Я едва успел на последний ночной автобус. Нас оказалось двое. После меня поднялся какой-то мальчишка. Его рубашка выскакивала из под большого шерстяного свитера и скозь заплаты на джинсах проглядывали коленки. Белобрысая шевелюра, взгляд маленького испуганного львёнка. Он сел в другом конце салона, но я мог его видеть, наблюдая неотрывно за его действиями.

На улице с самого полудня тяжелыми большими хлопьями валил снег. Все было покрыто им как минимум на десять сантиметров. Стояла прекрасная звездная ночь, было не очень холодно. Я с нетерпением дожидался момента, когда смогу рухнуть в кровать и забыться очередным бесцветным сном ( с тех пор, как мы расстались с Дениской, мне снились исключительно черно-белые сны). От конечной остановки автобуса до моего дома было пять минут быстрой ходьбы, и я уже мысленно проходил эту дистанцию, приближаясь к заветной двери квартиры.

Я подумал о мальчике, сидящем в каких-то пяти метрах от меня: красивый зай, свитер, придающий ему большей солидности, руки в карманах джинс... Голова его была опущена, и я не смог досконально разглядеть его лицо. Я услышал, как он шмыгает носом. Затем неловким жестом, он принялся утирать слезы левым рукавом свитера. Нет, чертовски красивый пацан... Голубые глаза, квадратный волевой подбородок, тонкий нос...И глаза.... Мокрые глаза.... Мальчишка плакал...

Мальчик, плачущий в автобусе, в пятницу поздно вечером не потому, что он упал или его сильно побили..Нет... В этом возрасте они все гордые. Они не будут хныкать по таким пустякам... Его голова лежала на руках, упиравшихся локтями в коленки. Я слышал сдерживаемые рыдания и чувствовал в них приглушенную жалобу: точно такие же стенания бывают у раненых животных...

Я был поражен и тронут. Мне вспомнился Дениска в 12 лет, который плакал в моих объятьях, уткнувшись носом в моё плечо. Дениска, который за один раз выплакал все скопившиеся за последние четыре года слёзы, с того момента, как погибла его любимая собака. Дениска плакал в моих объятьях, а этот мальчонка плакал в полном одиночестве в последнем ночном автобусе...

Во мне тут же родилась мысль пойти и сесть рядом с ним, приобнять за плечи, дать ему почувствовать мою симпатию и нежность. Не в наших это правилах оставлять зайку в таком состоянии совершенно одного. Но я, раздираемый чувствами, не двинулся с места, презирая себя за такую нерешительность .Мать Дениски перечеркнула все мои чувства. Страх... Чертов страх...

Мальчик кусал рукав свитера. Я отчётливо ощущал его боль. Я пытался вообразить себе обстоятельства, которые довели его до такого отчаяния. Я представлял себе обидевших его негодяев. Я был в гневе! Мое дыхание резко участилось ( стоп, стоп, не перегибай палку...)

Автобус повернул налево, затем направо и остановился. Конечная. Остановочный павильон в самом конце пустыря. Большие хлопья снега, подхваченные порывом ветра, кружились в тусклом свете уличного фонаря.

Я медленно поднялся, чтобы дать ему возможность спуститься первым. Мальчик колебался, как если бы каждый шаг приближал его к чему-то неизбежному. Он бросил взгляд в мою сторону. Я заглянул ему в глаза. Он вдруг убыстрил шаг, сбежал по ступенькам и резко остановился, выйдя из автобуса. Я следовал за ним, стараясь сохранять дистанцию. Дверца закрылась за моей спиной, и автобус ушел в ночь на стоянку в гараж.

Оставшись на тротуаре один на один с ветром, я, в свою очередь, разрывался между желанием заговорить с ним и опасением быть отвергнутым. Мальчик сделал несколько шагов вправо, маленькие шажки, как если бы внутри него шла борьба за дальнейшие действия.

Я едва начал следовать за ним, как он вдруг резко развернулся в мою сторону. В тот момент, когда мы оказались друг против друга, он вытянул вперед руки, толкнул меня и я рухнул прямо в снег. Я упал на спину, удивившись отбросившей меня силе.

Он остался стоять, застыв на одном месте. По его лицу текли слёзы. Из шерстяного свитера исходили все те же самые приглушенные стенания. Одновременно угрожаюший и печальный взгляд, своего рода взгляд, который мы бросаем на любящего человека, причинившего нам зло.

