«Боль
и кровь – чепуха!
Холод стали в потрохах!
Свист стрелы, блеск клинка,
Ярость волчьего клыка!
Глотку рви! Жми! Дави!
За Империю умри!»
маршевая
песня легиона
Снежные Волки.
Великая Империя пала. Прекрасное здание,
возводимое сотнями поколений на протяжении тысячелетий, скрепленное
потом и кровью миллионов, рухнуло в одночасье, словно карточный
домик. И погребло под своими останками многих и многих. Бессмертные
Легионы, – лучшие воины за всю историю существования Вселенной,
- дрогнули перед ордами полуголодных, пораженных безумием
сепаратизма крестьян и ремесленников. А в спину нас разила
предательская сталь аристократии. Удельные князьки и бароны
с армиями вассалов выступили против своего Императора. Самые
крупные землевладельцы, губернаторы провинций … Подлые крысы!
Всем захотелось власти. Больше власти! А о чести и верности
они позабыли!
Да, я – легионер, без малого двадцать
лет отдавший легиону Снежные Волки. Правда сейчас это гордое
звание может послужить верным билетом на тот свет. Я не предал
своей формы, она и сейчас на мне. Я не стыжусь своих шрамов
и своих наград. Вот этот Черный Крест приколот мне на грудь
лично Императором. Я был со своим Императором до самого конца,
он рубился с нами рука об руку, прекрасный в своей благородной
седине. Он продолжал сражаться, хотя стрела торчала из его
левой глазницы. Подлые стрелы! Он пал, но мы не дрогнули.
Боль и отчаянье разрывали наши сердца не хуже вражеской стали,
но был еще маленький Император. Десятилетний мальчик, прекрасный
в своей неискушенной юности. Я видел его несколько раз во
время парадов в честь Императорского Дома. Он ждал нас в
Столице, ждал с победой.
Потом нам сказали, что юный Император
убит, кто-то распустил эти грязные слухи. Приводились «неопровержимые»
свидетельства и «верные» улики. Последняя тонкая пока ветвь
великого древа обрублена безжалостной рукой. Наши сердца
взывали о мести, но боевой дух был подорван. Мы – дети Императора,
и без него мы - прах. Бессмертные Легионы были разгромлены.
А ведь история некоторых из них насчитывала восемь столетий.
Но все в этом мире имеет свой конец и свое начало. Многих
убили сразу, других потом. До сих пор продолжаются казни
и стихийные расправы. Но некоторым удалось скрыться, в том
числе и мне. И нас не так мало!
Путешествовать по Империи (для меня
понятия «бывшая Империя» не существует) в форме легионера
в эти смутные времена было сущим безумием. Везде, только
не в Артии, провинции всегда наиболее лояльной к Императору.
О, Артия, я выбираю тебя! Ты принимаешь нас измученных, калечных,
униженных. Я верю, именно отсюда разгорится священный огонь
реставрации. Да, самое главное: маленький Император жив!
Когда в Столице началась заваруха, ему удалось бежать, вместе
со своей венценосной матерью, вернее, ей с ним. Помогли преданные
люди. И теперь он скрывается где-то на Островах, но об этом
тсссс.
* * * * *
Я сидел за дубовым столом в уютной
маленькой таверне и «прожигал» последние имперские талеры.
Слава создателю, золото всегда в ходу. Услужливая молодая
хозяйка поставила передо мной дымящийся горшок с ароматным
тушеным мясом, положила ложку, нарезанный крупными ломтями
хлеб. Я попросил принести еще пива. Надо было что-то решать
с работой. Деньги таяли не хуже апрельского снега. Раньше
я никогда о них не задумывался – полное обеспечение плюс
отличное жалование легионера. А в это время кто-то оказывается
голодал. Ну что поделаешь, такова жизнь. Теперь, судя по
всему, голодать придется мне. Я ничего больше не умею, кроме
как проливать кровь, свою и чужую, во славу Империи. Империи,
которой больше нет. Если бы у меня было десять жизней, я
все бы отдал Императору, а себе не оставил ни одной. Но старый
Император мертв, молодой же - бог весть где. И моя жизнь,
одна единственная, ему, судя по всему, не нужна. Принесли
еще пива, постепенно я пьянел. После того, как гигант-гарриец
пробил мне голову палицей, я быстро пьянею. И тут ко мне подсел этот старик. Высокий, сухой, с пронзительными синими
глазами. На кого-то смутно похожий.
- Здравствуй, воин, я тебе не помешаю?
– начал он, сцепив большие морщинистые руки перед собой на
столе.
- Присаживайся, отец, гостем будешь.
- Вообще-то я хозяин этого заведения.
Марта, принеси еще пива мне и моему другу. – обратился он
к молодой женщине. И пояснил для меня:
– Моя невестка, она мне, как дочь.
