«На, проглоти витамин, помогает суставам» - я протянул Барсенку баночку «Софья», помня, что однажды он пожаловался мне, что присутствие соли в пище он ощущает в последствие дискомфортом в суставах ног. Для 15 летнего юноши это неприятный симптом.
Мы 20 августа сорвались с ним с места, безоглядно бросая пыльный и уставший город ради недели приключений на море. И хотя в мае Барсенок 5-й раз пересек Кавказский хребет в группе из 5 человек, загорал и купался в знаменитой реке Жане, жажда моря еще оставалась неутоленной. 
Сложилось все удачно, так видно, было угодно небесам. Неожиданно позвонил Леша – студент 4-го курса. 
-«Здравствуйте, я тут группу собрал на море, Вы поедете с нами? – сообщил он по сотику, мы хотим в Криницу, дней на пять…» 
- «А кто, Леша, едет?» – ответил я вопросом на вопрос.
- «Мой однокурсник и трое девчат из других вузов» - в трубке воцарилось напряженное молчание…
Леша бродил вместе со мной с 5 класса по горам, степям и лесам. Хрупкий физически и мягкий по характеру он был отдан мне родителями на «горную обкатку». Нахватавшись знаний и опыта, он, тем не менее, долго не решался оторваться от пуповины старшего по возрасту в наших путешествиях. «Отлучение» от поддерживающей руки инструктора произошло с моей стороны довольно жестко. Будучи уже студентом и, набрав, в очередной раз, группу энтузиастов горного отдыха, Леша практически вырвал у меня согласие сопровождать ребят на маршруте, который он, кажется, знал с завязанными глазами. За день до отъезда, я позвонил Алексею и с сожалением в голосе известил его о том, что мои обстоятельства не позволяют мне ехать. Я остановил, готовые было разразиться с его стороны, уговоры и мольбы, твердой уверенностью, что Алексей самостоятельно справится с задачей инструктора. Конечно, это была «педагогическая» хитрость, но она была необходима. С тех пор путы неуверенности остались на земле, Алесей «улетал» в горы каждый год, обрастая друзьями и набираясь в характере крепкого мужского начала. 
- «Да, я согласен, но со мной будет еще парнишка, он в тягость не будет, опытный волчонок, - сообщил я Алексею после некоторого раздумья.
В купированном вагоне Барсенок быстро познакомился с 6-летней девчушкой, которая просто сразила сопровождавшую ее бабушку, неожиданным проявлением пылкого внимания к незнакомому юноше. Внимание девочки одновременно и смущало, и веселило Барсенка. Редкая, однако, была ситуация, в которой четко приходилось чувствовать меру в своем поведении. Поддерживать в купе атмосферу доверия, общаться с девочкой, играя в «кошки-мышки» с ее прорывающимися пока по-детски естественными инстинктами, одновременно не вызывая подозрений у бабушки, и, при этом, внимательно следить за реакцией того, кто сам внимательно всматривался в каждый жест Барсенка, видел нюансы его мимики, безошибочно чувствовал природу интонаций фраз и восклицаний. «Сейчас,- размышлял я про себя, - он вопросительно-оценивающе посматривает в мою сторону, словно читая в книге едва заметных нюансов моих реакций, в «норме» ли его поступки. Он уже знает, что проявления некоторых чувств в моем присутствии может задеть меня, ибо наши с ним эгоизмы негласно согласились с тем фактом, что каждый из нас стал безраздельным владельцем определенных интимных частей наших душ, над входом в которые болтается предупреждение: «Частная собственность. Посторонним вход запрещен». Мы оба зорко охраняли наши владения, понимая, что даже невольный допуск чужого «глянуть хоть одним глазком» на наш мир есть поступок нехороший, опасный обидными последствиями. 
