...Охотиться на голых мальчишек удобнее всего здесь - на пляже, который считается как бы для нудистов. То, что этот участок пляжа не для всех, - так это точно. Сюда, чтобы дойти, надо пешком вдоль берега километра четыре протопать, и никакая машина тут не пройдёт.
Только пешком. Есть в густых кустах пунктирно намеченная тропинка, не сказать, чтобы отчётливо протоптанная, но заблудиться она не даст.
Те из горожан, кто хочет загорать и купаться голыми, сюда всё-таки добредают.
Мальчишки - не редкость. Но и не правило.
Сегодня мне повезло! Их двое, оба довольно высокие и очень разные. Сходны только в одном - раздеты полностью.
Если присмотреться - загар везде ровный, обычно те, кто не всегда загорает голышом, отмечены белым контуром плавок на теле, значит, эти достаточно часто загорают голыми.
Один, более худой, со светлыми волосами, сейчас полулежит на песке и смотрит, кажется, в мою сторону. Второй, покрупней и пошире в кости, волосы тёмно-русые с рыжиной, скорее, почти шатен. Черты лица у шатена поприятнее, он бы хорошо получился на фото, такая себе смазливая мардашка.
Если уж выбирать… Я выбрал бы его - шатена.
Привлекает, что у них ещё нет растительности нигде на теле. Кроме, конечно, того самого места, где волосы растут у всех. У моего шатена там что-то не так, как должно быть от природы.
Ненатурально, одним словом.
Прохожу несколько раз мимо них, довольно прямо рассматривая. Они провожают меня взглядами и переговариваются между собой.
Кроме нас, тут сегодня несколько компаний, пёстрая публика. Догола раздеты только четверо мужиков лет после пятидесяти и две цветущие блондинки вместе с ними. Блондинки, конечно, помоложе. Эдакие бальзаковские избранницы.
Что интересно - моя дичь не пялится на голых баб. Они теперь явно наблюдают за мной.
Я уже дозрел, чтобы подойти и завести разговор, но сделать это не успеваю.
Худенький светловолосый мальчишка пружинисто подхватывается и … идёт ко мне!
Ясное дело, сейчас он попросит закурить.
Так и есть! Протягиваю ему пачку «Мальборо».
Он говорит, что пачка не раскрыта, запечатана.
Говорю с удивлением - ну, так открой, распечатай.
Конечно, он вытряхивает две сигареты, но спрашивает - вот, себе и другу, так можно две?
Разрешаю, а сам сразу же делаю шаг вперёд и говорю, что скучно тут, никого не знаю, да и вообще - в городе недавно.
Как его зовут, не запоминаю, пропускаю мимо ушей. Зато второго зовут Коля, это я сразу запомнил. Им обоим по 15 лет, живут вообще-то в пригородном посёлке, но с апреля по сентябрь - каждый год на вольных хлебах, ищут, так сказать приключений.
Мне уже не терпится, трудно усидеть рядом с тем, что я вижу.
У этого Коли действительно с волосами внизу живота что-то неправильно, они у него растут аккуратным узеньким полукружием вокруг не по-детски крупного, длинного и толстого члена. Говорю, что не могу понять, - что у него там не так?
Протягиваю руку и пальцами провожу по волосам. Коля смеётся и придвигается поближе, поэтому моя рука как бы ненароком уже не волоски гладит, а ощупывает его сарделю.
Ого, восхищаюсь я, у тебя такой аппарат, что и взрослые дяди позавидуют. Пытаюсь отодвинуть кожицу на Колином члене, чтобы вылезла головка. Не получается.
Тогда Коля сам двумя пальцами аккуратно и очень медленно оттягивает шкурочку, и объясняет, что вот сейчас надо, чтобы «хуй не встал». Если встанет, когда кожица откачена, то потом будет больновато, и назад не оденешь, пока не уляжется.
Так надо же операцию сделать!
Надо, вздыхает Коля, только на это деньги нужны.
Объясняю, что у меня есть знакомый хирург, можно договориться. Согласен?
Конечно, удивляется Коля. И добавляет - договоримся. И ещё подмигивает мне.
