Предисловие

Анна и Марк прожили вместе десять лет, но затем их брак распался. Они были знакомы с детства: их родители были старыми друзьями. Обе семьи объединяла страсть к натуризму, который прививал  детям чувство свободы и безопасности - своего рода уникальное сочетание, благодаря которому и зародились впоследствии их любовные отношения, увенчавшиеся рождением их сына Тэйса. С момента его рождения прошло уже двенадцать лет, от былой страсти его родителей не осталось и следа. Марк переехал в город и купил там квартиру, а Анна осталась жить в сельской местности. Вместе с Тэйсом они занимали половину большого коттеджа, на второй половине которого проживала ещё одна семья. Там жили их друзья Элли и Жерар, а также двое их детей: Томас, мальчик одиннадцати лет и их дочь Мартье лет тринадцати.
Уход отца из семьи сильно повлиял на Тэйса. Его обуревали противоречивые чувства и мучили разные вопросы на которые он не находил ответа. Едва начавшийся переходный возраст сделал его характер еще более нерешительным, а злость на отца порой вызывала у него вспышки гнева. Нагота человеческого тела, ранее бывшая такой обыденной, теперь всё чаще привлекала его внимание, пробуждая неясные желания.
На пути познания новых ощущений и чувственного опыта его спутниками стали не только его родители и другие семьи натуристов, но также и некоторые новые друзья, как ровесники так и взрослые. Все они сыграли важную роль в этой фазе начинающегося взросления. Тэйс познал на собственном опыте разницу между любовью и похотью, между лаской и унижением, между раскрепощённостью и извращениями. Его опыт мог бы стать полезным уроком для других подростков, которым лучше не повторять то, что довелось испытать Тэйсу на личном примере.
Сексуальные приключения Тэйса имеют весьма натуралистичное описание, тем, кого они могут шокировать лучше прекратить дальнейшее чтение. Желанием автора было лишь подтолкнуть  родителей и воспитателей к разговору с детьми о сексе, дабы обсудить с ними различные ситуации, описанные в этой книге, не дожидаясь пока дети сами в них попадут, как это случилось с нашим юным героем.

Глава первая. Сон или явь?

Семь часов утра, воскресенье. Собственно, по-старому, ещё только шесть часов: сегодня ночью часы перевели на летнее время. Проснувшись, Тэйс продолжает лежать, натянув одеяло до подбородка. Тэйс всегда спит голым, к этому он привык с раннего детства. Лёжа на спине, он рассматривает воздушного змея, висящего на потолке - прошлым летом он и папа вдвоём его мастерили. Это настоящий боевой дракон, для управления им используют не одна бечёвку, а целых четыре, и когда он идёт на бреющем полёте, он издаёт оглушительный свист!
Воспоминания уносят Тэйса на большой пустынный пляж где-то на юге Франции. Папа берёт на себя управление воздушным змеем и пробует разные фигуры пилотажа. Сначала пускает его кругами, делает восьмёрку, потом начинает закладывать всевозможные виражи. Не всегда они проходят гладко: порой змей с размаху втыкается в горячий песок, но каждый раз сильная рука вновь запускает его в воздух. Но вот змей падает куда-то далеко за хребтом длинной песчаной дюны. "Похоже, он застрял!" кричит папа, "давай-ка, сбегай, достань его."
Тэйс бежит по рыхлому песку к вершине дюны. Солнце обжигает его голую кожу. Хотя эта часть берега официально не является нудистским пляжем, тем не менее, отец и сын загорают здесь нагишом, тут можно спокойно побегать, запуская воздушного змея: кроме одной парочки, прогуливающейся по берегу вдалеке, здесь практически никого нет.
Добравшись до вершины он видит, что змей упал немного в стороне в небольшой котлован меж двух дюн и застрял в ветках какого-то шипастого кустарника с мелкими тёмно-красными цветками. Чтобы добраться к нему не оцарапавшись о колючки, он начинает внимательно изучать низину, высматривая наиболее безопасный путь. Наилучшим вариантом ему кажется обойти котлован поверху и спуститься в низину с противоположной стороны.
Марк видит, как его сынишка постепенно скрывается из виду. Он видит, как голый мальчик осторожно бежит по вершине дюны, затем вдруг останавливается и приседает на корточки. Что его напугало? Может, он кого-то увидел и застеснялся своей наготы? Продвигаясь на четвереньках мальчик ползёт по горячему песку и осторожно выглядывает из-за вершины холма.
Внизу за второй дюной он видит двух обнажённых людей, мужчину и женщину, лежащих на расстеленных полотенцах. Вид голых людей не является чем-то особенным для Тэйса: он сам проводит голышом почти всё время, пока они с отцом тут отдыхают. Они живут в кэмпинге вместе с другими натуристами и целые дни проводят на нудистском пляже. Отчего же ему вдруг стало стыдно? Причиной этому вовсе не его нагота, его смущает и в то же время вызывает любопытство то, чем заняты эти двое у подножья дюны.
Мальчик никогда раньше не видел, как занимаются любовью. Он, конечно, видел как люди целуются и обнимаются, но такое он видит впервые. Пара молодых влюблённых лежит тесно прижавшись друг к другу. Она на спине, он – на боку возле неё. Их губы слиты воедино, при этом рука юноши поглаживает между ног его партнёршу. Иногда ладонь замирает и средний палец исчезает в щелочке гладковыбритой киски. В то же время девушка крепко держит в кулаке член своего любовника.
Тэйс подползает ещё чуточку ближе и ложится плашмя животом на песок. Лишь его голова высовывается из-за вершины дюны. Горячий песок обжигает ему живот и гениталии, но он не обращает на это внимания, чтобы ничегошеньки не упустить из этого интересного представления.
Пара влюблённых, не замечая никого и ничего вокруг, полностью отдаётся любовной игре. Мужчина покрывает тело девушки поцелуями, целует ей губы, подбородок, шею, грудь, соски, спускается к животу, целует пупок, спускается ещё ниже, пока его лицо не скрывается у неё между ног. Она слегка приподымает бёдра и мужчина ложится между её ног, не прекращая при этом ласкать ртом самые чувствительные уголки её тела. Ласки языком и губами становятся всё более страстными и девушка держит его голову обеими руками, прижимая к себе, не позволяя ему прервать это занятие.

Это зрелище постепенно возбуждает мальчика. Его членик пытается выпрямиться, но этому мешает песок. Слегка выгнувшись мальчик приподымает бёдра, чтобы избавиться от болезненной напряженности. Его карандашик стоит по стойке смирно и когда Тэйс вновь ложится на живот, он втыкается в тёплый песок словно маленький колышек. Всё его внимание поглощено этими двумя извивающимися телами, он напрочь забыл и о воздушном змее и об отце, который ждёт его возвращения.
Тем временем Марк начинает тревожиться из-за долгого отсутствия сына. Он удивляется почему Марк так долго возится со змеем. Поднявшись наверх, он видит воздушного змея по-прежнему торчащего из кустарника, также он замечает Тэйса, лежащего на противоположном склоне. Марк останавливается в нерешительности. Как ему поступить? Позвать Тэйса или сначала вызволить воздушного змея или же отправиться на ту сторону, чтобы узнать – что так привлекло внимание его сынишки? Марк выбирает последнее.
Двое любовников целиком  поглощены своими играми. Тэйс видит как лежащая девушка всё сильней разводит свои ноги, а её друг склоняется над ней. Они снова целуются рот в рот, но Тэйс на это почти не смотрит. Его взгляд прикован к пенису мужчины, который ритмично движется туда и обратно, то скрываясь внутри влагалища, то выходя из него. Членик у мальчишки никогда ещё не был таким твёрдым как сейчас и мальчик, непроизвольно поддаваясь общему ритму, тычется своим органом в рыхлый песок, подражая движениям мужчины. 
Подойдя к сыну поближе, Марк замечает как тот трётся, вжимаясь всем своим телом в песок. Это для Марка явилось полной неожиданностью: неужели это его Тэйс, которому едва исполнилось двенадцать, лежит перед ним, делая эти характерные движения, которые не спутаешь ни с какими другими? Он никогда не замечал, чтобы его мальчик когда-либо занимался самоудовлетворением.
Через несколько мгновений Марк уже стоит возле сына, тот испуганно смотрит, как отец опускается рядом с ним на колени. Тэйс машинально переводит взгляд в сторону совокупляющейся парочки и лишь теперь Марк замечает каким зрелищем был поглощён его малыш всё это время. Не раздумывая, он тоже быстренько ложится на песок возле сына. Теперь они вдвоём созерцают этот спектакль. Тем временем процесс соития достигает своей кульминации. Движения мужчины становятся всё более яростными, он пытается загнать свой член как можно глубже и женщина вскрикивает от наслаждения. Наконец, достигнув пика блаженства, мужчина приостанавливает движение, содрогаясь в конвульсиях и когда его теплое семя изливается в её лоно, он снова начинает двигаться, давая ей возможность кончить вместе с ним, постепенно их движения замирают, одновременно стихают и вздохи, которыми сопровождает женщина свой оргазм, превращаясь в слабое постанывание...
Марк кладёт руку на нежные ягодицы своего сынишки. Даже он, Марк – опытный натурист, легко умеющий управлять своим телом, не может справиться с нарастающим возбуждением. Он начинает ощущать ту же болезненную напряженность в паху, что до этого испытывал Тэйс, но продолжает лежать неподвижно, не давая распрямиться своему напрягшемуся члену.
Тэйс чувствует на своей попке прикосновение отцовской ладони и улыбается, обернувшись в его сторону. Лукавые бесенята в его глазах говорят о многом: теперь Марк понимает отчего его сын забыл и про воздушного змея и про всё остальное. От такого представления он и сам бы, пожалуй, забыл зачем сюда пришёл... Вот только лежать уткнувшись писькой в грязный песок, кажется Марку вредным для здоровья ребёнка. Он нежно переворачивает мальчика на бок. Членик мальчишки весь в песке и по-прежнему твёрд как скала. Марк пытается счистить песок, но это практически невозможно, он повсюду: песок набился под нежную кожицу крайней плоти, облепил весь стволик и даже немного попало в уретру, тугой мешочек мошонки тоже весь облеплен песком.
Тэйс продолжает хитро улыбаться и перекатывается на спину. Его напряжённый писюнчик горделиво смотрит в небо. Марк продолжает счищать песок, он ласково гладит  Тэйса, а тот нежится под его ладонями. Эти ласки ему уже знакомы: даже дома, если они моются вместе, папа частенько ласкает его внизу, предварительно как следует обмазав мыльной пеной – после этого ладони так приятно скользят по голому телу...
Отец улыбается и говорит мальчику: "похоже тебе это нравится, не так ли?" одним глазом он посматривает вниз, где лежат, держась за руки, мужчина и женщина, удовлетворившие свою страсть. Тэйс не отвечает, вместо этого он кладёт свои руки поверх отцовской ладони, прижимая её к своему подрагивающему кончику...
Вот и сейчас его руки прижаты к паху. Под одеялом почти также жарко, как тогда на пляже. Разве что нет здесь никакого песка, у себя на животе он чувствует лишь только маленькое мокрое пятнышко. Может всё это было лишь сном? Нет это были воспоминания о чудесных каникулах проведённых на море. Теперь папа ушёл от них, и Тэйсу ужасно его не хватает. В уголках его глаз появляются слёзы и он пытается удержать ускользающие воспоминания, но у него ничего не получается. Он зажмуривается и беззвучно плачет. Почему папа больше с ними не живёт? Отчего мама плачет украдкой, хотя и говорит, что больше не любит папу? Неужели ему теперь больше не с кем будет запускать змея, не с кем будет беситься в ванной?
Мальчик переворачивается на живот, зарываясь лицом в подушку. Его писюлек уже принял свой обычный размер, мальчик всхлипывает всё реже и постепенно вновь засыпает. Ещё совсем рано, а по воскресеньям мама позволяет поспать подольше...

