Жизнь – это борьба.
Если хочешь что-нибудь получить,
надо за это драться
Т. Драйзер
Почему в мире так много людей,
которые мешают жить?
Арисима Такэо

I
Знакомство

И мое сердце остановилось,
Мое сердце замерло...
гр. "Сплин"

Автобус медленно тащился по зимней загородной дороге. Народу было много, и мне с моим другом Дмитрием и его девушкой Катей приходилось ехать стоя. Ехали мы в деревню, находящуюся в 50 км от города, в которой находилась моя, вернее родителей, дача, и, кроме того, в этом же поселке жила Катя. Прошедшим летом я часто ездил к себе на дачу, нередко беря с собой друзей, в первую очередь Диму. Там мы гуляли на всю катушку, познакомились с местными девчонками, в первую очередь с Катей и ее сестрой Таней. Дмитрий постепенно запал на Катю, а осенью уже перетащил ее в город, где она стала жить вместе с ним в снимаемой ими квартире. И вот сейчас, в декабре 2000 года, мы ехали в поселок на День рождения к Тане. Я думал о том, почему я согласился ехать на деревенскую пьянку, на которой очевидно большинство людей будет для меня незнакомо. Я не хотел туда ехать, но почему-то в последний момент согласился.
Глядя на то, как Дмитрию с Катей хорошо друг с другом, я погрузился в раздумья. А я? Почему же у меня нет девушки? И в тысячный раз ответил сам себе, что единственная причина этого – во мне самом, в том, что девушки меня не привлекают.
Еще с детского возраста я всегда тянулся к мальчишкам младше меня. Когда мне было 14 лет, и я ходил в бассейн, то душевая была моим любимым местом, где я мог любоваться голенькими мальчишескими телами. Были у меня в этом же возрасте, когда я лежал в больнице, и игры с мальчиком младше меня, во время которых мы с ним сосали друг у друга членики, и я навсегда запомнил, как это было для меня здорово. Была у меня уже позднее, в 16-17 лет, и несчастная любовь – мой младший двоюродный брат, который отверг меня, когда я решил ему открыться. Были попытки во что бы то ни стало заглушить свою нестандартную ориентацию путем бесчисленных пьянок и оргий с девушками. Была и другая крайность: когда в возрасте двадцати трех лет я окончательно убедился, что мне ничего в себе изменить не удастся, то решил во что бы то ни стало найти себе мальчишку. Но на вокзалах и в других злачных местах, где я пытался заняться поисками, я находил только неприятности себе на голову.
Но теперь все это было позади, и не знаю почему, но в этот день у меня было хорошее настроение, ощущение того, что не все еще для меня потеряно
Деревенская пьянка была в обычном репертуаре, когда все знакомятся, напиваются, и вскоре после этого по очереди отрубаются. Ну и я тоже не исключение, хотя напившись, я сам дошел до своей дачи и завалился спать
Наутро с тяжелой головой и похмельным синдромом я явился в дом Кати и Тани. И первое, на что я обратил внимание, был очаровательный мальчик, который скромно сидел в углу на диване и слушал разговоры взрослых. Я понял, что этот мальчик и есть Сережа, двоюродный брат Кати и Тани, про которого я слышал еще накануне на пьянке, а пьянка и проводилась в доме, где он живет. Это был мальчуган 12 лет, стройный, высокий и безумно красивый. Я, конечно, сразу оживился, стал поглядывать на него, а на сердце было больно, потому что я тогда еще совершенно не верил в свои возможности "закадрить" мальчика, и знакомство с каким-нибудь красивым пацаном всегда причиняло боль и страдания. Постепенно я осмелел, подсел к нему, спрашиваю, как зовут, сколько лет, в каком классе учится, в общем, стандартные вопросы. Он отвечал кратко. Потом я предложил ему сыграть в карты - согласился.
Стали мы играть в дурака, я время от времени спрашиваю его о чем-нибудь, он односложно отвечает, сосредоточившись на игре (я его все без конца выигрываю, в дурака мне и среди друзей равных нет). А он мне все выкает, я его попрошу: говори мне "ты", вроде согласится, а потом опять за старое. Я его, кстати, почти месяц отучал говорить мне "вы". По ходу игры я все больше очаровывался им, он все больше производил на меня впечатление такого милого, доброго, скромного мальчика, нетипичного для деревни (это уж потом я узнал про него, какой он "скромный", как он уже не один раз трахал девок, и вообще давал шороху всему своему классу). В это время за нами пришли из Серегиного дома, где мы вчера пили, говорят, мол, кончайте тут сидеть, пойдемте туда. Пришли мы туда, малыш с нами. Посидели немного, вроде уже пора ехать домой. Нам все говорят: оставайтесь до завтра. Я не знаю, что и делать, по идее в городе дела были, посмотрел на Сережу, он мне так мило улыбнулся, и я решил остаться.
К тому же в этот вечер нам предстояло еще одно прекрасное занятие: баня. Я сам по себе люблю в бане попариться, а тут мне еще пришла в голову мысль: а что если позвать с собой Сережу? И вот, когда пришла наша с Димой очередь идти в баню, я так, затаив дыхание, спрашиваю у него: "Пойдешь с нами?" Он сразу согласился, и мы пошли втроем. Не буду описывать свои ощущения, когда я увидел его голеньким, это трудно передать словами, я думаю, вы понимаете, какое это счастье, когда впервые видишь своего малыша голеньким. Помню, он согласился, чтобы я попарил его, и я делал это с наслаждением, стараясь почаще прикасаться к его телу. Еще видимо сказалась моя поддатость, п.ч. я посмотрел на его очаровательную писюльку и спрашиваю: "Сережа, а у тебя головка достается?" Он не смутился, а тут же показал мне, как она достается. В общем, для меня это был тогда счастливый вечер.
Когда мы вернулись в город, я продолжал все время думать о Сереже. И тут, посередине недели, нам позвонили знакомые, с которыми мы договаривались, что они нам привезут дрова на дачу, и говорят, что дрова привезут в выходные, надо, чтобы кто-то там был. И вроде как отец должен был ехать, но ему вижу, что неохота. Я, подумав, что снова увижу своего малыша, предложил отцу съездить вместо него. Он сразу согласился, даже машину свою мне дал. И приехали мы с Дмитрием туда опять (он - к Кате), а я – насчет дров, а на самом деле - к Сережке. И эти сутки, которые мы провели в деревне, Сережа тоже практически все время был с нами. Вечером мы снова втроем сходили в баню, на этот раз в мою.
В этот раз мы еще немного сблизились с Сережей, даже погуляли наедине. Он мне признался, что не любит своего отца. Отец у него на самом деле оставляет желать лучшего: пьяница, вечно всем надоедает и к Сереге относится довольно плохо. Вот взять даже баню, по идее, сын должен ходить вместе с отцом, а Сережа сказал мне: "не хочу с ним, хочу с вами". Как мне это было приятно услышать.
Последующие 2 недели я опять без конца думал о Сереже, причем мои чувства к нему уже были очень глубокие. Тут дело уже пошло к Новому году, и мы с Димой стали все больше склоняться к тому, чтобы справлять его в этой деревне. Нас пригласили, когда мы ездили туда в последний раз. Отмечать Новый год собирались как раз в доме, где живет Серега, поэтому этот фактор стал для меня решающим, хотя вообще раньше я ни за что бы не стал справлять свой любимый праздник в деревенском обществе. Мы поехали и провели там целых 3 дня. В эти дни я за всеми этими праздниками, пьянками и походами на дискотеку меньше, чем хотелось бы, времени провел с Серегой. Но зато, когда мы стали собираться уезжать, он к великому моему счастью сказал, что поедет с нами. Родители отпустили его на несколько дней в город. Правда, не ко мне, а к Катьке с Димой.
Когда мы приехали в город, они втроем пошли к себе, а я с грустью к себе. Не хотелось расставаться с Сережей даже на минуту, но я понимал, что сейчас идти к ним в гости не совсем удобно, и так столько дней провели вместе. Вечером, когда я сидел и грустил, вдруг раздался телефонный звонок. Я взял трубку, а там – Сережа! Какое это счастье было. Поговорили мы с ним о том, о сем, потом он и говорит: приезжай к нам. Я немного поломался для виду, но потом договорились, что приеду завтра. Приехал я на следующий день к ним: поиграли мы в карты, выпили пивка. Мне и говорят: оставайся у нас ночевать. Я сразу же, внутренне содрогаясь от радости, спрашиваю, а где же я спать буду, диван-то только один. А мне и говорят: ляжешь на полу вместе с Сережей.
Это была первая ночь, когда я спал вместе с моим солнышком. Конечно, я не спал тогда всю ночь. Я не смел тогда что-то сделать, да и диван, на котором спали хозяева, стоял рядом. Я сначала просто смотрел на мальчика, вдыхал аромат его тела, потом уже ближе под утро осмелел и тихонько погладил его тело, пощупал членик через трусики.
На следующий день с утра я предложил ему, чтобы он теперь провел день у меня (т.е. на квартире, где я живу со своими родителями). Говорю, поиграешь на компьютере, погуляем. Он, поломавшись, согласился. У меня дома мы поиграли на компе, сходили в бассейн, где тоже большим наслаждением было любоваться его тельцем и, вернувшись, стали укладываться спать. Я лег на свой диван, а он – на раскладушку. Нам с Сережей не спалось, мы с ним довольно долго болтали, и разговор, как обычно водится, постепенно перешел на интимные темы. Малыш рассказал мне про свои отношения с девками, тогда только про то, как он их щупал (для меня и это было шоком). Я ему тоже про себя рассказал кое-что, сперва про свой опыт с женским полом, а потом постепенно перешел и на немного другое. В частности, рассказал ему ту историю, как когда мне было 13 лет и я лежал в больнице, мы с еще одним пацаном младше меня сосали друг у друга несколько раз члены. Сережа был удивлен этим рассказом, тем, как это можно сосать у кого-то член. Я ему стал объяснять, что ничего плохого в этом нет, что это даже приятно, особенно тому, у кого сосут. В подтверждении этих слов я даже предложил ему пососать у него, а сам весь напрягся в ожидании ответа от него. Но он тогда на это не согласился, сильно разочаровав меня, хотя в принципе я понимал, что в чем-то все равно продвинулся.
Через пару дней я снова ночевал у Дмитрия на квартире, так же на полу с Сережей. Дима с Катькой захрапели, а мы с малышом лежим и потихоньку болтаем. Я опять перевел разговор на эту тему, и наконец Сережа согласился дать мне пососать! Он дал мне свой кончик, и я с большой радостью стал его сосать, но Сережа позволил мне это делать наверное секунд пять, хватит, говорит. Ну, я не стал настаивать, хотя он меня этим только раздразнил.
В общем, за эти дни, пока Сережа был в городе, я окончательно в него влюбился, и когда он уезжал, я пришел провожать его на автовокзал, а после его отъезда мне было очень горько на душе.
После этого случая в январе-феврале месяце я продолжал ездить в деревню примерно раз в 2 недели. Чаще было затруднительно, п.ч. и так мои родители удивлялись, что это я так зачастил туда, тогда как раньше я бывало за всю зиму ни разу не ездил. И я старался ездить все так, чтобы был какой-нибудь повод: то день рождения у кого-нибудь, то снег с крыши надо убирать. И потом, ночевать там негде зимой: мой-то дом протопить практически невозможно, ночевал я в основном в доме тех самых Кати и Тани, я тогда с ними был в очень хороших дружеских отношениях, но слишком часто ночевать все равно было неудобно. А в доме Сереги я тогда еще не ночевал, п.ч. хотя с его родителями отношения были хорошие и пили уже неоднократно вместе, но еще не настолько близко сошлись.
В отношениях с Серегой я за эти 1,5 месяца продвинулся не очень сильно. Были опять же разговоры на эти темы, были хождения в баню, иногда я спал вместе с ним. Когда он оставался тоже ночевать в доме Кати, то почти всегда к великой моей радости спал со мной на одной кровати, п.ч. кроватей в доме не хватало. Но по ночам я тоже сильно не преуспевал, т.к. спали мы в доме не одни, спали наполовину одетыми, и я дальше нескольких поглаживаний не шел. Конечно, другой на моем месте возможно к тому времени давно уже раскрутил бы Сережу на что-то большее, но для меня это был мой первый опыт отношений с мальчиком, и я, признаться, сам мало верил, что у нас может получиться нечто большее. Тут, надо еще отметить, что Сережа все-таки ярко выраженный гетеросексуал, поэтому его сложнее, чем кого-либо другого, было развернуть в другую сторону. Но вместе с тем мне кажется, что за это время я достиг других результатов: Сережа привык ко мне, у него даже появилась какая-то, хоть пока и маленькая, привязанность ко мне: он мне стал иногда звонить в город, интересовался моими делами, в общем, мы стали друзьями.