Хлопаю Колю по плечу и предлагаю пройтись по пляжу. Он охотно встаёт.
Стоя рядом, он оказывается повыше меня. Загорелый до так возбуждающего оттенка старой бронзы, тело хорошее, как бы точнее сказать - от природы, но со спортом пацан, похоже, не дружит. Мы идём вдоль берега. Я отмечаю одного-двоих пляжников, заглядывающихся на нас. Вернее, на моего компаньона. Так, значит, сегодня тут, как всегда почти, есть охотники помимо меня. Ну и ладно.
Добыча-то моя будет.
Вернее, уже моя. Мне ещё интересно, что у него с растительностью на лобке. Он охотно делится своей придумкой - он там волосы ПОДбривает! Правда, ТАК прикольнее?
Да, соглашаюсь я. Так, конечно, лучше. Только ведь это надо часто брить?
Коля вспоминает, что в последний раз подбривал волоски вчера, дома у …
Он останавливается на середине фразы. Я его не тороплю, не хочет, так пускай не говорит, мне-то какая разница.
Понятное дело, что мы друг у друга первыми не будем.
Неизвестно ещё, у кого из нас опыт больше.
Пока мы идём по пляжу, с удовлетворением подмечаю, что мой новый знакомец не проявляет стеснительности ни на копейку. Ему даже нравится, что его беззастенчиво разглядывают другие пляжники. Он идёт на шаг впереди меня, и я рассматриваю, как Колины босые ноги вязнут в обжигающем светло-жёлтом песке, а под кожей на ягодицах и повыше, на спине, при каждом шаге напрягаются невыпуклые, но оттого не менее заметные мышцы.
Эти перекаты мышц под загорелой кожей мальчишки сводят с ума. Так бы и разобрал его на запчасти! Только при этом весь кайф пропадёт, запчасти уже не смогут так эротично шевелиться!
Когда мы оказываемся на тропинке в зарослях, по которой я сюда пришёл, Коля оглядывается на меня и делает шаг в сторону. Притягивает меня к себе и шепчет на ухо: «Ты прямо тут хочешь?»
Молча киваю головой и сжимаю его балдометр вместе с яичками левой рукой. Правая уже тискает его упругую задницу.
Я этого не хотел! Но так сдавил ему ТАМ, что он морщится от болезненных ощущений и едва сдерживает звук, готовый сорваться с обветренных шершавых губ.
Они совсем сухие при поцелуе, а вот двигаются эти мальчишечьи губки так здорово, что впору поучиться множеству подленьких мокрогубых двупопых существ.
Впрочем, двупопую сучку в последний раз я целовал давненько.
А здесь присутствует опыт, умение, тренировка. Целоваться тоже надо знать как!
Когда-то давно я заглянул в маленькую толстую книжку средневекового автора Иоанна Секунда под названием «Поцелуи». Так там на нескольких сотнях страничек карманного формата множество сонетов, и каждый сонет описывал отдельный вид поцелуя!!
Этот голенький бронзовотелый подросток, похоже, прошёл школу средневекового воздыхателя. От одних только этих взаимопроникновений губами хочется сейчас же, в одно мгновение, довести себя до разбрызгивания спермы. А он втиснул мне в рот свой язык! Я пробую охватить его в кольцо и начинаю сосать эту свёрнутую в трубочку живую вещицу, влажнеющую, как влажнеет во рту от вторжения в сочную фруктовую мякоть.
Коля в это время сильно сдавливает меня руками, нет, не обнимает, а именно сдавливает. Ладони его больших рук сжимают мои плечи, глаза закрыты. Он будто бы весь ушёл в игру наших ртов.
С трудом отрываю его от себя. Отдышавшись, ещё кое-что выясняю.
Мальчишка говорит, что делает всё. Домой ко мне? Ну, это можно. Только давайте договоримся, предлагает он. Обязательно с ночёвкой. Чтобы не оказаться среди темени на улице.
Говорю ему, что это совпадает с моими планами. Только мне сегодня хватит его одного. Как он на это смотрит?
