"Лучше просто послушаться голоса своих страстей, чем унижать разум подыскиванием оправданий для них"
Ж.Ростан

Я все время ждал, как проявится в поведении Барсенка "тема" нашей с ним чудной ночи вдвоем в домике лесника год назад, когда наша группа снова приблизилась к этому пункту нашего нового путешествия.
-А давайте заночуем в домике, - наконец-то вопросительно-просительным тоном произнес Барсенок, деловито рассматривая мрачноватые тучи, клубящиеся над нашей головой. 
-Зацепило,- радостно вспыхнуло в моей голове. Эти отношения с подростком, как дамоклов меч виснут в сознании мучительными вопросами: а было ли ему хорошо? 
-Значит, - подумал я,- в его подсознании заронилась крохотная иллюзия, что потрясающие обстоятельства той чудной ночи можно повторить. 
-Нет - коротко отрезал я, - нас теперь пятеро, ты же знаешь - мы не разместимся. Барсенок тягостно замолк. Я понял: он в этот момент отказывался в самом себе от иллюзий повторения того состояния адреналиновой эйфории, которое свалилось на нас подарком небес в тот момент, когда мы все время до этого бессознательно его искали, замирая от случайных прикосновений, радуясь моментам проявления внимания к друг другу. 
-А можно мы с Сашей туда сходим посмотреть,- с грустинкой попросил Барсенок. Он принял решение, ибо осознал невозвратность, исчезнувших в прошлом событий. 
-Ах, как хочется ему убедится еще раз в реальности происшедших бурных событий, - подумалось мне, -чтобы чиркнуло лезвием сохранившихся видений по корешкам нервных окончаний и приятный томительный спазм в животе был бы приятным утешением и хоть каким-нибудь свидетельством той чудной реальности. Да, конечно, - дал я согласие, после недолгого размышления.
Странно, что порой недооцениваешь позитивность решений подростка, принятых им в условиях свободного выбора. И то, что абстрактно выглядит "за гранью" норм существующей морали и нравственности, в реальности является жизнью двоих, предлагающих постоянно друг другу выбор решения и не обсуждающих его, каким бы оно ни было. Так как в этом и заключен смысл уважения к внутреннему миру друг друга и нашей неповторимости. Можно ли запретить подростку, как, впрочем, и взрослому, искать утоления жажды потребностей в заботе, внимании, уважении к себе как личности на тех дорогах, которые можно было им и не избирать? Кто же собирается прожить наше счастье за нас? Тот, кто взял на себя труд найти нам "правильную дорогу" и "научить жизни" по своду писаных законов? Вполне вероятно, что они сами вполне счастливы, если сумели "затолкать" свою жизнь в сотню статей "можно" и "нельзя" нескольких кодексов. Но даже оплот христианской морали - Библия, оставил свидетельства нарушения библейскими персонажами предписаний, за нарушение которых полагалась смерть и вечные муки. Ибо ни в какое количество предписаний живую жизнь не затолкаешь, чтобы не убить и ее саму в ее развивающейся живой сути.
- И что это мы сбиваемся в пути на всякие "домики думал я, ибо по ходу движения группа обсуждала вариант размещения в очередной заброшенной избушке охотников на ночлег. Больше всех расписывал прелести такого варианта Барсенок.