Глава вторая. Опасная игра

Тэйс просыпается от звуков автомобильного клаксона возле гаража. Собственно, раньше это была задняя часть дома, но после перестройки эту часть дома стали использовать как гараж. В распоряжении обеих семей был один общий автомобиль, но, поскольку у мамы Тэйса не было водительских прав, в основном, им пользовались Элли и Жерар.
Полностью проснувшись он, наконец, вспоминает, что Элли с мужем собирались поехать во Фрисландию, проведать мать Элли, которая лежит в больнице. Тэйс слышал вчера, как Элли просила его маму присмотреть за детьми до их возвращения. Такое бывало уже не раз: обеим семьям частенько приходилось брать на себя заботу о соседских детях, правда теперь, с уходом Марка всё стало сложнее.
Раньше, когда родители Тэйса надолго уезжали куда-нибудь, он перебирался жить в спальню Томаса. Они спали вместе в одной кровати, поскольку лишь у Томаса была двуспальная кровать. Они обожали беситься вдвоём под одеялом, тем более, что кроме одеяла на них ничего не было, ведь Томас, как и Тэйс, тоже всегда спал нагишом...

Тэйс слушает шорох покрышек по гравию подъездной дорожки, пока автомобиль выезжает на шоссе, и дом снова погружается в тишину. Впрочем, не надолго: спустя пару минут он слышит как кто-то бежит по коридору. Это шаги Мартье, он узнаёт её: Мартье не любит ходить босиком и всегда надевает тапочки. Шорох шагов быстро стихает, Тэйс определяет, что она пошла не в туалет и не ванную. Она пошла в комнату Томаса. Может, ему послышалось? Мартье и Томас часто ссорятся в последнее время и бывает, что по нескольку дней друг с другом не разговаривают. А сейчас Мартье сама идёт в спальню своего братца? Тэйс не понимает, что бы это могло означать и ему становится ужасно любопытно.
Он скидывает с себя одеяло, выпрыгивая из постели, и снова слышит шаги Мартье. Теперь, судя по всему, она направляется в уборную. Тэйсу тоже хочется пописать и он босиком выходит из комнаты. Откровенно говоря, не просто босиком: на нём нет ни единой нитки, впрочем это обычное дело – он не стесняется своего тела. Даже риск столкнуться лицом к лицу с Мартье его нисколечко не смущает.
Когда Тэйс подходит к туалету, там всё ещё занято. Он ждёт, стоя в коридоре, вскоре он слышит шум спускаемой воды. Скучая, он прижимается плечами к стене напротив двери в туалет. Он старается не касаться голым задом деревянных панелей обшивки.
Когда Мартье выходит из туалета, она вскрикивает от неожиданности, наткнувшись на Тэйса, стоящего прямо перед ней. Затем смущенно здоровается со своим товарищем. Она тоже полностью раздета, впрочем, иного Тэйс и не ожидал увидеть.
– Привет, – невнятно бормочет он.
– Давно ты встал?
– Нет, – отвечает мальчик, – но я слышал, как ты ходила к Томасу в спальню.
Такого поворота Мартье не ожидала. "Значит, он всё слышал", думает она. Она лихорадочно соображает: "Он догадался зачем я ходила к братишке в спальню? Стоит ли опять туда идти, или лучше вернуться в свою комнату?"
Неуверенно она произносит:
– Э-э... ну, да... Как ты догадался?
Тэйс закрывая за собой дверь, оборачивается и бросает ей через плечо:
– Я слышал, как ты прошлёпала в своих тапках к его спальне.
Тогда Мартье понимает, что Тэйс ничего не подозревает. Успокоившись она отвечает:
– Ах, ты об этом. Не люблю ходить босиком, ты же знаешь.
Но Тэйс уже не слушает – ему очень хочется писать и он исчезает за дверью.

Выйдя из уборной он направляется к себе, но проходя  по коридору мимо спальни Томаса, он замечает что дверь слегка приоткрыта. Украдкой заглянув внутрь он видит лишь кусок стены и выключатель. Внезапно он слышит чьё-то хихиканье – это смеётся Томас, которого щекочет сестрёнка. Тэйс приоткрывает дверь пошире. Мартье забралась с ногами в кровать к своему братишке и, присев на колени, склонилась над ним. Тэйс видит её голую спину и её голые пяточки, выглядывающие из под ягодиц. Томаса он не видит, ему видны лишь его задранные вверх ноги, которыми тот сучит, как младенец. Дети знают, что им никто не помешает, так как их родители уехали, а Анна – мама Тэйса – ещё спит, по выходным она спит допоздна.
– Эй, можно мне с вами? – спрашивает Тэйс, распахивая дверь в спальню.
Мартье оборачивается и деловито спрашивает:
– Ты хочешь щекотать или хочешь, чтобы тебя щекотали?
Она ничуть не удивлена внезапным появлением Тэйса: ведь она нарочно для него оставила дверь приоткрытой.
– Не знаю... мне всё равно, – отвечает мальчик и присоединяется к ним.
Томас приподымается и говорит ему:
– Эй, Тэйс, помоги мне, давай вместе защекочем её до смерти! – с этими словами он набрасывается на свою сестру.
Голые дети катаются по смятым простыням и от возни этой парочки кровать скрипит на все лады. Мартье явно сильней: она на два года старше своего братишки и быстро кладёт его на обе лопатки, садясь на него сверху. Тэйса, который на год младше её, она тоже не шибко боится. Но когда Тэйс приходит на подмогу её голому братцу, извивающемся под ней, Мартье приходится туго. Наконец, мальчишки с ликованием усаживаются на побежденную девчонку. Томас садится ей на живот и прижимает её руки своими коленками. Тэйс взобрался ей на ноги и согнувшись обхватывает руками её лодыжки.
Вся троица замирает на некоторое время, затем Мартье резким толчком приподнимает бёдра, сбрасывая с себя мальчишек. Тэйс катится кубарем и стукается головой о спинку кровати. Томас падает на подушки. Не мешкая, Мартье хватает Томаса за шею и притягивает его к себе. Она дышит ему в затылок, чувствуя, как её маленькие грудки прижимаются к голому телу Томаса.

Когда Тэйс садится, потирая ладонью затылок, она беспокойно смотрит не него:
– Что с тобой? Ты ударился?
Тэйс не отвечает, продолжая растирать затылок. Томас тоже сочувственно интересуется:
– Тебе очень больно?
– Не... щас пройдёт, – сквозь зубы отвечает мальчуган, не переставая потирать ушибленное место.
Мартье подбирается к нему поближе.
– Дай-ка я посмотрю. Вдруг, у тебя сотрясение мозга.
Она осторожно раздвигает волосы на затылке мальчика. Смотреть там особо не на что, тем не менее, она заявляет:
– Точно не знаю, но у тебя может быть шишка. Хочешь, я смажу кремом твой ушиб?
Тэйс пожимает плечами. Боль ещё не прошла, но хлопоты Мартье кажутся ему неуместными.
– Давай, ложись на живот, чтобы я могла как следует тебя осмотреть, – командует девчонка.
– Отойди в сторону, – велит она брату.
Оба мальчика подчиняются беспрекословно. Мартье опять начинает перебирать волосы на темени мальчика, точь-в-точь обезьяна, ищущая блох у своего детёныша. Она тихонько кладёт ладонь ему на шею, спрашивая:
– Так больно?
– Нет, отвечает он еле слышно. Его голос заглушает подушка уткнувшись в которую он лежит ничком.
– А здесь? – спрашивает Мартье, медленно скользя вниз рукой между его лопаток. И снова звучит приглушенное "Нет". Тэйс уже догадался, что ушибленный затылок всего лишь предлог, которым воспользовалась девчонка, чтобы начать новую игру. Он не против: ему ужасно нравится, когда его так трогают. Он помнит, что пару лет назад они частенько играли в больницу и Мартье устраивала им с Томасом такой же "медосмотр", ощупывая их от макушки до пяток. Когда рука Мартье доходит до его ягодиц, она перестаёт задавать вопросы, вместо этого она велит мальчику встать на четвереньки и поднять попу. Мальчик смиренно подчиняется.
– Раздвинь колени, – командует Мартье. Мальчик лежит уткнувшись подбородком в подушку с высоко поднятым задом и широко раздвинув ноги, отчего кожа на его ягодицах туго натянулась. Его яички свободно свисают под животом, также как и его мягкий писюнчик. Большими пальцами Мартье слегка разводит обе половинки и внимательно изучает розовую звездочку девственно-чистой мальчишеской попки.
– Так-так, – мурлычет она, – думаю, нам надо померить температуру.
– Принеси-ка градусник, – обращается она к Томасу, который с готовностью берёт на себя роль медбрата. Он мчится к письменному столу, роется в пенале и достаёт оттуда стержень для авторучки.
– Пожалуйста, госпожа доктор, вот градусник.
Мартье берёт у него стержень и слюнит кончик, затем слюнит указательный палец и смазывает дырочку Тэйса, чтобы "градусник" легче вошел в пациента. Она осторожно вставляет кончик стержня в анус и потихоньку просовывает его внутрь.
Когда стержень уже наполовину исчез в прямой кишке Тэйса, она заявляет:
– Готово. Теперь можно приступать к следующему осмотру.
Она проводит рукой по животу Тэйса, берёт в руку мягкий членик и яички, нежно перебирая пальцами тёплые гениталии мальчика. Тэйс покорно переносит и этот "осмотр". Раньше они играли в нечто подобное, эта игра у них называлась "пощупай, созрел банан?"
Но в этот раз игра изменилась. Теперь, когда стержень торчит из его попы, Тэйс испытывает какие-то новые ощущения, исходящие из области внизу живота. Его членик уже не такой вялый, как минуту назад, а мошонка сжимается, подтягивая яички к животу.
Это не ускользает от внимания Мартье. Теперь она целиком сосредотачивается на полунапрягшемся членике Тэйса, берёт его двумя пальцами и начинает медленно подрачивать, отчего его писюн становится совсем твёрдым.
Томас видит эрекцию своего друга, вызванную манипуляциями Мартье и лукаво улыбается:
– Ага, а у тебя стоячок.
Девочка, не обращая внимания на реплику своего братишки, нагибается ещё сильнее, чтобы как следует рассмотреть напряжённый мальчишеский орган. Затем с притворным удивлением, выпаливает:
– Ой, какой он стал большой!
Тэйс полагает, что медосмотр слегка затянулся. Он приподымается и протягивает правую руку, собираясь вытащить из задницы этот дурацкий "градусник", но девчонка его опережает:
– Хо-хо, не так быстро, я ещё не закончила, – и удерживая левой рукой "градусник", правой она шлёпает его по спине, заставляя принять прежнюю позу.
Тэйс снова на четвереньках – стоит не дыша, пока девочка потихоньку вытаскивает стержень из заднего прохода. Вытащив его, она смотрит на "градусник", словно хочет узнать – какую он показывает температуру. Тем временем Тэйс проворно переворачивается на спину и теперь его стоячок горделиво указывает вверх.  
– Хм, так я и думала, – бормочет Мартье. Она ещё раз бросает взгляд на стержень и заявляет:
– Мы слишком рано его вынули. Я так и не поняла: нормальная у тебя температура или нет.
Тэйс пробует возразить:
– Я больше не хочу стоять на четвереньках, давай придумаем что-нибудь другое.
Мартье не отвечает, она опять слюнит палец, смазывает кончик стержня, затем смазывает дырочку на писюнчике Тэйса. Его членик вздрагивает, напрягаясь ещё сильней. Что она хочет сделать? Неужели, она собирается засунуть стержень ему в уретру? Неужели она не понимает, что Тэйс рискует получить инфекцию мочеполовых путей? Ведь, побывав в прямой кишке, на стержне осталась масса бактерий. Кроме того, инородное тело попавшее в мочеиспускательный канал, почти наверняка, повредит легкоранимую слизистую оболочку.  