Коля с лёгкостью необыкновенной соглашается. Просит подождать, пока возьмёт одежду и объяснит приятелю, что у него тут дела со мной образовались.
Он возвращается уже одетый, в стареньких драненьких джинсиках и перекинутой через плечо маечке, на ногах резиновые шлёпанцы с петельками под большой палец.
Сам я собираюсь, конечно, дольше. Коля даже делает попытку помочь мне, когда я запутываюсь в брюках. Завожу разговор как бы ни о чём, но стараюсь прощупать Колино настроение. Всё-таки мы общаемся в первый раз, интересно же, что у него на уме.
Но мысли у Коли, похоже, из категории недалёких. Он и не загадывает дальше сегодняшнего вечера. В самом деле, что там долго думать, сегодня он будет сыт и пьян, и спать будет в тепле и на мягком. А завтра…
Когда мы заходим в трамвай, Коля шепчет мне на ухо, чтобы я за него не платил.
Мне это не совсем ясно, тем более, что Коля сразу проталкивается к окну и отворачивается от меня. Но ожидаемого скандала с билетёршей не происходит. Видимо, она склоняется к мысли, что у паренька в такой одежде, вполне естественно, нет денег даже на проезд. Она, кажется, у него и не спросила, как у всех подряд спрашивала: у вас? Что у вас?
Когда я показываю Коле издали свой дом, он неожиданно останавливается. И задаёт весьма предусмотрительный и продуманный вопрос: а ничего, что соседи нас увидят вместе? Может, лучше я сам войду первый, а потом уже он?
Задумываюсь. Раньше мне в голову не приходило, что надо как-то маскироваться.
Может быть, Коля и прав. Договариваемся разыграть шпионскую сцену.
Первым войдёт в подъезд Коля и сразу поедет на лифте вверх - до конца. Потом, на девятом этаже, начнёт спускаться вниз до шестого. И здесь подождёт меня.
Вот и всё. Мы входим, тонем в мягком ковровом покрытии, которое так меня измучило часто необходимыми пылесосными уборками. Коля сразу вешает майку в прихожей, оглядывается на меня и снимает джинсы. Только теперь я замечаю, что джинсы у него всё время были одеты наголо. Поэтому сейчас он - в костюме Адама.
Что-то мы ещё готовим, разогреваем, нарезаем. Вернее, это делает пацан, а я всё это время смотрю на него. Потому что всю эту кухонную возню, эту подготовку к застолью он делает голышом. Никогда бы не подумал, что так буйно возбуждает сцена - голый мальчик, режущий огурцы для салата.
Всё же у него - небезукоризненное телосложение. Пожалуй, он чуть-чуть широковат в бёдрах, этот малозаметный изъян, скорее всего, подтверждает моё мнение, что специально спортом парень не занимался. Иначе, как у многих юных спортсменов, он был бы в плечах заметно шире, чем в ягодицах.
Ладно, не в кино же ему сниматься. Впрочем, почему бы и нет?
Принести из спальни видеокамеру - дело одной минуты.
Мой киноартист смотрит в камеру и смеётся. Потом оттягивает кожицу на головке своего полунабухшего агрегата и трясёт ею в сторону объектива. Откладывает кухонный нож, камера крупно фиксирует прилипшие к лезвию очистки.
Мальчишка начинает плавно и медленно изгибаться, водя руками вдоль тела.
Он говорит, что не хватает музыки и кого-нибудь ещё, для компании, было бы веселее, да и кино вышло бы прикольней. Он ведь уже, то есть, это самое, его уже снимали на видео. Вместе с другими пацанами и в очень прикольной хатке! Весело было…
Останавливаю камеру. Не выключаю, а просто давлю на паузу.
Заманчивая идея не даёт покоя. Говорю Коле, что мы можем сняться вместе с ним.
Он не понимает, что, позовём кого-то ещё?
Быстро настраиваю камеру уже в спальне, на штативе. Поворачиваю дисплейчик так, чтобы видеть - куда направлен объектив. Всё! Готово.
Ложусь так, чтобы видеть картинку на дисплее видеокамеры.