Марта принесла свежее пиво, сыр. Мы
выпили. Старик мне нравился и впервые за долгое время у меня
было спокойно на душе.
- Ты, я вижу, храбрый и опытный солдат,
- снова заговорил мой сотрапезник. Я сдержанно кивнул. –
Об этом говорят твои шрамы и твои награды. В каком легионе
служил? Снежные Волки? Да, они были одними из лучших. Ближний
круг Императора! Мой сын, муж Марты, тоже был легионером.
Старик отогнул воротник поношенного
пиджака, блеснула ярко-алая капелька. Кровь Героя! Высшая
награда принятая в Легионах. Да ее обладателей можно по пальцам
пересчитать! По моему виду старик, должно быть, понял, как
я удивлен. Когда я пьян, у меня все эмоции на лице, читай,
как книгу.
- Это моего сына. – пояснил он. –
Ночные Птицы, Андрис. Знал его?
Ночные Птицы. Как они летели на своих
заговоренных плащах-крыльях, сея страх и смятение в душах
врагов. Щедрой рукой рассыпая смерть. Они были лучшими из
нас. Они умерли все.
- Я знал Андриса Верного, отец, -
я поднялся с кружкой в руке. – Я горжусь, что ел с ним один
хлеб. Он был прекрасен в своей цветущей молодости. Ветер
стенает, небо роняет слезы и деревья склоняются перед его
прахом. Он был и он есть! Память о нем жива в наших сердцах.
- Эй, вы! – Обратился я к немногочисленным
посетителям таверны. – Пейте за Андриса Верного, бойца легиона
Ночные Птицы, героя из героев!
И все выпили. А если бы кто не выпил,
я забил бы ему кружку прямо в глотку.
Но тут собрались исключительно порядочные
люди, поганых сепаратистов не было и следа. Они одобрительно
мне кивали и пили свое пиво во славу гордости легионов. Я
снова сел на свое место. Старик тихо плакал. Зря я ему душу
растравил, но ничего не могу с собой поделать. Как напьюсь,
пафос так и прет из меня.
Отхлебнул пива.
- Не плачь, старик. Если иной мир
существует, твой сын пирует сейчас за одним столом с Императором.
Со всеми поколениями Императоров, начиная с Горана Смелого
и Радована Красного. Давай и мы выпьем. Марта, еще пива!
- Подожди, сынок, - хозяин таверны
жестом остановил Марту, ринувшуюся к нам с полными кружками.
Кажется он успокоился, хотя слезы еще не высохли на его морщинистых
щеках. – Я хочу сделать тебе одно предложение. Но вначале
ответь, как у тебя с деньгами?
- Признаться, не густо.
- Тогда вот что. – Он помолчал, пожевал
дряблыми губами. – Сделай одно доброе дело для нашего города
и мы тебе щедро заплатим. Заплатим, сколько сможем. Я говорю
с тобой, как старшина городского совета, так что можешь мне
верить.
- А что нужно сделать? - Меня сильно
развезло, я чувствовал жгучую симпатию к старику, к милой
Марте, к их таверне, городу, ко всему роду человеческому,
за исключением проклятых сепаратистов. – Для вас я готов
свернуть шею кому угодно, причем совершенно бесплатно! Было
бы пиво!
- Будет пиво, будет и честная оплата.
Но дело не простое. Многие за него брались, и наша городские
и приезжие, но вернулись ни с чем. А некоторые и вовсе не
вернулись. Твой меч заговорен от демонов?
- Обижаешь, старина. Я – боевой ветеран,
командовал когортой, а иногда и полулегионом. Видишь этот
Черный Крест? Сам Император …
- Вот и славно! Тогда я введу тебя
в курс дела. Ты готов слушать?
- Погоди-ка, - я поднялся и покачиваясь
вышел из таверны. На крыльце я сунул два пальца в рот и облевал
ступени. Что поделать, в Бессмертных Легионах хорошим манерам
учили в последнюю очередь. Тут же стояла большая бочка с
дождевой водой, в которую я окунулся чуть ли не по пояс.
Когда я вернулся к столу, то был мокрый, как змей в фонтане,
но зато изрядно посвежевший. Я быстро пьянею и быстро отхожу.
– Вот теперь, отец, можешь мне рассказывать все что угодно.