II
Унижение и триумф

Никогда не бывает проявлением
трусости подчинение силе,
стоящей над вами.
А. Дюма

В очередной раз я поехал в деревню в пятницу, 23 февраля, днем, а вернулся в город лишь в понедельник утром. В пятницу была пьянка со всеми моими деревенскими друзьями, в числе которых были и Серегины родители, а в субботу мы весь день были с Сережей вместе: покатались на лыжах, убирали снег с крыши моего дома, топили печь (я решил на этот раз все-таки попытаться протопить свой дом). Настала пора ложиться спать, и как-то все было само собой разумеющимся, что Сережа будет спать со мной, ведь одному мне будет скучно. Дом протопился очень плохо, было холодно, и я сразу предложил малышу спать на одном диване. Он согласился. И вот в эту ночь я впервые стал немножко наглеть, пока он спал: целовал его, прижимался к нему. Я не спал практически всю ночь, зато лежал, тесно прижавшись к нему. Я все-время боялся, что Сережа проснется, но тогда было хоть одно оправдание тому, что я обнимал его – мол, холодно, замерз.
На следующий день мы с утра сели играть в карты в дурака в моем доме втроем: я, Сережа и его младший брат Леня 9 лет (тоже симпатичный мальчик, но не такой как Сережа, да и маловат еще). Постепенно разговоры опять перешли на эти темы, и я полушутя - полусерьезно предложил сыграть на отсос. Как ни странно, но они согласились! Похоже, когда они соглашались, они еще не задумывались серьезно о том, что им ведь действительно придется сосать, просто для них это была какая-то новая интересная форма игры. Договорились: тот, кто остается, сосет у того, который первый выходит из игры. Нечего и говорить, что после нескольких партий каждый должен был пососать у каждого. Я смотрю, им хотя и не охота, но отказываться вроде бы не собираются. Мы как раз топили баню, и договорились, что сделаем все это после бани или прямо в бане во время мытья. Пошли в баню, попарились, помылись, я говорю, что мол пора и к делу приступать. Вижу, стали ломаться, особенно Сережа, он даже предложил: "Давайте забудем обо всем этом". Тут как ни странно мою позицию поддержал Леня (я и позже неоднократно убеждался, что Леня более лоялен в этих вопросах). Леня "наехал" на своего старшего брата, что мол раз проиграли – надо платить, и Сережа согласился. Сперва у них обоих пососал я, потом с небольшими колебаниями у нас с Сережей пососал Леня секунд наверное по 20 (это было конечно кайфово, но я тогда больше был в предвкушении того момента, когда сосать у меня станет Сережа). Потом Сережа пососал у Лени, а пред тем как сосать у меня, опять стал ломаться. Я сказал, что если ему так противно, пусть не сосет, в конце концов я ведь его не заставляю и понимаю его, ведь есть разница: или я сосу его прелестную маленькую писюльку или он сосет мой волосатый член. Но как ни странно, эти мои слова и подтолкнули его к действию, и он взял мой орган в рот. Сосал он всего 5-10 секунд, потом выплюнул и сказал, что больше не может. Но все равно это был очень большой кайф для меня, может не столько физический, сколько моральный, и теперь мне уже не казались несбыточными мои надежды относительно Сережи.
Но приключения в этот день еще не окончились. Ушел мой Сереженька после бани к себе домой ненадолго. Я жду, а его все нет и нет. Пошел за ним. Прихожу и вижу, что там его отец ходит, командует, пьяный и в плохом настроении. Я уже говорил, что его отец оставляет желать лучшего, а уж когда напьется, может сделать вообще все, что угодно. И вот ходит он, орет на детей, а в доме больше никого нет. И вот произошел у него новый заскок: приказывает Сереже найти ему во что бы то ни стало колбасы. Мальчик посмотрел везде, говорит, нет колбасы. Отец начинает беситься, говорит: "Серега, я тебе сейчас всю морду разобью, была у нас колбаса, иди посмотри в сенях". Я сижу в соседней комнате, уже внутренне весь напрягся, думаю, что мне делать. Тем временем Сережа сходил в сени, и, как и предполагалось, вернулся ни с чем. Тут его отец словно озверел. Вскочил с места, схватил своего сына за шиворот, орет: "Ты что, ох#ел что ли, совсем от рук отбился, я тебе сейчас башку проломлю. Я тут же поднялся со словами "Оставь ребенка в покое" и пошел по направлению к ним. Тут я видимо сыграл роль красной тряпки для быка. Отец Сереги быстро забыл наши вроде как хорошие отношения, отпустил ребенка и подошел ко мне:
"А ты кто такой? Да ты же щенок для меня! Да я тебе сейчас так на#бну, что упадешь тут замертво".
Я тут же понял всю невыгодность моего положения. Во-первых, я был гораздо меньше и слабее этого работяги-бурильщика, который был наверное на полторы головы меня выше, и глядя на его здоровые, мускулистые руки сразу же пропадало желание конфликтовать с ним. Во-вторых, я понимал, что мои конфликты с отцом Сереги не пойдут на пользу нашим отношениям с мальчиком. Поэтому, я засунул свою гордость и самолюбие поглубже (а мне это было непросто) и попытался успокоить пьяницу, говорю, мол, зачем так нервничать из-за ерунды, и ребенок тут не причем.
Он вроде немножко успокоился, сел, не переставая говорить всякие гадости. Я Сереге говорю тихонько: "Одевайся, пошли". Он стал собираться, а я стою, жду его у порога. И тут на отца Сереги опять что-то нашло, он опять заорал на ребенка, а потом и схватил его. Во мне уже тоже накопилась к этому моменту ярость против этого нелюдя, и я довольно резко сказал ему, чтобы он в конце концов оставил ребенка в покое. Тут он совсем взбесился, вскочил на ноги, подошел ко мне, схватил меня за грудь, стал всячески оскорблять и угрожать. В конце концов я не сдержался, подумал, почему это я должен от какого-то деревенского бомжа терпеть такое. Со всей силой, с какой только смог, я толкнул его, он отлетел метров на пять и грохнулся на пол. Я подскочил к нему и с размаху заехал ему в рожу. Он полежал несколько секунд, потом заревел: "А, так ты подраться со мной хочешь, ну давай". Поднявшись, он двинулся на меня.
В этот момент сзади меня потянул Сережа, и мы с ним выбежали из дома...
Во мне все кипело, меня распирала ярость на Серегиного отца и в то же время стыд из-за того, что я все-таки проявил трусость и убежал. Сереженька тоже был очень расстроен, я успокаивал его как мог, говорил, что защищу его от отца, хотя сам в этом далеко не был уверен.
Через некоторое время мы снова пошли к Сергею домой, т.к ему надо было одеться и взять портфель в школу, чтобы, если он будет ночевать со мной, сразу утром пойти в школу. Я тоже не мог так оставить свое унижение и должен был как-то отыграться, отомстить. Я готовился к схватке, даже взял в кулак связку ключей для более сильного удара, думал, пусть он меня и побьет, но больше я не убегу. В Серегином доме кроме отца, который сидел за столом, продолжая бухать, был еще и Серегин дядя. Он знал об этом конфликте (видимо, Серега ему рассказал).
- Что вы не поделили? - спросил он меня. - Ты, Леха, не обижайся, видишь же, какой он пьяный.
- Ты что себе позволяешь? – спросил я Серегиного отца, подойдя к нему.
У него, на удивление, не было уже такого негативного ко мне настроя, может Серегин дядя поговорил с ним. Он встал и протягивает мне руку: ладно, говорит, забыли. Но во мне слишком живы еще были все эти переживания.
- А ты что, думаешь, это так просто? Ты как меня называл? Да я никому, даже отцу родному, не позволяю себя оскорблять. Извиняйся.
Он сразу нахмурился:
- Чтоб я перед тобой извинялся. Да я ни перед кем никогда не извиняюсь.
И тут я ему высказал все, что о нем думаю. Сказал, что он мразь и мусор по сравнению со мной, что он не подумал, на кого рыпается, что если я захочу, сюда приедут братки на двух машинах и сделают из него отбивную, что если он еще раз тронет меня или Серегу, ему не жить. Он несколько раз пытался бросаться на меня, но Серегин дядя его удерживал. Все же, было заметно, что мои слова произвели впечатление на Серегиного отца, по крайней мере, его смелость поубавилась. Высказав все, я стал уходить. Сережа пошел было за мной, но его отец заревел: "Ты куда, будешь сидеть дома". С этим я ничего не мог поделать. Перед уходом я попросил дядю проследить, чтобы Сереже не досталось от отца. Он пообещал мне это и еще раз сказал, чтобы я не принимал все это близко к сердцу, т.к. Серегин отец слишком пьян, чтобы реально контролировать свои действия, а назавтра он даже помнить ничего не будет.
Последующие несколько часов были очень тяжелыми для меня. У меня несколько уменьшилась ненависть к Серегиному отцу, т.к. он действительно был пьян, а я знал, что пьяный и трезвый – это совсем разные люди, т.к. и сам по пьяни, бывало, вытворял такое, что потом было стыдно. Я даже стал жалеть, что повел себя таким образом, т.к. это могло помешать моему общению с мальчиком. Я пошел к себе в дом, все надеясь, что Сережа придет. Но время шло, и никто не приходил. Лег спать, а сам все лежал и думал, на душе было плохо, я с ужасом думал, что уеду завтра утром в город, так и не повидав малыша. Вдруг раздался стук в дверь. Я с трепетом побежал открывать, а там – Сережа!
- Я дождался, пока отец уснет и побежал к тебе, – сказало мое солнышко.
Мы сразу легли. Несмотря на все, что случилось, я был почти счастлив. Ведь мой мальчик лежал рядом со мной, более того, он сильно рисковал, уходя из дома, невзирая на запрет отца, но он пришел, значит я что-то значил для него. У нас теперь была общая проблема, мы разговаривали с ним, я его успокаивал, одновременно гладя его по голове, плечам и сам того не заметил, как стал гладить его членик через трусики.
- Сережа, – обратился я к нему, - помнишь, я сосал у тебя сегодня в бане. Тебе понравилось?
- Не знаю, – ответил он.
- Ты знаешь, я пососал у тебя слишком мало, чтобы ты понял это. Давай, я еще сделаю это.
К моей радости, он сразу согласился. Он скинул свои трусики, и я принялся за дело. Я старался сосать у него так, чтобы доставить ему максимальное удовольствие, хотя особого опыта в этом деле у меня не было. Сережа все-таки был еще очень зажат, п.ч. когда я захотел полизать его головку, он дернулся и сказал, чтобы я не делал этого. Но все же через некоторое время он задышал чаще, стал подергивать ногами и говорить "Классно". Таким образом, я пососал ему минуты две, потом он подтвердил, что ему это было приятно, и мы спокойно уснули.
На следующий день мы пошли вместе: он в школу, а я на автобусную остановку, которая находится чуть дальше школы. И Сережа не зашел сразу в школу, а прошел со мной дальше до остановки, дождался, пока я сяду в автобус, и потом еще махал мне рукой.
Вот такая насыщенная событиями поездка у меня получилась. С одной стороны, я поругался и даже подрался с отцом Сереги, но с другой стороны именно это событие сблизило меня с Сережей. Кстати, забегая вперед, скажу, что этот конфликт с его отцом не имел таких неприятных последствий, каких я опасался. После этого случая я вновь приехал в деревню только через 2 недели, и когда мы увиделись с отцом Сереги, он стал общаться со мной как ни в чем не бывало. Как оказалось, он действительно, протрезвев, забыл почти все, что было между нами. У нас была с ним в последующие 2 месяца некоторая натянутость в отношениях, некоторое время он серьезно ревновал сына ко мне, п.ч. видел, что тот любит меня сильнее, чем родного отца, но так или иначе ближе к лету все нормализовалось, и отношения с отцом Сереги, как впрочем и с матерью (мать у него хорошая женщина и с ней вообще проблем практически никогда не было) стали вроде как дружескими. Конечно, с моей стороны это так сказать дружба по расчету, я думаю, понятно, почему. Да и они не теряют от этой дружбы, если посчитать, сколько раз я их поил и сколько раз давал безвозвратно взаймы.

