Статистика,
как известно, знает все. Например, кто-то умудрился
подсчитать — якобы средний житель большого города в течение дня встречает
около одиннадцати тысяч человек. В метро, на улицах, на работе — где
угодно. Конечно, есть и те, что безвылазно торчат дома, но маленький
оборвыш с табличкой "Хачу есть",
сидящий в темном заплеванном переходе на
платформу пригородных поездов в тот весенний день, когда природа в
припадке злого юмора напоминает, что до лета еще ой как далеко и щедро
сыплет с неба мерзкую снежно-водяную кашу, так вот, этот пацан без
сомнения уравновешивал всевозможных домоседов — уж он-то за день видел
гораздо больше людей, чем средний горожанин. Может быть, и он бы смог так
же безвылазно сидеть дома, но проблема как раз и заключалась в том, что
дома у него по большому счету не было.
Маленький нищий сильно продрог и тихонечко плакал от холода, а
невидимый счетчик тем временем все медленнее и медленнее отсчитывал свои
цифры — приближалась ночь, грязь на полу постепенно превращалась в
хрусткую гребенку, и поток пассажиров становился реже, пока, наконец,
почти совсем не иссяк — лишь отдельные случайные прохожие или подгулявшие
компании. Одна из них прошла совсем рядом, размахивая пивными бутылками и
громко возмущаясь каким-то неведомыми пацану решениями правительства,
из-за которых "половину опять прийдется переписывать",
при этом даже не
взглянув на продрогшего малыша с его смешным и жалким плакатиком. Лишь
один невнимательно посмотрел на него и сокрушенно покачал головой, что-то
буркнув себе под нос про вопиющий рост безграмотности. Такие всегда
проходили мимо и обращали внимания на него не больше, чем на пустую
картонную коробку, промокшую насквозь и потерявшую форму. Вот идет еще
один такой же... все, пора отсюда сматываться — ведь скоро появится
милицейский патруль и прийдется провести всю ночь в отделении, а потом...
а потом — в приемник и детдом, из которого он рано или поздно убежит: на
улице уже тем лучше, что тут до тебя нет никому никакого дела. Но странно
— светловолосый молодой человек с большой, чем-то набитой сумкой, один из
тех, кто только презрительно хмыкает при виде таких детей или, в лучшем
случае, почти незаметно слегка вздыхает про себя, явно направлялся к нему.
Неужели все-таки даст денег? Юный попрошайка с надежной поднял испачканную
мордочку.
— Приятель, а как тебя зовут? — обратился к оборвышу незнакомец.
— А вам какое дело? — ощетинился пацан и с независимым видом
шмыгнул носом.
— А, так ты еще и простужен... — улыбнулся ему новый собеседник,
первый за долгие-долгие часы сидения в переходе.
— Ну а все-таки?
— Коля... — малыш неожиданно обмяк. Ему почему-то показалось, что
от этого парня можно не ждать ничего плохого.
— А меня Денис. Стало быть, ты хочешь есть?
— Да-а... — еле слышным шепотом ответил Коля, глядя почему-то на
землю.
— Ну вставай тогда и пойдем.
Эта странная компания — молодой человек приличного вида и его
маленький грязный спутник — вышла из перехода, никем не замеченная. Да и в
самом деле, кому они были нужны? Ребенок просидел там весь день, и никто
не обращал на него никакого внимания, только милиция... Итак, не привлекая
ничьих взглядов в поредевшей вечерней толпе, они вошли в расположенный не
так далеко "Макдональдс". Без сомнения,
работники этого заведения
общепита, в отличие от прохожих на улице, не могли оставить столь
нетипичную пару без внимания, но, опять же, внимание это было достаточно
слабое и равнодушное, "надо же — где он такого
грязного дружка себе
нашел?" — думали они, и тут же забывали, поглощенные своими
проблемами.
Действительно, им-то что до этой парочки — ну, любопытно, конечно, а так —
бог с ними.
Пацан жадно ел, капая себе соусом на рваный истрепанный свитер, и
нерешительно оглядываясь по сторонам. Здесь было тепло, светло и чисто,
совсем не как в переходе, и никто его отсюда не гнал, потому что он был не
один, а со своим приятелем. Неловко повернувшись с упоительно здоровенным
бутербродом — таким здоровенным, что от него малышу было даже трудно
откусить — он нечаянно опрокинул чашку кофе на своего нового друга.
Коле было жалко кофе, он замерз, а кофе был горячий, но что тут
теперь поделаешь...
— Взять еще? — обратился Денис к нему
Быстрый взгляд больших глаз с тихой просьбой.
— Не надо... Оно же дорогое...
— Ну не такой уж и дорогой...
Скоро появился и кофе, даже еще более горячий — ведь он не успел
остыть.