Беру пульт и зову пацана.
Он быстро ориентируется в обстановке, сперва присаживается рядом, потом начинает гладить меня руками. Точнее, не просто гладит, щекочет кончиками пальцев. Добирается до самого низа живота, и вот уже мой пока спящий пенис оказывается внутри какой-то горячей, мокрой, мягкой, короче, внутри очень уютной скважины - это у Коли во рту.
Захлёстывает трудно определяемое, новое ощущение, мне хочется посмотреть, какими движениями он это делает, и я привстаю.
Жаль, что на видеозаписи этого не увидеть, мальчишка расположился почти спиной к объективу. Он двигается всей головой, плотно зажав щекой мой торчок. Когда он успел так резво вскочить и отвердеть, наполнившись горячей кровью, я и заметить не успел.
Отрываю Колю от приятного занятия. Коля без лишних слов начинает моститься на остолбняченный член своей аппетитной, хотя и широковатой, попкой.
Уже присаживаясь, он спохватывается: может, надо было смазать, или мне лучше «на сухую»? Как я хочу?
А как ему лучше? Коля пожимает плечами, ему-то как бы и по фигу, всё равно. Только если потом опять в рот брать, так лучше, конечно, «на сухую», а то, говорит он, «когда хуй в смазке, сосать противно». Ну, если всё же надо, он сможет и в смазке.
И добавляет, чтоб я не волновался, его от смазки на рвоту не потянет, он привычный.
Это уже говорится как бы одновременно с ритмичными движениями вверх-вниз.
Колино лицо напрягается, он что-то чувствует, что-то не так, ему не нравится, вызывает озабоченность. Кажется, и я уже понимаю.
«Остолбняченность» ослабевает. Одновременно с пониманием этого я испытываю трудно передаваемое словами ощущение - за пару секунд Колина жопка изнутри становится твёрже и как бы теснее, сдавливая мой член так твёрдо, как будто его обхватили чуть ли не руками. Умеет, мать его так!
Но и не только умеет. Мне думается, чтобы всё это делать с такой самоотдачей, с такой увлечённостью, нужно не просто уметь, нужно сильно хотеть этого, и тут я уже полностью впадаю в самообман, возникает идея, что он это делает так здорово, потому что я ему понравился, потому что он это делает для меня.
Мой опыт говорит, что так не бывает! Ну, ладно, бывает, один раз в несколько лет, и с одним пацаном из пары сотен.
Всё тело у меня покрывается холодной испариной - а что, если это сейчас вот, в эти минуты, тот самый один раз и тот самый пацан? Из пары сотен?! Единственный….
Коля видит, как исказились у меня губы, деревенеющие в момент оргазма. Он ещё несколько раз плотно и глубоко насаживается мне на вертел, потом медленно привстаёт.
Устраивается рядом и внимательно рассматривает уже не палкоподобный, а самую малость ослабевающий орган. Там можно обнаружить остатки излившейся спермы и кое-что ещё, потемнее, пару вкраплений на тёмно-розовой плоти головки.
Коля улыбается мне, и говорит - сейчас уберу.
Не притрагиваясь руками, он втягивает член в рот, как бы всасывает его с характерным чмоком. После нескольких минут подобных упражнений я понимаю, что ещё смогу… Ого-го!
Прекращаю этот кайф.
Смотрю на часы и … впадаю в ступор. Не может быть!!
Выглядываю на улицу. Едва наметившийся в тенях от домов и деревьев яркий жаркий летний вечер - на часах без четверти шесть.
Кошмар, говорю я Коле. А что же мы будем делать позже?
Он хмурится. В каком смысле? Мы же договорились - на ночь? Или уже нет?
Предпринимаю попытку объяснить, путаюсь в словах. Ещё так рано, а мне же не 15 лет, как ему. Я же не могу 15 раз подряд… Я уже и три раза, наверное, не смогу…
Коля вроде бы понимает, но преломляет по-своему. Если договорённость остаётся, так можем прямо сейчас и продолжить, хоть до утра.