- Эх ты! - воскликнул Барсенок, когда мы все впятером ввалились в "апартаменты" лесного отеля. - Тут только одни нары... на двоих! Он бросил вопросительный взгляд в мою сторону. Ах, как славно были поставлены все точки на i сразу для всех присутствующих! Его друг Сашка сразу нашелся: -Я так спать хочу, что палатку поставлю вот тут. Он показал на пространство за печью, которая делила единственную комнату на малую и большую половины. Двое студентов-друзей автоматом, руководствуясь инстинктом стаи, по праву вожака на лучшее, молча стали разворачивать рядом с палаткой Саши и свою палатку. Барсенок, словно боясь, что верное развитие обстоятельств вдруг неожиданно изменится, несколько торопливо стал стелить на нарах за печью коврик и свой спальный мешок. Выбор, кажется, он сделал в этот раз за меня, но не подавал вида. Изучал и чувствовал, получается, меня и где-то даже уже "организовывал". Я молча, но, слегка улыбаясь, стал бросать свои вещи рядом с его ложем. Выбор сделан. Барсенок, присев на корточки у печи, несколько беспокойно бросая взгляды то на меня, то на других, одновременно деловито пытался разжечь огонь, что ему мастерски удалось. На улице стал накрапывать дождь. Хотелось после самого долгого перехода чего-то перекусить горячего и забыться во сне. Барсенок, переодев джинсы на легкое трико, первым взобрался на нары и, свернувшись по-детски "калачиком", быстро уснул, ничем не укрывшись. Сильно сопел во сне в своей палатке Сашка, похрапывали друзья-студенты. Я запер двери. Взобрался на нары и, подумав, что расслабляющее тепло печи может к утру улетучится, расшнуровав свой спальник, полностью накрыл им себя и Барсенка.
Барсенок спал беспокойно, спальник постоянно перемещался, оголяя то меня, то мальчишку. Неожиданно, очнувшись на мгновения от сна, Барсенок придвинулся к моей "надувашке" и положил голову на мою надувную подушку. Так спать было неудобно, так как его коврик был ниже уровня "надувашки". Я толкнул Барсенка тихонько в бок и прошептал: Переваливайся на матрац. Какое-то время Барсенок спросонья осмысливал предложение, потом осторожно стал перемещать свое тело через меня. В эти долгие секунды великого переселения легкая ткань спортивных штанов была бесполезна для сохранения нашей тайны. Наши одежды за что-то цеплялись, мы делали паузу на расцепку. Изумительные ощущения, исходящего от чужого тела тепла, удивительно быстро сделали наши движения вялыми. Казалось, что именно в этот момент сон одолеет нас, и мы так и останемся до утра, зацепившись друг за друга всем, чем хотела нас "зацепить" ночь "организованных" обстоятельств.
Барсенок, переместившись на мое ложе, лег на спину. Поскольку он лег с краю нар, я машинально, повернувшись к нему лицом, обнял его. Он вытянул праву руку вдоль тела, а левой обнял мою, прижав ее как раз в том месте груди, где билось его сердце. Оно стучало сильно и взволнованно. Вот это кайф! Кажется, все пульсики нашего тела готовы были пульсировать так, чтобы не спящая правда чувств покрывала как можно больше поверхности, соприкоснувшихся тел, и несла молчаливое откровение в центры нашего с Барсенком сознания. Нам было хорошо!
Я не помню, как двигались мы оба во сне, как двигались наши головы, ноги и руки. Полусекундные просыпания от заброшенной черте куда ноги, от носа въехавшего в ухо, от кулаков, оказавшихся под животом... Я не помню, что снилось мне от такого ночного массажа, но... 
Но мы проснулись оба почти одновременно. Сначала неведомая сила обожгла мою ладонь теплом, слегка приподняла и запульсировала волнами знакомых ощущений, и в тоже мгновение Барсенок вздрогнул, недоумевающе, с полуоткрытыми глазами, повернул лицо в мою сторону...
-Ну? Что приснилось..- едва догадываясь, прошептал я риторический вопрос...
И вдруг Барсенок широко и с чувством явного наслаждения улыбнулся, переложил голову на мое плечо, теснее прижался ко мне и затих, продолжая досматривать сон, в котором, возможно, мы были с ним в главных ролях. Только вот о чем был сон? Приятно, что нас выбирают, но счастье, когда сбывается желание, когда нас выбирали те, кого выбрали и мы с вами. 
Одиночество - великая вещь, но не тогда , когда ты один.

©Власкин Юрий, 2004г.