Глубоко в подсознании мы понимали, что измена друга будет всегда намного болезненнее, чем даже измена любимой. Потому что от него мы меньше всего этого ожидаем. И мы старались над тем, чтобы не были даже посеяны семена этих ожиданий. Но придет время,- продолжал я свои размышления, - когда и он задаст себе вопрос, а что дальше-то? В этом вся и соль в драме спектакля о себе – «привязать» к своему эгоизму чужую жизнь, обеспечив комфортный проезд в автобусе жизни до конечной остановки. Но и у чужой жизни есть хозяин… - время! Оно меняет пришедшую когда-то красоту и непосредственность идущих с нами с овалов на острые углы и мысли не «о нас любимых». Идеалы останутся прежними, но нужны ли мы будем их новым обладателям в будущем в том виде, в котором нас оставят на обочине жизни наши возможные иллюзии? Или у души хватит сил и мастерства выиграть счастья у судьбы и на новом вираже собственной жизни?»
Море встретило наш отрядик робинзонов насупившимися от не израсходованного небесного гнева, тяжелыми облаками, и недовольными небесным наказанием волнами, змеиным шипением предупреждавшими нас об опасности общения с ними в таком их состоянии. Шторм затихал. Дул теплый ветер, все были возбуждены новизной обстановки и подсознательным ожиданием несомненно приятных впечатлений от нашей авантюры. Ставили палатки, разжигали костер, обустраивались.
К 19 часам вечера ветер стих, в шелесте волн появились интонации умиротворения и легкой игривости. Но для природы это было лишь прелюдия к приготовленному специально к нашему приезду звездному шоу - потрясающему своей выразительностью и красотой закату над «мордой крокодила», как мы называли, уходящий далеко в море, мыс Икодопас. Барсенок долго не решался укатать плавки на себе «под веревочки» и, взяв пример с меня, разместиться на площадке одного из огромных валунов, тут и там торчавших из воды, чтобы сегодня еще успеть нанести на кожу нежный крем бронзового заката, засыпающей звезды. Его все еще смущали бредущие по берегу неизвестно куда и откуда отдыхающие «дикари». Но красота морского пейзажа и моя уверенная самодостаточность и независимость от пустых в этих местах условностей сломили его сомнения. Барсенок выбрал пологую скалу рядом с моим валуном, закатал плавки «в ниточку» и, улыбаясь и поглядывая в мою сторону, предоставил, кажется, удивленному светилу созерцать свои белоснежные ягодицы, блаженно растянувшись на источающем тепло монолите. Памятуя истину, что больше всего мы сожалеем о грехах, которых не совершили, когда подворачивалась оказия, я не поленился сходить за фотоаппаратом, было бы не простительным упустить момент для фотографирования. Барсенку явно понравилась идея, когда я навел объектив в его сторону. Он стал охотно позировать на фоне блестящего, словно золотая медаль солнечного диска, конечно не замечая того, что видели мои глаза: сколь прекрасна бывает юность, столь же прекрасным бывает закат. Не мешая, но, дополняя друг друга, сохраняют при этом родство в сути своей – в первозданности естественной красоты.
Студенты организовали ужин, я достал свечи и за стаканчиком сухого местного вина начался разговор «за жизнь». Студентов сразу задело мое презрительно-снисходительное отношение к курящим. Из пятерых ребят вообще не курила только одна девушка, остальные, было такое ощущение, что дышат воздухом исключительно через сигарету. Выразив мнение, что небеса «выкашивают» бракованный человеческий материал из жизни соблазнами наркоты, алкоголя и табакокурения, дабы не плодились больные и уроды, я вызвал всплеск споров о судьбе, счастье и месте каждого в жизни. Моим оппонентам было, конечно, неприятно слышать, что в своем «табачном» пороке они не только теряют свое здоровье, но и собственная их индивидуальность становится невыразительной в клубах табачного дыма «за компанию». Согласились на том, что «когда хочешь идти в ногу, часто приходиться вступать в дерьмо», но и за таким «счастьем» надо оставить право на жизнь для тех, кому не суждено другого. Студентов удивило отсутствие за столом Барсенка. Я объяснил его отсутствие не желанием Барсенка стеснять всех нас своим молчанием за столом. Хотя ранее из его реплик я догадался, что между ним и студентами он возвел стену отчуждения. Вошедшая в кровь и плоть Барсенка романтика гор, частью которой были высокие требования к взаимовыручке, ответственности, порядочности, представления о здоровом образе жизни, была возмущена действиями студенческого междусобойчика. Какое-то время в момент нашего прибытия, шторм сбрасывал пригоршни небесной влаги на наши головы. Барсенок вместе со мной, устанавливая палатку и натягивая тент, вопросительно-настороженно посматривал в сторону старшей