Не говоря ни слова, я поднялся. Никакой злобы. Я готов был услышать какое-нибудь объяснение, крик гнева, оскорбление или ругательство... Ничего. Он крутил головой во все стороны, нерешаясь, что делать дальше: напасть ещё раз или же пуститься в бегство.

– В чем дело, парень?, какие –то проблемы?- произнес я без капли агрессии, медленно приближаясь к нему.

Львенок пристально смотрел на меня глазами, все еще полными слёз.Три или четыре нескончаемые секунды.

– Ты сильно толкаешь,- сказал я, нащупывая небольшой синяк на груди. Почему ты меня ударил? ( я не очень-то надеялся на ответ). Я вижу, что у тебя что-то не ладится, да?

Мальчик шмыгнул носом и вытерся рукавом, не сказав при этом ни слова. Те же самые мокрые голубые глаза, как у раненого солдата, когда-то виденным мною. Я глубоко вздохнул: это был грустный и разочарованный вздох. Я колебался: продолжить ли мне путь домой или остаться здесь и выяснить мотив нападения. Я едва сдерживал нахлынувшие меня эмоции.

Вдруг он схватил меня за рукав куртки и притянул к себе. Ну надо же! Второй близкий контакт за последнюю минуту. Я сказал себе, что у этого мальчугана больше смелости, чем у меня самого. Он что-то хочет. Возможно, он и сам не знает, что конкретно ему нужно, но, кажется, он явно решил оторвать у меня карман. Ладно, сказал я про себя, будем разговаривать на твой лад. Я захватил своей левой рукой его руку и круговым движением запястья заставил его отпустить меня и толкнул в сугроб, разделяющий тротуар от пустыря.

Мальчик сделал кульбит, перевернулся два раза через голову, подпрыгнув, приземлился на ноги и бросился бежать. Я кинулся за ним. Лев превратился в пантеру но я был полон решимости его нагнать. Физический контакт придал мне новые силы. Нет, я его больше не отпущу!

Он бежал по прямой, и, несомненно, бежал медленее, чем он мог. Буквально через минуту, я настиг его, накинулся всем телом и мы упали на землю. Он успел обернуться и даже предпринял попытку вырваться из моих объятий, чтобы встать на ноги. Я раздвинул свои ноги для большего равновесия, и, удерживая мальчика весом своего тела, твердо схватил его за запястья и зажал их над головой. Еще какое-то время он брыкался изо все сил, сжав зубы, смотря мне пристально в глаза, и, внезапно, полностью обмяк.

Итак, расклад был следующий. Неподвижный зай лежал на спине на снегу, а я на нём восседал. Его слезы высохли. Он пристально вглядывался в меня; я тоже не отводил взгляда. Его грудь мерно вздымалась под моей в такт его дыхания. Хм... он даже не запыхался.

–Послушай, я не причиню тебе вреда. Я не хочу драться с тобой. Сейчас я отпущу твои руки. Но! Если ты опять накинешься на меня , я снова их скручу. Ок?

Он кивнул головой.

Ух ты! Мы разговариваем! В этот самый момент я вдруг понял, что смогу приручить любого хищника. Я приподнялся, оперевшись на локти и просунул одну руку под его плечо, а другую под голову. Он никак на это не отреагировал, продолжая пристально на меня смотреть

–Я видел, как ты плакал в автобусе. У тебя очень несчастный вид? Что случилось? Может быть ты замёрз?

Он отрицательно закачал головой, но втиснул свои мокрые от снега руки в узкое пространство между его телом и моим.

–Кажется мне, что ты толкал сейчас не меня, а кого-то другого. Этот кто-то причинил тебе страдание, так?

Его глаза снова увлажнились, и я почувствовал, как его тело напряглось.Я уперся руками о землю, чтобы приподняться.

–Я не хочу причинить тебе вреда, это не в моих правилах. Ты хочешь, чтобы я тебя отпустил?

Ответ был неожиданным: он обнял меня двумя руками и притянул к себе. Я был удивлен и ошарашен...Этот зайка умел заставить понять себя и, казалось, он прекрасно себя ощущал в этом весьма пикантном положении. Бог мой! До чего же он был красив, этот маленький человек!