Нет, мне всё же надо отдохнуть. Перебираемся в гостиную, где у меня стоит телевизор. Сажусь в кресло, Коля, голый, усаживается рядом с креслом на ковёр. Возле моих ног. Мне очень удобно, едва протянув руку, гладить его по волосам. При первой попытке приласкать его он удивлённо вскидывает глаза на меня. Но сразу успокаивается. Успеваю понять, что для него такие нежности явно непривычны.
…По телевизору идёт военное кино. Огромный страшный танк, наползая вперёд, снят настолько снизу, что кажется - он с экрана вползает к нам в комнату.
Жутковатая иллюзия резко усугубляется проснувшимися за спиной динамиками объёмного звучания. Пацан от неожиданности вздрагивает, оглядывается.
Мне эти хитрые фокусы супертехники давно надоели, я часто вообще отключаю все эффекты, чтобы звук шёл оттуда только, откуда и кино - спереди.
Но сейчас я специально ничего не отключил.
После фильма и обязательных новостей пьём кофе с ликёром.
Коля предлагает сделать мне массаж. Сноровисто укладывает меня на диванчик в гостиной, быстренько раздевает, и начинает, усевшись рядом, мять мне пальцы ног.
Во-первых, это сильно чувствительное место. Во-вторых, его голая тёплая ягодица трётся при движениях рук об меня, потому что он сидит сбоку.
В-третьих, меня посетила неумная мысль - пока он доберётся повыше, у меня опять проснётся желание. И мы без колебаний потрахаемся опять.
Такие излишества уже неполезны.
Всё же я сумел себя перебороть. Пока мальчишка медленно разминает икроножные мышцы, я убедил себя, что мне сейчас не так уж сильно хочется, а потом только, ну, попозже, что ли.
Где там у меня блуждают его руки? Он как-то сразу тискает мои ягодицы, мне почти уже больно, но это такое редкое ощущение, когда грань откровенной боли не перейдена ещё, когда каждое давящее движение как бы чуть-чуть непереносимо, ещё не совсем неприятно, скорее даже так сказать надо - приятно-болезненно.
А … это вот, что это?! Мне же не видно, что он делает! Что-то горячее и влажное, мягкое, ласкающее, втискивается у меня в анус, прямо-таки ввинчивается, но, если это не…
То чем он туда залазит?!
Прозрение наступает быстро. Язык. Это языком Коля творит такие чудеса там, куда мне самому и пальцем-то влезть не особо желательно.
Как это назвать и где отыскать точные слова, чтобы описать свои ощущения?
Мне там и щекотно, и почти горячо, и мокро, и …
Без преувеличения - очень приятно.
А какой сильный чисто психологический кайф!..
Уже одно только осознание факта, что мальчишка возится языком у меня в анусе, до такой степени напрягает мой уснувший было член, что я начинаю ёрзать на постели, стараясь улечься поудобней.
Коля подсовывает руку под меня, ощупывает, бормочет: «ого, а говорил - не смогу…», и спрашивает, что будем творить дальше?
Он употребляет это самое слово - «творить», скорее всего, вкладывая в него значение «вытворять», то есть - делать что-то каким-то особенным способом, а мне почему-то на ум приходит совсем другой, книжно-литературный смысл, по-моему, не лишённый лёгкого налёта снобизма. Творить - означает «создавать», даже «созидать».
Что же мы с тобой создадим, мальчишечка? Какую новую реальность подарит мне твоя сексуальная умелость, твои технологически выверенные действия?…
Впрочем, сам Коля всё объясняет куда проще, когда я пытаюсь его расспросить, как он всей этой технике обучился?
Когда-то, Коля высчитывает, примерно лет пять назад, его уговорил пацан, живущий по соседству в посёлке и сегодня. Пацан был старше Коли года на три. Там была замешана компьютерная приставка, тогда единственная такая игрушка на весь посёлок. Коля был готов на что угодно ради возможности поиграться. Поэтому предложение взять в рот вываленную из трусов пипиську Коля воспринял вполне обыкновенно. Взял, и, держа напрягшийся членчик во рту, посмотрел снизу вверх - а теперь что делать? Оказалось, надо сосать, ну, там, как конфетку-леденчик. Процесс длился довольно долго, пока ему просто не надоело.
