Несмотря на попытки некоторых людей выдать чёрное за белое, повторяя избитые оправдания... Как, к примеру, М. Грибовский, некий доктор обоих прав - как он подписывал свои сочинения, в трактате, посвященном любимцу императора Александра I, графу А. Аракчееву, в котором предложил концепцию, позволяющую русскому благородному сословию избежать обвинений в дикости и работорговле. Он писал, что в Российской империи продаются не души и не люди. Предметом торга является обязанность крепостного человека служить своему господину, а его бессмертная христианская душа не имеет к этому решительно никакого отношения. Однако сути дела это не меняет - если человека официально можно купить или проиграть в карты, следует признать одну очевидную и неопровержимую истину: в Российской Империи до 1861 года имел место рабовладельческий строй. Конечно, можно по привычке кивнуть в сторону Североамериканских Штатов - дескать, и у них там тоже... - однако беда России состояла в том, что последовательных борцов за освобождение рабов-христиан, находящихся во владении своих хозяев-православных нет. Ну может и есть, только назовите мне с ходу хоть чьё-либо имя...
Но суть этой статьи несколько в ином: мне попросту захотелось знать, за сколько можно было купить для своих утех белого православного мальчика-христианина в высоконравственной Российской Империи.
Кстати, отсюда возникает вопрос: почему, собственно, в России не было чёрных рабов? Ответ лежит на поверхности: потому что местные рабы стоили в разы дешевле. Кроме того, в 1842 году император Николай I именным указом объявил, что в силу трактата, заключенного в Лондоне с другими великими державами, его подданным категорически запрещается торговать неграми. А нарушители будут караться по всей строгости законов наравне с морскими разбойниками. Найденным у работорговцев африканским невольникам предписывалось немедленно давать свободу.
По данным, зафиксированным историком Василием Ключевским, в екатерининскую эпоху [конец XVIII века] при выкупе целой деревни, каждый живший в ней холоп оценивался в 30 рублей, но к концу её правления уже было сложно сыскать предложения дешевле 100 рублей за душу. В 1782 году по требованию капитана второго ранга Петра Андреевича Борноволокова была произведена опись имущества его несостоятельного должника, капитана Ивана Ивановича Зиновьева. Чиновники скрупулезно записали и оценили все — от ветхого помещичьего дома до утвари, живности и крестьян. Из этого документа отчётливо видно, что мужчины стоили дороже женщин, чья цена иногда была ниже стоимости 10-ти летнего мальчика:
«Во оном дворе дворовых людей: Леонтий Никитин 40 лет, по оценке 30 р... Ефим Осипов 23 лет, по оценке 40 р. У него жена Марина Дементьева 30 лет, по оценке 8 рублей. У них дети — сын Гурьян 4 лет, 5 рублей, дочери девки Василиса 9 лет, по оценке 3 р., Матрена одного году, по оценке 50 к... Кузьма, холост, 17 лет, по оценке 36 рублей... …Во оной усадьбе Мальцове крестьян: во дворе Июда Матвеев 34 лет, по оценке 24 руб. 50 коп. У него жена Авдотья Иванова 40 лет, по оценке 4 руб. 25 коп. У них сын Лаврентий 4 лет, 1 руб. 60 коп... Василий Степанов 25 лет, крив, по оценке 18 руб. 40 коп. У него жена Наталья Матвеева 40 лет, по оценке 3 руб. 50 коп. У них дети, сыновья: Григорий 9 лет, по оценке 11 руб. 80 коп., Федор 7 лет, по оценке 7 руб. 90 коп. Да оставшийся после умершего крестьянина Никиты Никифорова сын Григорий 13 лет, по оценке 12 руб. 25 коп.»
Из той же описи:
«В оном дворе скота: мерин рыжий, летами взрослый, по оценке 2 рубля, мерин пегий 12 лет, по оц. 1 руб. 80 коп., мерин чалый 9 лет — 2 руб. 25 коп., мерин рыжий 5 лет — 3 руб. 50 коп., кобыла вороная, летами взрослая — 75 копеек; кобыла чалая, летами взрослая — 95 копеек. Рогатого: 6 коров, каждая корова по 2 рубля 10 коп., по оценке на 12 руб. 60 к.»