–Ок, я остаюсь. Я вижу, ты хорошо себя чувствуешь в такой позе. Тебе, видимо, хорошо со мной. Я ощущал растущее давление его рук. Квадратура плечей, округлость бицепсов. –Я,впрочем, тоже, ответил я, улыбаясь.

Я вернулся к моей начальной позиции. Подкладывая свою руку ему под голову, я не смог отказать себе в удовольствии потрепать его шевелюру и поправить прядь спадавших на глаза волос. Слезы продолжали течь. Его грудь сотрясалась от безвучных рыданий. Я чертовски хотел усадить его себе на колени и покачать, обвить его крепкие плечи и грудь мальчика-львёнка, крепко прижать его к себе.

За последние десять минут во мне пробудилась страсть, которая, как мне думалось, никогда себя больше не проявит из-за смеси сопротивления и осторожности. Последний раз я чувствовал себя так хорошо только с Дениской.

Мой таз давил на его ягодицы, его руки обвивали мою шею, его демоническое лицо располагалось в 25 сантиметрах от моего: всё его поведение, одновременно дикое и естественное, пробуждало во мне желание, и все более и более чувствовалось внутреннее давление...

Оставив нахлынувшие на меня чувства и прорывающиеся эмоции, я начал овладевать ситуацией. Он легко мог бы убежать тогда от меня, но позволил себя поймать! Он мог бы сделать так, чтобы я ушёл, но он удержал меня за рукав. Он мог бы позвать на помощь, закричать, наконец, как следует врезать мне и броситься наутёк...Но он позволил себя удержать! Этот мальчонка сам выступил инициатором происходивших событий. Для меня было все ясно: мой(!) львёнок привык к такого рода контактам со взрослыми мужчинами. Он прекрасно чувствовал себя подо мной, а я на нем.

–Ты не хочешь сказать мне свое имя? Утвердительный кивок. –И как же тебя зовут?

–Ррик.

–Эрик?

–Дда!

–Я очень люБЛю это имя-Эрик. Но Ррик, как ты говоришь, мне нравится ещё больше. Ррик... Прямо как пантера или лев какой...Посмотрев как ты бегаешь и дерёшься-это действительно так!,-добавил я с улыбкой. Привет Ррик!

И тут, сквозь слёзы, Эрик улыбнулся. Обычной чистой, детской доверчивой улыбкой.

–А мое имя Артур. Давай останемся вместе?

–Оок.

–Классно! Но нет необходимости оставаться лежать на снегу в час ночи. А то люди могут бог знает что подумать и вызвать милицию. Ну что, встаём?

Он кивнул головой. Я выпрямился, оставаясь на коленях, сидя на его ногах. Я был счастлив и хотел оттянуть время, чтобы впитать в себя эти незабываемые чудные моменты. Передо мной реально был пацан: квадратные плечи, узкие бедра переходящие в аккуратные ягодицы, белобрысая голова, дикарская красота детского лица. Я был повержен этим маленьким мужчиной, одновременно сильным и уязвимым. С того момента, как мы трагически расстались с Дениской я прокручивал в голове множество сценариев, мечтал о сотнях мальчишек, и все для того, чтобы заполнить возникшую пустоту и затупить хрупкий рубец раны, не позволив моей душе окончательно очерстветь...

Итак, со мной БЫЛ Эрик. Я глубоко вздохнул, подпрыгнул на ногах и протянул мальчику руку. Он схватил её и поднялся. Я принялся стряхивать снег с его свитера. Медленно. Нарочито медленно. Эрик проделал то же самое с моей курткой. Наши взгляды пересеклись: в них читалась улыбка и соучастие. Когда я начал сбивать снег, приклеевшийся к его спине, Эрик опёрся на меня, чтобы облегчить работу. Это спонтанное с его стороны действие заставило меня вздрогнуть: меня обволокла волна теплоты.

Наверно у парня были не лады с речью, но что касается невербальных средств – тут как раз никаких проблем и не бЫло. Браво! Мне было хорошо с ним. Так хорошо... Я прижал Эрика к себе. Сильно прижал. Он поднял голову и увидел мои влажные от слёз глаза. Он ещё крепче сжал меня. Вот так мы и стояли... Его голова на моей груди. Тепло в животе...

Я поигрывал с его шевелюрой. Горло сжималось. Меня снова захлестнул поток эмоций. Я едва не почувствовал себя плохо. Невозможно всё это удержать в себе.