III
Кризиc

Муки, причиняемые любовью,
по праву могут называться муками ада
Т. Драйзер

В следующем месяце – марте, как ни странно, произошло некоторое охлаждение в отношении Сережи ко мне. Может быть, и наговорил кто ему что-нибудь, насчет того, что нехорошо так постоянно гулять со взрослым чужим человеком, может, его отец все же наехал на него насчет меня под влиянием произошедшей между нами ссоры. А скорее всего, просто видеться мы стали реже. У меня была своя квартира, которая к тому времени требовала капитального ремонта: была вся ободрана и без мебели. И с начала марта я затеял в ней ремонт. Ремонт для меня тоже был важен, я хотел поскорее сделать квартиру в первую очередь для нас с Сережей, как я тогда думал. Так вот, ездить я стал реже, в марте съездил в деревню всего один раз. А ребенок есть ребенок: не видит перед глазами – и забывает.
8 марта я поехал в деревню лишь на один день, но с ночевкой. Ожиданий и надежд в связи с этой поездкой было много. Я думал, если не развить во что-то большее, так по крайней мере повторить то, что у нас с Сережей было. Но, к сожалению, надежды не оправдались. Одна из причин того, что мы с ним мало общались, это то, что 8 марта – праздник, меня опять затащили за стол, пришлось просидеть почти весь вечер. Спать мы легли в доме Кати. Серега правда ночевал с нами в одном доме, но на другой кровати. Ну, была кровать свободная, с какой стати я буду настаивать, чтобы он спал со мной? Правда, через некоторое время в дом пришли ночевать еще люди, и Сереже посоветовали перелечь ко мне, чтобы он освободил кровать. Он пришел ко мне, как мне показалось, с неудовольствием, лег и отвернулся к стенке. Через некоторое время я положил на него руку, но он дернулся и сказал: "Леха, не приставай." Еще, помню, в этот же день раньше, когда мы с ним прогуливались, я в разговоре вспомнил, как в прошлый раз доставил ему удовольствие и сказал, что не прочь это повторить.
- Не надо, - сказал он.
- Почему?
- Просто не хочу, – и разговор на этом окончился.
Следующий день был выходным, но мне надо было возвращаться в город, где меня ждал ремонт. Я поехал с утра. Сережа продолжал спать, но он проснулся и попрощался со мной. Я попросил его звонить мне, на что он согласился, и я пошел на остановку. Конечно, я не рассчитывал, что он пойдет провожать меня, ведь он не учился в этот день, но ощущение сухости наших отношений в этот мой приезд не покидало меня.
После этой поездки последовали наверное три самых долгих недели в моей жизни. Я занимался ремонтом, и не мог ехать в Сережину деревню. Вернее, не то, чтобы совсем не мог, просто я дал себе слово не отвлекаться ни на что и позаниматься ремонтом. Кроме того, мне помогали родители, и было бы очень нехорошо уехать при этом самому. Это уже потом, начиная с конца весны, я стал плевать на ремонт и уезжать в деревню по два, а иногда и три раза в неделю, да и проще тогда было то, что я ездил уже на машине.
В течение этих трех недель я каждый день ждал звонка от Сережи. Один раз он мне все-таки позвонил, в самом начале, но больше звонка от него я так и не дождался. Это были наверное три самых тяжелых для меня недели в смысле моих отношений с Сережей или, вернее, их отсутствия. Каждый день я мучил себя вопросами, почему он охладел ко мне и почему он не звонит. Я строил догадки, чем он сейчас там занимается: может, трахает какую-нибудь девчонку, а может, просто забыл про меня.
Наконец, настал конец марта - время весенних каникул. Дмитрий с Катей поехали на денек в деревню. С этой их поездкой я связывал свои надежды, т.к. помнил, что Сережа хотел приехать в каникулы в город. Перед их отъездом я позвонил Диме и к его удивлению сказал как можно более небрежно, чтобы если получится, они взяли Сережу с собой. Они должны были вернуться назавтра к вечеру, и на следующий день я с утра начал считать часы, а начиная с обеда стал звонить каждый час, проверяя, не приехали ли мои друзья. Наконец, мне ответил Дмитрий. Я стал с ним разговаривать, спрашивать, как съездили, стараясь по возможности не сразу переводить разговор на Сережу. Но, наконец, я не выдержал:
- Серега-то приехал с вами?
- Приехал. Позвать его к телефону?
- Да, – попытался я ответить как можно спокойнее.
И вскоре раздался голос, милее которого для меня нет на свете:
- Привет!
- Здравствуй, Сережа. Как дела, как доехали?
- Нормально.
- Сереж, а почему ты мне не звонил? – я больше не мог ждать с этим вопросом.
- Не знаю ... да мне все некогда было, да и звонить неоткуда.
Действительно, звонить ему не так просто, у них в деревенском доме конечно нет телефона, и звонить ему приходится либо от знакомых, которые далеко не всегда пустят, либо с работы матери, на которую надо специально идти и которая не близко.
В общем, я конечно тут же забыл про все свои горести, тем более, что Сергей тут же согласился со мной встретиться завтра.
На следующий день мы созвонились днем и договорились все вчетвером пойти в бассейн (я, Дима, Катя и Сереженька) Помню, я пришел на остановку раньше и ждал, ждал и не мог дождаться, когда увижу своего малыша. И вот, наконец, они появились, и я был счастлив уже тем, что вижу его. В бассейне мы провели время замечательно, но все-таки я чувствовал, что Сережа относится ко мне как-то более холодно, чем раньше. Он обращался со мной хорошо, ровно, но не лучше, чем просто с другом своей двоюродной сестры. Я не намеревался оставить это, я собирался бороться за свою любовь, ибо тогда я уже был уверен, что люблю Сережу. Все же мы договорились с Сережей, что на следующий день он придет ко мне в гости с ночевкой. На следующий день я попросил у отца разрешения, чтобы Сережа ночевал у нас, объяснив это тем, что у Димы с Катей ему негде спать.
- Ну и что? – спросил отец. - Тебе-то что до него?
- Понимаешь, он такой хороший мальчишка, он сын моих друзей, двоюродный брат Кати, и я к нему привязался, – попытался я объяснить отцу.
- Не понимаю, что за дружба такая, – ответил он, но все же разрешил, чтобы Сережа ночевал у нас.
Помню, какая это была радость для меня. Мы пришли ко мне домой, Сережа играл на компьютере в Quake 2 и 3, мы с ним вместе играли в Need for speed 3, я сидел с ним рядом и наслаждался его близостью. На следующий день я попросил у отца отгул (он директор в фирме, где я работаю), помню, он странно посмотрел на меня, поняв, что это опять же связано с Сережей, но мне было наплевать. И пошли мы с моим малышом в цирк. Ему это, оказывается, очень интересно, ведь он из деревни и практически не видел такого рода зрелищ. Во время представления мне было интересно не столько то, что происходило на арене, сколько мордочка Сережи, радостная, довольная, особенно когда он поглядывал на меня, улыбаясь. После цирка предполагалось, что Сережа должен был поехать обратно к Диме с Катей, но когда мы шли к остановке, он ненавязчиво дал мне понять, что хотел бы еще поехать ко мне и поиграть в компьютер. Как я мог ему отказать.
Мы снова приехали ко мне, он играл, а я сидел и думал, что надо бы вовремя уйти до того, как отец придет с работы, потому что второй день подряд он все равно не разрешит Сереже ночевать, так пусть лучше вообще его не видит. Но отец пришел с работы раньше и все равно узнал, что Сережа опять у меня. Я спросил у Сережи, хотел ли бы он снова ночевать у меня. Он сказал, что хотел бы (а как же, ведь у меня компьютер, а у Димы - нет). Я скрепя сердце пошел напоклон к отцу. Я сказал ему, что Дмитрий и Катя уходят в гости, а Сереже не с кем оставаться, поэтому ему опять придеться переночевать у нас. Отец сказал, что он не согласен. Я стал настаивать, говоря, что это в конце концов моя комната, и я имею право принимать там, кого захочу. Он промолчал, но было видно, что он крайне недоволен. Мы поиграли с Сережей в компьютер, стали играть в карты. Время было уже около часу ночи, когда дверь в мою комнату распахнулась и появился отец.
- Вы почему не спите? Ну-ка быстро выключайте свет и спать, – довольно грубо сказал он.
- Сейчас доиграем и ляжем, – ответил я.
- Завтра доиграете. Я хочу спать и не намерен терпеть, чтобы мне мешали.
- Но ведь мы никому не мешаем. И вообще это моя комната.
- Твоего здесь ничего нет. И ты со мной не спорь, если не хочешь неприятностей, – отец явно начал злиться.
Я увидел, что Сережа начал волноваться, и решил подчиниться отцу. Мы легли спать (я – на диване, Сережа – на раскладушке), но настроение было испорчено. Так отец впервые вклинился в наши отношения, и с этого момента Сережа инстинктивно стал чувствовать в нем объект опасности и побаиваться его.
На следующий день я проснулся и пошел на кухню. Отец был там.
- Ну что, нравится нянчиться с младенцем? Ты бы еще грудного принес, – сказал он нарочно очень громко, но к счастью Сережа все-таки этого не слышал.
- Перестань, как ты себя ведешь, мы сейчас уйдем.
И мы ушли, поехали к Диме и Кате.
Кати не было, мы были втроем, и я решил остаться ночевать у них, чтобы провести еще одну ночь с Сережей. Мы сходили в магазин, накупили всего: еды, вина, газировки, потом сидели, играли в карты, фотографировались Уже поздно вечером кто-то подал идею позвонить по телефону девочкам по вызову. Остальные подхватили эту мысль, особенно загорелся Сережа. Я говорю, ты что мол, с ума сошел. А он отвечает, что только посмотрит, как мы их будем, а самому видно, что хочется попробовать поиметь взрослых телок. Но вобщем, не довелось нам в ту ночь никого вызвать, просто не сговорились в цене, Дима живет далеко от центра, и ехать к нему не каждый согласится. Хотя уже помню все приготовились к этому, и особенно было интересно наблюдать, как возбудился Сережа.
Потом, уже часа в 3 ночи Сережа стал клевать носом, и мы сказали ему, чтоб он ложился. А он так тихонько говорит Диме: давай, мол, я один лягу на полу, а вы с Лехой на диване. Помню, меня это так резануло, я понял, что Сережа не хочет спать со мной вместе, возможно, я ему стал неприятен. А Серега тем временем постелил на полу, причем так, чтобы там лечь можно было только одному, и уснул. Мы с Дмитрием продолжили разговор, но я поддерживал его только для виду, а самому было очень горько на душе. Я все поглядывал на Сережу, который лежал, частично прикрытый простыней, настолько красивый и настолько же недосягаемый, он вызывал у меня сравнение с красивыми мальчиками на фотографиях из инета, о которых я также мог лишь мечтать. Как мне казалось, все, чего я достиг с ним, пошло прахом. Часов в пять утра Дима предложил лечь спать, но я отказался, сказав, что транспорт сейчас уже начнет ходить и я лучше поеду спать домой. Когда он вышел ненадолго из комнаты, я полюбовался Сережей в последний раз, сфотографировал его спящего и ушел.
Утром меня разбудил телефон
- Ты почему уехал?" – спросил меня Сережа.
- Спать захотел.
- Так ложился бы у нас
- Я не хочу спать с Димой, - сказал я немного раздраженно.
- Так ложился бы со мной.
- Ну, конечно, куда там было с тобой лечь.
- Ложился бы, я же был не против, - настаивал Сережа.
- Что-то не заметно было.
Разговор зашел в тупик, и вскоре мы попрощались. Весь день я раздумывал об этом. Вроде бы, вчера Серега явно продемонстрировал холодность ко мне, но с другой стороны, сегодня он как будто сожалеет об этом. Кроме того, я знал, что сегодня он должен уехать обратно в деревню, т.к. у него закончились каникулы, а я не хотел, чтобы мы расстались с ним, не выяснив окончательно отношений. Ближе к вечеру Сережа, к моей радости, опять мне позвонил и сказал, что они с Дмитрием и Катей едут в деревню. Он позвал меня ехать с ними, и я, поломавшись немного для виду, согласился. Я ждал их на автовокзале, где мы договорились встретиться. Приехал один Сережа, сказав, что остальные задерживаются и поедeт на следующем автобусе. Это меня еще больше подвинуло к выяснению отношений, и я произнес Сереже монолог. Я сказал, что привязался к нему как к сыну или, скорее, как к брату. Преувеличенно, но с долей правды я рассказал ему, что я всегда мечтал о брате, и в нем, Сереже, я увидел то, чего мне не хватало. Я говорил, что несмотря на разницу в возрасте, хочу дружить с ним. Затем я прешел к тому, что мне непонятны причины того, что он охладел ко мне в последнее время, и попросил назвать мне их. Я привел примеры такого охлаждения, плавно перейдя к последнему случаю, сказав, что выразив нежелание спать со мной, Сережа обидел меня. Наконец, я сказал, что друзей у меня мало, но они настоящие (чистая правда), и поэтому, если он хочет быть моим другом, то пусть скажет об этом, но и ведет себя соответственно, а нет, так нет. Сережа не ответил мне прямо, но выразил согласие со всем, что я говорил. Он выглядел немного смущенным и виноватым, и я остался доволен результатами нашего разговора.

IV
На пути к успеху

Ежедневно надо иметь мужество
действовать, рискуя ошибиться и
потерпеть неудачу. Лучше шагнуть
в неверном направлении, чем всю
жизнь топтаться на месте.
Из учебника психологии