Отъев ровно половину, мальчик протянул приятелю оставшуюся часть.
— Это твое.
— Ешь, кому говорю — снова улыбнулся тот. — Давай, давай. Ну чего
ты?
Согревшись и наевшись, они вышли из кафе и остановились у входа.
— Ну что, теперь ты куда? — Денис внимательно посмотрел на Колю
— Да так...
— Тебе есть где переночевать? — не отставал Денис.
— Есть... — потупившись, шепотом выдавил из себя парнишка.
— Точно есть? А то пойдем со мной — у меня переночуешь.
— А можно, а?!
— Было бы нельзя — не спрашивал. — Денис опять улыбнулся. Он
определенно был набит улыбками.
— Ну так как?
— Ага! — судя по позе, Коля даже собрался куда-то бежать.
Дальше началась уж совсем фантастика на взгляд пацана — Денис
остановил машину — МАШИНУ! — и они отправились куда-то далеко, а куда —
Коля и знать не знал. Он более-менее ясно представлял себе окрестности
вокруг своей станции, но дальше для него все было неизвестно и запутано.
Автомобиль быстро ехал по ночному городу, и ребенок с интересом смотрел,
как темнота жилых окраин сменяется яркой рекламой центра города. Одна из
них почему-то рассмешила Дениса. "ДВК
— Достойное Вас Качество — ну надо
же такое придумать!" — повторял он.
— А чего тут такого — хороший магазин, холодильниками торгуют,
мебелью. Сам кухню там брал — с некоторым недоумением и почему-то с обидой
заметил водитель.
— Да это так, я про свое...
Водитель в ответ лишь пожал плечами — про свое так про свое, ему-то
какое дело?
Вскоре залитые светом центральные улицы вновь сменились мраком
спальных районов, а может, даже и пригорода. Машина остановилась, Денис
расплатился и они вышли.
— Так, теперь слушай меня внимательно. Я сейчас пойду вперед, а ты
иди вслед за мной — метрах в пятидесяти. И смотри, ментам на глаза не
попадайся. Понял?
— Понял.
— Я зайду в подъезд и оставлю дверь открытой, ты ее закроешь.
Дверью не хлопай, а закрой аккуратно. Квартира моя на четвертом, повторяю,
на четвертом этаже, дверь стальная и обита черным кожзаменителем — на
площадке она одна такая. Если кто тебя встретит в подъезде и начнет
спрашивать — отвечай, что ищешь какого-нибудь мальчика, сам придумай,
какого, в общем, соври что-нибудь. В дверь НЕ ЗВОНИ, а только постучи.
Ясно?
— Ясно. А зачем так?
— Надо, Коля, надо. Ну, я пошел, а ты за мной.
Коля выждал, когда Денис отошел на достаточное расстояние, и без
проблем добрался до подъезда. Дверь и в самом деле была открытой, но когда
он вошел внутрь, на него уставилась черная высохшая старуха, в пыльном
свете тусклой лампочки выглядевшая пришелицей из другого мира. "Опять
какие-то дети ходят. Как тот въехал на четвертом, так и ходить стали...
так и ходят, так и ходят... И чего он там с ними делает? Непорядок это..."
— шипела она ему вслед. Коля быстро взбежал на четвертый этаж и тихонько
постучал в указанную дверь — она действительно была только одна такая на
площадке. Дверь бесшумно открылась, и показался Денис. "Быстро,
быстро,
быстро... Давай-давай, проходи" — шепотом
затарахтел он. Коля проскользнул
в дверь, которую Денис немедленно закрыл.
— Ну что, раздевайся. — Денис весело посмотрел на Колю. — Отмывать
тебя будем.
— А что это за бабка там такая на первом этаже сидит? —
поинтересовался пацан.
— А...
— Денис сразу погрустнел.
— Хрен ее знает, стерва какая-то. И чего им всем, блин, надо?
Сидела бы дома, а то видит — я иду, так и в подъезд выперлась, дура
старая. Ладно, бог с ней. Давай топай в ванную.
Денис налил полную ванну горячей воды, что для замерзшего и
несколько простуженного пацаненка было как раз то, что надо. Коля был
такой грязный, что отмывать его пришлось чуть ли не скребком. "Мда,
—
говорил Денис, — вот скажи, ты что, специально грязью себя мазал, что ли?
Ну не может у нормального человека быть на теле столько грязи — она
отслаиваться должна. Кстати, твои лохмотья я выкинул — нечего
антисанитарию разводить. Вылезешь — оденешь все новое".
Коле было немного жаль старые вещи, но они действительно были
совсем старые и рваные, особенно штаны, которые к тому же были ему очень
велики.