Так что мальчик Григорий в конце XVIII века стоил почти как 6 коров, а Гурьян 4 лёт - почти как 10 овец. Столь низкие цены, возможно, объяснялись тем, что волость была захолустной, а деревня - захудалой. Но очевидно, что такой порядок цен существовал во всей российской глубинке. В столицах и крупных городах, где оборачивались крупные капиталы, цены на крепостные души были гораздо выше.
Отправляя крепостных на каторгу или сослав на поселение в Сибирь, помещик имел право оставить у себя их малолетних детей и затем продать. Отпускать их с родителями было крайне невыгодно: государство платило за мальчиков до пяти лет 10 руб., от пяти до 15 лет — 20 руб., а с 15 лет их засчитывали в рекруты. За девочек — полцены. Дети рекрутов, родившиеся до отсылки отца в военную службу, также оставались у помещика.
Московские ведомости, 22 февраля 1800 года
Петербургские газеты рубежа XVIII - XIX веков пестрели объявлениями о «продажных людях». Никого не смущало объявление о продаже «мальчика, умеющего чесать волосы и дойной коровы». Тут же рядом публиковалось о продаже «малого 17 лет и мебелей». Мальчики в столице в пушкинское время при Николае I стоили от 150 до 200 руб. «За изрядно пишущих» просили 300 руб.
Киевские ведомости, 1838 год
Кроме того, как отмечает Д. Н. Свербеев, современник той эпохи, «крестьянских мальчиков и девочек дарилось, особенно барынями, порядочное количество». Набожные барыни любили награждать ими своих духовных отцов или поступались знакомым купцам или купчихам, хотя ни те, ни другие не имели права иметь у себя крепостных и держали их у себя в рабстве, часто весьма тяжелом, на имя дарителей.
Для чего же покупали мальчиков?
1. Ну, зная человеческую природу, не трудно домыслить, что некоторая часть мальчиков, ну и девочек, конечно, покупались для сексуальных утех.
2. Кроме того, имелась мода на «казачков» и форейторов. Казачками назывались мальчики-слуги в усадьбе, одетые в казачий костюмчик. Казачки обычно докладывали хозяевам о приезде гостей, бегали с различными поручениями, разносили угощения. В поэме И.С. Тургенева «Помещик» читаем:
Изюм, конфекты, крендельки
На блюдах носят казачки...
(И.С. Тургенев, поэма «Помещик»)
Форейторами (в просторечии фалеторами) назывались кучера-подростки, реже взрослые люди худощавого сложения, сидевшие верхом на одной из передних лошадей запряжки. У очень богатых помещиков существовала мода на особо красивых пажей для различных мелких услуг в комнатах(покоях), в которые брались/покупались красивые крепостные мальчики…
Иногда, очевидно, пп. 1 и 2 совмещались.
3. Мальчика можно было купить для последующего обучения, или, как говорили в те времена: для «дрессировки», чтобы затем уже перепродать подороже за полученные им профессиональные навыки. Обучаться ремеслу отдавали подростков на три - пять лет. За обучение иным ремеслам помещик даже платил мастеру. Так, по договору от 29 октября 1857 года, за мальчика Асатова, отданного «для обучения живописному мастерству, разному художеству, под лепную работу карнизы, потолки, арнаменты, цветы, ланшавты и фигуры и пр.» помещик за все обучение, платил 200 руб. Среди условий стоит, что в случае неповиновения «должен я Асатова наказать по размерности вины неувечно».
4. Так как крепостные рано вступали в брак (обычно в 15 лет), и, как правило, по воле своего хозяина, то весьма вероятно желание помещика разводить своих крепостных как скот.
Чтобы как-нибудь избавить своих детей от рабства, крепостные, жившие в Петербурге или в Москве, нередко относили их в воспитательные дома. Таким образом, дети навсегда лишались родителей, но зато выходили оттуда свободными людьми. Наиболее способных из них воспитательные дома отдавали даже для завершения образования в столичные гимназии. Это обстоятельство, в конце концов, привлекло внимание властей. И 20 декабря 1837 г. последовало воспрещение приема питомцев воспитательных домов не только в гимназии и коммерческое училище, но даже в уездные училища. Хотя сюда и попадали только наиболее способные воспитанники, но «умножающийся из года в год принос детей в Петербургский и Московский воспитательные дома обнаружил», гласил приказ, «что многие родители отчуждают законнорожденных детей своих от родительского попечения семейного быта, не по причине нищеты ... а для того, чтобы этим подлогом вывести детей своих из сословия, к которому принадлежит ... или доставить выгоды по гражданской службе выше своего состояния».