Мы приехали в деревню, и вечером втроем с Леней пошли в баню. Было заметно, что Сережа стал теплее относиться ко мне. Об этом говорил тот факт, что в бане он доверительно сказал мне, что там у него начали расти волосики, и показал мне эту прелесть. Действительно, в нескольких местах у него появились еще белые волоски миллиметров 5 длиной. Разглядывая их, я намекнул Сереже, что с члеником можно делать еще кое-что, кроме как рассматривать волоски на нем. Малыш понял, на что я намекаю, но не проявил к этому интереса. Ладно, я ни в коем случае не настаивал, я и так был счастлив этому потеплению в его отношении ко мне. А вечером, когда мы стали собираться ложиться спать, Сережа сам первый предложил спать вместе со мной, хотя в доме опять же была свободная кровать.
На следующий день, в понедельник, утром мы опять пошли вместе: я – на остановку автобуса, а Сережа – в школу. И опять как когда-то он проводил меня до остановки, дождался, пока я сяду в автобус, и помахал мне рукой. Кроме того, он пообещал звонить мне.
Я приехал в город воодушевленный. Я был почти счастлив. Единственное, что меня беспокоило, это то, что когда мы с Сережей приехали в деревню, его родители были на работе в ночь, но ему передали, что они страшно злы на него за то, что он пробыл в городе дольше, чем его отпускали. Сережино волнение передалось и мне, я стал волноваться, как бы моего ребенка не покалечил отец, слава богу, его я знал хорошо. Мои волнения оказались не напрасными. На следующий день мне позвонил Сережа. Я очень обрадовался его звонку, но вскоре он сказал мне, что его "отхерачил отец". Я стал взволнованно спрашивать подробности, как и за что ему попало. Он ответил, что вобщем ничего страшного, просто отец отхлестал его ремнем за его затянувшуюся прогулку в город. Я чувствовал, что Сережа что-то темнит, но он вскоре попрощался со мной. Забегая вперед, скажу, что позднее Сережа признался, что истинная причина наказания была во мне, вернее в ревности Серегиного отца ко мне. Он объяснил мальчику причины экзекуции тем, что отпускал его к Кате с Дмитрием, а не ко мне, так с какой стати он половину времени провел у меня. После Сережиного звонка настроение у меня ухудшилось. Я стал волновался за мальчика, проклиная его отца. Во мне снова вспыхнула ненависть к этому человеку, я стал думать, что можно сделать, как защитить ребенка. На следующий день, когда я продолжал об этом думать, зазвонил телефон.
- Привет, - раздался голос, который теперь я узнал бы из тысячи.
- Сережа?! Ты где?
- В городе.
- Как в городе?
- Вот, приехал...
Оказалось, что вчера он ходил в больницу у себя там в поселке, и его направили в город к двум врачам (невропатологу и кардиологу). У него давно уже покалывало сердце, но тут надо честно сказать, что Сережа довольно хитрый в вопросе своих болезней, и нередко его желание лечиться обгоняет саму болезнь. И вот он приехал вместе со Катей и Димой, которые как раз возвращались в город. Вечером я приехал к ним и опять остался ночевать (снова спал с Сережей на полу). А на следующее утро я повез его в больницу. Вообще говоря, было кому его везти и без меня, а мне не очень-то хотелось ехать рано утром в другой конец города, но я инстинктивно чувствовал, что это пойдет на пользу нашим с Сережей отношениям. За 2 дня я сводил его и к невропатологу, и к кардиологу. Последний предложил положить его в больницу для более глубокого обследования. Сережа с радостью воспринял эту весть. Я объяснил ему, что лежать в больнице не так-то приятно, но он думал только о том, сколько дней проведет в городе и не будет ходить в школу.
Это был четверг, а ложиться в больницу надо было только в понедельник. Я предложил ему сегодня же ехать домой, т.к. родители и так наверное уже потеряли его (они звонили на неделе, и он сказал им, что всю неделю ходит по врачам). Но Сергей решил еще день погулять и ехать домой лишь в пятницу вечером. Я решил воспользоваться этим, чтобы сходить в церковь и окрестить его. Я сам человек неверующий и отношусь к церковным обрядам довольно пренебрежительно, но я знал, что не все люди так к этому относятся и, кроме того, чувствовал, что статус крестного отца уже будет некоторым официально закрепленным типом отношений между мной и Сережей, я уже не буду совсем "никто" для него. Тем более, что этот вопрос обсуждался уже месяца 2 между мной и Катей: мы решили стать его крестными родителями. И вот в пятницу мы с Катей сводили его в нашу лучшую городскую церковь и окрестили, а затем посадили на автобус в деревню.
В понедельник Сережа приехал, в больницу ему надо было к 12 часам, и с утра мы с ним немного погуляли, я ему купил кое-что необходимое для больницы (зубную пасту, кое-что из еды и т.п.), помню, нам было так хорошо в это утро. Когда мы приехали в приемное отделение, последовала стандартная процедура приема ребенка в больницу: осмотр, вопросы, заполнение карты. Все это уменьшило Сережину уверенность в себе, а к концу осмотра он стал довольно испуганно поглядывать на меня. Потом я с ним зашел в его палату, он оставил вещи, и мы вышли попрощаться, сев на скамейку. Надо сказать, больница была довольно дрянненькая: убогая обстановка, тесные палаты и какие-то дикие дети. Все это угнетающе подействовало на Сережу, и он начал мне говорить, что не хочет там оставаться. Я стал его успокаивать, говорить, что это только в самом начале ему нелегко, потом он привыкнет, подружится с ребятами. Но все было напрасно.
- Леха, ну пожалуйста, не оставляй меня тут, - говорил он дрожащим голосом.
- Сережа, пойми, мы уже столько дней потеряли из-за этой больницы. Если мы сейчас уйдем, тебя и дома накажут, и в школе поставят прогулы. К тому же, мы только что все заполнили у врача, отдали твои карточку и полис, и если мы пойдем все обратно забирать, на нас посмотрят как на идиотов.
- Ну и пусть. Все равно я не хочу здесь лежать.
- Ты же уже большой. Потерпи. Если уж решил ложиться в больницу, то надо ложиться, проверить здоровье. Сережа, я очень тебя люблю, но не могу тебя забрать для твоей же пользы.
- Леха, ну пожалуйста... Я все сделаю для тебя, понимаешь, о чем я, только забери меня.
Я посмотрел на него – по щекам у него текли слезы.. Господи, как сильно это меня взволновало. Передо мной сидел прекрасный мальчик, плакал и просил меня. Но подумав еще раз, я все же решил не забирать его. Когда я твердо сказал об этом, он встал, посмотрел на меня обиженно и ушел в палату, не попрощавшись. Я лишь успел сказать ему вдогонку, что приду к нему завтра.
Весь день я думал, правильно ли поступил. С одной стороны, мне было очень жаль моего любимого мальчика, но с другой, я понимал, что если заберу его из больницы, то и мне и ему не поздоровится от его родителей. Я все вспоминал обещание Сережи "все сделаю, если заберешь", и понимал, что он имел в виду, но не хотел получать какие-либо удовольствия для себя таким способом.
Вечером он неожиданно позвонил мне.
- Леха, приезжай завтра утром, - говорил он опять чуть не плачущим голосом.
- Сереженька, как ты там?
- Плохо. Приедешь, ладно?
- Ну, конечно, приеду.
Когда я приехал утром, Сережа опять стал просить меня забрать его. Наконец, он попросил меня отпросить его у врача хотя бы на ночь. Я задумался. Врач при поступлении говорила, что домой они не отпускают, разве что в исключительных случаях. Но, глядя на расстроенного Сережу, мне захотелось сделать ему приятное. Кроме того, я помнил, что мой отец на этой неделе уехал в командировку, и я вполне могу привести ночевать Сережу к себе домой, а мне этого очень хотелось. Я пошел к врачу и отпросил мальчика с вечера до завтрашнего утра, наврав 3 короба, чтобы его отпустили. Мы договорились, что вечером Сережа сам доедет до моей работы, и мы поедем ко мне домой. Все так и произошло.
Нашей радости не было предела. Мы как всегда поиграли на компьютере, погуляли. Но самое главное достижение этого вечера было то, что Сережа согласился спать со мной вместе на диване. А ведь это уже проиходило не в деревне, где было либо холодно, либо мало места. В квартире никаких существенных причин для того, чтобы спать вместе, не было, а Сережа согласился! Перед тем как уснуть я сделал еще одно продвижение вперед. Я сказал Сереже, чтобы он не удивлялся, если я ночью его обниму, т.к. у меня есть такая привычка, и вообще я делаю это во сне машинально. Он согласился и на это, и после того, как он уснул, я спокойно обнял его и тоже заснул.
На следующий день утром мы доехали до центра, я посадил его на автобус, который шел до больницы, а сам пошел на работу. Вскоре после обеда мне позвонили, это оказался Сережа.
- Ну как ты там? - спросил я его.
- А я не в больнице.
- А где?!
- В центре, возле автовокзала. Меня отправили домой мыться.
Сломя голову, я побежал к нему. Благо, что отец, мой единственный начальник, был в командировке, а то я на этой неделе редкие часы проводил на работе. Когда мы встретились с Сережей, он рассказал, что вскоре после того, как он пришел в больницу, пришла какая-то врачиха и стала осматривать у детей волосы (на голове), и тех, у кого они были грязные, отправляла домой мыться до завтрашнего утра. И он оказался в их числе.
- А как ты доехал? Ведь у тебя не было денег, – спросил я, вспомнив, что забыл дать ему при расставании деньги.
- А я и не ехал, я пешком шел.
- Как пешком?!
На самом деле до больницы на автобусе ехать не менее получаса, а пешком Сережа шел больше трех часов, причем по дороге, по которой шел первый раз в жизни. Говорит, шел в сторону центра в надежде встретить автомат и позвонить мне, но так ни одного автомата и не увидел. Вот какие у нас попадаются врачи: отправляют ребенка домой без копейки невзирая на то, что он в городе в третий раз в жизни.
