не имеющие иных интересов, кроме служения своему Повелителю, эти молодые люди могли достигать высших постов. Итак, они должны были быть красивые, гармонично развитые, без малейших  изъянов... (стр 11-12)

Сначала их приучают держаться скромно, придерживаясь самой строгой дисциплины, охраняемой евнухами, их опекунами, которые следят за каждым их шагом.
Затем Рико рассказывает, как некоторые мальчики становились слугами самого Султана, подносили ему напитки и т.п. Сорок из них отбирались, чтобы прислуживать непосредственно в покоях господина. Одни отвечали за воду, другие за одежду, а кто-то за его собак и т.д. Тогда он говорит:

"Учение о платонической любви нашло своих поклонников даже среди турок, скрывающих свои порочные наклонности под завесой целомудренных отношений..., некоторые из высших должностей при дворе предназначались именно для юных пажей, поощряя их служить султану.
Султан Мурад 4-й был очарован одним армянским мальчиком и продвинул его на должность оруженосца после ученичества в Галатии.
Султан [Мехмед IV] стал рабом сына раба до такой степени, что сделал его главным фаворитом и никогда не обходился без его компании" (стр. 15).

Мальчиков во дворце предупреждали об опасности флирта с аристократами, офицерами, и другими придворными, которые могли бы увлечься ими или попросить их в качестве награды за отличие по службе Султану. Но "мальчишки есть мальчишки". Чем больше евнухи препятствовали тому, чтобы мальчики имели любовные связи меж собой, тем больше те увлекались флиртом. Чем больше мальчиков в школе предостерегали против придворных мужей, которые заглядывались на них, тем больше они соблазнялись роскошной жизнью в доме какого-нибудь придворного. В школе у них были грубая еда и строгая дисциплина, поэтому неудивительно, что немногие сопротивлялись искушению привлечь внимание Султана или какого-нибудь аристократа. Они шептались меж собой, делясь слухами о столе Султана и его постели, о богатстве и власти, ждущих тех, кто сможет завоевать его расположение. В присутствии господ они "изображали беззащитную наивность", стремясь получить место мальчика, стоящего у ложа Султана и отгоняющего насекомых. ЛеРуж рассказывает о любопытстве, с которым они смотрят на "очаровательный зад, удостоенный благосклонности господина" принадлежащий юному пажу – нынешнему любимчику Султана.
Ранее мы описывали двор Али Паши с его голыми или одетыми в пурпур танцующими мальчиками, непристойно развлекающими хозяина и его гостей. Недавнее исследование выявило факт антитурецкого предубеждения и в этой истории. Правда, что некоторые красивые мальчики были похищены, а их сопротивляющиеся родители убиты, но большинство мальчиков добровольно прибыли ко двору Али, привезенные их родителями. Это также верно для мальчиков-танцоров (бача) в гареме Бухарского Эмира, упомянутых Джоном Гантэром в книге "Азия изнутри" ["Inside Asia"]. Родители часто носили золотую медаль, с гордостью демонстрируя, что они предоставили сына в танцовщики Эмира. В большинстве случаев греки раболепно преклонялись перед Али Пашой, готовые потакать его прихоти ради материальных или иных выгод. Иметь сына в гареме губернатора было прямым путем к удаче и благополучию. Мало того, что родители сами привозили своих детей, они же обучали их непристойным танцам, чтобы понравиться господину на первой встрече.

Подобным же образом родители-крестьяне, что готовили зад своих сыновей к неизбежному, предъявляли этих мальчиков чиновникам, взыскуя их расположение. Когда сборщик податей приезжал на ферму, его принимали в присутствии отвлекающего внимание обольстительного юнца. И внимание быстро переключалось с рогатого скота и других объектов налогообложения на спальню. Мальчики, столь подготовленные к такой задаче, естественно, были более доступны и другим посетителям - и не скрывали этого. Разумеется, они были склонны предлагать себя на улицах, когда нуждались в чем-либо. И, согласно эссе Россегны, родители часто хвастались тем, что их сыновья спали с таким-то Беем, полицейским капитаном. В культуре, чрезмерно оберегающей женщин и девочек, мальчишки вступали в ранние любовные отношения между собой и часто тайно мечтали о мужчине, который любил бы их и растил в роскоши. Поэтому, когда возможный кандидат объявлялся, насилия не требовалось; мальчишки сами отдавались с нетерпением в поисках настоящей любви, и иногда действительно они находили её. Если это верно для свободных мальчиков, то тем более справедливо для рабов. У них, лишенных семьи и свободы, единственной надеждой на счастье была в том, чтобы угодить хозяину, отдав во власть их похоти свою любовь и преданность. Поскольку секс был неизбежен, для мальчика-раба было разумно относиться к нему, как к любимому искусству.

