Этого пацана я встретил на тюменском вокзале. Мне предстояло провести там восемь часов в ожидании ближайшего поезда.  Кто бывал там, тому объяснять не надо, что спокойно прикорнуть в кресле в уютном уголке на тюменском вокзале практически невозможно. К тому же дело было  январьской ночью и холод пробирал даже на втором этаже. Вот я и бродил по вокзалу, разглядывая витрины киосков. Время от времени подходил к буфету и брал стакан мерзкого, но горячего кофе, бутерброд и 100 грамм.  После третьей такой остановки у буфета немного захорошело и холод уже не чуствовался.

    Пацан собирал бутылки. Проходил зал за залом и заглядывал под лавки. Длинное почти до пяток черное пальто явно с чужого плеча, видавшая виды шапка-ушанка, в руках позвякивающий бутылками полиэтиленовый пакет. На вид - лет четырнадцать.

    Когда он в очередной раз протискивался мимо меня, я неожиданно для самого себя спросил:

- Парень, а сколько тебе лет?
- Семнадцать, а что? - сразу же откликнулся он. Он совсем не удивился моему неожиданному вопросу, ответил быстро и даже с какой-то готовностью. И продолжал  стоять передо мной с немым вопросом в глазах "ну что дальше-то?".
- Да так, ничего,- сказал я и пошел дальше бродить по вокзалу.  Семнадцать лет - не "мой" возраст, хотя парнишке этих лет на вид никто бы не дал.

    Гуляя по вокзалу, я очень быстро заметил, что, куда бы я не пошел, парнишка постоянно попадается у меня на пути. Слишком часто, чтобы это было случайностью. Он явно ходил за мной.

Когда я  остановился возле буфета и взял очередную стопочку, он опять оказался рядом. Я подмигнул ему и сказал: "Пойдем со мной". Вряд ли бы я стал действовать так нахально в нормальном состоянии, но водка сняла тормоза. Пацан, что удивительно, не задал ни единого вопроса и молча поплелся за мной, шаркая как старичок разбитыми ботинками. Я шел не оглядываясь, но краем глаза видел, что пацан не отстает. Мы прошли в платный туалет, наверное единственное чистое и малолюдное место на этом вокзале. На входе я заплатил за двоих, потом прошел в конец туалета и пропустил пацана вперед в крайнюю кабинку.

    Я прислонил его спиной к стенке и расстегнул пуговицы. Затем так же молча расстегнул ему брюки и стащил их вместе с подштанниками и трусами до колен.  За все это время ни он ни я не проронили ни слова. Я первый нарушил молчание. Уже переминая в ладони его член и лаская пальцами яички, я спросил: "Ты не против?". Пацан молча помотал головой. Опустившись на корточки я пососал у него минут пять. Парнишка стоял прислонившись к стенке и закрыв глаза. "Все нормально?", - спрашиваю. В ответ опять молчаливый кивок.

    Наконец я решил, что мы слишком долго уже находимся в этой кабинке и можем вызвать подозрение у дежурной бабушки, сидящей на кассе. Я предложил ему выйти первому, а сам постоял еще немного прежде чем покинул убежище.

    Паренек ждал меня неподалеку.

- Как тебя звать-то, пацан?
- Леша.
- Леша, а кушать хочешь?
- Хочу.
- Ну пошли.

    В вокзальном кафетерии я взял две порции пельменей и салата, и что-то такое, что в меню было названо "чай". Вернувшись от стойки за столик я пододвинул  Лешке сдачу с пятидесятки, полученную от кассирши. Рублей 25 с мелочью. Пацан схватил деньги, перебрал бумажки и, заметно оживившись, сказал с улыбкой: "Все нормально!". Впервые я увидел как он улыбнулся. И поведение его с этого момента резко поменялось. Уминая пельмени, он бойко отвечал на мои вопросы о том кто он и откуда.

    Перекусив, мы вышли из кафетерия и устоились в дальнем темном углу зала с парой бутылок пива и пакетом рыбных ломтиков. Прямо на полу здесь была навалена куча мусора из пластиковых стаканов, бутылок и прочей дребедени. Возможно из-за соседства с этой свалкой или из-за того что от ближайшего окна ощутимо дуло народу тут почти не было и  я не стесняясь просунул руку между застежек Лешкиного пальто и дальше в штанишки. Так мы сидели, попивая пиво, а Леша тем временем продолжал свою грустную историю.

    Сам он из Свердловска. Отца почти не помнит. Большую часть жизни  прожил вдвоем с матерью. Вся его жизнь переломилась, когда ему было десять лет. У матери появился сожитель. Сначала просто приходил в гости, а потом поселился у них в доме постоянно. "Я для него боксерской грушей был, - говорит Лешка, - он на мне удары отрабатывал".  Бил за все и ни за что. (Еще в туалете я заметил у пацана на ноге длинный след от ожога. Оказывается это отчим швырнул в него кастрюлей с кипятком). С одиннадцати лет Лешка стал уходить из дому. Сначала  ненадолго, а потом почти совсем перестал там появляться, предпочтя  жизнь бомжа ежедневным избиениям. Шатался на вокзале и по свалкам, собирал бутылки, ночевал в подвалах. Тогда же начал "сниматься". Сначала в компании с более искушенными вокзальными пацанами, а потом и сам. На электричках и товарняках объехал все близлежащие крупные города: Челябинск, Уфу, Тюмень, Курган.