И отец рассказал:
- В трех часах пешего хода от города
на холме стоит дом, окруженный садом. Раньше там была летняя
резиденция его святейшества епископа Артийского. Говорят,
этот мудрый и святой человек сопровождает юного императора
в его изгнании. Да благоволит к ним обоим судьба. Теперь
же святое некогда место поругано. В доме поселился демон,
судя по всему очень могущественный. Сам факт его пребывания
в доме епископа неприемлем для горожан. Но он не просто там
обитает, он строит козни и всячески пакостит. Дети наши болеют,
женщины не могут нормально разрешиться от бремени, гибнет
либо мать, либо младенец, либо оба сразу. Мужчины стали больше
пить. Никакая работа не ладится. В семьях раздрай. Всюду
грязь и запустение ( я, честно говоря, живу тут уже почти
неделю, а ничего такого не замечал). И еще пожары, которые
мы не успеваем тушить. Горожане думают, что во всех наших
бедах виноват демон. Всех, кого мы отряжали для решения этой
проблемы, постигла жалкая учась. Они или вернулись в невменяемом
состоянии, или пропали без вести. Скорее всего погибли.
- А вы классифицировали демона, -
перебил я старика, - у нас в «учебке» был целый курс, как
распознавать демонов и как с ними бороться.
- Мы в этом мало что понимаем, солдат.
Так, что тебе следует полагаться на собственный опыт и на
свое чутье. Скажу только, что демон очень силен и будет тебя
всячески искушать и соблазнять.
- Меня не очень-то соблазнишь.
- Так ты готов взяться за это дело,
солдат?
- Всегда готов! (это девиз Бессмертных
Легионов) Кстати, меня зовут Марк.
- Я знаю, твоя слава идет впереди
тебя, Марк. Я – Свен.
Мы пожали друг другу руки, запоздало
знакомясь и заодно скрепляя наш договор.
- Мне удалось кое-что вытянуть из
тех бедолаг, которым посчастливилось вырваться из лап демона
живыми. – Продолжил Свен. – Хотя какое тут счастье! Общение
с ними было тяжелым испытанием для меня. Они совсем спятили.
Поэтому я хочу предостеречь и немного подготовить тебя к
тому, чего следует ожидать. Я буду задавать вопросы или просто
описывать ситуации. Отвечать не обязательно, просто подумай
и реши, сможешь ты с этим справиться или нет. Еще один полоумный
нам здесь не нужен. Итак …
- Чего ты больше всего боишься? Что
вызывает у тебя животное отвращение? От чего ты, большой
и сильный мужчина, храбрый воин, готов бежать без оглядки?
Я закрываю глаза ладонью, погружаюсь
в себя. Чего я боюсь? Много чего. Если бы не боялся, не дожил
бы до сегодняшних безрадостных дней. Но между страхом и трусостью
– огромная пропасть. Не боятся только дураки (хотя и они
боятся), а воина с самых первых дней службы учат свой страх
преодолевать. Иначе какой он к черту солдат. Я пережил атаку
боевых слонов Сулимана. Эти огромные страшные бестии бежали
прямо на нас, воздев хоботы, и трубили, как все демоны ада.
Дрожала земля. На спинах слонов восседали черные халимские
лучники и сыпали ядовитыми стрелами, по десять штук в минуту.
Многие тогда дрогнули, я - устоял. Получил прозвище «Слонобой»
и Черный Крест из рук Императора. С тех пор я знаю, если
ранить слона, причинить ему боль, он перестает слушаться
команд погонщика и несется не разбирая дороги, давя своих
и чужих, роняя со спины юрких черных человечков … Или раньше.
Я совсем еще зеленый новобранец. Мы сидим в засаде в тропических
джунглях. Говорить нельзя. Шевелиться нельзя. Дышать можно,
но еле-еле. Узкоглазые не должны нас почуять. Всюду деревья, кусты и еще раз деревья, лес полон
жизни. По широким кожистым листьям ползают огромные слизни,
с кулак величиной. Их серые, мясистые, покрытые радужной
пленкой тела омерзительны, они оставляют за собой вонючие
влажные дорожки. О, Боже, как они воняют! Вдруг один из слизней
с чавкающим звуком срывается откуда-то сверху и падает прямо
мне на плечо. Словно осклизлая насквозь гнилая груша. Я не
шевелюсь, судорожно сглатываю, а он укрепляется и начинает
ползти. Сначала по плечу, потом по шее, переползает на щеку
и прямо по губам. Когда пришла команда, я бросился в бой,
как в постель к любимой. Ох и отомстил я узкоглазым за этих
слизней … Однажды я упал в колодец, где кишмя кишело змеями
… Нет, я многое могу преодолеть, во всяком случае попытаюсь.
Продолжай, старик!
- Демон способен принимать разные
обличья. Если он превратится в кого-то, кто дорог тебе. В
добрую старую женщину, так похожую на твою мать. В близкого
друга. Устоишь? Не отступишься?
Моя мать подкинула меня на ступеньки
приходского приюта. Я ее и знать не знал. Империя стала для
меня доброй матерью, а Император родным отцом. Друзья-соратники
пали на поле брани. Не отступлюсь! ( если он посмеет превратится
в Императора, я знаю: Император мертв) Дальше!