Какова же истинная картина? В какой степени греческая любовь существовала в классической Турции? Или в какой степени любовь турок к мальчикам была обычной сексуальной эксплуатацией беспомощных? Справедливо и то, и другое. Для многих турок развлечения с мальчиками были своего рода чувственным спортом, которому они предавались в турецких банях, в борделях, в гаремах, где “греческая любовь“ - не то слово, чтобы описать случайные встречи с разукрашенными мальчиками, чьи ласки, танцы и песни рассчитаны на то, чтобы возбуждать похоть, где мальчики были игрушками, которые можно, наигравшись, отбросить. Конечно, если Вы искренне любите мальчика, то не захотите видеть, как он обучается тому, чтобы безразлично служить страсти любого Али, Мехмеда и Мустафы, - учится использовать духи и косметику, эротично раздеваться, флиртовать, непристойно танцевать и т.д., при отсутствии образования, которое пригодилось бы ему во взрослой жизни. Такое обучение не рассчитано на то, чтобы помочь мальчику стать взрослым членом общества.

Мы предполагаем, что один из способов отличить греческую любовь от ее подделки в Турции или другой стране состоит в том, чтобы взглянуть на цели, которые человек ставит для возлюбленного мальчика. В истинной греческой любви он будет стремиться научить юного любовника тому, что позволит ему реализовать свои способности, вырасти счастливым и гармоничным человеком. По крайней мере, некоторые турки действительно спасли немало ребят от безнадеги, давая им любовь и отличное образование. А секс был в общем контексте и к обоюдному удовольствию.
Возможно, мы лучше сможем понять роль любви в культуре не по данным истории, а по литературе, в частности, по любовным романам. Исторические учебники слишком часто величайшие любовные истории представляют похожими на отчеты о клинических случаях.

К сожалению, переведено слишком мало литературы, и я уже не могу найти два лучших романа, которые прочитал несколько лет назад. Действие обоих разворачивается в Викторианскую эпоху. (Может какой-нибудь читатель поможет их идентифицировать?) Один из них – рассказ о ребенке, взятом по "налогу детьми", его страданиях и его жажде любви после того, как его вырвали из семьи. Постепенно мальчик начинает ненавидеть своего отца, считая, что тот мог бы что-нибудь сделать, если бы захотел. Как 12-летний ребенок может понять беспомощность своего отца перед турецким престолом? Мальчик думает, что отец мог бы даже предпочесть смерть для себя и всей семьи, но нет, он охотно отпустил его, даже дал ему небольшое напутствие, чтобы он "был хорошим мальчиком и повиновался своему новому хозяину". Поскольку любовь к отцу обернулась ненавистью к нему, мальчик начинает влюбляться в турецкого армейского капитана, сильного, мужественного, атлетически сложенного, храброго. Однажды мальчик решается сказать ему: "Я бы хотел, чтобы мой отец походил на тебя",- и капитан замечает обожающий взгляд мальчишки. Любовь вызывает ответную любовь. Эту любовь трудно принять; но волей-неволей капитан всё сильнее влюбляется в мальчика и, наконец, оставляет его себе. Нет никакой жестокости, только нежность, глубокая привязанность, и радость мальчика, который готов сделать невозможное, чтобы порадовать своего нового хозяина, который возвращает ему любовь. Одно странное маленькое замечание: накануне того, как впервые взять мальчика к себе в постель, капитан демонстрирует ему комнату пыток, "чтобы показать, что происходит с теми, кто не угождает и не и повинуется своим хозяевам " – нелепо, потому что явно излишне. Мальчик так увлечен и обожает капитана, что не смог бы ему ни в чем отказать.