группы. Девчата, достав сигареты, расселись на корягах, даже не пытаясь не то, чтобы чем-то помочь двум своим товарищам по установке палаток, они даже не пытались укрыться от срывающегося дождя, и обречено мокли рядом с рюкзаками, где спрятаны были накидки от дождя. Коллективизм юноши был оскорблен. Предаваться собственному пороку в момент, когда идущим вместе изначально вменяется коллективная ответственность за все, что выпадает на их долю… Наблюдаемое же не было словом, это был поступок, и в нем гнездилась предательская ненадежность тех, кто составлял команду Барсенка. Поведение девушек его раздражало до такой степени, что он почти вслух выражал свое возмущение. Благо, что шум волн и расстояние скрывали это от слуха курильщиц. « И как же они вместе жить будут, если сейчас, когда устали все, они разлеглись, а их парни в одного корячатся?- возмущался юноша. – «Хоть бы щепки для костра собирали, не переломились бы»,- продолжал выплескивать на меня свое возмущение Барсенок.
Я молчал, потому что через сердце струилась музыка редкой красоты. Лешка, молча с другом, ставил палатки для девушек – мужик! И он все видит, и он выводы делать будет, но сейчас – не час обид и амбиций, сейчас рулит ответственность. Барсенок-то чем возмущается! Видит, значит, ситуацию, и не его этот мир ценностей; все правильно, пытаясь жить в ладу со всеми, кончаешь разладом с самим собой. Он выбирает, не скулит, но со мной впрягся в дело. Даже стал щепки из-под ног «боевых подруг» демонстративно для костра собирать, хотя никто и не просил – мужик! Трое мужиков были заняты делом, а «курящий отстой», мнящий себя прекрасной половиной человечества, словно мокрые курицы, бессмысленно и тупо смотрел на волны.
Споры пошли по нарастающей. В море выстроилась лунная дорожка к нашему столику, словно, предлагая испытать не на словах, а на деле экстрим путешествия в сумрак ночного лукоморья. Я всем пожелал спокойной ночи, почувствовав, что «духовная пища» стала перевариваться студентами и без моей помощи, направился к палатке. 
Расстегнул замок палатки… Барсенок спал обнаженным, раскидав от духоты в захлопнутой палатке ноги и руки так, что, не подвинув их, улечься, было просто невозможно. Теперь мертвая планета мостила свою холодную дорожку и к нам в палатку. Моя ладонь коснулась бедра Барсенка, он даже не вздрогнул. Мой палец заскользил по его коже выше, к животу и, когда достиг кромки волосяного покрова вокруг его мужского «достоинства», проявилась первая реакция. Барсенок, словно защищаясь, согнул одну ногу в колене, но тут же уронил ее в сторону стенки палатки. Ситуация не изменилась, аргументы закончились. Я нащупал за пологом палатки сухую тонкую травинку и провел ею по вальяжно отдыхающему мужскому «началу» юноши. Реакция была стремительной. Собственно говоря, ситуация с расположением тела Барсенка по диагонали палатки не изменилась, просто «достоинство» стало принимать «горделивую» форму и с вызовом расположилось во весь рост на удобной перине курчавых волос. Неожиданно Барсенок заговорил во сне, дважды на кого-то матюгнувшись… Я опешил, так как за всю жизнь с ним ни разу не слышал употребления им нецензурных слов.. Я улыбнулся, предполагая, что у Барсенка во сне началась «горячая пора», сопряженная с физиологической реакцией и дотронулся травинкой до его крайней плоти… Барсенок издал негромкий стон, шевельнулся, схватил в ладонь свою «гордость», делая рефлекторное в полусне движение, словно пытаясь куда-то его спрятать.. Сон на мгновение у Барсенка прервался и, свернувшись калачиком, он развернулся лицом к стенке. Территория отдыха освободилась. Теперь мы отдыхали на равных. Да-а! Дела. Прошлое уже не наше, будущее еще не наше, остается владеть настоящим. Вот такие мысли, на ночь глядя…Интересно, найдутся ли те, кто все свои неудачи в жизни спишет исключительно на встречу со мной? Вот если бы, да кабы…и во рту росли б грибы….Будут ли проклинать ли меня в будущем.., а, может, найдут в себе своего бога и простят? Впрочем, Бог всегда отвечал только за чудеса, а за повседневный выбор нес ответственность сам человек. И, получается, в этом повседневном выборе каждый должен в соответствии с первородным грехом в чем-то быть грешным… Ибо праведникам не в чем кается перед Богом.. Хорошо, что я не праведник и надеюсь на Бога в чужой душе, ожидающего моего прощения и от врагов моих, и от обиженных мной… С такой надеждой и надо жить – верить в лучшее в человеке… 
Да пропишут моей душе в целительном храме рецепт веры на закате дней моих, дабы искал я утешения ни в победах над поверженными врагами, ни в числе обретенных друзей, но в мыслях о вечном, прежде чем воспарит моя душа по лунной дорожке к звездам. Аминь! 