- Если это будет прекрасная обольстительная
женщина? Невинный ребенок? У тебя поднимется рука?
Все это уже было, мне приходилось
убивать и женщин, и детей. Вот я вбегаю в спальню царицы
Тай. Стража порубанная осталась у дверей. Мои товарищи далеко
позади, хозяйничают на первых этажах дворца в Хафи. Они не
знают, что Тай все еще здесь, не успела смыться. А я, как
чувствовал! Тай выходит мне навстречу, самая обольстительная
женщина из когда-либо живших на земле. Ее лицо, ее стан,
ее походка, ее волосы – все это вместе и каждое по отдельности
способно свести с ума любого, кто носит штаны и называет
себя мужчиной. Тай в легком платье из полупрозрачной материи.
Она заговаривает со мной. Ее голос! Солдат, ты устал. Брось
свой меч. Сними кольчугу. Возляг со мной на этом шикарном
мягком ложе. Тай разоблачается передо мной. Ее глаза ликуют,
она думает, рыбка на крючке. Но я вонзаю меч прямо в ее прекрасный
голый живот и несколько раз поворачиваю, накручивая кишки
на лезвие. Выражение ее лица - мне награда. Не боль, не ужас
смерти, а удивление и обида: я первый, кто не поддался ее
чарам. Но я люблю Императора! Позже я узнал, Тай, как мерзкая паучиха, в момент оргазма вонзала своим любовникам
в шею отравленный стилет. Господь хранил меня! …Дети … Помню
черханскую деревушку где-то в горах. Черкис-ата увел своих
абреков выше в горы и нам достались старики, женщины и дети.
Ганс Железная Глотка, наш центурион, приказал перебить всех
мужчин, кому уже исполнилось четыре. Не четырнадцать, а четыре!
Мол после четырех они все помнят … Я вошел в один из домов,
глинобитная хижина, в угол забился парнишка лет десяти. Худенький,
стройный, с большими темными, как у лани глазами. Я поднял
меч и не смог его опустить. Следом вошел Ганс, увидел мое
замешательство и ударом в ухо сбил меня с ног. Я больше не
встречал человека, который смог бы опрокинуть меня голыми
руками. Многих других легионеров он не трогал, боялся убить.
Эй, солдат, сказал он, вспомни, что эти поганые собаки сделали
со старшим сыном Императора. А ведь ему было только тринадцать.
Нет, просил я, не говори мне. Мы так любили маленького принца!
Его пленение несмываемый позор Легионов! Но Ганс продолжал говорить: они оскопили его, отрезали уши, выкололи
глаза и водили так по своим поганым аулам. Потешались над
ним, бросали в него камнями. Женщины плевали в его изуродованное
лицо. Потом они умер. Теперь встань, солдат, и убей недоноска.
Так сказал Ганс Железная Глотка. Я встал и поднял меч. Нет,
сказал он, сделай с щенком то, что они сделали с сыном Императора.
Дрожащей рукой я вытащил нож. И тут в саклю (их дома называются
сакли, я вспомнил) ворвалась целая куча вооруженных до зубов
черханцев. Где-то они прятались. Какое я почувствовал облегчение!
Мы вступили в бой, их было человек семь против нас двоих.
Я дрался с двумя, Ганс со всеми остальными. Я любовался им,
он был прекрасен в своей безумной ярости. Каждым ударом он
валил черханца наземь, даже если удар приходился по мечу.
Его собственный меч весил двадцать восемь килограмм и ни
граммом меньше. Но он управлялся им, как перышком. Вдвоем
мы перебили их всех. Меня тогда сильно ранили. Потом подоспели
ребята. А мальчишка воспользовался суматохой и сбежал. Детей я не убивал … в этот раз. Потом приходилось.
А тогда поступил приказ, срочно двигаться к перевалу. Жителям
аула выпал счастливый билет. Я ехал на телеге, обмотанный
бинтами, и думал, слава Богу, что уберег меня от этой гнуси.
Как бы я поступил, не окажись поблизости черханцев? Не знаю
…
А Ганса Железную Глотку колесовали.
Все те же черханцы. Это случилось много-много лет спустя.
Его привязали к мельничному жернову и отрубили все выходящие
за его пределы части тела. Рассказывают, что когда ему отрубили
руки и ноги, кровь из него хлестала, как из свиньи на бойне,
но он был еще жив и поливал черханцев отборной бранью. И
даже, когда ему отрубили голову, - не спасла Железная Глотка,
- отрубленная голова катилась по земле и все еще шевелила
губами. Это был великий воин! Если бы его не колесовали,
я бы сам его прикончил … Пускай демон прикидывается ребенком,
я все равно убью его, потому как буду точно знать, что это
не ребенок, а поганый демон.
- Старик, я готов!