–Знаешь Эрик.... когда-то я уже любил такого же мальчугана, как ты. Его звали Денис. Я называл его Дениской. Это бЫло давно, но я до сих пор не могу его забЫть. Когда ты находишься вот так вот в моих объятиях, я непремено думаю о нём, и слёзы наворачиваются на глаза. Возможно у нас есть с тобой что-то общее, а? Я почувствовал его ответ вокруг моей талии. –Пошли! Не надо оставаться на улице! Я живу в пяти минутах отсюда. Хочешь, пойдем ко мне? Я встал напротив него: мне необходимо бЫло видеть его ответ.

–Окк! Тты один?

–Да. Неужели это бЫло все, что его волновала? Интересно, он это спросил интуитивно или сознательно? – Эрик, ты не боишься идти ко мне? Сейчас ведь глубокая ночь. Должно бЫть твои родители тебя во всю ищут.

–Я иду. Ррешенно! Ты кклассный,- добавил он с улыбкой.

–А как же родители?

–Я живу один с бабушкой. Она думает, что я сейчас с... Он не смог закончить фразу. Мальчишку, набросившегося сегодня на меня, терзала рана. Кто-то причинил ему боль и страдание! Сегодня вечером кто-то ранил моего львёнка.

–Хорошо. Не будем больше об этом говорить. У тебя сразу же появляются слёзы, а здесь не место для этого. Я приобнял его за плечи, трясущихся от рыданий. –Пошли. Мы поговорим об этом дома.

♦ ♦ ♦ ♦ ♦

Шли мы медленно. В какой-то момент он взял меня за руку. Значит доверял. Иногда он шёл впереди меня, запустив в карман кулаки. Затем он оборачивался, дожидаясь меня, и снова шел, но уже пятясь.Снежные хлопья оседали у него на голове и липли к свитеру. Я смотрел, как он идёт. Я намеренно замедлял шаг, чтобы дольше его видеть, его хорошо сбитую фигуру, решительный шаг, и, покорившие меня, голубые глаза. Мой зай! Как же давно я не находился в таком спокойствии с самим собой, не испытывал это переполняющее тебя чувство неуязвимости, как если бы я только что обнаружил неизвестную часть меня самого.

–Ррик! Мальчик обернулся. Следующий за деревом дом-наш. Черно-белая дверь на втором этаже.

Эрик кинулся по обозначенному ориентиру, взобрался по ступенькам до самой квартиры. Я продолжил свой путь в том же ритме и размеренно поднялся по лестнице. Он ожидал меня там, внимательно следив за мной, убеждаясь, что я действительно иду. Дойдя до квартиры, я вытащил ключи. Эрик деликатно посторонился, позволяя мне первым вступить в мои владения и затем уже зашёл сам, аккуратно прикрывая за собой дверь. Он повернул меня за рукав и приложил пальцы к своим губам: «Тсс». Он принялся снимать свои ботинки, подталкивая меня ногой,чтобы я сделал то же самое. Львёнок брал контроль над ситуацией в свои руки. Его уверенность в себе меня впечатляла. Он бЫл как охотник, который нашёл, выбрал, победил и привел добычу на свою территорию. Полная победа! Я был горд за него и потихоньку начинал влюБЛяться...

Меня охватывала гордость перед двумя понятиями: быть любимым и любовью: две неотделяемые составляющие моего существования, причем первая всегда предшествовала второй.

Я дал Эрику знак проходить вперед. Его смелость меня возбуждала и я желал воспользоваться удовольствием, которое оно во мне вызывало. Чтобы вылечить раненого львёнка, нужно в первую очередь его таким считать.

–Дверь наверху не заперта. Я должен пойти в рабочий кабинет прослушать сообщения на автоответчике. Ты можешь пойти в гостиную. Чувствуй себя, как дома. Если хочешь есть, в холодильнике ты найдешь что-нибудь перекусить. В общем, располагайся, я ненадолго.

Эрик открыл дверь, постоял так несколько секунд, бросая изучающий взгляд, и сразу направился в сторону туалета, и затем на кухню. Что касается меня, я повернул направо и вошёл в свой кабинет. Моя комната находилась в глубине корридора. Бросив куртку на кресло, я принялся прослушивать записавшиеся в течение дня сообщения на автоответчике. Все это заняло немного больше времени, чем я предполагал: несмотря на всё моё нетерпение как можно быстрей пойти к Эрику, мне нужно было приготовить некоторые документы и отправить факсы нескольким клиентам из БеЛьгии.

