1.

Кто едет, кто мчится полночной порой
Верхом на подкованном хряке?
Ван Клюверт – великий и славный герой,
А вслед ему воют собаки.
И филин ушастый хохочет в тиши,
Да так, что мурашки по коже.
В кроватках невинные спят малыши,
И сон их ничто не тревожит.
Пускай наш Ван Клюверт собой неказист,
Он каждому может дать фору,
Дрожи, педофил, как осиновый лист,
И прячься в поганую нору!
Ведь даже небесная шлюха-луна
Стремится укрыться за тучи.
Пришпорив слегка своего скакуна,
Несётся Ван Клюверт могучий,
Без страха, упрёка и прочей фигни,
Наш рыцарь почти без изъяна!
А в небе полночном мерцают огни,
Приветствуя бег Антуана.
Да, кстати, героя зовут Антуан,
Растёт в огороде люцерна,
Имеет герой стратегический план:
Избавить планету от скверны.
Тяжёлые думы туманят чело
Предчувствием лютой угрозы:
На деток невинных охотится Зло,
И капают детские слёзы.
А слёзы ребёнка, писатель писал, -
Угроза для целого мира!
Ван Клюверт неделю не ел и не спал,
Неделю пустует квартира.
Но он неустанен, наш славный герой,
Видать, велика его сила.
Чу, вон деревенька встаёт за горой.
Чу, чует герой педофила!
На этих мерзавцев у Клюверта нюх,
Практически, как у собаки.
Три раза в ночи кукарекнул петух,
Герой растворился во мраке.

2.

И тут уж настала пора рассказать
О детских годах Антуана,
Младенцем героя подкинула мать
К парадным дверям Ватикана.
Под утро встал на уши тот Ватикан
От громкого детского писка,
Внизу на крылечке рыдал мальчуган,
А рядом лежала записка:
«Просю Вас, - писала несчастная мать, -
Рабёнка маво не обидеть!
Приветить, пригреть, приютить, приласкать,
А я не могу его видеть!
Ведь я непорочною девой была,
Невинность хранила до брака,
Но только однажды, пока я спала,
Меня изнасиловал раком
Не кто-то чужой, мой родимый отец,
А братья ему помогали.
Когда же устали они наконец,
Пошли и соседей позвали.
На смену соседям явились гурьбой
Матросы с фрегата «Паллада»,
Их боцман огромной подзорной трубой …
Но впрочем, об этом не надо.
А после трубы, не забуду никак,
Там несколько было этапов:
Корнет Оболенский, матрос Железняк
И некто сантехник Потапов,
Старик Козлодоев, две роты солдат
Плюс два трудовых коллектива,
И даже, как будто, один депутат
Из Думы второго созыва.
А дальше был, помнится, цирк-шапито,
Практически, в полном составе.
Наверное, в городе нашем никто
Вниманьем меня не оставил!
К постели моей шли и молод и стар
Избыть половое влеченье,
Три дня продолжался ужасный кошмар,
Моё продолжалось мученье!
Известно, что все мужики - подлецы,
Беременной я оказалась.
Меня не вините святые отцы,
Что я от дитя отказалась!».

3.

Наместник Господень записку прочёл
И долго рыдал в полотенце.
И принял святой ватиканский престол
Заботу о сиром младенце.
А церковь тогдашняя била в набат:
«Кругом педофильские твари!».
Воспитывать мальчика взялся аббат,
Добрейший отец Януарий.
Отец Януарий был ликом суров,
Но в целом мужчина приличный.
Однако, для верности сбросим покров
С его биографии личной:
Мальчишкой он ангельским голосом пел
В каком-то заштатном костёле,
И тамошний ксендз паренька поимел
До крику, до визгу, до боли,
Тем самым судьбу его определил,
Надеюсь, ход мыслей понятен?
С тех пор отчего-то любой педофил
Аббату не сильно приятен.
И этот свой антигуманный настрой
Он вкладывал в душу ребёнка,
Как следствие, миру явился герой,
Крутой истребитель подонков!
В таинственных кельях и прочих местах,
Урок предпочтя переменам,
С молитвой на детских слюнявых устах
Учился он быть суперменом.
Учился, учился, учился и вот
В трико и плаще из клеёнки
На доблестном хряке пустился в поход
Ван Клюверт. Страшитесь, подонки!
Не рано, не поздно, точнёхонько в срок,
Встречайте героя, ребята!
А я хочу вспомнить последний урок
Добрейшего дядьки аббата.