- Отлично. Скажи, что собрать тебе
в дорогу. Завтра утром ты отправишься. Я приду пожелать тебе
удачи. Знай, ты прекрасен в своей могучей зрелости!
* * * * *
Все было так, как рассказывал Свен:
большой красивый дом на холме в окружении сада. Я шел среди
цветущих яблонь, двигаясь по возможности бесшумно, и легкий
ветерок осыпал меня белыми лепестками. В руке я держал меч.
Мой меч. У него нет имени, но это честный боевой клинок.
Я решил обойти дом со всех сторон, чтобы разведать обстановку,
и почти сразу же наткнулся на него. Он сидел на плоском камне
спиной ко мне на берегу маленького овального пруда, вернее
запруды, потому что рядом журчал ручей. Ноги он опустил в
воду. Рядом с его бедром рассыпано несколько округлых, черных
и белых камешков: кусочки мрамора, обкатанные проточной водой.
Он зачем-то брал их по одному и бросал в пруд, прямо перед
собой. Каждый раз раздавалось звонкое «буль», по поверхности
воды разбегались круги. Это был маленький мальчик в оранжевой
футболке и синих спортивных шортиках. Это был демон! Пару
секунд я еще надеялся, что ребенок всего лишь жертва, заложник
в плену у монстра. Но только пару секунд. Распознать его,
не составляло труда: причудливая тень на песке, легкое, едва заметное дрожание воздуха вокруг головы,
странный запах, скорее приятный, чем отвратительный. Я пришел
сюда, чтобы убить демона и я … не мог. Где ты, Ганс Железная
Глотка?! Почему тебя нет со мной сейчас?
- Хорошо, что ты пришел, - мальчишка
обернулся, совершенно спокойный, будто изначально догадывался,
что я стою у него за спиной. Нежный овал лица, прямые брови
стрелочками, маленький точеный нос, капризно припухшая нижняя
губа. Ветер играет мягкими золотистыми волосами. И еще огромные,
широко распахнутые серо-зеленые глаза, опушенные густыми
ресницами. Мне показалось, что я знал его всю жизнь. Мальчик
похожий на меня самого в возрасте десяти лет, на моего лучшего
детского друга, ставшего впоследствии злейшим врагом, продавшимся
проклятым сепаратистам. На прекрасного маленького Императора
(Как он скакал на своей крошечной белой лошадке вдоль наших
стройных рядов!). И даже на парнишку-черханца, хотя тот был
совсем смуглый …
Я сделал шаг вперед, пальцы мои сами
собой разжались и меч выпал на траву.
- Принеси мне еще камушков, они вон
там у ручья. – Он сказал «камуфков», но не совсем так. Подобно
ему букву «ш» произносят только маленькие дети или жеманные
барышни, но последним хочется за это двинуть в рожу.
Я сходил к ручью и принес ему «камуфков».
Присел за его спиной, заглянул через узкое, чуть приподнятое
плечико. В тихой прозрачной воде ноги мальчика казались зеленоватыми.
Из кусочков разноцветного мрамора на ровном песчаном дне
пруда он выкладывал портрет воина. Мой портрет! Вот он бросает
в воду очередной круглый камешек, то медленно опускается,
рассекая толщу воды. Ловкими маленькими пальчиками мальчик
подхватывает его и ставит на нужное место. Ноги у него проворные,
как у обезьянки. Портрет готов: мужчина средних лет смотрит
сурово из под тяжелых надбровных дуг.
- Нет, так плохо! – заявляет мальчишка.
Несколько неуловимых движений узкой ступни и лицо воина расцветает
честной простоватой улыбкой. – Так то лучше! Подними меня.
Он протянул руки и я, ухватив его
подмышки, воздел высоко вверх. С тонких ног, тронутых золотым
загаром, капельками стекала вода. Отпускать его не хотелось,
но мальчишка взбрыкнул и я поставил его на землю рядом с
собой.
- Пойдем, - он потянул меня за руку,
- я тебе тут все покажу. Знаешь, как плохо все время одному?
Страшно и одиноко. Многие приходят, чтобы убить меня.
Он покосился на мой меч, лежащий в
траве. Почему-то стало стыдно, но я парировал:
- Пока только ты их убиваешь!
- Только самых настырных, но это самооборона,
поверь. Кто к нам с мечом придет, тот … ну и так далее. –
он лукаво посмотрел на меня. Потом рассмеялся. Его смех сложно
описать, как будто кто-то рассыпал маленькие камешки («камуфки»)
по звонкой железной крыше. – Тупые горожане считают, что
я насылаю на них порчу. Будто мне и заняться больше нечем.
Пить надо меньше и дети будут здоровые рождаться! (Похоже
он хорошо осведомлен).