К утру ситуация повторилась с той лишь разницей, что я проснулся от того, что Барсенок разбросался во сне ногами так, что спасать от переутомления уже приходилось мое «достоинство», придавленное сверху не хилым бедром юного Давида.
Утро было сказочно солнечным, море спокойным, небо бездонно синим, а студенты, очнувшись к 10-00, заявили, что решили уехать на сутки в Геленджик. Мы с Барсенком тихо возликовали. Кислые и утомленные невидимыми хворями лица девиц не гармонировали с источающей радость жизни природой. Клубы сигаретного дыма источали зловонный запах медленно гниющей плоти, в которой убивались еще не родившиеся жизни. То ли благо, что не родятся уродами и на муки, то ли зло – ибо нет лучшего назидания уже живущим, чем порок, облеченный в ужас во плоти. Ах, да – выбор за нами. Студенты отчалили. Мир облегченно вздохнул и искоса, в полуулыбке посмотрел на оставшиеся во плоти души.
Словно меха на аккордеоне, наши души сделали глубокий вдох, освободили тела от пляжных шмоток и, млея от блаженства, со смехом бросили их в лазурные волны прозрачной морской благодати. 
Облаченные в маски, мы с Барсенком ныряли за рапанами, гонялись за пугливыми крабами и просто кувыркались в морской прозрачности. Нас переполняли необъяснимые чувства радости. Мы упивались свободой движения, свободой проявления чувств, нас будоражила новизна и необычность обстановки, в которой мы все это проявляли. Наши сердца, образовав энергетические воронки-водовороты, ненасытно поглощали целительную энергию подводной красоты морских пейзажей, энергию безбрежного морского простора и суровой приветливости прибрежных скал. Мы вошли с миром туда, где царит вечная гармония совершенства и, ощутив родное начало, наши души с удовольствием обновлялись в невидимой купели животворной энергии. Блаженны не ожидающие ничего, ибо не разочаруются!
По берегу брели группки отдыхающих. Наше маленькое обнаженное сообщество внешне никого не интересовало, тем более что мимо нас гордо дефилировали с обнаженной грудью и мини рюкзачками старшеклассницы и студентки, пофигисты-нудисты, имевшие из одежды лишь панамку и заплечный рюкзачек-сумку. Естественная скромность и предупредительность проявлялись тут у людей отсутствием нездорового любопытства к нам и нашему быту. 
Но неуловимая взаимосвязь наших биополей возвещала нам о вихре мыслей и эмоций в их голове и душах. Многие шли низко опустив головы, брели личности, туго оплетенные цепями принятых норм и правил, но воля, ее привкус на губах! Они всегда помнили его с детства. Ах, как им хотелось побыть в «нашей шкуре». Немножко дать душе отдохнуть от норм и правил в такой малости, как проявление простой искренности навстречу матере-природе, отдаться всецело своей природную естественности, ощутить себя не рабом10 заповедей, но счастливой частичкой вселенской гармонии. Но красные флажки, которые они установили вокруг себя сами, или дали другим их возвести вокруг себя, оставили от их воли дистрофичное и неразвитое существо, придавленное свинцовой плитой страха наказания на Страшном суде за несовершенные еще прегрешения. 