Но дети не осознают этих опасностей. Мартье подносит кончик стержня к отверстию в головке пениса. Сначала она ещё раз обильно смачивает стержень слюной, а затем потихоньку давит на стержень, проталкивая его в устье уретры. Левой рукой она крепко держит мальчика за его эрегированный пенис, а правой рукой – скользкий стерженёк авторучки. Кончик стержня уже полностью проскользнул внутрь...
Тэйс чувствует, как стержень входит в головку его члена. Ощущение не из приятных, но особой боли он чувствует – слюна девчонки служит хорошей смазкой. Собственно говоря, ему и самому любопытно: как далеко сможет войти стержень в его писюн, и он продолжает внимательно следить за действиями Мартье.
– Тебе не очень больно?
– Не, только немножко жжётся, – жалуется он.
Вскоре его пенис вновь расслабляется, но девочку это не останавливает. Миллиметр за миллиметром она проталкивает стержень всё дальше и дальше, не забывая смачивать его слюнями. К тому моменту, когда стержень проник в его уретру на несколько сантиметров, его член уже настолько расслабился и изогнулся, что кончик стержня начинает во что-то упираться. Видимо, в этом месте мочеиспускательный канал делает изгиб, и не даёт пройти дальше жёсткому стержню. Тэйс кричит:
– Перестань, он дальше не лезет, –  и берёт свой член в руку.
Поистине причудливое зрелище: трое голых детей увлечённых опасной игрой, зачаровано смотрят на стержень, торчащий из члена одного из мальчишек...

Тэйс старается выпрямить пенис так, чтобы стержень больше не упирался в изгиб уретры и затем сам – своей рукой – проталкивает стержень ещё немного глубже. Не говоря ни слова, Мартье ещё слюнит стержень, наконец Тэйс выпускает пенис из рук. Теперь стержень играет роль своего рода арматуры, которая удерживает расслабленный писюнчик ребёнка в вертикальном положении, оставляя его прямым, будто маленькая колонна. В самом низу живота, почти в промежности Тэйс ощущает какое-то щекочущее чувство. Стерженёк уже наполовину вошёл внутрь него, но Тэйсу кажется это недостаточным.
Он снова берётся одной рукой за член, а другой пробует продвинуть стержень ещё чуть-чуть дальше. Лишь когда кончик стержня касается его простаты, он вскрикивает:
– Ай, вот теперь больно!
От стержня длиной тринадцать сантиметров, снаружи виднеется кусочек всего лишь сантиметра четыре – теперь достаточно нечаянно слегка надавить и последствия могут быть плачевны, но дети, по-прежнему, не осознают в полной мере всей опасности для здоровья Тэйса.
Наконец, он начинает медленно вытаскивать стержень из канала. Слюна уже почти стёрлась и извлечение стержня оказалось намного ощутимей, чем его введение. Зажмурившись, Тэйс, вытаскивает стержёнек из своего несчастного органа. Мартье замечает его гримасу:
– Тебе очень больно?
Тэйс молчит: теперь до него дошла вся глупость этой затеи, внизу живота он ощущает неприятное жжение и боль не утихает даже после извлечения стержня. Он прикрывает руками свои гениталии. Ему становится жутковато, он ещё не плачет, но ему уже определённо не до смеха. Томас и Мартье тоже сидят как побитые. Не осталось и следа от их былого непринуждённого веселья, с которым трое голых ребятишек начинали свою игру.
Молча выходят Мартье и Тэйс из комнаты Томаса и расходятся по своим спальням. У себя в комнате Тэйс с головой накрывается одеялом и зарывается лицом в подушку, чтобы никто не услышал его рыданий. Как бы он хотел, чтобы папа был сейчас рядом, ему бы он всё-всё рассказал, папа был ему лучшим другом и всегда ему помогал...

                                     
Глава 3. Лечение

Тэйс тянет вверх палец, но учитель его не замечает... а может делает вид, что не замечает. В классе царит тишина. Последние полчаса до конца занятий отведены для чтения. Тэйс слегка кашляет, чтобы привлечь внимание: ему опять надо по-маленькому, хотя с последнего визита в школьный туалет ещё не прошло и получаса. Самое странное, что когда он стоит перед писсуаром с расстёгнутыми штанами, он не может выдавить из своего дружка ни капли мочи. Тем не менее, ему снова надо выйти. Наконец, учитель взглянул на Тэйса и обращает внимание на его страдальческую гримасу:
– Опять Тэйс? Ты хорошо себя чувствуешь?
Учитель обеспокоен, заметив, что с его учеником явно что-то не в порядке.
– Можно мне в туалет? – жалобно просит Тэйс, не ответив на вопрос учителя.
Учитель кивает, встаёт и идёт вместе с Тэйсом к входной двери. Когда они оба выходят в коридор, учитель прикрывает дверь в класс и участливо спрашивает:
– Что с тобой такое? Почему ты так часто просишься в туалет?
Тэйс молчит, уставившись на носок ботинка.
Указательным пальцем учитель приподымает Тэйсу подбородок и смотрит ему прямо в глаза.
– Скажи, тебе нездоровится?
В уголках мальчишеских глаз дрожат слезинки, краснея, он признаётся:
– Мне всё время хочется по-маленькому, но ничего не получается.
– Тогда тебе лучше не мешкая отправляться домой. И попроси маму, чтобы она вызвала тебе врача, – решает учитель.
Мальчик обрадовавшись бежит к вешалке за своей курточкой. Учитель провожает его до парадной двери, перед выходом он его останавливает, придержав за плечо:
– Только поезжай прямо домой, слышишь?
– Хорошо, господин учитель.

Медленно давя педали своего велика, Тэйс всю дорогу до дома пытается найти выход из положения. Боль не проходит со вчерашнего утра. Сначала было жжение в уретре, правда, вчера это жжение заметно уменьшилось. Сегодня утром боли почти не было, если не считать противного жжения, когда писаешь, причём сильнее всего жгло у самой дырочки. Но к полудню ситуация ухудшилась. Появились постоянные позывы облегчить мочевой пузырь, но при этом пописать он не может. Тэйс прекрасно понимает, что это всё – последствия игры в больницу с соседскими ребятами. Он ругает себя последними словами за то, что позволил засунуть себе в член этот чёртов стержень. Он понятия не имеет, что такого он мог себе там повредить. "Что мне сказать маме? Рассказать ей, как всё случилось? А, может, всё само пройдёт? Может, маме всё не рассказывать, а только врачу..." – стучит в его голове, пока он с трудом крутит педали, медленно приближаясь к дому.
Добравшись, наконец, домой, он зовёт маму, но дома никого нет, тогда он бежит в туалет и снова пробует пописать. С большим трудом ему удаётся выдавить из себя лишь несколько капель, но легче ему не становится. Большим и указательным пальцем он оттягивает назад крайнюю плоть и тщательно осматривает дырочку на головке своего члена. Не увидев там ничего подозрительного, он снова натягивает трусы и идёт к себе в комнату. Там он осторожно ложится на спину и лежит так с четверть часа, пока позывы не становятся совсем острыми. Его начинает лихорадить: сначала бьёт озноб, затем прошибает пот. Он снова стоит в туалете и на этот раз слышит, как мама открывает входную дверь. Она вешает свой плащ на вешалку, скидывает туфли.

– Привет, милый, – замечает она Тэйса, выходящего из уборной, – как дела в школе?
– У меня живот заболел...
– Как? С чего вдруг?
Тэйс не отвечает, разглядывая пол под ногами, его лоб покрыт мелкими капельками пота.
Анна видит что её сыну нехорошо. Подойдя к нему и пощупав лоб она спрашивает:
– Да ты весь горишь. Что с тобой?
Не выдержав, мальчик заливается слезами. Ему не только больно физически, но ещё вдобавок страшно стыдно. Мама ведёт его за руку в гостиную, укладывает его на диванчик и приносит ему стакан воды.
После пары глотков рыдания понемногу стихают и мальчик рассказывает маме о своём горе. Однако, он не рассказал маме про игру в больницу, хотя она и спрашивала – "не знает ли он, чем это могло быть вызвано?". Пощупав ещё раз его лоб, она берёт мальчика на руки и несёт к нему в спальню.
– Потерпи миленький, сейчас я тебя уложу в кроватку.
Тэйс покорно лежит на её руках. В спальне, пока мальчик раздевается, она достаёт из комода чистые трусики и тонкую летнюю пижаму. Тэйс, не замечая этого, голым ложится в кровать. Его опять бьёт озноб и он сворачивается клубочком, накрывшись с головой одеялом.
Приподняв одеяло, Анна видит голую спину своего сынишки, лежащего в позе эмбриона, прижавшего руки к паху. Она собиралась надеть ему трусики и пижаму, но передумывает. Она снова укрывает его и тихо выходит из комнаты.
У мальчика от лихорадки стучат зубы, его не отпускают тревожные мысли: "Что я мог поранить там внутри? Что сказать доктору? Только бы меня не забрали в больницу..."