Мы бродили по саду, он показывал:
вот в этой беседке я мечтаю, а на этой ветке очень удобно
висеть вниз головой. Болтали о разных пустяках. Это был чертовски
остроумный и начитанный мальчик, не мне чета. Моментами я
начисто забывал, что со мной рука об руку идет демон. Я знал,
что не смогу убить его. Не смогу и все!
Вечерело. Время летело совсем незаметно.
Он пригласил меня отобедать. Мы вошли в дом. В просторной,
богато убранной столовой стол был сервирован на двоих. Над
некоторыми блюдами поднимался ароматный пар. «Ну прямо «Аленький
цветочек»», - подумал я. Мы сели рядышком, плечо к плечу,
хотя за этим столом легко уместилось бы дюжины две народу
- его святейшество жил на широкую ногу. Ели вкусное жаренное
мясо, фрукты, запивали сладким розовым вином. Когда совсем
стемнело, будто сами собой зажглись газовые фонари.
- Тут есть кто-нибудь, кроме нас?
– спросил я.
- Нет. Только ты и я. – ответил мальчик
и прижался щекой к моей руке. Его кожа была очень нежной,
нежней тончайшего шелка, из которого царица Тай шила свои
нескромные платья. – Знаешь, тут по ночам мне бывает жутко
… Почти каждую ночь. Но сегодня здесь ты, и я спокоен. Ты
такой сильный и большой!
- Ты тоже парень не промах, - я растрепал
его легкие волосы.
- Если больше ничего не хочешь, пойдем
спать. Я приготовил тебе ванну. (Когда это он успел, все
время был рядом со мной?).
- А разве еще что-нибудь осталось?
– пошутил я. Демон рассмеялся.
Ванна действительно оказалась знатной.
Воистину, духовным лидерам нашим не чужды телесные удовольствия.
Круглая емкость, метра три в диаметре и до полуметра глубиной,
заполненная горячей ароматной влагой. Со дна поднимаются
пузырьки. Именно в такой, по преданию, утопили развратного
царя Джака-Узи, несчастного мужа царицы Тай. Я плескался
в ней, как кит на мелководье. Рядом на полочках стояли разноцветные
склянки со всевозможными притирками, лосьонами и шампунями.
Кажется я перепробовал их все. Некоторые вовнутрь. Я домылся,
вытерся пушистым банным полотенцем, но нигде не смог отыскать
своей одежды. Так, в чем мать родила, я вошел в спальню,
и завалился на роскошную кровать епископа Артийского, покрытую
драгоценными атласными простынями.
И тут вновь появился он, мой маленький
демонический друг. Быстро стащил майку и синие свои шортики:
больше на нем ничего не оставалось. С размаху улегся поверх
моего разгоряченного принятой ванной тела своим, сладостно
прохладным. Зашептал мне в ухо: «Делай, что тебе хочется,
Марк. Делай, что тебе хочется!». И я делал! Губы мои скользили
по его безупречной коже, от маленьких нежных пальчиков на
ногах и круглых розовых пяток, до пушистой макушки. Язык
мой не знал покоя. У него был свой собственный запах: аромат
тополиных почек, зеленого яблока, свежескошенного сена. У
него был особый вкус: вкус горного меда, топленого молока
и карамели. Его золотистое тело пело в моих руках, как чудесная
скрипка. Он не ведал стыда и брезгливости. Боли и пресыщения.
И я тоже никак не мог им насытится. Время исчезло. Вот он
сидит на моей груди, его нежный пестик трется об мое нёбо.
Вот я прижимаю его к атласным простыням, пронзая податливую
плоть пылающим жезлом своей любви. Лицо его раскраснелось,
глаза пылали. Как он прекрасен! Никакие слова не смогут передать всю полноту восторга и воодушевления охвативших
меня. В моей жизни было много разного секса, но такого яростного,
чувственного и неудержимого не было никогда! Наконец, я излился:
долго, мучительно и сладко! Окропляя все вокруг густым, молочно-белым
семенем. И откинулся на простыни в изнеможении.
Демон коснулся пылающими устами моего
потного чела. Острая боль! Как будто капля кипящей смолы
попала на кожу. Руки и ноги у меня тотчас отнялись, тело
обмякло, я мог лишь ворочать из стороны в сторону своей глупой
большой головой. Как я мог так попасться! Как мальчишка!
Как зеленый салажонок! «Теперь ты мой, солдат, - прошептал
демон, - теперь ты мой.» Это был инкуб, сатанинское воплощение
похоти, демон, способный соблазнить любого: от неопытного
школяра до убеленного сединами старца. Не устоят перед ним
ни благочестивая монашка, ни старая дева. К каждому замочку
он найдет подходящий ключик. Я пропал! Разум мой помутился,
стены комнаты плыли перед глазами. Демон стоял перед кроватью
и смотрел на меня, рассеянно поглаживая свой изумительный
живот. У него не было пупка, еще один признак отличающий
человека, рожденного женщиной, от существа, порожденного
тьмой. Внезапно его тело начало плавиться, течь, теряя форму.