Отмытый, Коля оказался симпатичным худеньким светлокожим блондином
с голубыми глазами и румяными щечками. В принципе это было видно и раньше,
но с уверенностью об этом стало возможным судить только теперь. Он сидел с
ногами на кровати и управлял чудесной машинкой — поворачивал на пульте
рычаг, и она устремлялась вперед или назад, а при нажатии на другой
двигалась направо или налево....
* * *
Утром Коля проснулся от громоподобного входного звонка и вскоре
услышал голоса каких-то ребят, судя по всему, только что позвонивших. "Не
орать!" — сдавленно рычал в коридоре на них Денис, и вскоре
послышался
звук закрывшейся двери.
— Ну что, проснулся? — Он зашел в комнату к Коле. — Прокатимся к
одному человеку ближе к вечеру?
— Мне все равно. Как скажешь.
— Отлично. Умывайся, попей чаю и познакомься с ребятами.
"Один человек" оказался приятным бородатым
дядькой лет под сорок,
пьющим пиво с приятелем помладше. Колю отправили играть на телеприставке с
каким-то мальчишкой, а Денис принялся обсуждать что-то с этими двумя.
Потом один из этих двух показывал Коле, как играть на компьютере, но делал
все так быстро, что мальчик просто не успевал сориентироваться, хотя в
общем было довольно интересно, а уже под конец бородач отсыпал ему
здоровенную горсть петард, такую большую, что парнишка даже не смог
удержать ее в двух руках и несколько штук упали на пол.
Они отправились домой, когда уже совсем стемнело, и вошли в
квартиру с теми же предосторожностями...
На следующий день они гуляли по городу, и Коля никак не мог
поверить что вся эта история, все это удивительное приключение произошло с
ним. Ведь всего несколько дней назад он мерз в вонючем переходе, и потому
не мог сейчас понять — то ли это переход был страшным сном, то ли,
наоборот, то, что он видит есть сон... нет, не страшный — совсем наоборот.
А
потом, когда пришло теплое ласковое лето, они отправлялись на
реку купаться, иногда одни, а иногда — в компании с тем бородатым дядькой,
у которого были в гостях в первый день, и с его маленьким приятелем, если
же было холодно — ехали куда-нибудь в парк или просто гуляли. Наступающие
сумерки уже не пугали Колю — наоборот, приходило какое-то тихое
умиротворение: он знал, что вечером попадет к себе домой и уже не нужно
бояться, что его заберут в милицию и куда-то отправят, не нужно бояться,
где переночевать и что поесть, а зимой не нужно будет искать, где можно
согреться.
Однажды во время такой прогулки их совершенно случайно занесло в
переход, где они встретились в тот промозглый весенний вечер. Казалось,
внутри него не существовало времен года — все та же сырая черная грязь,
все тот же пронизывающий сквозняк, все те же люди — вечно пьяная старуха,
выпрашивающая милостыню и пытающаяся разжалобить прохожих историей про
якобы сгоревший дом и бомж Леша, много лет назад потерявший от хронической
белой горячки способность изъясняться предложениями более чем из двух
слов, все тот же осклизлый серый бетон в каких-то неопределенных подтеках
— и на секунду Коле показалось, что он снова тут один, что ничего на самом
деле не было, и внутри похолодело так, как будто сырой ветер перехода за
эту секунду продул его насквозь. Он вцепился в рукав своего друга и
потянулся к выходу, заглядывая ему в глаза. Денис серьезно и невесело
посмотрел на него и улыбнулся той же улыбкой, что и в первый раз.
— Не бойся, малыш. Этого уже больше не будет. Никогда. Я тебе
обещаю.
— Правда?
— Правда. Только ты никуда от меня не пропади. Хорошо?
— Хорошо...
Они вышли на улицу, залитую теплым светом заходящего вечернего
солнца, и страх, охвативших их в переходе, как-то очень незаметно и быстро
исчез...
* * *
Так прошло несколько месяцев. В тот день Коля проснулся опять от
звонка в дверь. Звонили долго, настойчиво, даже, кажется, стучали.
— Кто там? — спросил Денис.
— Открывай, милиция — невнятно неслось из-за двери в сопровождении
каких-то малоразборчивых ругательств. — Сейчас, только оденусь.
Денис засуетился, что-то переставляя в квартире с место на место,
но в конце концов дверь все-таки открыл. За ней стояли двое в штатском и
двое в форме.
— Милиция, — буркнул один из двоих в штатском, явно старший, и
сунул Денису под нос какую-то красную книжечку. — Ваши документы...
Денис подал ему свой паспорт.
— Тэ-эк, и чем мы тут занимаемся, э-э, Денис Петрович — он
посмотрел в паспорт.
— Живу, что же еще.