Просто невероятно, как сильно могут повредить правила, едва только наведешь в соответствие с ними во всем строгий порядок. Впрочем, некоторые адепты религий часто жертвуют величайшими радостями жизни, чтобы гордиться тем, что они принесены ими в жертву. 
Не избегайте соблазнов, со временем они сами вас будут избегать! 
Найдите себе повод пообщаться с Богом и поведать ему историю вашей жизни. Поверьте, что и ему мало будут интересны ваши вопли и стенания, жалобы и слезы и бесцветные ответы: …не видел,…не пробовал,…не привлекался,…не участвовал,…не знаю,….не испытывал, …не помню. «У тебя был выбор» – вот все, что будет читаться в глазах у Всевышнего. Подарите себе сами этот соблазн – исповедаться и покаяться, а вдруг…. А нет, так пусть же ваш свободный выбор и тут принесет вам ощущение душевного спокойствия и благодати. Всякий конец есть чему-то начало. 
Да, а кожу на попе Барсенка обрадованное дневное светило отласкало своими лучами до опасной красноты. Такая наша судьбина, ну, не получается: вдоволь солнца «съесть» и на попу сесть. Барсенок благоразумно укрылся под тентом, посвятив себя чтению кипы газет. Прошедшая в это время мимо нас группа дам «бальзаковского возраста» издала почти явные импульсы нездорового возбуждения, проявившиеся в сбившемся шаге, шумном дыхании, неясных всхлипах и вздохах томного происхождения. Обернувшись к Барсенку, сидевшему за моей спиной и державшему в руках развернутую газету, я сам не смог удержаться от улыбки. Пленительная нагота, погруженного в чтение юноши, и лозунг белыми буквами на красном фоне на всю обложку первой страницы: «Секс полезен для здоровья - не проходите мимо!», наверное, срывали с петель и болтов, запертые где-то в сердечных сейфах, «постыдные» фантазии у тех, кто не терял надежды на «последнюю гастроль». Лучше все-таки изнашиваться, чем ржаветь! 
Кто знает, может, исцеление кого-то происходит при проявлении другими той свободы в поступках, которую они сами себе уже не могут позволить. И они уходят обрадованными от мысли, что то, о чем они мечтали всегда и хотели подсознательно, существует, и оно воочию оказалось прекрасным. Эх! Чуток бы раньше! Но раньше вокруг души «озабоченные» дяди и тети построили изгородь из 10 заповедей и отпустили волю внутри ограды на «свободу» выбирать между Страшным судом и любовью к Богу. Но истинно ли так хотел обрести любовь к себе Создатель? Кому снизошло откровение? Православным, католикам, лютеранам, адвентистам, баптистам, «свидетелям», униатам..? Все они суетятся вокруг наших душ, но праведники ли сами? До коль не объединятся толкующие Писание единым откровением – нет истины ни в одном! 
Наступил вечер. Мы расположились с Барсенком на торчащем из воды огромном валуне, любуясь заходящим солнцем, игрой его лучей в небесной декорации из облаков, неожиданно Барсенок вздрогнул и восхищенно с придыханием в полголоса, словно боясь напугать, громко прошептал: «Дельфины!» Я посмотрел в ту сторону, куда он указывал. Пара дельфинов, резвилась, выпрыгивая из воды, направляясь мимо нас в сторону заката. О, это был нам щедрый подарок Посейдона. Любопытно, но мы даже не заметили, как вокруг нас собрались такие же «дикари» и просто отдыхающие, разместившись на свободных скалах и валунах. Мы вдруг ощутили неведомое и потрясающее своей глубинной красотой единение с ними в своей божественной первооснове – не утраченной тяге к совершенству, источником которого был окружающий нас мир и мы сами, ищущие его.