Лицо демона тоже изменялось, он превращался в разных людей
(тех, кого я знал когда-то, и тех, кто был мне неведом), в причудливых животных, в ужасных тварей, одним видом своим,
способных свести человека с ума. Стены комнаты пропали, вокруг
клубился странный мерцающий туман. … Вот Ганс Железное Горло
ковыляет на ногах-обрубках, держит в культях свою голову,
Голова кричит: «Бей наотмашь, солдат!» … Вот царица Тай,
с собственными кишками обмотанными вокруг шеи, как чудовищное
омерзительное боа. Хищно улыбается разверстое чрево ее. «Ты
хочешь меня, солдат, я знаю, ты хочеееииишь!» Голос ее срывается
на визг … А вот старый Император, стрела торчит из его глаза,
благородные седины слиплись от крови. «Я умер, а ты жив»,
- укоряет он меня … Лица … руки … глаза … десятки, сотни
убитых лично мною … чернокожий маленький лучник … белокурый
здоровяк, с детскими голубыми глазами … всех не упомнить
… мертвецы … демоны … исчадья ада, когтистые руки тянуться
ко мне.
- Завтра ты умрешь, солдат, - говорит
мне демон, и я с удивлением слышу в его голосе не злую радость,
а сожаление. Он снова маленький мальчик в оранжевой футболке
и синих спортивных шортах. Наваждения исчезли.
- Покажи мне свое настоящее лицо,
демон! – прошу я.
- Завтра, - обещает он. Свет меркнет,
я засыпаю.
* * * * *
Наутро я проснулся с сильной головной
болью. Да, старик Свен, здорово ты меня вчера напоил. Но
что это? Я обнаружил, что лежу абсолютно голый на шикарном
ложе в богато обставленной комнате, так не похожей на скромный
гостиничный номер, где я собственно и остановился. Номер
оплачен на две недели вперед … Стоп! Меня наняли, убить демона.
Я пришел в дом на холме, нашел демона и … Господь милосердный!
Я вспомнил все!
Вскочив с кровати, я бросился к зеркалу,
оно было подстать всей обстановке, огромное в полстены. Такие
по карману только очень богатым людям, да ведь я в апартаментах
самого епископа. Видно святой отец решил, что путь самоограничения
ему не подходит. Из зеркала на меня глянул мускулистый недоброго
вида мужик, с коротким ежиком волос - я. А, что это у меня
на лбу? Черт, печать демона! Маленький синий треугольник
внутри другого, побольше. Теперь я проклят навеки. И самое
главное, на улицу с этаким «украшением» не покажешься, прохожие
будут шарахаться. Я слышал от сведущих людей, что такую печать
невозможно вытравить. Хоть ее каленым железом жги, хоть кислотой
ядреной поливай, она все равно проступит. Ну да ладно, что
ни будь придумаем. Вон у Отто Шестипалого на лбу срамное
слово было вытатуировано и ничего, жил человек. Теперь первым
делом надо отыскать демона и поговорить с ним по свойски,
пока он снова меня не околдовал. Все-таки кое что мне из
вчерашнего понравилось. Оч-чень понравилось! Такой заводной
постреленок оказался. Ну, ладно … Я огляделся. Ага, вот моя одежонка в кресле валяется.
Штаны, рубашка, китель – все на месте. Носки почему-то в
карманах. А где меч? Кое-какие пробелы в памяти еще остались.
Одевшись, я бегло осмотрел дом. Комнат
там была чертова прорва, не хуже, чем у царицы Тай. Так что
беглый осмотр занял у меня минут сорок. Никаких следов демона
в доме не обнаружилось. Я вышел в сад и, не долго думая,
направился к тому месту, где вчера его повстречал. К маленькому
овальному прудику возле ручья. Демон сидел на прежнем месте
и, кажется в той же самой позе. Только вместо оранжевой футболки
на нем была зеленая, в каких-то психоделических разводах.
Сидит спиной ко мне, на меня ноль внимания. А ведь слышал,
наверное, как я иду, топаю похлеще сулиманского слона. Я
чуть не споткнулся о свой собственный меч. Как же это я тебя
оставил, родимый? Иди к папочке. Сейчас мы тебя поднимем,
снесем башку дурацкому демону и пойдем пропивать денежки
доброго дядюшки Свена. Во славу Бессмертных Легионов! А на
лоб можно и пластырь прилепить. За любовь еще и не так приходится
платить. У кого-то нос провалится, у другого язвы по всему
телу. Так что я еще легко отделался. А любовь была знатная!
Эх, Ганс Железная Глотка, укрепи мою руку.
