И создал Он человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание
жизни, и стал человек душей живою.
И насадил Он рай в Эдеме, и поместил там человека, которого создал.
И сказал Он: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему
помощника, соответственного ему.
И навел Он на человека крепкий сон; и, когда он уснул, взял одно из
ребер его, и закрыл то место плотию.
И создал Он из ребра, взятого у человека, Мальчика, и привел его к
человеку.
И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти
моей; он будет называться Мальчиком, ибо взят от мужа.
И будет он тебе Надеждой и Любовью, Счастьем и Наслаждением. А
когда он возмужает, Я приведу тебе нового Мальчика, а выросший
получит своего.
Я и Антошка. Нас двое. И это главное. Моя тесная хрущевка стала вдруг
нашим однокомнатным раем. Мы спрятались от мира за тяжелыми
веками бархатных штор. Нас двое. Конечно без того многотысячного и
неожиданного богатства, свалившегося на мою грешную голову, это не
было бы возможным. Да у нас есть все. Все что только возможно из
необходимых соблазнов цивилизации. Можно было бы обменять
квартиру. Да что там - можно было воздвигнуть дворец. А зачем. Мое
скромное жилище впитало в свои многослойные обои и скрипучий паркет
столько человеческого тепла и доброты, что просто было бы совершенно
не правильно отдавать Это кому-то. Нас двое.
Много раз задавался вопросом: «А как он появился у меня»? Я не
знаю. Такое ощущение, что нас свели специально. Как по чьему-то
велению. Я помню этот чернильную темноту небесного зонта. Мелкие
дырочки звезд брызгающих на город звонкий морозный свет. Я уже не
был беден. Я приезжал домой на такси, только для того, чтобы рухнуть
на диван, замычать от едкой как угар тоски, уснуть, не видя сновидений.
Я почему-то тогда держался за работу. Я не выносил одиночества. Я не
понимал, как мне от него ускользнуть. Но оно двигалось за мной,
прикинувшись моею тенью. Скользило по земле закованной в
асфальтовый панцирь, по серым стенам, по витринам с яркими брызгами
огней, по лицам прохожих. А в тот вечер я шел пешком. Ветер
обиженным псом кидался из-под ног в подворотни, унося на своем
хвосте ватные ворохи первого снежка. Прохожие вжимали головы в
воротники и, кутаясь, отворачивали лица от порывов. Почему-то не было
того детского чувства Первого снега. Когда просыпаешься с утра и
удивляешься той необыкновенной светлоте туго наполняющей мир. А в
этот год снег пошел вдруг с вечера. Он неумело собирался в грязно-
белые кучки на каменно-мерзлой земле. Жался к бордюрам и путался в
щетинистой траве стылых газонов. И навстречу мне шел он. Осторожно
ступая по закоченевшему тротуару. Его желтая вязаная шапочка резала
этот холод, как мохнатая вспышка весеннего цветка мать-мачехи серую
грязь ранней весны. Я не видел его глаз. Он следил за этой нешуточной
гонкой стайки снежинок и заблудившегося ветра. Он медленно и как-то
виновато приближался ко мне. Бесноватый уличный фонарь воровато
нащупывал своим желтым оком мое оцепеневшее тело и его
близившуюся фигурку. Почти подойдя ко мне вплотную, он остановился
и вскинул лицо вверх. Мы так и стояли несколько долгих секунд. Я не
знаю, есть ли язык человеческих взглядов, но я понял, какие заветные
уголки мальчишеской души открылись мне тогда.
Он не был беспризорником. Он не был обделен вниманием домашних.
Он не был лишен приятелей и друзей. Но он вышел в тот вечер на улицу,
чтобы, как и я, наконец-то найти свой путь.
Да, у нас все есть. У нас еще есть впереди целая вечность.
И были оба чисты, Адам и Мальчик его, и не стыдились.
Женщина была хитрее всех зверей полевых, которых создал Он. И
сказал она Адаму: подлинно ли сказал Он: не вкусите женщины?
И сказала человек женщине: Он сказал нам, не прикасаться к женщине,
или иначе мы умрем.
И сказала она Адаму: нет, не умрете, но знает Он, что в день, в
который вы вкусите женщин, откроются глаза ваши, и вы будете, как
боги, знающие добро и зло.
И увидел Адам, что женщина хороша для плоти его, и что она
приятна для глаз и вожделенна, потому что дает знание; и взял он
женщину; и поделился ею с Мальчиком своим, и он вкусил женщину
тоже.
И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что чисты, и нашли грязь
и обмазались ею.
Телефон разрывался на части.
- Да, я слушаю.
- Здравствуй родной.
- Здравствуй.
- Что же ты не заходишь?
- А зачем?
- Ну, ты же обещал. Катька уже тоже по Антошке сохнет. Давайте
приезжайте к нам, прямо сейчас.
- Валь, ну, в самом деле, некогда.
- Да, ладно! Чем вы там два мужика так сильно заняты? Разве от
женской компании кто-то откажется?
- Гм. Ну, что ж. Ждите.
- Вот и славно. Ждем.
И сказал Он Адаму: что ты это сделал? Человек ответил: женщина
обольстила меня, и я вкусил ее и Мальчик мой тоже.
И сказал Он женщине: умножая, умножу скорбь твою в беременности
твоей; в болезни будешь рождать детей для него и всякий раз родив себе подобную будешь проклята, а родив дитя мужского пола, доставишь человеку радость. Будешь и к мужу твоему влечение иметь великое, но будешь только красивой тряпке подобна, и он будет господствовать над тобою.
Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса женщины и Мальчика
соблазнил ею, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться
от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она
тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего
будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты
взят, ибо прах ты и в прах возвратишься.
И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех
живущих.
И сделал Он Адаму и жене его одежды кожаные и одел их.
И сказал Он: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и
теперь как бы не пошел ты на поводу похоти и глупости своей, и не
взял бы женщину, и стал жить вечно.
И выслал его Он из сада Эдамского, чтобы возделывать землю, из
которой он взят.
И изгнал Адама, и поставил у сада Эдамского Херувима и пламенный
меч обращающийся, чтобы охранять путь к Мальчику. Мальчик же был
в Эдеме оставлен, но лишен был радости, ибо не может быть
радости без Любви.
©TimTomka