    Однажды с почтарем из почтово-багажного вагона доехал до Москвы. Расплачивался всю дорогу за проезд чем умел. В Москве расстались.

    Столица встретила неприветливо. В первый же день его избили местные пацаны на задворках Ярославского вокзала. Впрочем большинство из них были такие же как и он приезжие из разных уголков страны, но на правах сторожилов чувствовали себя тут хозяевами.

    На площади трех вокзалов он переходил с одного вокзала на другой, стараясь не задерживаться подолгу в одном месте, потому что здешние пацаны все друг друга знали и гнали  отовсюду. Выпрашивал пустые бутылки и тем зарабатывал на кусок хлеба. На большее не хватало. Однажды за длинным рядом киосков его прижали с двух сторон. Бежать было некуда. И когда казалось, что избиения не избежать, задняя дверь одного из киосков открылась и оттуда выглянул мужик средних лет.  Мигом оценив ситуацию, он шуганул пацанов, а Лешку поманил к себе.

    Прямо там же в киоске за занавеской скрывающей от глаз покупателей Лешку изнасиловали. Не удовлетворившись Лешкиным худосочным задом, мужик еще заставил сосать, лишь слегка обтерев член салфеткой. После этого он он сунул ему в карман батончик "Марса" и выставил на улицу, пообещав, что больше его здешние пацаны не тронут.

    Его и правда больше не били, только  Мишка, парень лет 16-ти, который верховодил здесь пацанячей ватогой, при встрече бесцеремонно обшаривал карманы. А однажды Лешку разыскал один из мелких пацанов и сказал: "Иди к главному входу, тебя Мишка ждет".  Мишка был не один. Рядом с ним стоял и курил незнакомый мужик.  Когда Лешка подошел к ним Мишка взял его за плечо и сказал мужику: "Вот он с тобой поедет".

    Сначала на метро, потом на автобусе они добрались в один из спальных районов и вошли в подъезд какой-то шестнадцатиэтажки. В квартире на двенадцатом этаже Лешка прожил примерно неделю. Хозяин трахал его раза по 2-3 в день, заставлял сосать и сосал сам. Обращался с ним при том довольно хорошо. Голодным не оставлял, купил кое-какую одежку в секонд-хэнде.  Но однажды утром, уходя из дома взял с собой Лешку, на улице сунул ему сторублевку и велел больше не приходить.

    В Москве Лешка прожил всего около трех  месяцев. После первого клиента Мишка сплавлял его еще нескольким, но это были уже одноразовые встречи. Пару раз его кидали, не заплатив ни копейки. 

    У последнего клиента Лешка прожил около трех недель. Он уже начал привыкать к своему новому пристанищу и думал, что на вокзал больше не вернется, но... однажды он оказался перед закрытой дверью. Из квартиры доносилась музыка и голоса, но дверь ему не открыли. Он просидел  в подъезде на ступеньках до утра. Утром из квартиры вышел хозяин и, увидев Лешку, процедил сквозь зубы: "Иди откуда пришел и чтоб я тебя здесь больше не видел".  Даже денег не дал на прощанье. Лешка ушел, глотая слезы обиды. Еще вчера ему казалось, что он любит этого человека. Ведь он был так ласков с ним в постели.

    Еще несколько дней промыкался он у "трех вокзалов" пока случайно не встретил старого знакомого почтаря, который когда-то привез его в столицу. С ним в тот же вечер он уехал обратно на Урал. 

    За время Лешкиного рассказа мы усидели по две бутылки пива. Нестерпимо хотелось в туалет. Там Лешка мне сам предложил: "Давай я у тебя пососу" и опустился на корточки...

    Потом мы  еще раз поменялись ролями.   Мне никак не удавалось вызвать у Лешки эрекцию, как ни старался. Заметив мои потуги он в конце концов сказал: "Дай-ка я сам".  Откинувшись головой к стенке он стал энергично двигать кулаком и где-то через минуту выстрелил белой струйкой на унитаз. Отдышался, а потом улыбнувшись сказал: "Знаешь что я сейчас представлял? Одну знакомую девчонку из Е-бурга"

    За полчаса до прихода поезда я забрал чемоданчик из камеры хранения и, взяв еще по бутылке пива, мы вышли на ночной перрон.

- Ну и что ты дальше собираешься делать, - спросил я.
- Теперь деньги есть, домой утром поеду. У нас и бутылки на 5 копеек дороже и знакомое там все.

   Мы попрощались у подножки вагона. Я обнял его на прощание, выгреб и отдал ему не глядя все мелкие купюры которые были в кармане.  "Ну ладно, ты иди. Не мерзни тут. Я тоже пойду располагаться."

    Лешка кивнул и, подобрав допитые нами две пустые бутылки, сутулясь и по стариковски шаркая, побрел по перрону к вокзалу.