- Привет, - мальчишка обернулся. Меч
снова выскользнул у меня из пальцев. Опять накатило. Силен
этот демон!
- Ты обещал показать мне свое настоящее
лицо!
- Я тебя не обманул. Смотри. – Мальчишка
сидел, извернувшись на пол оборота, болтал ногами в воде.
Хлопал своими сумасшедшими ресницами.
- Значит, ты такой … и есть? – голос
мой дрогнул от удивления. Я-то ожидал увидеть какую-нибудь
гадкую харю, думал он специально для меня мальчишечкой прикинулся.
Но демоны не обманывают, если они чего обещали …
- Да, я такой! Правда симпатяга? –
Дурачась, он погладил себя по голове. – Мой знак тебе к лицу,
делает его более интеллигентным.
- Я так не считаю.
- Помнишь, что еще я тебе обещал?
– спросил у меня демон. – Сегодня ты умрешь. Но не огорчайся,
есть и другие миры, кроме этого. Там мы обязательно встретимся.
- Слабое утешение, - проворчал я,
но разве можно до конца уверовать в собственную смерть, даже
если в тысячный раз заглядываешь в ее костлявую физиономию.
– Как тебя зовут, мальчик?
- Я бы назвался Любовью, но это женское
имя. Так что зови меня просто Мальчик.
- Я люблю тебя, Мальчик.
- Знаю, солдат. Ты готов умереть?
- За тебя - да, - твердо ответил я
и тут же услышал, как за моей спиной хрустнула ветка.
Я обернулся, быстро поднял меч. Под
сенью яблонь стояли трое в форме Песчаных Пластунов, сжимали
в руках взведенные арбалеты. Значит старина Свен решил подстраховаться.
Двое – совсем зеленая молодежь, третий – человек посерьезней,
ветеран, на груди Золотой Колокол и две нашивки за ранение.
Впрочем, стреляют они все отменно, так что шансов у меня
против них никаких нет. Можно попробовать бросить меч в одного,
таким манером я человек пять на тот свет отправил. Но остальные
тут же выстрелят. Думай, Марк! Пластуны в сомнении смотрели
то на меня, то на мальчишку, их арбалеты до отвращения синхронно
сопровождали их взгляды. Бедолаги никак не могли решить,
кто из нас демон. Странно, неужели Свен их не предупредил?
И тут мальчишка закричал, указывая на меня пальцем:
- Дяденьки, он демон! Видите, на лбу
у него знак! Он демон!
Вот дела! Молодые тотчас прицелились
в меня, я пригнулся, закрывая сердце клинком. Но старший
сказал:
- Стойте! Демон мальчишка!
- Почему?!
- Потому что этого человека я знаю.
Теперь я точно узнал его. Это Марк Слонобой, самый отчаянный
из Снежных Волков. Народ должен знать своих героев! И потом
в такую образину ни один демон не преобразится. ( Он так
шутил. Франц Острослов, я тоже узнал его.) Отойди, Марк,
наши стрелы заговорены против демонов, мы уложим его в два
счета.
Я сделал шаг в сторону, они подняли
арбалеты. А когда они нажали на скобы, все одновременно,
сказалась многолетняя тренировка, я прыгнул, перекрывая своим
большим телом путь трем маленьким стрелкам.
- БЕГИ, МАЛЫШ, - орал я, - БЕГИ, ЧТО
ЕСТЬ СИ…
Три стрелы больно клюнули меня в грудь.
Эх, кольчужку забыл одеть … Я лежал на земле, жизнь медленно
утекала из меня. Я видел, как пробежали, перепрыгнув через
мою голову, два молодых Пластуна. На ходу заряжали арбалеты.
Подошел Франц, покачал укоризненно головой. Он любил меня,
ведь я был прекрасен в своей наивной жертвенности. Сказал,
что вернется, побежал следом за своими. Видно, понял сразу
опытный вояка, что не жилец я … Все таки я очень сильный,
почти, как Ганс Железная … Смерть боится меня, дает возможность
попрощаться с жизнью. Ждет, пока я совсем ослабну … небо
голубое … облака … солнышко ласково гладит мои щеки. Надеюсь
мальчишка убежит, он юркий постреленок. Я на него не в обиде,
ведь он точно знал, что сегодня я умру. Демоны … они все
… знают … мы встретимся … он сказал … Господи, как я устал.
Ты даровал мне интересную жизнь и хорошую смерть. Спасибо
тебе, Господи … что-то я забыл … да … где тут мой меч … вот
он … взять его в руку … Слава Императору! А теперь я спою
…
Боль и кровь – чепуха!
Холод стали в потрохах!
Свист стрелы, звон клинка,
Ярость волчьего клыка!
Глотку рви!
Жми! Дави!
За Империю умри!
©Артём Сказкин
Июнь, 2001 г.