— Точно живешь? Вон и камера у тебя лежит. Живешь и снимаешь, стало
быть?
— ...
— И что же ты, Денис, снимаешь?
— Да так...
— Снимаешь — это хорошо, конечно. А посмотреть можно, что ты
снимаешь?
— Можно и посмотреть.
— Ну раз можно — то давай посмотрим — почему-то радостно согласился
старший и довольно потер руки несколько купеческим жестом.
Второй в гражданском тем временем внимательно осматривал квартиру,
и его взгляд остановился на большом куске темной ткани. "Сергей
Павлович",
— негромко обратился он к своему партнеру, — "вот".
— Действительно, а это что такое?
— Ткань на костюм купил.
— Это десять-то метров — на костюм? Да тебе тут до могилы на костюм
хватит, и для похорон останется. Ладно, давай посмотрим, что ты наснимал.
Кстати, а это кто такой? — он указал на Колю.
— Приятель — подавленно ответил Денис.
— Приятель, говоришь? Надо бы проверить, не пропал ли где твой
приятель. А то сдается мне, что приятеля твоего уже давно ищут. —
Одевайся, пойдешь с нами. — обратился он к Коле. — Эй, Петров, отведи его
в отделение, и скажи, чтобы разобрались.
Эти двое неторопливо принялись просматривать кассеты, и Коля,
обернувшись в дверях, увидел — та самая кассета лежала в самом низу
большой стопки. Но Денис смотрел не на нее — он долгим, неотпускающе
долгим взглядом смотрел на своего мальчика и неожиданно для себя Коля
понял, понял так, что у него все похолодело внутри, точь-в-точь как в тот
день в переходе, понял — никогда больше он не встретит своего друга, не
бросится на него, обнимаю за шею, никогда больше не прийдется гулять по
городу, никогда не ездить купаться жаркими летними днями, не взрывать с
веселым смехом петарды в городском парке и никогда уже Денис не будет
вытирать его физиономию от мороженого, добродушно поругиваясь. Hикогда.
Он вышел из подъезда вместе с тем мужиком в форме, которого назвали
Петровым. Тот задумчиво посмотрел по сторонам и покровительственно начал:
"Да, парень, в какую ты историю вляпался — ты сам не представляешь.
Это
страшные люди, мы их давно знаем, и чего тебя к ним понесло? Жил бы как
жил раньше, и хлопот никаких не знал. А теперь с тобой столько возни
будет. С этим же у нас в общем-то все ясно, получит он свои три года — ну
или пять, если что-то докажут, и все. У меня у самого такой же сын, как
ты, и я бы твоего чертового дружка так бы повоспитывал, — Петров пошевелил
дубинкой, — что родная мама не узнала. Жаль только эти, — он кивнул
головой куда-то в сторону, явно подразумевая тех двоих в штатском, — не
дали. А то бы мы его славно отделали." Невесть
откуда вылезшая старуха, та
самая, которую Коля встретил в первый день, появилась на площадке и
радостно прислушивалась к словам Колиного конвоира, довольно кивая головой
при этом. "Да ты не плачь, не плачь, пацан, нашел,
о ком плакать —
удовлетворенно продолжал Петров, — сейчас мы тебя определим, куда надо, и
все будет нормально, по-старому".
* * *
В длинном темном переходе, освещенном редкими лампочками,
забранными в грубые металлические решетки, обычно трудно сказать, какая
погода сейчас на улице, но ледяной сквозняк, порой задувавший в грязное
подземелье первый снег в этом году, не оставлял никаких надежд на тепло.
Зима с ее морозами была все ближе и ближе, с морозами, когда даже в
подъезде можно уснуть только на батарее, если, конечно, никто не
прогонит...
На все том же месте, что и раньше, сидел худенький бледный пацан,
явно выросший из своей одежды, слишком легкой для поздней осени, и со все
тем же смешным и жалким плакатиком. Он сидел и безнадежно смотрел на
толпу, час за часом равнодушно проходящую мимо него, на свои ежедневные
двадцать две тысячи ног, на черное месиво, которое даже такое количество
прохожих не в состоянии удержать от превращения в скользкий неопрятный
каток, на весь мусор и грязь, которые сами по себе скапливаются там, где
никто никому не нужен и ничто никому не нужно. Неожиданно в людском месиве
показался тот самый парень, который давным-давно, еще в прошлой жизни учил
играть его на компьютере. Оборвыш радостно улыбался, пытаясь поймать
взгляд, уже хотел что-то крикнуть, чтобы обратить внимание, но вдруг
парень сам посмотрел на него. Он внимательно вгляделся в лицо пацана,
резко отвернулся и еще быстрее зашагал прочь, кутаясь в теплый шарф от
пронизывающего ветра перехода.
©Some Name 1999г.
|