Придя ко мне домой, обнаружив квартиру пустой, я сразу сказал:
- Ну, раз отправили мыться, то давай мыться. Только мне тоже надо помыться, и мыться мы будем вместе, - сказал я неожиданно даже для самого себя.
- Это еще почему, - спросил Сережа озадаченно.
- Ну, во-первых, чтобы быстрее было, потом, я ведь должен проконтролировать, как ты помоешься. И вообще, в баню же мы ходим вместе, а это почти то же самое.
Серега поломался немного, но потом как будто согласился.. Когда он пришел со мной в ванную комнату, я еще не верил, что он будет мыться со мной, меня охватило радостное волнение, член стоял колом. Мы залезли в ванну и сели напротив друг друга. Наши ноги соприкасались. Сережа играл со своим члеником, лукаво поглядывая на меня. Как это все было приятно! Потом мой малыш разрешил мне помыть его немного. В рассказах достаточно часто описывается процесс мытья мальчишки, ощущения, которые при этом испытываешь, и я не буду здесь повторяться, просто скажу, что это было прекрасно.
Вечером, когда мы стали ложиться спать, я снова, дрожащим голосом, боясь получить отказ, попросил Сережу разрешить мне пососать его прекрасный членик. И он согласился!
Я стал сосать его с большим удовольствием. Одновременно я стал поглаживать его животик и ножки руками. Как это было прекрасно: передо мной лежал обнаженный мальчик с разведенными ножками, чистенький, пахнуший свежестью, и я почти обладал им. Я то заглатывал его членик полностью, то отпускал его и ласкал яички и животик, потом снова возвращался к членику. Сереже тоже нравилось это, и он стал поглаживать меня по голове. От ощущения всего этого я стал мавшинально вдавливаться телом в диван. Поскольку мне это было необыкновенно приятно, я стал вдавливаться все сильнее и сильнее. Почувствовав приближение оргазма, я стал почти безумно гладить и ласкать руками тело Сережи, покрывать поцелуями все, что мне было доступно. И наконец я кончил, испытав такой кайф, какого я еще никогда не испытывал!
Утром я, рискуя опоздать с Сережей в больницу, уговорил его еще раз повторить этот процесс. Он немного поупирался, т.к. по-видимому его все еще не оставляла мысль, что мы делаем что-то нехорошее, но потом согласился. После этого, воодушевленный и счастливый, я вновь поехал провожать Сережу в больницу.
Вы наверное подумаете, почему Сережа мне ничего не сделал в ответ. Признаться, на это я не возлагал особых надежд, да и на первом этапе я был счастлив уже тем, что он разрешал мне поласкать себя. Я намекал ему, конечно, что был бы не прочь, чтобы и он у меня пососал, но он дал мне понять, что вряд ли сможет это когда-нибудь сделать (хотя я тут же отметил для себя, что один или даже два раза он это уже делал, значит, возможно и повторение). То же самое касается и поцелуев. Сережа разрешал мне целовать его ножки, попку, животик, но до губок было еще далеко. Но повторяю, после четырех месяцев знакомства то, чего я добился, для меня было значительно, и я был очень этим доволен.
Ослепленный своей радостью, я не обращал внимания на Сережины двусмысленные замечания, что он не хочет лежать в больнице, что он сбежит оттуда. Я опять посадил его в центре города на автобус, идущий в сторону больницы, а сам пошел на работу. На прощание я попросил его хорошо себя вести и обещал приехать к нему как только смогу, но скорее уже завтра утром. Но за весь день я так соскучился малышу, что решил ехать к нему уже вечером этого дня. Но когда я приехал в больницу, мне сообщили, что с тех пор как Сережу отправили мыть голову, он там не появлялся. Ужас охватил меня. Больница находилась в такой глуши, что в том районе даже позвонить было неоткуда. Я поехал в центр. Тысячи разных мыслей лезли мне в голову. Что стало с Сережей, куда он пропал, почему не доехал до больницы? Единственная надежда была на то, что Сережа сам не поехал в больницу и болтается где-то. Я прибежал к своей работе, думая, что он, может быть, ждет меня там, но тщетно. Добравшись до телефона, я стал звонить Диме с Катей, потому что больше не представлял, куда можно позвонить. Как назло, почти полчаса телефон был то занят, то не отвечал. Наконец, трубку взяли.
- Серега у вас? - спросил я, не здороваясь и не разбирая, кто взял трубку.
- У нас.
- Ах вот как . . . Ну позови его.
Оказалось, что он утром, после того как я его посадил на автобус, вылез на следующей остановке и пошел обратно. Он поболтался немного в городе, а потом поехал к Дмитрию и Кате. Сережа, конечно, казался смущенным и виноватым, но как мне показалось, недостаточно. Я объяснял ему, что так поступать подло, что я чуть с ума не сошел, бегая и разыскивая его.
- Ну что я могу сделать, если не хочу и не могу лежать в этой больнице.
- А ты мог мне это честно сказать, а не врать?
- Ты бы все равно заставил меня ехать туда.
Разговор зашел в тупик. Потом я снова начал объяснять ему, какие будут последствия, если он не будет лежать в больнице или его оттуда выгонят. Я ему сказал, что его мать уже мне звонила и спрашивала, как он там лежит, собираясь навестить его. Если она приедет, а его не будет в больнице, то его же убьют потом за то, что он столько времени болтался просто так. В конце концов Сережа решил вернуться в больницу с завтрашнего утра, если его, конечно, еще не выписали за прогулы. Он сам предложил приехать ко мне, чтобы с утра снова ехать в больницу. Мы встретились и поехали ко мне домой. По дороге я снова стал читать ему лекцию. Ведь меня по большому счету волновало не то, что Сережа сбегал из больницы, а то, что он врал мне. Я сказал это мальчику. Я сказал ему, что не держу таких друзей, которые способны на ложь и подлость по отношению ко мне. Сережа выглядел виноватым, обещал, что такого больше не повторится.
Вечером я уже совсем оттаял по отношению к Сереже, и мы с ним перед сном повторили наши любовные утехи. Утром я как всегда проводил Сережу в больницу и пошел на работу. Где-то через час раздался звонок.
- Привет.
- Сережа? Ты где опять?
- В аэропорту.
- В аэропорту??? – воскликнул я, вспомнив, что аэропорт находится в два если не в три раза дальше больницы. – Ты что там делаешь?
- Я заснул в автобусе и проехал до конечной остановки. А здесь так круто!
- Я тебе дам круто! Немедленно садись на автобус в обратную сторону и езжай в больницу. Понял?
- Понял. Щас поеду.
Нет, этот ребенок действительно выводил меня из себя, одновременно с этим очаровывая все больше.
В обед я съездил домой и впервые после зимы выкатил свой автомобиль. Я подъехал на атовокзал, т.к. Сережина мать хотела приехать на дневном автобусе, и я решил подстраховать Серегу. Но она не приехала, зато на автовокзале я увидел другого человека. Ну конечно, это был сам Сережа.
- Ты что . . . – набросился я на него.
- Я решил приехать и встретить маму.
- А в больнице ты был?
- Нет. Так ведь уже мало времени оставалось, что туда идти на час.
- Сережа, ты опять за свое, - начал я злиться.
- Но ведь я не врал тебе, а все честно сказал.
Что правда, то правда. Действительно, в этот раз он хоть не врал мне. Мы сели в машину и вскоре подъехали к больнице. Я решил зайти туда сперва один, чтобы выяснить обстановку, т.к. я был почти уверен, что Сережу уже выгнали. Зайдя в кабинет врача, я приготовился врать, но врачиха опередила меня.
- Вас выписали за нарушение режима, - сказала она так твердо и жестко, что я понял, что врать и просить уже бесполезно.
- Понятно. Просто у нас так сложились обстоятельства. Когда можно забрать документы и выписку?
- Вы знаете, - сказала она, смягчившись, - выписка еще не готова. Приходите за ней в понедельник, ладно? А то сегодня пятница, я уже не успею.
- Хорошо. Только знаете, что, - заговорил я более воодушевленно, придумав кое-что, - может вы не будете писать в выписке, что его выписывают за нарушение режима? Понимаете, у Сережи такой строгий отец, он изобьет его за это. Напишите ему какое-нибудь лечение, ведь он на самом деле полечился немного.
- Да что он там полечился? Два укола да две таблетки получил. Не знаю, я еще подумаю, что тут можно сделать. И как это можно за это бить детей?
- Да вот такой у него отец. Ну ладно, спасибо.
Когда я рассказал об этом Сереже, он обрадовался. Его прельщало то, что в больнице лежать не надо, тогда как он верил, что получится всех обмануть, что он действительно там лежал. Я убеждал его, что нельзя так жить, все время на обмане. Я говорил, что ему лучше сейчас поехать на выходные в деревню, сказать, что его отпустили из больницы, а в понедельник вернуться, а то его родители могут поехать навестить его и тогда они узнают правду. Но Сережа не хотел ехать, просил меня остаться. И я сдался. Мы с ним пошли в бассейн, накупались там, погрелись в сауне, потом поехали на квартиру к Кате и ее парню Дмитрию, т.к. я знал, что вечером приезжает из командировки мой отец, и домой ко мне нам было уже нельзя. (в последний раз когда Сережа был у меня, отец сказал: "чтоб больше я его не видел")
Вечером мы легли спать как обычно: Дима с Катей на диване, а мы с Сереженькой на полу. В этот вечер мой малыш окончательно вошел в роль, предаваясь любовным утехам. Мы рисковали, т.к. хозяева не спали, а лежали и разговаривали. Сережа тем временем подставлял мне то одно место, то другое для поцелуя, то давал пососать свой членик. Еще у нас появилась такая забава: мы прижимались своими членами и начинали вжиматься друг в друга, при этом наши тела плотно соприкасались. Сережа говорил, что это было ему приятно, а уж про меня и говорить нечего.