Вскоре мама возвращается. Она принесла градусник и тюбик вазелина.
– Сейчас померим тебе температурку, – говорит она, откидывая одеяло.
Смазав ему анус вазелином, она легким нажатием вставляет ему термометр. Тэйс почти ничего не чувствует и продолжает лежать, как младенец в утробе матери. Ему страшно хочется писать, но он знает, что пробовать бесполезно. Давление внизу живота становится всё более болезненным. Пока термометр не нагрелся, Анна идёт за тёплым одеялом и укутывает своего больного ребёнка. Через пару минут ожидания она вынимает градусник из его попки. Температура тридцать девять и пять.
– Лежи смирно, котёнок, сейчас я вызову доктора.
Тэйс лежит молча, под одеялом озноб немного стихает. Анна выходит, чтобы позвонить врачу, через минуту она возвращается.
– Доктор скоро приедет. Давай, наденем тебе пижаму.
Тэйс медленно переворачивается на спину, затем с трудом садится, в его глазах тревога.
– А что он будет делать?
– Доктор тебя посмотрит и скажет какие лекарства тебе надо принимать, – успокаивает мама, надевая ему через голову пижамную рубашку.
– И я снова смогу писать? – уточняет Тэйс.
– Не знаю, но на крайний случай у них есть специальная трубочка, чтобы помочь тебе пописать.
У мальчика пропадает охота к дальнейшим расспросам. Он живо себе представил, что это за трубочка и куда её будут вставлять. Он не хочет выяснять подробности, боясь, что мама что-нибудь заподозрит и догадается о причинах его внезапной болезни.

Проходит почти час в ожидании врача. Приехали сразу двое: дружелюбный пожилой доктор Хёйсман – их домашний врач, а с ним молодой практикант, которого он представил им, как доктора Фиссера. Анна ведёт обоих мужчин к спальне мальчика.
– Ну-с, молодой человек, что тут у нас? Что, вдруг, за хворь с вами приключилась? – приветствует его Хёйсман. Тэйс поднимает глаза, видит мать и двух мужчин рядом с ней. Доктора Хёйсмана он узнал, но кто это с ним? Он с тревогой переводит взгляд с врачей на маму и обратно.
Доктор Хёйсман, видя его растерянность, добавляет:
– Сегодня мы работаем вместе. Я взял его не потому, что твой случай какой-то особый, просто, доктору Фиссеру нужна хорошая практика, чтобы он мог хорошо лечить больных. Ты не возражаешь, дружище, если он будет мне помогать?
Тэйс робко кивает. Улыбаясь, молодой врач подходит к нему и здоровается с мальчиком за руку.
– Меня зовут доктор Фиссер, но можешь звать меня просто Мартин. А тебя как зовут?
– Тэйс, господин доктор.
Мартин присаживается на краешек постели и тихонько спрашивает:
– Ну, выкладывай, что у тебя за проблема. Из-за чего нам звонила твоя мама?
Мальчик доверчиво смотрит на молодого врача, он сразу чувствует, что перед ним добрый человек и без колебаний рассказывает ему о том, как он весь день пытается помочиться, но ничего не выходит и ему очень больно там – Тэйс указывает поверх одеяла на низ живота.
– Что ж, надо тебя осмотреть, – говорит Фиссер. Он откидывает одеяло.
– Приподыми свою пижаму.

Пока молодой врач пальпирует мальчику живот, он интересуется у мамы, какая была температура. Потом он просит мальчика сесть, чтобы проверить почки. Затем просит мальчика приспустить штаны.
Тэйс снова ложится на спину и приподняв бёдра, быстрым движением одновременно стаскивает пижамные штаны вместе с трусами.
– Какой ты шустрый, – шутит Мартин, – я просил лишь приспустить, но так тоже годится.
Осторожно он ощупывает мошонку, осматривает паховую область, внимательно осматривает устье уретры. Кладёт ладонь плашмя на низ живота, слегка надавливая. Тэйс не издаёт ни звука, хотя его лицо искажает гримаса боли. Мартин оборачивается к своему наставнику.
– Мочевой пузырь закупорен, давление в промежности не прощупывается, паховые лимфоузлы слегка увеличены. Я полагаю, блокада вызвана какой-то инфекцией.
Пожилой доктор кивает:
– М-да, блокада штука неприятная. Какие будут предложения?
Тэйс внимательно вслушивается в их диалог. Он едва понимает половину из того, что они говорят, но при словах "о неприятной штуке" ему становится не по себе. "Что они собираются делать?" испуганно думает мальчик.
– Думаю, надо уточнить причину блокады и затем использовать катетер.
– Вам доводилось делать ректальную пальпацию?
– Да делал... правда, только у взрослого. 
– Хорошо, – кивает доктор Хёйсман, – приступайте, только не забывайте пояснять вслух свои действия.
Мартин снова присаживается на кровать возле Тэйса, прикрывает его одеялом до пояса и говорит, обращаясь поочерёдно то к Тэйсу, то к Анне:
– Сначала я должен найти причину из-за чего моча не может покинуть мочевой пузырь, затем с помощью тоненькой трубочки выведу излишки мочи наружу. Эту проблему мы должны решить в первую очередь.
Анна отвечает, что она уже рассказала сыну про катетер.
– Значит, ты знаешь что я буду делать? – спрашивает Мартин. Тэйс кивает, хотя он не представляет и половины того, что его ждёт.
Мартин просит маму Тэйса принести пару чистых тряпок или что-нибудь вроде пелёнок. Когда Анна выходит из комнаты, врач добавляет: – и захватите, пожалуйста, какую-нибудь банку или горшок.
Затем он просит мальчика развернуться в постели на сто восемьдесят градусов – ногами к изголовью кровати.
– Мне так будет легче тебя осматривать, я ведь правша, – извиняется он.
Тэйс выбирается из под одеяла, и прежде чем он снова ложится доктор быстро перекладывает ему подушку.
– Вот так, замечательно...

Тэйсу страшно. Он боится того, что сейчас с ним будут что-то делать. Ему страшно от того, что мама ушла, и даже от того, что он голый перед чужими людьми – несмотря на натуристское воспитание. Мальчик непроизвольно прикрывается руками. Его писюн по прежнему жжёт изнутри, вдобавок боль в мочевом пузыре становится совсем невыносимой. С тревогой смотрит он на приготовления доктора Фиссера, который тем временем достаёт из своего саквояжа пару латексных перчаток и тюбик с гелем. Натянув перчатки тот снова подсаживается на кровать к Тэйсу. Когда его мама возвращается в комнату со стопкой чистых полотенец, врач начинает объяснять  мальчику, что он намерен делать:
– Сейчас я постараюсь выяснить, почему ты не можешь пописать. Видишь ли, у тебя внизу живота есть такая э-э... железа, через которую проходит мочеиспускательный канал. Если она увеличивается, то может пережать уретру. Мне нужно проверить всё ли с ней в порядке, но это можно сделать только потрогав её пальцем через э-э... твой задний проход.
Мальчик испуганно смотрит на маму. Анна подходит, садится рядом и успокаивающе гладит его по голове. Затем сжимает его ладонь своими руками: рядом с мамой любой ребёнок чувствует себя в безопасности.
Тем временем Мартин расстилает на кровати полотенце, заправляя его под ягодицы мальчика, и ещё одно кладёт ему на живот, затем он просит мальчика согнуть ноги в коленях и выдавливает на указательный палец немного геля из тюбика. Нанеся гель на анус, он осторожно массирует сфинктер ребёнка.
– Будет немного неприятно, но это не больно, – заверяет он мальчика, – попробуй расслабиться.
Тэйс почти не чувствует, как палец врача проскальзывает сквозь сфинктер, лишь появляется какое-то странное ощущение вроде того, что он испытал вчера, когда играли в больницу...
– Если будет больно, сразу говори мне, хорошо?
Но то, что ощущает Тэйс нельзя назвать болью, скорее чувством какой-то наполненности.
Палец Мартина уже полностью проскользнул в прямую кишку мальчика, теперь врач пытается нащупать его простату. Это ему не удаётся. Он ощупывает стенку кишечника напротив переполненного мочевого пузыря. Тэйс вздрагивает от боли.
Молодой врач недоумённо оборачивается к своему наставнику и пожимает плечами:
– Никак не получается нащупать простату.
Доктор Хёйсман подходит ближе и указывает на промежность мальчика.
– Начните оттуда, а потом переходите выше.

Тэйсу нестерпимо хочется помочиться, он уже не может сдерживаться да и его кишечник хочет вытолкнуть наружу проникший туда инородный объект. Он чувствует себя ужасно жалким, молча он смотрит на маму, его глаза снова блестят от предательских слёз.
Мартин следует указанию своего учителя, но безрезультатно. Медленно выводит он палец из попки Тэйса и предлагает: "Доктор Хёйсман, я думаю, вам, как опытному специалисту, лучше попробовать самому".

После того как палец извлечён из заднего прохода колечко сфинктера ещё какое-то время остаётся раскрытым, но затем снова сжимается. Теперь Тэйс уже не так боится ректальной пальпации и он лежит расслабившись, пока доктор Хёйсман надевает латексные перчатки.
Смазанный гелем палец опытного врача легко проскальзывает внутрь мальчика. Но и ему не удаётся обнаружит простату.
– Ткань внутренних органов у детей очень эластична, поэтому пальпация может быть затруднена, – поясняет он молодому коллеге, – в таких случаях лучше пользоваться двумя пальцами.
В ту же секунду Тэйс чувствует, как врач нажимает на его сфинктер ещё одним пальцем. Это удаётся не сразу, но наконец он тоже проскальзывает внутрь. Теперь его дырочка ещё больше растянута и ощущение наполненности внизу живота становится ещё сильней, но всё же боли не вызывает. Тэйс чувствует как движутся пальцы внутри его тела. Они ощупывают внутреннюю стенку кишечника со стороны живота, как раз напротив того места, куда вчера воткнулся стержень от авторучки. Кончиками пальцев врач нажимает чуть выше простаты, ущемлённая уретра слегка разжимается и доктор видит, как из членика Тэйса выходит несколько капель мочи и скатываются мальчику на живот. Свободной рукой врач промокает их полотенцем.
– Ну, теперь дело пойдёт, – довольно подмигивает он Тэйсу, осторожно вытаскивая оба пальца. На перчатке видны маленькие пятнышки кала, но доктор ловко стягивает их, не показывая мальчику, чтобы не унижать и без того несчастного ребёнка. Опытному врачу прекрасно известно, что даже такой пустяк может быть тяжёлым ударом по самолюбию для двенадцатилетнего парня.