Потом Коля достаточно долго поигрался на приставке. А вечером в этот же день зашёл к соседям уже сам. Сосед утащил приставку на чердак, где её подключили к совсем старому чёрно-белому телевизору. Он сказал, что сосать каждый дурак сможет, и поэтому Коля сразу согласился на новый способ отработки - хозяин приставки пытался всунуть ему свой хуёк в задницу. Получалось плохо, с трудом, хотя Коля старался облегчить задачу, растягивал ягодицы руками. Пацан сказал, чтобы Коля намочил головку. Как? Взял в рот и наслюнил. Он вытащил свой членчик из Колиной попы, и сразу, не вытирая, сунул Коле в рот. Коля думал, что на рвоту потянет, но ничего такого не случилось. В общем, трах получился, и Коля опять наигрался вдоволь. На следующий день к соседу заявился одноклассник. Коле так хотелось поиграться, что он сам отозвал соседа в сторону. Но тот выставил новое условие: они с этим одноклассником «сделают» Колю вдвоём и по два раза, каждый по разу в рот и в жопу, и тогда пусть Коля играется хоть до вечера.
Коля мгновенно согласился, только после всех этих пиханий, сований, сосаний и глотаний его прогнали, и поиграться не дали вообще. Он как-то даже и обидеться не надумал, привык, что обманывают часто, особенно те, кто старше и сильнее.
И с этого времени в посёлке многие пацаны стали звать его для выполнения таких же процедур. Он с первого раза, когда понял, что сосед и его одноклассник растрезвонили обо всём на весь посёлок, даже не пытался что-то отрицать.
Однажды двум поймавшим его на речке мальчишкам сказал, что это всё - в рот и в жопу - можно, только что он с этого будет иметь?
Он просто знал, что у этих пацанов игровой приставки нет.
Так и пошло. Коля засмеялся, вспомнил, что и «за так» соглашался, если обещали что-нибудь потом дать. Или вообще грозили, что побьют, тогда куда деваться?
Мы перебираемся на кухню, где пацан начинает возиться с электрочайником.
Чайник включен, что-то нарезается Колей для бутербродов, а я возвращаю его к прерванному рассказу.
…года три назад он удачно познакомился уже в городе, с одним пожилым дядей.
Они вместе частенько бывали на том самом пляже. Многие думали, что вот, мол, дедушка выгуливает любимого внука. А на самом деле дядя здесь ловил клиентов, засматривавшихся на голенького мальчишку. Жили они, как вспоминает Коля, безбедно, потому что клиенты за сеансы с Колей хорошо платили.
Однажды Коля укатил на несколько дней домой. Вернулся - а на дверях приклеена какая-то бумажка с печатью. Кое-кого из соседских ребят Коля уже знал, они рассказали, что Колиного приёмного деда убили, а двери запечатала милиция.
Поправляю Колю - не «запечатали», а опечатали. Всё равно, говорит Коля, ему тогда стало совсем хреново. Идти как бы и некуда, домой – смешно, что там делать? Забесплатно подставлять жопу поселковым пацанам? Или обсасывать их грязные перцы?
Так и пошло. Пока погода плохая, сидит дома. Как становится теплее, выходит на промысел. А что же случилось с этим временным дедушкой?
Коля толком не знает. Вроде бы ходили неточные слухи, что дед кого-то привёл, надо полагать, вместо Коли, он же знал, что его пару дней не будет. И этот кто-то, то ли один человек, то ли двое их было, совсем молодые ребята, по словам соседей, мельком их видевших, и убили деда. Расшибли ему голову, когда он пьяный лежал на полу. Коля ещё прибавляет жуткие подробности: по словам соседа, приглашённого ментами в роли понятого, дед лежал на полу поперёк дорожки, а голова была прямо расплющена. Рядом с трупом валялись кровью же вымазанные слесарные тиски. Тиски эти Коля помнил, он видел их в углу прихожей. Скорее всего, деда повалили на пол, а уже на лежащего сбросили эту железину.