Через пятнадцать минут я наконец-то вышел из кабинета, чтобы присоединиться к Эрику. Он ждал меня, сидя в кресле. Это было большое кресло с широкими подлокотниками, обитое волчьим мехом. Я любил утонуть в нем после рабочего дня, чтобы послушать музыку или посмотреть телевизор. Эрик неплохо в нем устроился. Мальчик снял свой толстый свитер и рубашку и оставался в белой футболке. Она была немного коротка для него и ее тонкая ткань плотно облегала четко выраженные грудные мышцы и углубления плоского мускулистого живота. Заметив меня, Эрик поднялся с кошачьей гибкостью и приветливо улыбнулся.

–Я пприготоввил ттебе коффе,- произнес он, гордо показывая пальцем на дымящуюся чашку, поставленную на маленький столик рядом с креслом вместе с сахарницей, маленькой ложкой, и большим стаканом молока. Он нашёл мою упаковку печенья и высыпал несколько штук в суповую миску. –Идди ссюда, - приказал он, - зддесь твое место.

Я приходил в неописуемый восторг от его фигуры и особенно бедер, обтянутых облегающими джинсами. Я хотел привлечь его к себе, но удержался и уселся рядом, подставив под ноги пуфик. Правой рукой Эрик пододвинул к креслу низкий столик и затем буквально уселся на мне. Он расположился поперек меня, подогнув колени, выскакивающие из разорванной ткани джинс и раздвинул ноги, которые удерживались шагом его брюк. Я положил свою руку за его спину, а другой придерживал его за бедро. На этот раз его прижал к себе я. Я приподнял свой зад, чтобы опереться ногой о край кресла. Эрик ответил мне, забиваясь в альков моего таза, моей груди и моих рук; его бедра расположились в области моего полового члена, который уже был напряжен и доставлял мне определенные БоЛевые ощущения.

–Ррик, спасибо за кофе, ты очень любезен. Ты и вправду классный парень. Как же мне сейчас хорошо, когда ты вот так вот сидишь на мне. А тебе?

–Мне ттоже. Я счастлив с ттобой до одурения.

Я прикрыл глаза, чтобы насладиться мальчишечьим телом. Я позволил себе скользнуть в глубины кресла. Эрик обернулся, посмотрел на меня сбоку, хотя его голова оставалась зажата моим подбородком.Я чувствовал на своей груди его горячее дыхание. Я запустил руку в его белую шевелюру. Медленно, с наслаждением, я принялся перебирать пальцами золотистые пряди и, ухватив его осторожно за волосы, отвел его голову назад. Эрик хитро посмотел на меня, чувственно приоткрыв рот. Неотразимый. Искренний.

–Знаешь, Эрик, мне очень хочется тебя поцеловать. Прямо в губы. Прямо сейчас...

В его глазах я прочитал смех и в одно мгновение мальчик прикоснулся своими губами к моему рту. Я тут же его поцеловал, также быстро, осторожно, обращая внимание на самый малейший признак неудовольства с его стороны. Он тронул губами кончик моего носа, и я сделал то же самое. Затем мы пустились в мальчишечью забаву: это была игра мгновенных поцелуев в глаза, в щеки, в лоб. Они становились все частыми и частыми и наконец поцелуи в губы сквозь свежесть сдержанного смеха мальчика...

Теперь Эрик изменил позицию: он сидел у меня на коленях, лицом ко мне, раздвинув ноги, сжав мои бёдра и положив руки мне на плечи. Я схватил его за обнажённую талию, твердую, как железо. Он прижался ко мне, двигая животом, упираясь бугорком своих джинс в пряжку моего ремня...Я обвил его ягодицы и еще сильнее притянул к себе. Эрик обвил руками мою шею и немного приподнялся. Мальчишечья сила передалась и мне. Я находился во власти возбуждения: волна удовольствия и необъяснимой, жгучей радости охватывала всё моё существо, рискуя разбить хрупкую стену торможения, которое еще пока оставалось перед разбушевавшейся бурей нахлынувших и пробудившихся чувств....