V
Короткие мгновенья счастья

Счастье – когда счастливы те,
кого ты любишь. И когда они есть –
те, кого ты любишь.
В. Крапивин

На следующий день была суббота. Чем бы заняться в выходные, подумал я. И мне пришла в голову мысль съездить на выходные с Сережей в городок, что находился в 100 км от нашего областного центра. Я тут же сообщил ему свою идею, сказав, что мы сходим в знаменитую ледяную пещеру, которой славится этот городок, а переночуем в гостинице. Он сразу согласился, и мы поехали. Перед отъездом я заехал домой, чтобы взять денег и переодеться, оставив машину так, чтобы ее не было видно из окон. Как назло, отец оказался дома. Увидев меня, он стал орать на меня за то, что я на работе совсем распустился, прихожу и ухожу, когда захочу, кроме того, забросил ремонтировать квартиру. Узнав, что я собираюсь уехать на выходные, он взбеленился пуще прежнего, стал требовать, чтобы я немедленно шел в квартиру и занялся ремонтом. Я понял, что без вранья тут не обойтись. Я сказал ему, что познакомился с девушкой, которая мне очень нравится и которую обещал свозить в этот городок. Отец сразу смягчился, т.к. его давно зациклило на том, что мне надо познакомиться с хорошей девушкой, завести семью. Мне всегда очень неприятно прибегать ко лжи, но зато я беспрепятственно ушел из дому.
Приехав к месту назначения, мы покатались по этому старинному городку, пообедали в кафе, сходили в пещеру, которая вызвала восторг у Сережи. Вечером мы завалились в гостиницу. Я первым делом потащил мальчика в душ. Там было две кабинки, но нам хватило и одной. Увидев голенького мальчика моя плоть взыграла, очевидно вспомнив, что она не имела возможности соприкоснуться с ним со вчерашнего дня. Я принялся обнимать и целовать его, но Сережа ограничил мой пыл, разрешив сделать не больше обычного. Я чувствовал некоторую неудовлетворенность, мне уже казалось недостаточным того, что мы делали, но настаивать на большем я не стал. Придя в свой номер, мы полностью разделись и легли на диван, включив телевизор. Я стал гладить тело мальчика, целовать его и сосать его членик. Мне навязчиво захотелось сделать еще кое-что, о чем я давно уже мечтал, но о чем мне стыдно было попросить Сережу.
- Сережа, - сказал я наконец, - можно я сделаю тебе еще кое-что?
- Что? - сразу заинтересовался он.
- Полизкаю тебе попку.
- ???
- Понимаешь, я это много раз видел по видику и читал в рассказах, и мне хочется самому попробовать. А тебе это будет приятно.
- Давай, - согласился он и, улыбаясь, лег на живот.
Прямо передо мной оказалась его очаровательная попка. Я стал покрывать ее поцелуями, все продвигаясь к середине. Наконец, я стал лизать его прямо туда. Сережа захихикал, а потом расслабился и стал приговаривать "Классно. Давай, глубже, глубже" Не знаю, почему, но мне это было очень приятно. Его дырочка была абсолютно чистой, и никакой брезгливости у меня не возникало. Одновременно с этим я опять стал тереться своим членом и вдавливаться в диван, пока не кончил. Так мы с Сережей открыли дорогу еще одной интимной забаве.
Но в этот вечер интимные открытия еще не окончились. Сережа впервые разрешил мне тереться не об диван, а об него самого так, чтобы я кончил. Это было классно, это был уже почти полноценный секс с ним. Сережа правда обиделся на меня, когда на него попали капли спермы. Я ему объяснил, что не могу ее заставить не течь, так что тут ничего не поделаешь.
В понедельник с утра я посидел немного на работе, потом отпросился, придумав какой-то повод, и мы с Сережей поехали в больницу за выпиской. Но, к сожалению, наши надежды не оправдались и врач написала в выписке, что Сережу уволили за нарушение режима. Она сказала, что не могла иначе, т.к. выписки проверяет зав. отделением. Настроение наше сразу сильно упало, особенно расстроился мой малыш. Я успокаивал его, говорил, что придумаю что-нибудь, т.к. на самом деле решил исправить эту неудачу своим методом. Мы приехали ко мне домой, и я сразу сел за сканер. Я отсканировал и почистил бланк выписки и больничную печать, а затем напечатал одно на другое на принтере. Благо, такое занятие мне знакомо, по работе нередко приходиться химичить с печатями и подделкой командировочных. Потом я взял свою собственную выписку, когда я год назад лежал в больнице как раз в неврологическом отделении. И вообще, я в этих болезнях немного разбираюсь, поэтому заполнил Сереже выписку с описанием его лечения. Все это заняло у меня около двух часов. И после этого мы поехали в деревню.
Не доехав до Сережиного дома, мы встретили гуляющим его брата Леню. Он сразу сообщил нам две новости, причем одна хуже другой. Во-первых, только сегодня Сережина мама ездила в больницу навестить его и, естественно, вернулась ни с чем. А во-вторых, Леня, как увидел меня, испугано воскликнул:
- Леха, не ходи к нам, батя сказал, что тебе башку оторвет!
Когда мы услышали, что Сережин батя собирается мне башку оторвать, мы оба с Сережей испугались. Кроме того, его мать ездила в больницу, что ей там наговорили? Мы подъезжали с Сережей к его дому в самых тяжелых чувствах. Но как оказалось, все не так уж плохо. Сережиной матери в больнице сказали просто, что мальчика выписали, не объясняя, как и когда. На это я ей ответил, что видимо, мы с ней разъехались, и дал выписку, объяснив, что забрал его из больницы сегодня утром. Отец Сережи тоже если что и говорил без меня, то видимо по пьяни, т.к. когда он пришел, опять поддатый, то встретил меня очень дружелюбно, сказал, что мы теперь родственники, раз я стал крестным отцом Сереги. Ну и пошло-поехало: пивко и т.д. В общем, в этот раз все обошлось.
В последующие 2-3 месяца события продолжали плавно развиваться. Отношения с Сережиными родителями постепенно все улучшались, они уже серьезно начинали считать меня почти родственником. В первое время, конечно, были иногда небольшие трудности. Вообще, мне от них надо было две вещи: чтоб они отпускали Сережу ночевать со мной на даче, когда я приезжал в деревню, и чтоб они опять же отпускали его иногда ко мне в город. Бывало, иногда, что в этом они отказывали, главным образом из-за ревности ко мне, из-за того, что Сережа стал так много времени проводить со мной, им иногда казалось, что он любит меня больше, чем их (а может, это так и было). Но, постепенно, число таких случаев свелось почти к нулю, в этом играло роль и мое хорошее отношение к родителям Сереги, и то, что я нередко баловал их пивком и водочкой, не отказывался давать в долг, который потом не возвращался. Я думаю, они поняли, что такой человек как я им полезен, и надо поддерживать со мной хорошие отношения. С отцом Сережи тоже серьезных конфликтов больше не было, были мелкие стычки опять же по пьяни, а так мы стали считаться почти друзьями, хотя в глубине души, видимо, осталась неприязнь друг к другу. В принципе, с Сережиным отцом на определенном этапе стало даже легче, чем с матерью. Мать продолжала иногда ревновать, ведь Сережа – ее любимчик из детей. А Сережин отец стал, если уж прямо называть вещи своими именами, торговать сыном за деньги. Т.е. если дать ему "в долг", проблем с Сережиным общением со мной не было.
Помню, в первый раз это меня шокировало. Это было вскоре после того как Сережа "лежал" в больнице. Он ночевал у меня на даче, а утром собирался сходить в больницу. С утра пришел его отец и стал у меня просить в долг 30 рублей. Мне просто уже надоело давать ему и я отказал, правда довольно мягко. Потом он подошел к Сереге, который еще спал на диване и довольно грубо сказал ему, чтобы тот немедленно шел в школу. Сережа возразил, что ему надо в больницу.
- Больницы кончились, теперь давай учиться, - закричал он.
Потом снова обратился ко мне:
- Леха, ну может дашь, а? – и тут же видя, что я начал колебаться. - Сережа, ну ладно, сходи в последний раз в больницу, едь вместе с Лехой, вам же по пути."
- У меня только полтинники, - пробормотал я тем временем, заглянув в кошелек.
- И вообще, Серега, езжай сегодня тогда с Лехой в город после больницы, раз день все равно потерян, - заговорил его батя, услышав меня, и вскоре после этого получил полтинник.
Отношения с Сережей тоже постепенно развивались по нарастающей. В первое время часто были случаи, когда я приезжал в деревню после нескольких дней отсутствия и чувствовал, что мальчик отвык от меня. Первые 2-3 часа после моего приезда он обычно бывал молчалив, необщителен, не давал мне дотронуться до себя, но потом постепенно оттаивал. Я замечал закономерную вещь: чем больше дней мы не виделись, тем сильнее малыш отвыкал от меня. И, конечно, я старался приезжать чаще, хотя бы два раза в неделю, благо, наличие автомобиля давало для этого возможность. Я стал нередко брать его с собой в город, а позднее он и сам стал приезжать ко мне на автобусе. Я старался пригласить его в те дни, когда отец был в командировке, и тогда я спокойно приводил Сережу домой ночевать. Мать тоже конечно удивлялась этой дружбе, но она ничего не подозревала, а зная, что отец невзлюбил Сережу, не говорила ему о том, что он у меня бывает. Вообще, бог наверное, дав мне строгого и деспотичного отца, скомпенсировал это доброй и отзывчивой матерью, которая еще с детства всегда "прикрывала" меня перед отцом. Кстати, в последний раз, когда Сережа официально был в родительской квартире, был моим Днем рождением в мае. Тогда я сказал, что раз это мой День рождения, ко мне придут те, кого я захочу пригласить, и отец смирился. Но после этого он сказал, что больше Сережу не желает видеть в своем доме.
Где-то с мая месяца мы с Сережей начали изредка ночевать в моей квартире. Тогда квартира представляла еще убогое зрелище, т.к. была вся ободрана, а ремонт в ней продвигался чрезвычайно медленно, т.к. ремонтировал ее я сам при некоторой поддержке родителей и родственников.
Кстати, ремонт и Сережа все время были двумя противоположностями: чем больше времени я занимался ремонтом, тем меньше его мог уделить Сереже, и наоборот. Ясно, чему я отдавал предпочтение, поэтому ремонт так медленно и продвигался. Помню, вначале мы спали вдвоем на одной раскладушке, потом я притащил туда матрас, и мы уже спали более комфортно: на матрасе на полу. Лишь в июле месяце я принес в свою квартиру телевизор, и с этого момента пребывание в квартире стало более интересным, несмотря на то, что мебели никакой все еще не было, да и ремонт был сделан только в одной комнате, а вся остальная квартира имела жалкий вид. Но, помню, мы лежали с Сережей на этом самом матрасе, обнявшись, и нам было хорошо.
В середине июля случился один из самых прекрасных периодов нашего с Сережей общения. У меня уже начался отпуск, мать с сестрой уехали на юг, а отец – в командировку. И вот родительская квартира была в полном моем распоряжении на 4 дня. Конечно же, я сразу притащил туда Сережу. Да, это поистине были счастливые дни для нас. Мы заняли лучшую комнату, лучший диван. И вообще, родительская квартира не хилая и размерами и кучей техники и разных прибамбасов. Мы с Сережей часами смотрели видик, да и сам телевизор, который был невероятных размеров. Мы бегали по квартире друг за другом голышом, да и вообще все время ходили голыми, без конца нежились в постели. Кроме того, один из вечеров в те дни мы ездили кататься на теплоходе по реке, Сережа был в восторге, а значит, и я тоже.
Наши интимные отношения также постепенно продвигались в течение весны – лета. Поначалу, как я уже говорил, Сережа разрешал мне целовать все части своего тела, кроме лица. Но постепенно я добился того, что он стал разрешать целовать себя в щечки, а еще через какое-то время и в губки, Причем в губки первоначально мы целовались лишь одним их касанием, без проникновения внутрь, потом очень редко начали случаться поцелую взасос, но поначалу это было целое событие. Но постепенно и этот вид поцелуев вошел в норму. Оральные ласки Сережа тоже так и не полюбил мне доставлять, но тем не менее с течением времени он стал соглашаться на это более охотно. А вот анальным сексом мы так и не стали заниматься, я считаю просто Сереже было пока рановато. Один раз я запихнул было ему, но он сказал: больно, и больше я не повторял этих опытов. Просто решил попробовать снова, когда Сереже исполнится хотя бы 13 лет.
Главное, конечно, чего я добился в наших интимных отношениях - это чтобы Сережа доводил меня до оргазма. Как он это делает? Либо просто дрочит мне своими ручками, либо трется, вжимается в меня своим телом, пока я не кончаю, либо я сам трусь об него, пока не получаю аналогичный результат. Конечно, это для меня самое приятное, когда я лечу, забываю обо всем на свете, держа при этом в объятиях Сережу, моего самого дорогого человека на свете. Конечно, наверное кто-то скажет, что, мол, что это за секс, и что это за мальчишка, когда одно ему не нравится, другое он не хочет. Согласен, на многих других примерах можно убедиться, что мальчишки охотно идут на то, чего Сережа не любит делать, и может иногда у меня и шевелится в глубине души зависть к таким отношениям. Но все равно, мне вполне достаточно того, что мы с Сережей делаем, потому что для меня вообще секс не главное, ведь бывают у нас с ним и встречи вообще без интима по той или иной причине, и я рад уже тому, что вижу его, что он рад видеть меня.
С другой стороны, я вижу, что Сереже тоже становится необходимым какие-то интимные вещи. Например, он очень любит, когда я сосу у него. Я иногда делаю это ему по много раз в день, и когда я отказываюсь, Сережа так ласково начинает меня об этом просить, что я уступаю. Еще одна важная составляющая наших отношений – это собственно когда мы спим. Спим мы всегда обнявшись и тесно прижавшись друг к другу, и это чертовски приятно. И если поначалу Сережа бывало говорил мне, чтобы я не прижимался к нему, что ему от этого жарко, то через два-три месяца, если я например ночью переворачивался и отодвигался от него, то вскоре чувствовал как он машинально во сне подползает ко мне, обнимает и закидывает на меня свою ножку.
Лето 2001 г. было для нас с Сережей прекрасной порой, можно сказать медовым месяцем наших отношений. В этот период я уже мог сказать, что Сережа – это мой мальчик, что он если не любит меня, то по крайней мере сильно ко мне привязался. Этот период был ценен тем, что с одной стороны, я уже завоевал Сережу, добился того, чего хотел, а с другой стороны, никто еще не догадывался о наших отношениях, ничто не висело над нашими головами, я тогда еще не знал такого чувства, как страх, боязнь все потерять. Я без конца, по 2-3 раза в неделю ездил в деревню, часто брал Сережу с собой в город. Мы ходили везде, куда только можно сходить в нашем скромном городе: в бассейн, цирк, Макдональдс, кино, комп. клуб, гоняли на машине везде, где только можно, ездили за город, два дня провели на прекрасной турбазе на реке, купались и катались на лодках.
По деньгам, когда я позже прикинул, сколько я истратил за 5 месяцев: с апреля по август, то сумма оказалась для меня очень приличной, т.к. я истратил все, что заработал за эти месяцы и то, что у меня было накоплено. Причем, в этом я нисколько не могу обвинить Сережу, он никогда ничего не выпрашивал и не "раскручивал" меня на что-либо, наоборот, он нередко старался сдержать наши чрезмерные траты.