Анна, глядя на пожилого доктора, облегчённо вздыхает. Она нежно гладит сына:
– Ну вот, скоро ты сможешь пописать и тебе полегчает.
Мальчик уже забыл про свой многострадальный мочевой пузырь – настолько он был поглощён тем, что происходило в его кишечнике, но теперь, после слов матери, он с новой  силой чувствует там острую боль.
Теперь место доктора Хёйсмана занимает молодой врач. Он натягивает новую пару перчаток и достаёт из своего саквояжа катетер запакованный в двойную стерильную оболочку.
– Видишь, – обращается он к Тэйсу, – с помощью этой трубочки я проникну в мочевой пузырь, чтобы вывести мочу. Больно не будет, наоборот – тебе станет гораздо легче. Хочешь посмотреть, как я буду это делать или отвернёшься?
Тэйс кивает, он уже догадывается, что сейчас будет – примерно то же, что вчера утром в постели у Томаса, когда Мартье вставляла ему стержень в уретру.
Доктор Мартин разрывает упаковку катетера и вытаскивает наружу один конец, убирает полотенце с живота Тэйса и кладёт его мальчику между ног. Затем берёт тоненький шприц.
– Сначала я сделаю небольшой укольчик тебе в писю. Это не больно, ты лишь почувствуешь холод.
Мартин осторожно оттягивает крайнюю плоть, и делает инъекцию в обнажившуюся головку члена. Затем вставляет кончик катетера в устье уретры. Катетер толщиной всего лишь пару миллиметров и легко скользит внутрь. Лишь когда кончик трубки касается простаты появляется неприятное ощущение. Это то самое место, куда вчера достал грязный конец стержня.
– Осталось ещё чуть-чуть, – заверяет доктор Мартин, – может быть немного больно, но постарайся потерпеть, это скоро пройдёт.
Он вытаскивает из пакета свободный конец катетера и передаёт его своему старшему напарнику, тот опускает катетер в банку, которую принесла мама Тэйса.
Молодой врач осторожно проталкивает трубочку катетера ещё немного, так что она проходит мимо простаты в мочевой пузырь, и тут же из трубочки тоненькой струйкой начинает бежать застоявшаяся моча.

Тэйс почти ничего не почувствовал. Он лежит, с любопытством разглядывая этот тоненький шланг, который принёс долгожданное облегчение. Доктор Хёйсман переливает в колбочку часть мочи для анализа, а доктор Фиссер осторожно смещает кожицу крайней плоти, натягивая её обратно на головку, и отпускает пенис мальчика.
– Оставить катетер до завтра или вытащить? – спрашивает он у Хёйсмана.
Пожилой врач смотрит на Анну.
– Вы сможете сами вытащить катетер завтра утром?
Анна согласно кивает.
– Тогда вытаскивать не будем, чтобы блокада не повторилась, тем более антибиотики подействуют лишь через пять-шесть часов.
Выписывая рецепт на антибиотики доктор Хёйсман повторяет свои наставления:
– Постарайтесь начать лечение как можно скорее, чтобы устранить основные симптомы, возможно, что к утру уже всё пройдёт. Но даже в этом случае необходимо пройти полный курс, прерывать нельзя ни в коем случае.
Затем оборачивается к Тэйсу:
– Ну что, дружище, досталось тебе сегодня, а? Ничего, скоро будешь как огурчик.

Оба доктора за руку прощаются с мальчиком и с его мамой и отбывают к следующему пациенту. Тэйс рад, что всё уже позади и он сравнительно легко отделался. Правда, сегодня придётся спать с трубкой в письке, но это не беда. Он рад, что ему не пришлось рассказывать, чем он вчера занимался с Томасом и Мартье...
– Оставайся в постели милый, сейчас я принесу тебе попить и чего-нибудь перекусить, – заглядывает в комнату мама.
– Не забудь мои лекарства! – бодро кричит мальчуган ей вслед.

Позже вечером больной получил свои лекарства, и его навестили Элли и Жерар со своими ребятишками. Они долго расспрашивали – что с ним случилось, да как его лечили, а Мартье так даже отважилась на глазах у родителей попросить Тэйса, чтобы тот дал ей посмотреть на его катетер. Но её отец укоризненно покачал головой:
– Это невежливо, милая.
Знал бы он, по чьей вине Тэйс сейчас лежит пластом! Но дети сочли за благо никогда не упоминать вслух о той игре. На следующий день Анна извлекла катетер, а ещё через день мальчик поправился настолько, что дальше удерживать его в кровати было уже невозможно.

Глава четвёртая. В бассейне

С тех пор как его родители развелись, Тэйс иногда проводит выходные вместе с папой. Такие уикенды начинаются всегда строго в семь ноль-ноль в субботу. Отец и сын едут в городской бассейн. С половины восьмого до девяти в бассейне проходят занятия клуба натуристов. Отец Тэйса один из организаторов этих занятий, но сейчас,  из-за развода и прочих семейных проблем, пару недель им пришлось пропустить. 
Тэйс знаком практически со всеми, кто посещает эти занятия и они хорошо знают Тэйса и Марка. Их радушно приветствуют, к его отцу то и дело подходят знакомые, чтобы перекинуться парой фраз. Первым делом все спрашивают, отчего их не было на занятиях целых две недели. Тэйсу вскоре надоедают все эти расспросы и он быстренько ныряет в глубокий бассейн. Его стройное голое тело входит в воду почти без брызг. Когда Тэйс выныривает, он видит неподалёку своего приятеля Кана.
– Привет, Кан! – кричит он ему.
– А-а, Тэйс, – замечает его Кан, – давненько не виделись. Ты болел что ли?
Кан по происхождению вьетнамец, но родился в Нидерландах. Его дедушка с бабушкой когда-то давно бежали в Европу и теперь живут здесь уже много лет. Кан родился вскоре после их приезда сюда. Кто его отец неизвестно, мать он тоже не помнит: вскоре после его рождения, почти четырнадцать лет тому назад, Кана усыновила пара натуристов.
– Да, у меня был цистит, – коротко отвечает Тэйс, не желая углубляться в неприятные подробности.
– Ты один здесь? – спрашивает Кан.
– Нет, с папой... А ты? Один или с братом? – Братишка Кана тоже приёмный ребёнок, ему почти тринадцать, он немногим старше Тэйса.
– Не, сегодня один, – говорит Кан, –  давай залезем на тот матрас?
Не дожидаясь ответа, Кан плывёт к огромному синему надувному матрасу. Он наваливается на край матраса, погружая его в воду, а затем забирается на него. Его тёмные волосы блестят от воды. Тэйс плавает не так хорошо. Когда он подплывает к матрасу, Кан уже лежит вытянувшись на спине. Широко разведя ноги и руки, Кан старается достать до углов матраса. Его голое тело хорошо развито для четырнадцатилетнего парня. Хотя волос под мышками и в паху ещё совсем немного, но Кан ими очень гордится. Наконец, Тэйс карабкается на матрас, скользит на животе между ног Кана и врезается головой ему прямо в пах.  Рассерженный приятель начинает раскачивать матрас, стараясь сбросить Тэйса. Но Тэйс хватается за Кана и подтягиваясь, забирается на него всё выше. Их голые мокрые тела слипаются. Теперь Тэйс крепко ухватился обеими руками за края матраса, при этом его голова лежит на груди Кана, а член Кана прижимается к его мягкому животу.
Это длится недолго: Кану, наконец, удаётся перевернуть матрас и оба мальчика шлёпаются в воду, после чего эта сцена повторяется ещё несколько раз. Так они оба играют ещё какое-то время, затем Кан смотрит на большие часы над входом в бассейн и говорит своему приятелю:
– Мне надо кое-куда сбегать, я скоро вернусь, – и торопливо плывёт в сторону раздевалки.

Тэйс удивляется, думая про себя, куда это его друг так внезапно сорвался. Ему ничего не приходит в голову кроме туалета, куда ему, кстати, уже самому хочется. Подплыв к своему отцу, поглощенному беседой с одним из членов правления клуба, он сообщает ему, что идёт писать. Отец рассеянно кивает.
Войдя в раздевалку, Тэйс видит, что туалет свободен и он может пописать спокойно. Стоя
перед писсуаром, он вдруг замечает, что пол в туалете абсолютно сухой, если не считать отпечатков его собственных ног. "Но ведь здесь лишь один туалет, куда же тогда пошёл Кан?", задумался мальчик. Облегчившись, Тэйс заглядывает в раздевалку и обнаруживает, что там его друга тоже нет. Это открытие заинтриговывает его ещё сильней. Неужели, Кан забрался в женскую раздевалку? Но во время занятий натуристского клуба та половина закрыта и туда нельзя заходить, да и что Кан мог там забыть?

Тэйс осторожно приближается к женской раздевалке. Не смотря на то, что его босые ноги ступают по кафельному полу совершенно бесшумно, он всё равно движется крадучись, чтобы никто не заметил, что он пробирается в закрытую зону. Вход на женскую половину преграждает лишь символическая цепочка из красных и белых пластмассовых звеньев. Тэйс приподнимает цепь и пролезает под ней. Влажные следы чьих-то босых ног на полу привлекают внимание мальчика, наверняка, его друг где-то рядом. Здесь не горит свет, но следы хорошо различимы – они ведут прямо к одной из кабинок для переодевания. Это самая большая кабинка, предназначенная для мамаш с маленькими детьми.
Осторожно Тэйс подкрадывается к этой кабинке. Дверь заперта изнутри. Присев на корточки, Тэйс  заглядывает под дверцу кабинки и, несмотря на темноту, видит что его друг там, и он там не один. Кан стоит на коленях, а напротив него две волосатые ноги в белых носках и кроссовках. Кроссовки почти полностью скрыты под белыми шортами, спущенными до щиколоток. Тэйс знает, кому принадлежит эти шорты и кроссовки. Это Сьеф, толстый спасатель, которого они утром видели у входа, когда он отпирал бассейн. Стоя на четвереньках, Тэйс подползает ещё чуть ближе... Теперь ему всё отчётливо видно: Сьеф стоит с голым задом, задрав свою футболку, а Кан держит во рту здоровую оглоблю Сьефа. Тэйс впервые видит, как мальчик делает минет взрослому мужчине.
Тэйс испуганно вскакивает и бежит назад к выходу. Его босые ноги громко шлёпают по кафельному полу. Сьеф быстро натягивает свои шорты, Кан поднимается с колен и они оба стоят, прислушиваясь к звукам удаляющихся шагов.