Я просунул свою правую руку между его ног и, со спины, взял его за ремень, немного приподняв. Его бёдра моментально отреагировали на мои действия. Мальчик был возбуждён. Очень возбуждён. Он тяжело дышал, надавливая со всех сил своим передом на мою руку, отталкиваясь ногами. Я чувствовал как его упругий пенис упирается головкой в мои бицепсы. Я еще сильнее сжал его и потянул за ремень джинс. Левой рукой я схватил Эрика за затылок и притянул его к своему рту. Мальчик жадно высунул язык. Он держал меня за плечи и легонько постукивал своими сильными пальцами мне по спине. Своим коленом он нащупал мой член и с явным удовольствием принялся давить на него.

Внезапно мой взгляд упал на чашку кофе и стакан молока, которые любезно приготовил Эрик. Эффект был моментальный.

–Подожди, мальчик мой,-сказал я с нежностью, убирая с Эрика свою руку. Успокойся немного. Давай не сейчас и не здесь.

–Как? Тты не ххочешшь? У тебя ведь ттоже стоит! Я хочу! С тобой! Это было сказано, как приношение, дар того, от кого зависит жизнь.

Как же я смог забыть слезы этого мальчишки? Я вступал в игру с раненым зверенышем..

–Да, Эрик...Как только ты залез на меня, я сразу же возбудился. Я хочу этого так же, как и ты. У меня уже стоял, даже тогда, когда мы лежали в снегу. Я обожаю это. Ты самый красивый и чувственный мальчик, которого я когда либо удерживал в объятьях. Мне очень хорошо с тобой. Я хочу тебя, слышишь, хочу!!! Но! Не сейчас. У нас еще много времени. Буквально час назад ты плакал, Эрик... Нам хорошо вместе.... у нас есть время...

–Оббещаешшь??

–А для тебя это так важно? Ты же не для этого, насколько я понимаю, поднялся ко мне? Эрик!!! Вспомни. Недавно в автобусе,в снегу ты бЫл грустен, ты страдал.

–Я хочу остаться с тоббой. Я не ххочу уходдить. В его голосе чувствовалась дрожь...

–Ты боишься, что я тебя выгоню?

–.....( мальчик поник головой)

Я осторожно приподнял подбородок моего львёнка. Глаза, полные слёз...

–Иди сюда. Я уселся на кончик кресла , и, приподняв Эрика, я поставил его перед собой между моих ног. –Послушай, Эрик... Как ты чувствуешь себя со мной в данный момент?

–Я ттебя ллюБЛю!

–Мне приятно слышать, что ты меня ЛюБишь, Эрик. Я тоже обожаю тебя, мой мальчик. Но.. тебе ведь БоЛьно здесь,- сказал я, нажимая ладонью на его сердце и смотря ему прямо в глаза.

Эрик прижался ко мне и обнял меня. Я тоже обнял мальчика, легонько массируя ему спину.

–Ты добр ко мне. И, глубоко вздохнув, добавил: – Ты прав. Эрик медленно оставил мои объятия и с самой соблазнительной улыбкой, он прикоснулся губами к моей щеке.

–Подожди,- сказал он, –твой ккофе уже осстыл. Он взял чашку и направился на кухню, чтобы разогреть ее в микроволновке. Буквально через 30 секунд, которыми я воспользовался, со смешанным чувством гордости и удивления, чтобы созерцать сквозь приоткрытую дверь моего зайку, Эрик вернулся, поставил чашку в блюдце, взял свой стакан молока, оттолкнул меня в глубины кресла и взобрался мне на колени.

––Рассказываю, что ссо мной прроиззошло..

♦ ♦ ♦ ♦ ♦

–Ккогда ммне было ддесятть лет, у меня былл взросслый ддруг, мой ссосед. Я оччень его люббил и мы с ним делали многго всего интерресного. Он был мне как отецц. Он посстоянно Был со мной и мы всегдда вместе играли.

Иногда я ноччевал у него ддома. Мне это нравилоссь. Он ко мне всегда оччень ххорошо относился. Мы хходили вместе на ррыбаллку, в похход с палатками, в паррк на аттракционы. Это БЫЛ мой ллучший ддруг. Он говорил, ччто оччень меня любит и всегда будет любить. Когда я ночевал у негго, то сспал в его объятьях. Ммы постоянно бесились в крровати, а когда станновилось жжарко, то ввместе ппринимали прохладдный ддуш.