VI
Приближение беды

Всегда так будет: те, кто нас любит,
Нам рубят крылья и гасят свет.
И мстит нам космос, уводят звезды
Туда, где людям дороги нет.
гр. "Агата Кристи"

Давно известно, что человек не умеет беречь свое счастье. Так и я по настоящему смог оценить то лето значительно позже, также как и все глупости и ошибки, которые я совершал.
Какие же это ошибки? Во-первых, мы с Сережей посвятили в наши с ним дела еще одного человека, а ведь чем больше людей знает обо всем, тем больше вероятность провала. Это был Вовчик, Сережин друг, на год его старше. Сережа очень общительный мальчик, иногда ему хотелось взять с собой куда-нибудь покататься или просто пригласить ко мне на дачу кого-нибудь из своих друзей, того же самого Вовчика. Я был не против этого, но мне не нравилось одно обстоятельство: в присутствии кого-либо мы уже не могли с Сережей чем-то таким заниматься. Был, конечно, его младший брат Леня, и он иногда проводил время с нами, но не сказать, что они с Сережей были большими друзьями. Короче, Сережа быстренько, за один вечер, подключил Вовчика в наши игры. У него как-то это очень хорошо получилось, практически без моего участия, я лишь потом объяснил Вове кое-какие детали, ну, стандартные вещи, что мы не гомики, что ничего плохого в этом нет. Вовчик в принципе хороший мальчик и симпатичный тоже, и от него я не жду какого-либо подвоха или подлости. После того случая, мы еще пару раз общались втроем, он ночевал у меня на даче, помню, мы умудрялись спать втроем на одном диване, голышом, и это было здорово. Ну а впоследствии, осенью, он как-то отдалился от нас, да и сами мы с Сережей его больше не звали, т.к. своих проблем хватало.
Главная моя ошибка – это конечно фотографии. Давно я мечтал поснимать фоток с обнаженным Сережей. Долго он сам не соглашался, потом вроде уступил. Как-то раз мы вчетвером ходили в мою баню: я и все кто "в теме", т.е. Сережа, Леня и Вовчик. Я и предложил пофотографироваться. Как ни странно, остальные два мальчишки очень радостно восприняли эту идею, это опять же Сережу пришлось немного уговаривать Ну и нафотографировались мы тогда всласть: и в бане, и в предбаннике, и в огороде, и затем в доме. После этого через несколько дней я на оставшиеся кадры фотографировал еще Сережу у себя на квартире. В общем, фотографии получились хорошие и разнообразные. Когда я с большими предосторожностями напечатал эти фотографии и получил на руки, я сразу понял, что это уже улика, материальное доказательство нашей с Сережей связи, и стал тщательно их прятать то в одном месте, то в другом. Наконец, я положил их просто в свой дипломат, который закрывался на кодовый замок и находился в квартире родителей. Я посчитал дипломат, закрытый на замок, надежным укрытием, и с тех пор больше не менял места для своего сокровища. Там же я стал хранить и дискеты с БЛ-информацией из инета, а также одну видеокассету с мальчиковой порнографией.
Вообще, я хотел бы отметить, что трудно полностью скрыть отношения двух любящих людей, все равно, обязательно будут какие-то наводящие на подозрения детали, поступки с их стороны, которые когда-нибудь могут сложиться в понимании окружающих воедино и навести их на правильную мысль об истинном характере их отношений. Были такие детали и у нас с Сережей.
Для начала опишу несколько случаев, касающихся Сережиных родителей. Однажды мы небольшой компанией поехали на турбазу у реки, где собирались прожить пару дней в деревянных домиках. Среди нас была и мать Сережи. Вскоре после приезда мы с Сережей закрылись в своем домике и повалились на кровать. Мы не разделись, а просто лежали и обнимались. Вскоре дверь дернулась и в нее постучали. Мы с Сережей сразу вскочили, стали судорожно поправлять кровать, затем я открыл дверь. Там была мать Сережи.
- Что это вы тут в темноте делаете? - спросила она.
- Да ничего, кровать вот заправляем.
- А закрылись зачем?
- Да не знаю, наверное, я машинально.
Следующий совсем уже неприятный случай произошел в начале июля на моей даче. С некоторых пор мы с Сережей, когда были у меня на даче, зачастую ходили голышом, закрывшись изнутри. Конечно, мы закрывали все окна занавесками, но каждую щель ведь не закроешь, и потом вечером, когда включаешь свет, занавески тоже не очень хорошо скрывают происходящее внутри дома. И в тот день Таня, сестра Кати, увидела, что я в доме хожу голый, а кроме того, в доме находятся Сережа с Леней. В этой истории причина не столько в том, что она увидела меня голым, а в том, что мы с ней поссорились буквально в этот же день. Это отдельная история, скажу лишь, что она совершила некоторую подлость по отношению ко мне, а я лишь поставил ее на место, объяснил ей простыми деревенскими словами, что она из себя представляет. Ну и конечно всем этим я зародил в ее неглубоких мозгах злобу против себя, и она рада была поводу поквитаться со мной.
Увидев столь развратные действия с моей стороны, как пребывание мною в голом виде на собственной даче в присутствии двух несовершеннолетних лиц мужского пола, она сразу побежала к родителям этих лиц и рассказала все, сопровождая это своими комментариями. В тот день я об этом ничего не знал, а на следующий день с утра пораньше уехал к себе в город. Приехал в деревню я после этого дня через три и сразу же пошел в дом, где жил Сережа. К моей радости, там был один Сережа. Родители его ушли на работу в ночь, а брат с сестрой где-то бегали. Лишь один мой малыш спал на веранде. Я присел к нему, стал целовать ему ручки, гладить по голове. Он проснулся, улыбнулся мне, потягиваясь, но тут же лицо его омрачилось.
- Родители запретили мне ночевать у тебя на даче, и вообще выходить сегодня из дома.
- Но почему? – спросил я в изумлении.
- Эта жирная корова Танька видела в тот день тебя на даче голым и рассказала все моим родителям. А они запретили мне видеться с тобой.
Я ошарашенно смотрел на Сережу. Постепенно смысл сказанного доходил до меня, и меня охватывал все больший ужас. Я выяснил у малыша все подробности. Оказалось, что когда Танька рассказала родителям мальчиков то, что видела, они вместе с ней стали по очереди допрашивать Сережу и Леню, выяснять, что мы там делали, и почему я был голый. К счастью, и Сережа, и Леня, даже не сговариваясь друг с другом, оба догадались сказать, что я просто переодевался, а ничего такого они не делали. Конечно, родителям Сережи и это не понравилось, они сказали, почему мол я переодевался прямо перед детьми, а не вышел. И вообще, они не до конца поверили своим детям. К тому же Танька старалась по возможности больше подсевать, переводя разговор на меня. Она говорила родителям, что я странный: у меня нет девушки, и все время я провожу с Сережей. В общем, пошли намеки, что я возможно занимаюсь растлением их детей. В конце концов к какому-то единому решению они не пришли, но зная, что я хотел приехать в тот вечер, родители запретили Сереже не то, чтобы совсем контактировать со мной, но ночевать у меня на даче точно, а контролировать это должна была та самая Танька.
В этот раз я долго не думал о том, что мне делать. Я сказал Сереже, чтобы он садился в машину, и поехал по направлению к пекарне, где работала Сережина мать, по дороге обдумывая детали того, как мне поступить. Я решил действовать напористо и при этом как говорится, прикинуться рыбой, в какой-то мере дурачком.
Подъезжая к пекарне, я увидел, что Сережины отец с матерью как раз вышли на улицу на перекур. Я подошел, улыбаясь, поздоровался с ними, завел разговор ни о чем. Они тоже встретили меня нормально, ничем не указывая, что наши отношения чем-то омрачились. Вскоре я перешел к сути дела
- А что, Серега сказал, что вы вроде как не разрешили ему сегодня ночевать у меня. Это из-за Таньки, из-за того, что мы с ней поссорились? Ну перестаньте, я понимаю, что она вам родственница, но не может же это влиять на наши с вами отношения. Что она там про меня наговорила? – спросил я и в упор посмотрел на родителей Сережи.
Они смутились, с минуту молчали, а потом отец Сережи неловко засмеялся и сказал, указывая на жену:
- Это к ней обращайся, Сережа ее любимчик, а я никогда не препятствую вашему с ним общению.
- Ну так как, Наталья, - обратился я к его матери, - что скажешь, я вообще хотел взять завтра Сережу на денек в город, если ты не против.
- Да какой город, ему же отрабатывать надо, на днях опять учительница приходила, ругалась, - выдавила Сережина мать из себя, хотя было заметно, что думает она в этот момент о чем-то другом, нежели об отработке в школе.
- Но ведь завтра воскресенье, а к понедельнику он вернется, - тут же парировал я этот несложный аргумент.
Ответный ход был за Сережиной матерью, но она еще не желала сдаваться и зашла в помещение пекарни, сказав, что ей пора вынимать из печи хлеб. Вскоре она крикнула через окно Сереже, чтобы он зашел. Он повиновался, а я остался разговаривать на крыльце с его отцом, напряженно думая о том, что у Сережи с матерью происходит важный разговор, возможно решающий судьбу наших с ним отношений. Вскоре мой мальчик выбежал, радостно запрыгнул ко мне в машину, и мы поехали. Я с нетерпением стал расспрашивать его о содержании разговора. Он сказал, что все нормально, его отпустили и ночевать ко мне на дачу, и в город на воскресенье. Я был счастлив, но пересказ Сережей сути его разговора с матерью приуменьшил мою радость. Оказывается, Сережина мать опять спрашивала его, что у нас с ним было в тот вечер, когда Танька увидела меня голым, потом она прямо спросила, не приставал ли я к нему. На это Сережа гневно воскликнул, что ничего подобного никогда не было, и она немного успокоилась, но все-таки сказала, что не знает, кому верить: ему или Тане. Сережа возразил, что ему виднее, т.к. он, а не Таня был там, и вообще мой малыш видимо охарактеризовал меня с лучшей стороны, так что его мать окончательно сдалась. Но все равно в заключении она сказала еще одну фразу, которая просто убила меня, это то, что если она узнает о чем-то подобном, то сразу заявит на меня в милицию.
После этого я сразу поехал к Таньке. Я чувствовал, что как мне это ни тяжело, мне надо помириться с ней, а то она и дальше будет строить против меня козни. Я, опять же не касаясь того, что она меня видела голым, а касаясь только нашей с ней ссоры, помирился с ней для виду, хотя конечно в душе я ее после этого только ненавидел.
Ну а в следующий мой приезд в деревню я постарался как можно лучше наладить наши с родителями Сережи отношения, поставил им пива и водки, и я думаю, вскоре они совершенно забыли про эту историю.
Последняя моя ошибка в отношениях с Сережиными родителями произошла опять же по пьяни уже осенью. Вообще, во всех случаях, когда мне приходилось ночевать в доме Сереги, мне стелили вместе с ним на одной кровати, это было как бы само собой разумеющимся. В этот раз мы с его родителями очень хорошо выпили практически без закуски, потом пошли спать, я соответственно к Сереге на кровать. Видимо, я был настолько пьян, что уже не соображал, что я не у себя дома, а ложась с Серегой, подумал, что мы с ним на моей квартире. Короче, я разделся догола и лег. Хуже того, проснувшись через какое-то время, я пошел на кухню попить все в том же голом виде. Тут-то меня и увидел его отец. Он сделал мне замечание, что мол, с какой это стати я голый разгуливаю, подошел ко мне. Я понял, что совершил ошибку, но пьяное осознание этого только разозлило меня, и я стал огрызаться. Короче, мы с Серегиным отцом повздорили, даже начали драться, подняв на ноги весь дом, но после этого мы тут же помирились. Я, к тому времени уже почти протрезвевший, объяснил, что сплю голый один у себя дома, и, будучи сильно пьяным, не понял, что не у себя дома. Вроде бы, все уладилось, но все равно, мне кажется, что после этого случая какой-то небольшой холодок остался в отношениях с Сережиными родителями. В первое время, как мне рассказывал Сережа, они часто вспоминали этот случай, им не нравилось не столько то, что я спал голый, а что я спал голый именно с их сыном, да и это вполне понятно. Еще Сережина мать расспрашивала его о том, как мы с ним спим (вместе или отдельно) у меня на квартире в городе, сплю ли я голый. Через какое-то время они к счастью перестали вспоминать эту историю, но я думаю, что еще один такой случай может стать последним.
Теперь расскажу о своих ошибках и неудачах, которые происходили в отношениях с другой, более опасной стороной – моими родителями, в основном в лице моего отца.
Где-то в конце весны - начале лета я случайно забыл на подоконнике одну из своих дискет из БЛ-инета. Отец увидел ее и посмотрел содержимое. Там правда были только рассказы, не было фоток и моих личных писем, но я был в шоке и готовился к объяснениям. Но отец как ни странно в этот раз еще довольно вяло отреагировал, он и прочитал скорее всего немного и невнимательно. "Что это у тебя тут про педофилов каких-то" – сказал он мне, а пока я готовился отвечать, он уже ушел, и больше к этой дискете не возвращался. Тогда он видимо не допускал еще мысли, что это может иметь отношение ко мне.
Но время шло, и такие мелочи постепенно накапливались. Во-первых, отец видел меня несколько раз вместе с Сережей. Я конечно старался не показываться ему на глаза вместе с ним, но так уж сильно и не прятался. Пару раз он видел меня с Сережей в деревне, пару раз видел, как Сережа едет вместе со мной на машине. Ему это не нравилось, он язвительно спрашивал, почему я вожусь с этим пацаном. Мои объяснения, что это просто сын друзей, что я к нему привязался, уже не катили. "Это что-то странное, я уже не знаю, что и подумать", – сказал он как-то.
Однажды где-то в конце июня я ночевал с Сережей на даче. С утра, как только мы встали, к нам зашел Леня и еще соседский парнишка. Я к тому времени старался не показывать родителям, что Сережа бывает на даче, но в этот раз не успел отправить детей и прибраться, заправить кровати, когда внезапно приехали родители вместе с сестрой. Они вдруг зашли и увидели, что со мной на даче трое пацанов, сам я не полностью одет, кровати не заправлены. Мы с ребятами ничего не делали, просто разговаривали, но все равно родителям все это не понравилось. Когда мальчишки ушли, я объяснил, что они просто зашли что-то спросить, а потом мы решили сыграть в карты. Но отец в это не вполне поверил, он все спрашивал "Что ты делаешь-то с пацанами?", ругался и запретил впредь, чтобы хоть один посторонний человек появлялся на его даче.
Вскоре после этого он нашел два файла, на этот раз на компе, с полуобнаженными мальчиками. Он подозвал меня и спросил, что это такое. На этот раз мне пришлось объясняться. Я сказал ему, что из инета зачастую качаешь фотки целым скопом, не видя их содержимого, а смотришь их позднее. Эти две фотки, сказал я, именно так и скачаны, они мне не нужны, я просто не успел их удалить. Отец мне не вполне поверил, и тут же затеял со мной разговор. Он сказал, что у меня в последнее время наблюдаются странные склонности, я путаюсь с детьми, качаю подобное из инета, в общем, он прямо сказал, что замечает у меня какой-то уклон в сторону педофилии. На это я засмеялся, сказал, что он сошел с ума, предполагая обо мне такое, что у него для этого нет никаких серьезных оснований. Он опять же перевел разговор на девушек, спрашивая, почему у меня нет ни одной. На это я ответил, что девушки у меня периодически появляются, но такой, чтобы задержала мое внимание надолго, я пока не встретил. В общем, разговор так ничем и не кончился. Поскольку это мне уже совсем не нравилось, следующий месяц как раз перед поездкой на юг я вел себя крайне осторожно, стараясь не дать больше отцу никаких поводов для таких мыслей.
В августе месяце у нас с Сережей как раз состоялась та самая поездка на юг, в маленький городок под Сочи. Поездку эту я запланировал еще в мае месяце, а путевки выкупил уже в июне. Родители Сережи конечно удивились, что я хочу взять с собой их сына, но конечно не возражали. Слава богу, то, что они не совсем глубокого ума, в который раз шло мне на пользу: они просто не додумывались ставить перед собой вопросы, которые сразу вставали, скажем, перед моим отцом. А своим родителям я сказал, что еду на юг с друзьями.
Про поездку эту рассказывать не буду. Да и что тут можно рассказывать. Поездка на юг есть поездка на юг, тем более с любимым мальчишкой. Все было прекрасно. Мы с Сережей мало сидели в городке, где мы остановились, а все разъезжали по Кавказу, ездили в Сочи, Туапсе, Абхазию, другие места. В нашем номере мы ежедневно повторяли все наши интимные утехи. Опять же сейчас я осознаю, что вели мы себя не вполне осторожно. В номере ходили только нагишом, и даже выбегали такими на балкон, мне под конец даже сделали об этом замечание. Да и в поезде тоже выказывали к друг другу пожалуй не вполне стандартное внимание, что вызывало у людей удивление. Но, слава богу, никаких проблем с этим не было. Да, как я уже сказал, все было прекрасно, но к сожалению, полное осознание этого произошло уже после поездки. А на юге опять же не обошлось без мелких ссор, обид и проблем, которые в принципе, как я понял позднее, были такими мелочами, на которые просто не стоило обращать внимания.

VII
Катастрофа

Бывают в жизни такие несчастья,
которые не хочешь принимать
за действительность
А. Дюма