Когда Тэйс подбегает обратно к бассейну, он чуть не сбивает с ног отца, который уже собирался идти на его поиски. 
– Где ты пропадал? – недовольно спрашивает Марк.
– Ф-фух, я и не знал, что могу так долго писать – врёт ему Тэйс: в его планы вовсе не входит с кем-нибудь делиться тем, что он сейчас видел.
Его отец слегка удивлён ответом сына, впрочем, Марку сейчас не до сыновних проделок и он говорит:
– Ладно, иди пока поныряй, а мне ещё надо переговорить с нашим председателем.
– Лан, пап – кричит Тэйс, слегка разбегается и, описав в воздухе изящную дугу, ныряет в бассейн. Вынырнув, он видит, что Кан уже выходит из раздевалки. Тэйс начинает лихорадочно соображать, мысли вихрем проносятся в его голове, наскакивая одна на одну: "Признаться Кану, что я видел, чем он занимался в раздевалке или притвориться, что ничего не знаю?", "А они сами знают, что их засекли?", "И если знают, то догадались, кто это был?"
Кан ныряет и плывёт в сторону Тэйса.
– Ага, вот ты где, – говорит он, смущённо улыбаясь.
– А ты где был? – машинально спрашивает Тэйс своего приятеля, уже забыв о своём намерении помалкивать об увиденном в раздевалке.
– Да так, со Сьефом... – уклончиво отвечает Кан, пока не зная наверняка, был ли это Тэйс в той раздевалке, или же это кто-то другой шпионил за ним и Сьефом.
Оба мальчика, каждый погружённый в свои мысли, медленно плывут вдоль бортика. Затем Тэйс переворачивается и плывёт на спинке, его вялый членик то и дело появляется над поверхностью воды, покачиваясь из стороны в сторону...
Внезапно Кан спрашивает:
– Это ты был в женской раздевалке?
Тэйс не ожидал такого прямого вопроса. В замешательстве он смотрит на своего друга и судорожно пытается что-то придумать, но... но прежде чем ему удаётся выдавить из себя хотя бы слово, Кан отвечает вместо него:
– Да, это точно был ты, кто же ещё так шустро бегает.
Не зная что ответить, Тэйс быстро скрывается под водой, ему надо собраться с мыслями. "Значит, Кан догадался, что я за ним подглядывал. Что мне ему сказать? Он на меня злится? А если он расскажет Сьефу?" Так ничего и не придумав, он снова выныривает и спрашивает:
– А в чём дело?
Кан подплывает к нему вплотную и тихонько говорит:
– Я был у Сьефа, оказал ему одну услугу, но, походу, нас кто-то застукал... и я надеюсь, что это был ты.
Эти слова с одной стороны успокаивают мальчика, но с другой стороны он не совсем понимает, что хотел сказать Кан и он переспрашивает:
– А почему ты надеешься, что это был я?
– Ну, тебе я могу доверять. Если бы нас увидел кто-то другой, тут бы та-акое началось.
– Почему? –  вновь спрашивает Тэйс.
В двух словах Кан ему объясняет, что Сьеф думает, будто ему уже шестнадцать и, значит, то, чем они занимаются вполне законно. Но если Сьеф узнает, что ему только четырнадцать, то Кану придётся забыть об этой неплохой подработке.
– Каждую неделю он мне платит двадцать евро. А делов-то на пять минут, – добавляет Кан.
Пока Тэйс переваривает эту новость, они медленно плывут по одной дорожке, затем Тэйс оборачивается к приятелю:
– Но ведь это должно быть противно.
На что Кан возражает:
– С чего ты взял? Вспомни сколько раз ты делал это мне.
На это Тэйс не находит что ответить, ведь это чистая правда. Мальчики не раз брали в рот друг у друга писюнчики, закрывшись в одной кабинке. Воспоминания об этом на мгновение проносятся у Тэйса перед глазами. Он вспоминает, как это было в первый раз, когда они соревновались, у кого встанет первым. Затем вспоминает, как они пробовали сосать друг у друга...

Отдавшись воспоминаниям, он вдруг обнаруживает что его членик уже среагировал и начал было твердеть, но, к счастью, вода в бассейне довольно прохладная. Он переворачивается на спину, дабы убедиться что опасность миновала – и, бросив взгляд на свой член, снова пробует возразить:
– Да, но это ведь совсем не то.
– Да какая разница, главное что мне это нравится, – отвечает Кан. – К тому же за это ещё и платят.
Тут мальчики замечают Сьефа, который подходит к бортику. Он смотрит в их сторону. Кан машет ему и тот украдкой машет ему в ответ. Спасатель прекрасно понимает, что его развлечения с этим мальчишкой могут стоить ему работы. И всё же он с нетерпением ждёт каждой субботы и верит, что Кан никому не выдаст их маленькой тайны, по крайней мере, пока он щедро вознаграждает его за эти услуги. Даже если их когда-нибудь поймают с поличным, то он всё свалит на Кана, заявив, что тот занимается нелегальной проституцией, если только... если только Кан первый не заявит на него. Сегодняшнее происшествие оставило неприятный осадок. Его не оставляет ощущение, будто он попал в западню, неизвестно кем и зачем подстроенную.
Уже почти девять. Он дует три раза в свой свисток, подавая сигнал выйти всем из воды.

Зайдя в переполненную душевую, мальчики ждут пока освободится местечко. Они смотрят на всех этих весёлых обнажённых людей – детей и взрослых, мужчин, женщин, девочек и мальчиков, которые ведут себя так естественно и непринуждённо. Вот пошла по рукам бутылка с шампунем, вот мама намыливает голову своей дочурке, пока ребёнок прикрывает глаза обеими ручонками...
Одним из последних в душ заходит отец Тэйса и, улыбаясь, говорит ему:
– Давай, одевайся скорей, сейчас ополоснусь – и поедем, сначала заскочим ко мне домой, и поедем развлекаться дальше.

На ступеньках перед входом в бассейн Тэйс сталкивается с Каном, который явно его поджидает. Кан небрежно роняет:
– Ну чё, придёшь в следующую субботу? – и шёпотом добавляет: – возможно, ты тоже сможешь немножко подзаработать. 
– Не знаю...  может быть, – отвечает Тэйс и бежит к автостоянке, догоняя своего отца.

Глава 5. Папина квартира

Дома у Марка царит уютный беспорядок. Там и сям валяются книги и журналы. До этого дня Тэйс был здесь всего лишь однажды, тогда он пробыл здесь недолго, но в эти выходные папа берёт его к себе с ночёвкой!
Квартира состоит из гостиной, объединённой с кухней и одной спальни, разумеется, есть и ванная комната с душем и туалетом, мебели в квартире немного. Отец снял эту квартиру у одного знакомого, который на полгода уехал за границу. Вместе с квартирой он оставил Марку мебель и некоторые другие вещи.
Тэйс носится по квартире, исследуя каждый угол. Тут всё совсем не так, как у них дома в загородном коттедже. Тесновато... но зато всё такое роскошное! Вся отделка в стиле модерн из стекла и металла. В спальне стоит огромная кровать со встроенным музыкальным центром, по четырём углам кровати вмонтированы колонки квадрофонической аудиосистемы. Тэйс давит на клавиши и вскоре из динамиков раздаются торжественные звуки классической симфонии.
– А другая музыка у тебя есть? – кричит мальчишка.
– Конечно, там целая куча дисков, если хочешь, включи радио...
Нажав ещё несколько кнопок, мальчик, наконец, добивается желанного результата.
– Вот теперь другое дело, получше, чем эта нудятина, – ворчит он.

Тем временем его папа на кухне готовит для них чудесный завтрак. Перед походом в бассейн они лишь наскоро подкрепились крекерами, поэтому сейчас у них обоих основательно сосёт под ложечкой. Пока на кухне варятся яйца и разогреваются круассаны, Тэйс от нечего делать начинает исследовать содержимое платяного шкафа, стоящего в спальне. Он узнаёт одежду своего отца, но видит много других незнакомых костюмов.
– Ты купил себе новую одежду? – спрашивает он.
– Нет, это костюмы Гвидо, хозяина квартиры, – отвечает Марк с кухни.
На дне шкафа стоит большая коробка с красной крышкой. Любопытный мальчишка приподымает крышку на пару сантиметров, но ничего не может разобрать. Внутри свалены какие-то чёрные штуки и, вроде бы, какие-то железки. Он снимает крышку, но всё равно не может понять, что это за вещи и снова кричит:
– А что у тебя в красной коробке?
Марк застигнут врасплох этим вопросом. Ему хорошо известно, что лежит в этой коробке, но как объяснить это сыну? В этой коробке он держит разнообразную БДСМ-атрибутику: кожаные ремни, перчатки, резиновую маску, наручники, зажимы для сосков.
– Э... это не моё, – неловко отвечает Марк.
Любопытство Тэйса разгорается всё сильнее. Он вытаскивает коробку из шкафа, замечает в ней наручники и кричит:
– Тут наручники лежат и ещё какие-то ремешки! – судя по голосу, мальчик удивлён не на шутку.
Отец понимает, что сын уже ознакомился с содержимым коробки, но сейчас ему в первую очередь нужно поставить под холодную воду кастрюльку с яйцами и вытащить из духовки круассаны, а уже потом идти в спальню, придумывая подходящее для ребёнка объяснение.
– А ты сам видел, что там лежит? – взволнованно кричит мальчик. Он настолько поглощён содержимым коробки, что не замечает отца, стоящего у него спиной.
– Это не моё. Положи, нехорошо трогать чужие вещи, – мягко упрекает его Марк.
Тэйс вздрагивает от неожиданности, но, похоже, ему ни капельки не стыдно за своё любопытство. Напротив, с сияющим лицом он вытаскивает из коробки разные предметы и с видом триумфатора демонстрирует их отцу:
– Гляди, настоящие наручники! И ремешки... и... А это что? – выпаливает он, с интересом рассматривая зажимы для сосков.
Марк полностью растерян. Не зная, что ответить, он, наконец, предлагает:
– Оставь это. Завтрак уже готов: твои любимые круассаны, – он подбирает вещи, которые Тэйс успел вытащить из коробки, и хочет убрать всё на место, но Тэйс не сдаётся:
– Ладно, посмотрим их после завтрака, – затем поднимается и бежит в гостиную, за ним следует отец.

Сидя за завтраком, Тэйс снова и снова возвращается мыслями к этой загадочной находке. Пока они с отцом уплетают свои круассаны, болтая о том о сём, Тэйс, сам того не сознавая, всё время переводит разговор на загадочную находку. Марк пытается отвечать, старательно избегая терминов связанных с сексом или БДСМ. Постепенно для Тэйса кое-что начинает проясняться, но его жадное любопытство не удовлетворить скупыми ответами, от этого оно распаляется лишь сильней. В конце концов, отец понимает, что остаётся лишь два варианта: либо изображать разгневанного праведника, дабы избежать дальнейших объяснений, либо быть предельно откровенным со своим любознательным ребёнком. Он выбирает второй вариант, и они с сыном приходят к соглашению, что позже – после ужина – они вместе исследуют эти интересные штуки.
Тэйс доволен сделкой и соглашается:
– Ладно, отложим это до вечера, – затем добавляет, – А что теперь? Чем займёмся?
Марк тоже рад, и больше всего тому, что можно оставить щекотливую тему. Ведь больше всего он боится признаться сыну, что эти вещи принадлежат вовсе не хозяину квартиры, а ему самому. Последние несколько лет Марк всерьёз увлёкся темой БДСМ. Поначалу она была его тайной страстью, но потом он вовлёк в эти игры и свою бывшую супругу, Анну. Теперь ему кажется, что, возможно, это увлечение сыграло не последнюю роль в их разрыве. Поэтому Марк сейчас боится ненароком напугать сына, ведь их отношения – это последнее, что у него осталось от прежней жизни. 
– М-да, чем же нам заняться? – притворившись, будто он всерьёз задумался, Марк предлагает:
– Как насчёт экскурсии в аэропорт?
Тэйс прыгает по кровати от восторга – он обожает смотреть на самолёты, он уже почти безошибочно различает модели воздушных судов и знает символику всех авиакомпаний. Роковая коробка мигом забывается.