В прошшлом ггоду, когда мне иссполнилось двеннаддцать лет, мы наччали заниматься ллюбовью. Поначчалу, я находдил это забавнным, так как мне ббыло это в новинку. Ппотом я полюбил этто. И вдруг, потом ввсе пошло не так, как хотелось. Он ххотел делать вещщи, ккоторые мне не очень нраввились. Он ххотел всавить свой член ммне в ззад, и ххотел, чтобы я у него всегда ссосал... Он ччасто это делал.

Ккогда мне становилоссь ббольно, я плакал и просил его прекрратить. А он продолжал. Ззатем, ккогда я не хотел, он наччал меня ппринуждать ссилой. Заттем он сказал, ччто, ессли мне так буддет угодно, он больше не будет мменя ллюбить. Я не знал, ччто деллать, потому ччто все еще его ллюбил. Затем дела пошли еще хуже. Он раззговаривал со мной, не так как раньше. Ккогда я ххотел обхватить его за шшею, как я деллал это обыччно, он прикказал, отпустить его.

С тех пор, я был ссам не свой. Ноччами я подолгу пллакал в кровате и не ммог заснуть. И тогда, я ссогласился, ччтобы он вставил свой ппенис в мой зад, но ттолько оссторожно и аккуратно. Я ддумал, ччто этим он мменя еще любит......

Потом, на прошшлой неделе я увидел его с друггим паццаном из моей шшколы. Это бЫл Игорь из девятого класса.. По телеффону он мне больше не ззвонил...он всегда был с ним. Он ккупил ему новую курртку, такую же как мне в прошлом годду. На улице он постоянно отводил взгляд.

И вдруг сегодня, он сказал прийти к нему поссле шшколы. Я ббыл счастлив, потому ччто думал, что он снова меня поллюбит.

В глазах Эрика выступили слезы. Вот она, его история, подчеркнутая одной чертой. Он смотрел мне в глаза. Тут я почувствовал, что он снова переживает БоЛезненные моменты, и его еще не зажившие раны опять начали кровоточить.

–Когда я пришшёл к нему, он сказал мне, что я был не достаточчно большой, еще маленький для него. Ещё он сказал, что между нами все ккончено. Я рассплакался и ответил, что мог пойти на это, что я был способен это ссделлать, что мне нравилось это. Я сказал, что мне ужже тринадцать лет и я уже достаточчно взрослый. Он сказзал, что ошибся, что не должен былл начинать, что я для него был еще маленьким.Он также ссказал, что я милый и классный малльчик, но я говворю не достаточно ххорошо и учусь в корректировоччном классе... ччто он не может водить мменя в приличные мместа из-зза моей рречи. Всё это времмя я пллакал...Потом он велел мне уходить, так как у негго былла каккая-то вважная встреча. Он добавил, что ессли я сообщу о наших отношениях взрослым, то Игоррь расскажет всей школе, ччто я был педиком, голлубым и рребята будут меня преззирать...И потребоввал, ччто бы я ушшёл немедленно, и большше ему не ззвонил и выброссил его из головвы.

Я бЫл в гневе. Эрик пристально смотрел на меня. Я не мог сказать ни слова. Я БЫЛ потрясён, возмущён поступком того негодяя, причинившего боль и страдания моему львёнку, продолжавшему внимательно на меня смотреть.Я нежно погладил его по голове и осторожно приБЛизил к себе. Очень нежно я прижал его к груди и стал покачивать, не в силах найти слова, способных вылечить БоЛь. В моих объятьях Эрик беззвучно заплакал.Он плакал....

Так мы проБыЛи добрые полчаса.

Затем, мальчик заснул в моих объятьях.

Когда я проснулся, Эрик размеренно дышал, его лицо выражало спокойствие и беззаботность. Его тело покоилось на мне и давило тяжестью своих тринадцати лет, тяжестью своих плеч, мощного торса, мускулистой талии, и сжатых вокруг моей левой ноги бёдер. Так я и лежал, наслаждаясь каждым сантиметром его тела, во влажности нашего объятия. Я старался дышать в такт его дыхания, лаская его спину, поясницу и округлые ягодицы.

Я снова заснул, обнимая своего Львёнка, счастливый, что наконец-то обрёл единение со Вселенной

©Tristan