Сколько раз замечал, как все-таки развито у людей предчувствие, особенно всего плохого. Еще на юге я за все время ни разу не позвонил домой родителям, хотя собирался неоднократно, и если бы я это сделал, поездка на юг была бы совершенно испорчена. По дороге обратно, пока мы ехали в поезде 3 дня, меня все время что-то тревожило, и я не мог объяснить причины этого Сереже. Итак, когда мы вернулись, то в тот же вечер пошли ко мне домой на квартиру. Родителям я не звонил, а позвонил лишь утром.
Трубку взяла мать, отец был на работе.
- Привет.
- Привет ... Ты где? – спросила она меня, и при этом я почувствовал, насколько холодный у нее голос
- У себя на квартире. Я только что вернулся.
- А, понятно.
- Кстати, где ключи от моей машины и гаража, мне надо съездить кое-куда.
- Папа забрал их. Он сказал, что больше машины ты не получишь, - ответила она опять же чрезвычайно холодным, чужим голосом.
Мне сразу стало плохеть, лоб покрылся испариной, я уже догадался, с чем это связано, но спросил:
- Почему?
- Сам знаешь про свои похождения, чем занимался.
- Ну все-таки ты можешь сказать, что случилось.
- Приезжай и с папой разговаривай.
- Хорошо.
Я положил трубку. Мне было плохо, но я решил ничего пока не говорить Сереже, продлить его безоблачное существование хотя бы на несколько часов. Я просто сказал ему, что мне надо съездить домой и что скоро вернусь.
Пока я ехал в троллейбусе, я обдумывал возможные варианты. Я уже не сомневался, что отец вскрыл мой дипломат, где хранились дискеты с БЛ-информацией, видеокассета с детской порнушкой и, главное, фотографии известного содержания. Хотя туман и застилал мой разум, я прикидывал, что мне можно сделать, как отвертеться. Но вскоре в моем сознании четко утвердилась страшная мысль, что ничего не выйдет, отвертеться мне не удастся. Если бы отец нашел что-то одно, а тут три вещи сразу, а главное, фотографии, на которых был изображен и я в том числе.
Приехав домой, я сразу же спросил у матери, в чем дело. Она ответила. Так и есть. Отец вскрыл мой дипломат, закрытый на кодовый замок. Он якобы искал какой-то документ по работе, и лучшего места, где поискать его, не нашел. "И теперь мы все про тебя знаем", – сказала мать, окончательно убедив меня в том, что отпираться бесполезно. Потом она рассказала мне кое-какие подробности. Оказывается, произошло это все уже больше двух недель назад, вскоре после моего отъезда. Для родителей то, что они узнали, стало большим шоком. Как сказала мать, они неделю не спали ночами, чуть не слегли. Да, для них я был единственным сыном, наследником и продолжателем дела отца, а теперь отец считал, что все это рухнуло. Он заявил матери, что не сможет со мной вместе работать и вообще не хочет никогда видеть, что я ему больше не сын. И конечно же он лишил меня возможности пользоваться дачей и машиной, которая была записана на фирму. Они догадались, что на юг со мной ездил Сережа.
Отец, когда узнал все это, хотел ехать в деревню и рассказать все родителям мальчика, показать им фотографии. Мать еле его от этого отговорила, объяснив, что хорошего из этого ничего не выйдет, но опасность, что он все же сделает это, остается. А вообще, как сказала мать, в деревню мне ездить больше не стоит, т.к. родители Сережи наверняка уже обо всем догадываются, и мне опасно туда ездить, чем напугала меня еще больше.
После этого я попытался все объяснить матери, то, что я не извращенец, что мне нравятся мальчики, это заложено во мне, я никуда не могу от этого уйти, что я в жизни и так много пережил и выстрадал из-за этого. Но мать меня не поняла. Она сказала, что может еще понять влечение к противоположному полу, но зачем же трогать детей. Они с отцом оба считали, что я наношу Сереже большой вред, порчу ему жизнь и психику. Я пытался ей объяснить, что обожаю Сережу, никогда и ни в чем его не обижал и не принуждал, что он тоже любит меня, но тщетно. Мать так и не поняла меня, сказала, что надо лечиться, прекратить всяческие контакты с детьми. Тем не менее она сказала, что никогда не откажется от меня как от сына, дала денег, т.к. я приехал с юга совсем пустой. И я поехал обратно, так и не решив, что мне делать дальше и как жить.
Когда я вернулся домой, Сережа лежал на раскладушке и смотрел ТВ. Он был обнаженный и такой прекрасный, но у меня уже было ощущение, что мне это больше не принадлежит, от чего захотелось рыдать и рвать на голове волосы. Сережа подозвал меня, поцеловал, говоря мне какие-то нежные слова. Потом спросил, почему я такой грустный и что случилось. Я скрепя сердце рассказал ему все в общих чертах. Для него это стало тоже большим ударом, хотя конечно же не таким сильным как для меня, все таки ребенок еще, не видит сразу всех последствий. Он спрашивал меня, что будет дальше, что делать, а я не знал, что сказать.
В этот же день вечером мы с Сережей поехали в деревню. Было страшно, что и его родители тоже что-то узнали. Недалеко от его дома мы с облегчением встретили Леню и расспросили его. Вроде бы все нормально, и никто ничего не подозревал. Тогда мы смело двинулись дальше. Серегины родители встретили нас хорошо, обрадовались, стали расспрашивать и смотреть фотки. Устроили возлияние. Я с облегчением думал о том, что хоть здесь пока все нормально, но пить или радоваться чему-то не мог, мысли мои все возвращались к тем проблемам, которые ждали меня в городе. Серегиным родителям пришлось соврать, что я не на машине из-за того, что за время поездки у нее сдох аккумулятор, а деньги на новый у меня будут еще не скоро, да и ключи от своей дачи я в этот раз не взял. Спать нас положили вместе с Сережей, но в эту ночь я практически не спал. Я любовался своим мальчиком, гладил его и целовал, но без обычного ощущения радости, а с чувством, как будто делаешь все это в последний раз.
На следующий день я уехал в город. Перед этим я проконсультировал Сережу, как себя вести, если вдруг у его родителей объявится мой отец, хотя какая к черту консультация помогла бы в этом случае. Мы договорились, что пока он не будет звонить мне и тем более приезжать, до тех пор как я хоть как-то не решу эти проблемы. В городе я вернулся в свою квартиру. Два дня я лежал на раскладушке, напряженно думал и ждал. Мне не хотелось звонить родителям, что-то доказывать и объяснять. Мне было очень плохо. Уже осталось совсем мало денег, да мне они пока были и не нужны. Два дня я почти не ел, не хотелось, просто лежал и смотрел в потолок. Пытался смотреть телевизор, слушать приемник, но не мог на этом сосредоточиться. Я все анализировал свои ошибки, думал о том, что я был практически счастливым человеком, у меня было все: деньги, машина, работа, любимый мальчишка, а теперь я в миг все это потерял.
На следующий день мне позвонила мать. Она была уже лучше ко мне настроена, видимо понимая, что мне сейчас нелегко. Она говорила, что отец никак не прореагировал на известие о моем возвращении, он по прежнему не хотел ничего слышать обо мне. Но мать считала, что мне надо придти и поговорить с ним. Она сказала, что в любом случае я не должен отчаиваться, в крайнем случае проживу и без него, найду себе работу, а она по мере сил будет помогать мне чем сможет, в т. ч и с ремонтом квартиры. На следующий день было воскресенье, и назавтра мне по идее надо было выходить на работу после отпуска. В этот день мать снова позвонила мне и сказала, чтобы я назавтра шел на работу. "Отец ведь тебя не увольнял официально, вот там и поговорите, на нейтральной территории", - сказала она. Я мало верил в успех этой операции, но мне уже самому надоела такая неизвестность, и я решил последовать ее совету. В понедельник с утра я пришел на работу. Отца там еще не было, и я стал сидеть и ждать его. Вскоре он появился.
Я плохо помню детали нашего разговора, т.к. за все время разговора меня не покидало ощущение, что это происходит не со мной, что это ведь все-таки мой отец, и он не может и не должен так со мной разговаривать, что это страшный сон или фильм.
- Ты что здесь делаешь? - жестко, сквозь зубы процедил он.
- Да я как бы на работу пришел, - потом, видя неуместность своего замечания, добавил. - А если я уволен, то давай мою трудовую и я буду устраиваться на другую работу.
- Какую еще тебе трудовую. Иди отсюда, - сказал он мне и перешел в другой кабинет.
Потом, видя, что я не ухожу и продолжаю сидеть, он рявкнул:
- Ну чего ты сидишь, я непонятно что ли сказал?
- Без трудовой я не уйду.
Он подошел к сейфу, достал трудовую и швырнул ее чуть ли не мне в лицо:
- На. А теперь вали отсюда, мразь.
Я быстро пошел к выходу, но меня догнал его вопрос:
- Значит ты теперь пидарасом стал?
Я остановился, посмотрел на него, и он продолжил:
- Даже хуже этого, педофилом. Я всегда ненавидел гомье, а ты хуже этого, ты растлеваешь детей, таких давить надо на месте. Родители этого парня наверняка уже знают, и они раздавят тебя, а если не знают, то я им все скажу.
После этого я попытался ему все объяснить, также как матери, но здесь все было еще более бесполезно. Он не хотел слушать никаких оправданий, он твердо верил, что я извращенец, что я наношу мальчику огромный вред. При этом он сопровождал все свои выводы гнусными оскорблениями.
Я ушел из конторы раздавленный, уничтоженный и наверное день пролежал под влиянием всего этого. Со следующего дня я купил газеты и начал искать себе работу, обзванивая работодателей. В несколько мест я ходил, заполнял анкеты, писал тесты и ждал результаты. Через пару дней я, согласовав это с матерью, поехал на квартиру родителей, чтобы забрать кое-какие вещи. Я поехал днем, когда отец был на работе. Собрал вещи и решил немного поинетиться. Тогда, кстати, я впервые по настоящему оценил помощь инета по теме в такой кризисной ситуации. Помню, я просто полазил по нескольким страничкам, форумам, и мне уже стало легче. Когда я стал собираться домой, внезапно приехал отец. Я этого никак не ожидал, т.к. он должен был быть на работе.
- Ты что здесь делаешь? - с ревом набросился он на меня.
- Я просто за вещами пришел.
Он смягчился, но затем снова стал всячески оскорблять и поносить меня. Сказал, что лучше бы я сам покончил с собой. Потом стал задавать всякие мерзкие вопросы о том, чем я занимался с Сережей, что мы с ним делали на юге. По его убеждению мы с мальчиком могли заниматься только разного рода извращениями, а больше он мне ни для чего нужен не был. В заключении он опять пообещал рассказать все Сережиным родителям и вновь сказал, что не желает меня знать и видеть. Короче, я опять ушел с камнем на душе, но больше всего меня опять волновало обещание отца рассказать все родителям Сережи. Он ведь ездил на дачу каждые выходные и в любой из них мог осуществить свое обещание. Мать правда опять сказала мне, что считает эту идею чрезвычайно глупой и обещала постараться отговорить отца от этого.
Тем временем прошло еще пару дней. Я продолжал заниматься поиском работы и уже определились два места, куда меня готовы были взять. В зарплате я там поначалу терял, но дальнейшая карьера могла сделать ее более высокой. И вдруг вечером мне позвонила мать. Она сказала, что опять разговаривала с отцом насчет меня, пыталась ему объяснить, что я их сын, что если я попал в беду, то нельзя от меня отказываться. И, говорит, что вроде бы он смягчился и готов пересмотреть свое решение, что он ждет меня на следующий день на работе для разговора.
На следующий день я шел на работу как на слушание в суде или как на самый неприятный экзамен в своей жизни. Отец на нем разговаривал со мной уже более мягко, если это можно так назвать, но все равно все это было чрезвычайно неприятно для меня. Он спрашивал, как давно это у меня, почему я этим стал заниматься и т.д. Постепенно я понял, что отца не удастся разубедить в его мнении, и я стал говорить ему, что в принципе я хочу прекратить контакты с детьми, стать нормальным (в его понимании) человеком, что девушки меня тоже привлекают. Короче, все закончилось тем, что он потребовал, чтобы я пообещал ему прекратить всяческие контакты с детьми, особенно с Сережей, и никогда больше не ездить в поселок, где он живет. Я пообещал это, причем он не успокоился, пока я не написал все это в виде расписки. До сих пор я иногда думаю, правильно ли тогда поступил, ведь я опять взял на себя очередную ложь, вернулся работать к отцу. А ведь была у меня в принципе возможность устроиться на другую работу, отойти от отца. Но ведь тогда мы с ним остались бы врагами, и я постоянно бы боялся от него удара в спину, в т.ч. того, что он рассказал бы все родителям Сережи. Конечно, признаюсь, был в моем возвращении к отцу и корыстный мотив. Он ведь довольно обеспеченный человек, и мне не хотелось терять это. По крайней мере, моя квартира на тот момент находилась в плачевном состоянии и неизвестно, когда бы с этим что-то продвинулось, а так отец потом стал хоть немного помогать мне с ремонтом, отдал мне в квартиру кое-какую мебель.
Итак, я написал отцу расписку, что никогда больше не увижусь с Сережей, попрощался с ним до завтра и ... пошел на автовокзал и сел на автобус в деревню. Я просто не мог не увидеться в этот вечер с моим мальчиком, ведь, во-первых, я ужасно по нему соскучился, т.к. мы не виделись почти две недели, а во-вторых, надо было утешить его и рассказать, что ситуация хоть как-то разрешилась. И вот я в доме, где живет Сережа. Его не было, он гулял. Я какое-то время ждал Сережу, разговаривая с его матерью, но затем остатки терпения покинули меня, и я пошел его искать. Вскоре я его увидел. Он со своим другом лазил за яблоками. Видеть Сережу было для меня счастьем. Он был такой славный, чумазенький, одетый в простенькую обтягивающую одежду. Мы поздоровались. Его друг словно понял, что стал лишним и ушел. Я, едва оглянувшись по сторонам, обнял Сережу и стал его целовать. Он увиливал от поцелуев, говоря, что я еще не заслужил этого, что я должен вначале рассказать ему все новости. Но я не выпускал его, перейдя постепенно на его ручки и на все то, что не было скрыто одеждой. Это были для меня прекрасные мгновения, особенно на фоне предыдущих двух недель кошмара. После этого я рассказал ему все свои новости, он отпросился у родителей, и мы пошли ночевать ко мне на дачу. Я знал, как туда залезть без ключа, что мы с Сережей и сделали. Это была прекрасная ночь, ну а наутро я уехал.
После этого жизнь потекла опять более-менее размеренно. Я по-прежнему жил и ходил на работу, стал снова иногда ночевать у родителей. Я старался показать отцу, что с прошлыми делами покончено, и его отношение ко мне постепенно улучшалось, хотя я понимал, что к прежнему уровню оно уже никогда не вернется. А сам я тайком продолжал свои встречи с Сережей: либо я ездил в деревню, и мы ночевали у меня на даче, либо он приезжал ко мне в город. Прекрасным периодом были три недели в конце сентября – начале октября, когда отец уехал в отпуск, и мы с Сережей практически не боясь встречались эти три недели. Но, к сожалению, они очень быстро пролетели.
Отец продолжает подозревать меня, время от времени повторяя, что не дай бог он что-то про меня узнает. Тогда по его словам он сам сдаст меня ментам, не говоря уже о том, что если узнает про мою связь с какими-то мальчишками, то сразу же расскажет все их родителям. Наверное может показаться странным, что я так ставлю себя в зависимость только от одного человека. И дело тут не в том, что я работаю в фирме отца. Я мог бы уйти с этой работы, попытаться максимально отдалиться от него. Но ведь в любом случае дача отца будет находиться недалеко от дома, в котором живет Сережа и он в любой момент может узнать, что я продолжаю встречаться с мальчиком. Тогда неминуемо произойдет трагедия, еще большая той, которая уже произошла. Отец не простит, что я так обманул его. А тем, что я работаю вместе с ним, я хоть усыпляю его бдительность, да и он у меня как бы под присмотром.
Так и живу я до сих пор, с постоянным, присутствующим в подсознании страхом, что очень ярко проявляется в моих страшных снах. Немного успокаивает мысль, что многим людям приходилось страдать и преодолевать препятствия ради своей любви. Моя грешная любовь возводится мною до ранга великомученической, и я не могу от нее отказаться, ведь тогда моя жизнь хоть и станет спокойной, без страхов и страданий, но одновременно с этим она станет пустой и бессмысленной.

Окончен бой, зачах огонь
И не осталось ничего.
А мы живем, а нам с тобою
Повезло, назло!
гр. "Агата Кристи"

 

©Vohilas ноябрь 2001-февраль 2002