Какой насыщенный сегодня выдался день! С утра пораньше – в бассейн, после завтрака – в аэропорт. Они проделали изрядный путь от остановки автобуса к началу взлётно-посадочной полосы, но оно того стоило! Они смотрели, как зачарованные, на десятки самолётов проносящихся с оглушительным рёвом прямо у них над головой. Затем они побродили по музею авиации, погуляли по аэровокзалу, перекусили там в одном из ресторанчиков и, наконец, вернулись домой на автобусе.
– Я уже ног не чувствую, – разуваясь, жалуется отец.
– Я тоже немножко устал, – поддакивает Тэйс. Он падает на диван в гостиной и хватается за пульт. Лёжа на животе, он начинает переключать с одного канала на другой, но не находит ничего интересного. Когда отец приносит ему попить, мальчик уже дремлет, подложив руку под голову.
Марк невольно улыбается, наблюдая эту трогательную картину. Он очень рад, что сын снова с ним, рад, что они так хорошо проводят этот день. Пока сын спит, отец может спокойно заняться ужином. Он наливает себе бокал вина и достаёт из шкафчика все нужные ингредиенты.
Ну вот, почти всё готово, кастрюльки стоят на медленном огне, и отец садится передохнуть на диванчик возле сына. Мальчик ещё спит, но сон его неглубок, он  чувствует, что папа присел рядом с ним и мальчик мостится к нему поближе, укладывая голову к отцу на колени. Марк ласково гладит его, нежно перебирая светлые волосы на макушке, тыльной стороной ладони проводит по щеке мальчика. "Какой славный у меня малыш", – это всё о чём он может сейчас думать. Из задумчивости его выводит дребезжание крышки на кастрюльке с картошкой. Когда он поднимается с дивана, Тэйс просыпается.
– Ух, неужели я заснул... – бормочет он.
– Да, ты даже не дождался своей газировки, – отвечает из кухни отец.
Тэйс залпом осушает большой стакан.
– А что у нас на ужин? – интересуется он, утирая с подбородка капли лимонада.
Марк начинает расписывать меню, щедро пересыпая свой монолог кулинарными терминами, отчего их ужин, состоящий из варёной картошки с сардельками и цветной капустой, начинает выглядеть как пир богов.

Поужинав и помыв посуду, папа и сын лениво смотрят телевизор, звонит телефон – это Анна, она разговаривает с сыном, интересуется, хорошо ли ему у папы. Затем трубку берёт Марк, Анна рассказывает ему, что их мальчик недавно болел и просит, чтобы Марк отправил его спать пораньше, не давая ему никаких поблажек.
Положив трубку, Марк вопросительно смотрит на сына:
– А я и не знал, что ты болел. Как это случилось?
Тэйс, разумеется, знает – как это случилось, но отвечает:
– Не знаю... У меня был цистит, но уже всё давно прошло.
– Слава Богу! Но всё-таки не надо тебе засиживаться допоздна. Как только эта передача закончится, сразу же отправляйся в кровать.
Вскоре он выключает телевизор и напоминает: "Давай, чисть зубы и марш в постель".
Как можно медленней встаёт Тэйс с дивана, дабы потянуть время, потом вдруг вспоминает, что в квартире всего одна кровать.
– А где же я буду спать? – спрашивает он.
– Как где? На кровати, конечно, – смеётся отец.
– А ты тогда где ляжешь? – интересуется Тэйс.
– Ну, вообще-то я собирался спать на этом диванчике, но ведь ты побоишься спать один на такой большой кровати, значит, придётся мне спать рядом с тобой.
С язвительной усмешкой мальчишка уверят, что ему нисколечко не страшно спать одному. Хотя, эта идея кажется ему довольно привлекательной.
– Ничего, ничего, ты ещё сам меня об этом попросишь! – притворно сердится Марк, заходя в спальню. Тем временем Тэйс возвращается из прихожей, неся в спальню сумку, которую ему собрала мама. К своему ужасу Марк видит, что проклятая коробка, наполовину выпотрошённая, всё ещё стоит посреди комнаты. Торопясь к завтраку они оба про неё забыли. Тэйс видит разбросанные вещи и набрасывается на них словно коршун.
– Ты обещал мне рассказать, для чего они нужны, – напоминает он, сидя на коленках посреди груды вещей.
Деваться некуда – слово надо держать, и Марк присаживается на корточки возле сына, который принимается вертеть в руках зажим для сосков. Он не хочет врать своему сыну. Он мог бы солгать ему сейчас, но рано или поздно Тэйс всё равно узнает. Как эта ложь скажется тогда на их отношениях? Марк нерешительно достаёт из вороха вещей пару наручников и неловко объясняет:
– Как видишь, это наручники. Некоторым людям нравится с ними играть.
Тэйс берёт у него наручники и спрашивает:
– А ключ от них есть?
Марк начинает рыться в коробке, приговаривая, что ключ тоже должен быть где-то здесь.  Пока он ищёт ключ, Тэйс защелкивает один конец наручников на своём запястье, а другой – на запястье своего отца.
– Теперь мы навеки неразлучны, – улыбается мальчик.
Марк тоже улыбается, доставая ключи из груды вещей.
– Ишь, какой хитрюга, это не поможет – тебе всё равно пора в кровать.
Тэйс начинает дурачиться, не давая отцу открыть наручники – ему хочется подольше побыть рядом с папой, наконец, он просит:
– Если я пообещаю, что быстро лягу спать, ты разрешишь мне принять душ вместе с тобой?
Марк сначала удивляется такой просьбе, но потом вспоминает, что раньше – когда они ещё были одной семьёй – они с Тэйсом частенько мылись вместе, но здесь – на новом месте – это уже не кажется таким естественным, как прежде.
– Ну, па-а... ну, пожалуйста, мы же раньше всегда так делали, – жалобно просит мальчик.
Слегка поупрямившись для вида, Марк вскоре сдаётся – он и сам очень рад, что они сегодня весь день вдвоём и совместный душ кажется ему подходящим завершением чудесного дня. Он снимает наручники и добавляет нарочито строгим тоном:
– Но только сначала всё здесь прибери.
Тэйс сгребает разбросанные вещи и запихивает их в коробку, как, вдруг, вспоминает, что так и не выяснил – для чего нужны эти металлические штучки, похожие на прищепки.
– А для чего нужны эти прищепочки?
– Это, видишь ли... зажимы для сосков.
– Для чего?!
– Для сосков. Их цепляют на кожу.
Столь лаконичный ответ рождает шквал новых вопросов: "А куда именно на кожу? Это типа пирсинга? Это очень больно?"
Марку ничего не остаётся, как предложить взять их с собой в душ:
– Попробую показать тебе, для чего они нужны.
Покладистость отца придаёт Тэйсу храбрости. В этой груде вещей ему попадалось много предметов непонятного назначения, и он вытаскивает то, что интригует его сильней всего: картонная коробочка с прозрачной крышкой, в которой лежат три стеклянных конуса различной величины. Самый маленький примерно сантиметров десять в длину, самый большой – около шестнадцати.
– А это что такое?
Марка снова начинают одолевать сомнения – должен ли он быть предельно откровенным со своим сыном. Как объяснить ребёнку, для чего нужна анальная пробка? Но, ведь известно, что маленькая ложь рождает большое недоверие... В конце концов, преданность сыну перевешивает все предубеждения, и Марк объясняет:
– Эти штуки используют для тренировки ануса.
Но Тэйсу не совсем ясно:
– Для тренировки чего?
– Заднего прохода, так называется дырочка в попе, – отвечает Марк, ожидая, что сейчас последует новая лавина вопросов.
Но Тэйс вспоминает, как его осматривали два врача во время недавней болезни.
– А-а, для этого. Я знаю, это чтобы доктору было легче проводить осмотр. Ладно, возьмём их тоже с собой.
Прежде чем отец приходит в себя от удивления после такого ответа, Тэйс вскакивает и, схватив коробку вместе с зажимами, бежит с ними в ванную. Марку ничего не остаётся, как убрать в шкаф остатки разбросанного реквизита и достать из ящика с чистым бельём пару больших махровых полотенец.

Глава 6. Вечерний душ

Зайдя в ванную комнату, Тэйс быстро раздевается, небрежно побросав свои вещи под умывальник. В левом углу ванной комнаты стоит унитаз, а в правом – большая прозрачная  кабина с раздвижной дверцей. Всё здесь сияет чистотой, а душевая кабина такая здоровая, что её поддон вполне можно использовать как детскую ванночку. Тэйс осторожно отодвигает дверь кабины и тянется к смесителю, чтобы пустить воду.
– Нет-нет, подожди, – вдруг слышит он отцовский голос, – кран надо открывать только когда закроешь дверь изнутри.
Тэйс озадачен: у них дома всегда надо сначала открыть кран и ждать, пока вода нагреется. Но вскоре всё проясняется: после того, как они вместе вошли в кабину, папа закрыл дверь, повернул ручку смесителя и тут же с шумом на них обрушились мощные струи тёплой воды сразу из шести разбрызгивателей установленных в кабине. Поток воды из верхнего разбрызгивателя ударил Тэйсу прямо в лицо,  отчего он инстинктивно прикрылся  руками.
– Ну, как тебе? Не сравнить с той жалкой струйкой из вашего душа? – засмеялся Марк.
Тэйс молча вертится на месте, пытаясь найти такое положение, где струя воды не попадала бы ему в глаза. Заметив это, Марк поворачивает верхний разбрызгиватель немного под другим углом, чтобы Тэйс мог наконец убрать руки.
– Да, клёвый душ, – бормочет Тэйс, всё ещё не разжимая глаз.