4.

Отец Януарий приверженцем был
Практического обученья,
Заумных теорий старик не любил,
Но верил в большое значенье
Эмпирики, опыта. Вот почему
(Он думал над этим часами)
Старик учинил школяру своему
Весьма необычный экзамен:
К Ван Клюверту в келью в глубокой ночи
Три дюжих монаха ворвались,
Шепнув ему на ухо: «Сука, молчи!»,
Жестоко над ним надругались.
Сменяя друг дружку, резвилась всю ночь
Компания дюжих монахов.
Когда ему было особо невмочь,
Ван Клюверт тихонечко ахал.
Тихонечко ахал, потом перестал,
Известно ведь: Знание – сила!
На собственной шкуре герой испытал,
Что значит любовь педофила.
Исполнился он от макушки до пят
Безрадостным знанием этим,
Почувствовал горе и ужас ребят,
Проникся сочувствием к детям.
И ярость вскипела крутым кипятком,
Ударила в сердце с размаха!
На грязном полу остывали рядком
Три некогда дюжих монаха.
Отец Януарий сказал: «Молоток!
Экзамен ты выдержал с честью.
Теперь же, мой друг, поспеши на восток.
Скачи, переполненный местью,
В Россию – суровый и сумрачный край,
В Россию – обитель порока,
Растлителей детства нещадно карай,
И не возвращайся до срока!».
Сказал и упал, и спокойно почил,
Душа его в Рай отлетела.
Ван Клюверт на верного хряка вскочил
И сразу же взялся за дело.
С тех пор уж минуло не мало годов
И все они канули в Лету,
Но я, как и прежде, восславить готов
Героя, как должно поэту!
Однако, пока интерес не протух,
Вернёмся к началу рассказа,
Туда где в ночи кукарекнул петух,
Как помнится, ровно три раза.

5.

Итак, петушок кукарекал в ночи,
А тут же в убогой избушке
Красивый мальчишка лежал на печи,
Прижавшись щекою к подушке.
А рядом с мальчишкой, жирён, волосат,
Лежал деревенский учитель
И трогал ладонями маленький зад,
И жался к ребёнку, мучитель!
Ничтожный любитель мальчишеских тел,
Губитель невинного детства,
Он грязным развратом заняться хотел,
Велев мальчугану раздеться.
Мальчишка разделся покорно и лёг,
С учителем спорить не смея,
И вдруг ощутил у себя между ног
Горячего твёрдого змея.
Змей скользкой головкой таранил его,
Врывался в запретные щели.
Несчастный ребёнок не ведал того,
Что гнусно его поимели!
Дитя изнасиловал грязный старик,
Отринувший нормы морали.
И рвался наружу мальчишеский крик.
И вы бы не хуже орали!
Но в этот воистину страшный момент,
Стремителен, ловок, как кошка,
Ван Клюверт, наш самый крутой супермен,
Влетел метеором в окошко!
И был он ужасен во гневе своём,
Как Ангел Мучительной Смерти!
Глаза Антуана горели огнём
Чуть-чуть, но горели, поверьте.
Ван Клюверту детская честь дорога,
А Зло Антуану не мило.
Он горным орлом налетел на врага,
Конец наступил педофилу!
Герой вдохновенно подонка кончал,
От крови пролитой зверея,
А глупый мальчишка зачем-то кричал:
«Не трогайте дядю Андрея!!!».

6.

Кто едет, кто мчится полночной порой,
Клонясь над щетинистым крупом?
Конечно, Ван Клюверт – великий герой.
А мальчик рыдает над трупом.

©Артём Сказкин