Мы «сожгли» себя. Барсенок больше, так как он от природы был белокожим, я – меньше. В мае, в горах мы оба были свидетелями тем мукам, которым подверг себя парень, решивший за день стать «шоколадным». В палатке я достал крем. «Поворачивайся попой к верху,- попросил я Барсенка. Он с шутливым стоном вытянулся во весь свой рост и замер. Я стал выдавливать содержимое прямо на кожу его обожженных ягодиц. «А-а-а-ай!» - жалобно простонал погорелец. Когда мои пальцы стали, едва касаясь тела, растирать крем по коже, Барсенок весь напрягся, но не издал ни звука до окончания процедуры. «Все!» - сказал я, завинчивая крышку тюбика. - И еще проглоти вот этот витамин.» Барсенок осторожно уселся в палатке и стал разглядывать здоровую витаминину в моих руках. Неожиданно он поднял лицо, глянул как-то по-хулигански мне в глаза и, в его губах оказалась зажатой небольшой леденец, конфетка, которой он, видно, отвлекался во время экзекуции. Барсенок сделал движение головой к моему лицу, словно передавая мне некую эстафету, но… из губ в губы! Это был столь ясный жест, что ранее, чем мой мозг просканировал все 100 млрд. вариантов ответа, интуиция ловко прижала мои губы к его сладким губам…. 
Никогда не попадет в рай тот, кто хочет попасть туда один.
Ночь тихонько накрыла нас своим бархатным одеялом сновидений. Конфетка снова таким же порядком вернулась Барсенку… Моя обожженная кожа все еще хранила ласку прикосновений его пальцев, втиравших крем и катавшимся по волнам моих мышц с таким удовольствием, что чего греха таить - я был на верху блаженства. Мы перестаем любить себя, когда перестают любить нас. Разве важно из чего растили и растим мы это чувство? Большой или маленький грех был в начале пути? Прошлое – уже принадлежит памяти. Значение имеет лишь настоящее, ибо для прошлого – настоящее есть будущее, облеченное в результат. В настоящем у нас есть право выбора, выбирайте любовь, это – единственная страсть, которая оплачивается той же монетой, какую сама чеканит.

15.09.2004г.

Всякие дары приносят сердцу, но оно принимает только любовь… 

…начало эпилога… 

Вчера Барсенок поздравил меня по телефону с всемирным Днем туризма и обещал зайти. 
Около 21 вечера я возвращался с вечерней тренировки через двор. Под одиноким фонарем на лавочке просматривались двое. Судя по тому, что над спинкой лавочки торчали только головы, мне показалось, что детвора просто дожидается своих родителей. 
Проходя рядом – смутился и растерялся… Рядом с Барсенком сидела девушка его лет. Они увлеченно играли …в карты. 
-Привет,- сказал я, не замедляя шаг и протягивая Барсенку руку для приветствия. 
-Здрасьте,- в вполоборота протягивая мне руку, ответил он. 
-Здрасьте,- пролепетала девушка. 
Мы уже не могли больше ничего сказать друг другу. В хаосе космоса возник порядок, и каждая звезда полетела по своей орбите. Это на первый взгляд нам кажется, что мы выбираем по собственной воле. Мы можем выбрать только из того, что уже есть или пытаемся желанное создать. Иллюзии – вот результаты нашего самообмана. Они нагло захлебываются хохотом, они холодно смотрят нам в глаза – они-то правильно сыграли свою партию с нами. 
-Вот, Природа!- восхищенно размышлял я, заходя в подъезд, - и поздно, и темно, и завтра учеба, но пусть карты, да пусть хоть мыльные пузыри под фонарем, лишь бы был повод быть вместе. Давай, жми, Мать-природа, правь наш «свободный выбор», равняй кривую борозду. Ты – наш запасной парашют, если главный не смог вовремя открыться, и мы полетели прямиком в черный омут зловещего безмолвия. 
-Господи, - подумал я, - дай ей сил сломить мое влияние, не накажи его моими иллюзиями, верни на круги своя то, чему и быть предначертанным. 
Я посмотрел на небо. Полнолуние 

27.09.2004г

©Власкин Юрий, 2004г.