Такого же рода отношение показано в произведении Никоса Казандзакиса "Страсти по-гречески", которое начинается с размышления турецкого чиновника о любимом мальчике, который для него утешение и радость. Его горе и тоска, когда этот мальчик был убит его греческими врагами, не вызывает сомнения. О любви говорят и предшествующие песни мальчика, жесты, нежные взгляды. Хотя фильм "Тот, кто должен умереть", снятый по этому роману, игнорирует этот момент, нежные взгляды мальчика присутствуют и в его начальных сценах.
Некоторые могут не согласиться с моей трактовкой "Кира Киралина" ["Кира Киралина" – автобиографическая повесть румынско-греческого писателя Панаита Истрати, написанная по совету Ромена Роллана. – примечание переводчика], но я считаю, что мое мнение оправдано. Я вижу ностальгию. Человек, развращенный более поздним опытом порока, полученным в подростковом возрасте в тюрьме, где он сексуально использовался всеми своими товарищами, оглядывается назад со смешанными эмоциями на два романа, которые у него были с мужчинами в пору его детства. В основе книги реальная автобиографическая история, что подтверждено примечанием Ромэна Роллана к французскому изданию книги в мягкой обложке. Там говорится, что автор бродяжничал в Турции с 12 лет, "обуреваемый страстями", как молодой герой его романа, который был, скорее по желанию, похищен в 11 лет неким Назимом Эффенди, капитаном-контрабандистом, перевозящим "живой товар для гаремов". Истрати рассказывает историю, будучи пожилым человеком, вспоминая, как он "отдал душу и тело в руки своего покровителя". Сначала три дня он являлся на борт судна, бросившего якорь на реке, неподалеку от его дома. "Мы ели восхитительные пироги, танцевали и развлекались... в интимном смысле, не краснея". Мальчик был так доволен вниманием Эффенди и красивой одеждой, которую ему давали, что испытывал желание просить, чтобы ему разрешили остаться на этом корабле. Первые два дня он позволил капитану раздевать его ночью. Он вспоминает близость в руках своего сексуально искушенного друга. Возможно, на третий день он не пришел бы, если бы не некоторые неприятности дома... а может и пришел бы. Он быстро привык к новой жизни, опиуму и "пороку".

"Порок" – этим словом обозначался секс, но он признается, что очень наслаждался постелью и привязанностью Эффенди. В этом мире (говорит он) человек может привыкнуть к чему угодно, но ни к чему так легко, как к “пороку“, когда он действительно любит и любим. Белобрысый румынский пацан наслаждался своей жизнью на судне в качестве любимчика капитана, одетый, как юный принц, с золотыми часами, сидящий на подушках, вышитых золотыми нитями, едящий пахлаву и пьющий кофе от щедрот своего покровителя, упиваясь его улыбками и лаской. В первую ночь он опустился на колени и поцеловал колени капитана от радости, полагая, что оказался в раю, служа утехам своего благодетеля, который привил ему новые вкусы, новые желания, и полностью преобразил его...

Четыре года он делил кровать с Эффенди. Но когда потом появилась возможность сбежать, он ею воспользовался, потому что судно пришвартовалось в Стамбуле, и он считал, что его мать находится неподалеку. Вместо этого он там быстро попал в руки бея, который так страстно увлекся им, что посвящал почти всё время развлечениям мальчика: подарил собаку, лошадь, драгоценности, курительную трубку, и даже девочек. Бей не обладал коварством Эффенди, склонностью к насилию и "злобой", но ласкал мальчика с "истинной и искренней любовью" и "наркотической чувственностью". Мальчик вновь почувствовал себя пленником любви, как и прежде, но он не мог удержаться от ответа  на нежность Бея. Эти умные турки (по его словам), знают, как любым путем получить то, чего они хотят. "Есть несколько способов завоевать страстную душу, самое простое – ласковые речи. Ему это было несложно, поскольку он любил меня искренно. Но искренность в страсти – это наука дьявола!" Но Истрати добавляет: "Приставив ко мне вооруженного до зубов охранника, он окончательно разрушил мою любовь". Таким образом, мальчик снова сбежал и вел жизнь бродяги, зная лишь жестокий секс на дороге, без любви его двух покровителей. Неужели он не думал, оглядываясь назад, что лучше бы он остался с Назимом Эффенди при взаимной любви?