Меня поражает, как легко и спокойно Коля говорит об этом. Понимаю, что это всё для него - события дней давно минувших, но всё же… Он совмещает свой пересказ с громким прихлёбыванием чая из чашки и с неприятным чавканием, откусывая большие куски бутерброда.
Видимо, дело не только во временной дистанции. Что-то ещё… Мальчишка так отстранённо говорит об этом кошмаре… А ведь зверски убили не какого-то дядю Васю, с кем едва здороваешься раз в неделю, погиб человек, рядом с которым мальчишка жил, пускай недолго, но ведь так же, как и сейчас, они пили чай на кухне по вечерам…
Бред какой-то. Они пили чай, потом деда убили. Сейчас мы тоже пьём чай.
С трудом заставляю себя переключиться. И почти сразу возникает мысль спросить Колю об одной очень важной для меня вещи. Мне хочется понять причину, как бы это точнее назвать, Колиного НЕпереживания, то есть - причину отсутствия СОпереживания, несочувствования убитому. Но спрашиваю я об этом, как смог придумать, издалека.
Коля, говорю я, а как тебе кажется, почему они вообще его убили?
Он не задумывается ни на минуту. Как почему, они же у него заначку нашли, он бы не отдал… Сам собой напрашивается следующий вопрос - а знал ли Коля, где была эта заначка спрятана? Нет, говорит Коля с отчётливым сожалением в голосе, сколько раз искал, не мог найти. Конечно, если б нашёл, то зачем убивать? Он же Коле доверял, оставлял его одного, да и вообще… Взял бы, и Колю искать бы не стали. А этих козлов, неожиданно определяет Коля убийц, вроде бы через месяц повязали. Судили. Точно Коля не помнит, но лет по шесть или по восемь… Что-то мало, говорю я вслух, всё-таки убийство. Коля фыркает.
А за кого больше давать?! За этого старого педика?!
Меня бросает в жар. Мальчишка с таким откровенным презрением, почти с ненавистью, говорит о человеке, чей дом был для Коли родным домом. Ведь он жил с этим человеком, делил с ним хлеб и кров, может быть, Коля не это хотел сказать?
Нет, это! Коля изменившимся каким-то голосом начинает объяснять, за что он этого «старого педика» ненавидит.
Да, конечно, жилось Коле куда как лучше, чем дома. Спал до полудня, еду покупали любую, не то, что дома - если покупное, не с огорода, так что подешевле. А то, что и похуже оно, дома никого не волновало. Очень часто выпивали, Коле больше всегда нравилось сладкое вино, а ещё лучше - ром-кола. Даже приставка игровая появилась, специально для Коли купленная.
Так что, говорю, вроде всё хорошо. А что же плохо?
А то, говорит Коля. Он же деньги не все тратил, прятал. А зачем было прятать?
Есть - так надо потратить, а то ведь, кто его знает, что завтра будет…
Больше не могу его слушать. Встаю и выхожу на балкон.
Мне кажется, впервые сталкиваюсь я с таким прямолинейным детским цинизмом.
Нет, вот что теперь делать? И почему он больше всего тревожился, чтобы я оставил его переночевать? Не зазлоумыслил ли он чего-нибудь…?
Над городом - глубокая ночь. Не по-городскому тихо. Кто-то сзади обнимает меня, то есть не кто-то, а, конечно, Коля. Больше некому. Я отстраняюсь, и поворачиваюсь лицом к нему. Он стоит рядом, на открытом со всех сторон балконе голый. Сейчас его увидеть некому, но я уверен, что он и среди бела дня выйдет так запросто на балкон, если я не остановлю.
Он и в этом, в хождении голышом по балкону, не видит ничего особенного.
Как и в своих словах. О «старом педике».
Мальчишка стискивает мне всё, что нащупывает спереди, наверняка уже не просыпающийся член и всё там прочее. Он совсем не против отсосать или потрахаться ещё раз и ещё… Только теперь я задаю себе вопрос - зачем?
Чего он ждёт, может, ему надо, чтобы я, обессиленный, заснул покрепче?
А уж он-то…
Или нет?…