III

В итоге что же мы находим: похоть или любовь? Вероятно, в эпоху классической Турции любовь к мальчикам нельзя назвать истинной греческой любовью, скорее любовью, питаемой чувственной страстью. Но местами она действительно приближается к греческой любви, когда есть глубокая взаимная привязанность, когда каждый активно желает соединения с другим, когда мужчина стремится воспитать мальчика человеком, способным реализовать свои таланты в зрелости.

Отметим интересный парадокс, который мы позже рассмотрим в другом эссе. Много мужчин полагают, что проявление нежности к их сыновьям, воспитает из них баб. Турецкие данные скорее свидетельствуют, что наиболее нежно любимые мальчики вырастают самыми мужественными, а те, с кем обращались наиболее жестоко - женственными. Нежность не означала сексуальной неприкосновенности и воздержания. В атмосфере, где секс признавался естественным и им наслаждались, даже грубый эгоистичный секс иногда был естественным приложением или прелюдией к мужской любви. Что касается мальчиков, они роптали по поводу рабства, роптали по поводу необходимости работать или учиться (как и сейчас), но они редко роптали по поводу секса, разве что по поводу того, что господин слишком много времени проводит не с ними, а со своими женщинами. Даже поначалу насильственный секс мог иногда перерасти в любовь. На Западе, где мы постоянно слышим, что секс должен следовать только за любовью, мы склонны забывать, что секс может порождать или стимулировать любовь. Многие господа, поначалу полагающие, что хотят мальчика только для секса, заканчивали тем, что безумно любили его. И разве мальчик не может прийти к любви через секс?

В классический период у турок была пословица: "Страх делает из мальчика женщину, любовь делает из него мужчину". Они учили, что тот, кто любит мальчика, должен провести его через несколько этапов сексуального наслаждения.
1. Ласки и комплименты, заставляющие его краснеть и наслаждаться своим юным телом.
2. Возбуждение, приучение его находить удовольствие в своих сексуальных желаниях.
3. Поцелуи, наслаждение возбуждением своего партнера.
4. Ожидание, поддразнивание словами и щекотанием эрогенных зон.
5. Желание: щекочется член мальчика, член мужчины прижимается к анусу мальчика.
6. Совокупление: мальчик забывает себя, мужчина делает, что хочет, только не забывает играть членом мальчика.
7. Кульминация: мужчина обхватывает член мальчика, в греческой манере, чтобы управлять движениями юного любовника и достигнуть, по возможности, одновременного семяизвержения.
8. Продолжение: фелляция мальчиком.
9. Ожидание: мальчик высматривает признаки возобновления интереса.
10. Надежда: мальчик садится на колени своего любовника или ложится в кровать рядом с ним, готовясь к следующему заходу.

Эти этапы почти не отличались и в борделе, и в завоеванной стране, где пленный мальчик вынужден спать с захватившим его солдатом и постигать эту науку от него, и в доме судьи или бараке работорговца. То же самое, будь мальчик любим или просто желаем для удовольствия. Слыша об этих этапах или читая о них, западный наблюдатель делал вывод, что все это было просто похотью, не было никакой любви, и писал антитурецкие заметки. В этой пропаганде, как и в учебниках истории, настоящая любовь может быть сведена к паре строчек сухих сообщений. Независимо от того, разглядит ли читатель в каждом конкретном случае настоящую греческую любовь, я полагаю, что часто сердца мужчины и мальчика соединялись в любви с богатством чувств и эмоций, дарящей им радость, роскошь общения, и превращающая все этапы сексуальной страсти в нежные акты взаимного обожания.