Поскольку сток на дне кабины был специально закрыт, то вскоре душевой поддон наполняется почти до половины и Тэйс опускается тёплую воду, присев на корточки посреди тугих струй, хлещущих со всех сторон. Осторожно приоткрыв глаза, он видит прямо перед собой живот Марка, лишь сейчас он замечает, что его папа начисто сбрил все волосы у себя на лобке. Сегодня утром в бассейне он ни разу не обратил на это внимания – очевидно, что он настолько привык видеть отца обнажённым, что не сразу заметил такое изменение в его внешности.
– Эй, па, а где твои волосы?
Марк присел на корточки и положил руку сыну на плечо.
– Я их сбрил. Как думаешь, так лучше?
По-правде говоря, Тэйсу всё равно: есть у папы там волосы или нет, ему лишь немного странно видеть гениталии своего отца такими… голыми, не прикрытыми курчавыми волосками.
Так как Марк тоже присел на дно кабины, теперь вода хлещет ему в лицо и он завинчивает кран. Всё стихает, у Марка с кончика носа падают капли воды, он улыбается и садится в угол кабины напротив своего сына. При этом уровень воды значительно поднимается, едва не перелившись через край поддона, и часть воды журча уходит через аварийный водосток. Мужчина и мальчик, согнув колени, оба сидят по пояс в тёплой воде, и молча смотрят друг на друга. Марк касается подошвой ноги бедра Тэйса, а тот в свою очередь начинает потихоньку проталкивать свои тонкую ступню у отца между ног.

– Ну как, нравится? – спрашивает Марк, и нежно проводит тыльной стороной ладони по щеке мальчика. Тэйс наклоняется вперёд и обнимает папу обеими руками, вешаясь ему на шею.
– Мне очень-очень нравится быть с тобой, – шепчет мальчик, прильнув к отцу.
Марк начинает шутливо тискать мальчишку, их мокрые тела липнут друг к другу, но это им не мешает, напротив, они оба наслаждаются физическим контактом.
Внезапно, Тэйс спрашивает:
– А ты покажешь мне, для чего нужны зажимы сосок?
Марк хохочет:
– Не сосок, а сосков!
Он слегка отстраняет мальчика и зажимает один из сосочков Тэйса большим и указательным пальцем.
– Вот это называется сосок. И на него прикрепляют этот самый зажим.
Тэйс с недоумением смотрит себе на грудь: как эта железка сможет там удержаться? Затем он спрашивает:
– Кстати, а где они?
Потом он вспоминает, что бросил эти зажимы вместе с коробкой анальных пробок на пол под умывальник вместе со своей одеждой. Он встаёт, отодвигает дверку кабины и выходит наружу.
– Эй, прикрой дверь, – кричит вслед Марк, – ты всё тепло сейчас выпустишь!
Но через пару мгновений мальчик возвращается, в руках у него зажим для сосков и все три пробки.
– Закрой за мной, – просит он папу, и садится в воду, не выпуская из рук своих сокровищ.
Тэйс отдаёт пробки отцу, поскольку в кабине нет ни выступа, ни полочки куда бы их можно было положить. Себе Тэйс оставил лишь зажим и пытается его открыть. Марк видит это, кладёт пробки на дно кабины и предлагает:
– Дай-ка его мне... Хочешь, я прицеплю его себе?
– Нет, лучше мне, – не задумываясь, отвечает мальчик.
– Ладно, тогда сделай вот так, – Марк оттягивает кожу у себя на соске, ущипнув его большим и указательным пальцем. Тэйс следует его примеру.
– Да, вот так. Держи, пока буду я прикреплять зажим.  
Тем временем Марк открывает зажим и прикладывает к груди сына. Тэйс ущипнув свой сосок оттягивает его, разместив между зубчиками зажима. Марк осторожно стягивает зажим, чтобы тот лишь слегка сдавил нежную кожу вокруг соска. Теперь, когда Тэйсу становится ясно назначение зажима, он разочарованно заявляет:
– Просто немножко больно и всё...
– Ну да, если зажим сильно затянуть, это довольно-таки больно, но если не перестараться, то может быть не так уж и плохо, – усмехается Марк.
Но мальчик уже потерял интерес к этому скучному предмету:
– Прицепи его лучше себе, – предлагает он.
– Ладно, – соглашается Марк. Он и не сомневался, что его сын не будет в восторге от этой штуки. По правде говоря, он даже рад этому. Он и сам далеко не сразу научился получать удовольствие, испытывая эту сладкую боль. Опытной рукой Марк быстро устанавливает зажим на свой сосок, другой его сосок тут же реагирует и разбухает, словно он тоже хочет быть стиснутым в стальных объятиях зажима. Тем временем Тэйс нащупывает под водой один из стеклянных конусов, самый большой. Вытаскивает его из воды и сообщает:
– Я не хочу больше играть с зажимом, лучше научи меня играть с этой штукой.
Марк не может удержаться от смеха.
– Думаю тебе лучше попробовать вот этот, – протягивает он сыну самый маленький конус.
– Да ладно тебе, – упрямится Тэйс, – мне доктор два пальца запросто вставил, значит и этот войдёт.
Но Марк стоит на своём:
– Только этот, без вариантов!
Делать нечего – Тэйс встаёт, берёт из рук Марка анальную пробку и подносит её к своему заднему проходу. Но вопреки его ожиданиям у него не получается ввести её внутрь. Он забыл, что нужна смазка, которой пользовался врач.
Марк прекрасно понимает причину затруднения и просит сына:
– Дай-ка её сюда, и повернись ко мне спиной.
Мальчик подчиняется.

– Нагнись вперёд, – просит отец, мальчик наклоняется, опираясь руками на колени, его попка оказывается прямо напротив лица Марка. Заманчиво приоткрывшись, она дразнит его розовой звездочкой сфинктера. Марк в восхищении от открывшегося зрелища. Он целует по очереди каждую ягодицу мальчика, затем спрашивает:
– Тебе удобно? Можно начинать?
Тэйс утвердительно мычит и вертит головой, пытаясь разглядеть, что сейчас будет делать отец.
– Зачем ты так делаешь? – с любопытством спрашивает мальчишка, заметив, что Марк взял в рот кончик пробки.
– Нужно смочить слюной, тогда она войдёт гораздо легче, – объясняет отец.
Затем, прильнув губами к попке Тэйса, он вводит язык в тесную расщелинку, обильно увлажняя слюной нужное место. Тэйс терпеливо стоит согнувшись пополам, сгорая от нетерпения, ощущая как горячая слюна стекает между двух половинок, наконец, не выдержав, просит:
– Ну, давай скорей, а то сейчас вся слюна утечёт.
Марк ещё раз напоследок пройдясь языком по конусу, подносит его к анусу мальчика и начинает осторожно вводить его, слегка вращая. Нажимая и не переставая вращать стеклянную пробку, Марк видит, как дырочка мальчика постепенно сдаётся, медленно открываясь и пропуская в себя твёрдый и скользкий стеклянный кончик.
Тэйс тоже это чувствует и спрашивает:
– Она входит, да?
Не отвечая ему, отец продолжает своё занятие, звёздочка растягивается, превращаясь в колечко, сквозь которое всё глубже и глубже заходит стеклянная пробка. Она входит гораздо легче, чем ожидал Марк. Видимо, Тэйс хорошо расслабил свой сфинктер, и вскоре вся пробка исчезает в прямой кишке Тэйса – снаружи остаётся лишь рукоятка.
– Всё вошло.
Тэйс тянется рукой к своему заду и нащупывает округлый конец, торчащий из его заднего прохода.
– Ну, вот, я же говорил. Вон та, большая тоже войдёт, – отвечает сын, медленно вытаскивая пробку из своего ануса.
Марк удивлён лёгкостью с которой этот секс-атрибут проскользнул внутрь мальчишеской попки, он начинает думать, что, пожалуй, она и в самом деле сможет принять в себя куда более объёмный предмет, но всё же ему не хочется рисковать:
– Ладно, попробуем другую, среднего размера.
Снова Марк облизывает пробку, теперь уже размером побольше, и снова смазывает слюной дырочку своего сынишки. Он держит обеими руками попку ребёнка, который снова нагнулся вперёд, уперевшись в колени руками. Слегка высунув язык, Марк пробует протолкнуть его через расслабленный сфинктер мальчика, тот не оказывает сопротивления, и его язык легко проникает внутрь. Тэйс кайфует, зажмурившись от наслаждения. Немного помедлив, Марк неохотно убирает язык, и вместо него прикладывает к розовой дырочке блестящий кончик новой пробки. Но и она почти также легко проходит внутрь прямой кишки. Она немного длиннее предыдущей и уже достаёт до простаты. Мальчик реагирует незамедлительно: он вздрагивает и его сфинктер сильно сжимается. Это не ускользает от внимания Марка:
– Тебе больно?
– Нет... Мне кажется, ты коснулся того самого места, которое нащупывал доктор.
Пока мальчик стоит нагнувшись, кончик пробки давит на его простату и вызывает щекочущее чувство где-то внизу, Тэйсу кажется, что у него сейчас будет стоячок, но этого не происходит: Тэйс трогает свои гениталии, но его писюнчик по-прежнему расслаблен, также как и мягкая мошонка с небольшими шариками яичек.
Марк видит, как его сын трогает себя и спрашивает, нравятся ли ему эти ощущения.
– Да, очень, – отвечает Тэйс, – а это был самый большой?
– Нет, средний. Ты, точно, хочешь его попробовать?
Тэйс выпрямляется, проводит указательным пальцем между ягодиц, нащупывая кончик пробки. Теперь, когда он стоит прямо, она давит на его простату ещё сильнее, и его вялый членик постепенно начинает оживать.
– Да... Я тебе уже говорил... – заявляет мальчик, но в его голосе слышатся нотки сомнения.
Марк тоже колеблется: сможет ли его сынишка, которому всего лишь двенадцать, принять в себя инструмент такого размера.
– Ты уверен? Тебе, точно, не больно?
– Не, мне лишь кажется как будто меня что-то распирает изнутри, но это не больно, а даже приятно.

Мальчик снова опирается о колени, Марк берётся за основание конуса и потихоньку начинает выводить его из заднего прохода. После того, как он полностью его извлёк, колечко сфинктера ещё несколько секунд остаётся раскрытым, притягивая взгляд Марка, которого настолько завораживает картина раскрытой мальчишеской попки, что его собственный член начинает наливаться кровью, медленно распрямляясь и, наконец, показав над водой свою головку. Но в эти минуту Марк не замечает ничего, кроме тесной дырочки которая словно магнит притягивает к себе его язык. Крепко прижавшись губами к ягодичкам Тэйса, он лижет расщелинку между ними, проталкивает язык внутрь. На этот раз ему удаётся проникнуть дальше, чем в прошлый раз, поскольку сфинктер мальчика хорошо растянут и ещё не успел сжаться обратно, превратившись из колечка обратно в звёздочку...
Теперь уже Марк не сомневается, что его сын сможет без затруднений принять в себя самую большую пробку, ту, которой он и сам обычно пользовался. Через несколько секунд она, как он и ожидал, заходит в тело мальчика до самого основания.
– Ух, как распирает! – выкрикнул Тэйс. Он хватается за основание пробки и начинает осторожно шевелить её, массируя её кончиком стенки прямой кишки. Когда он снова задевает простату, он чувствует, как по его телу прокатывается лёгкая волна, похожая на озноб. Он начинает потихоньку двигать пробку туда и обратно, чтобы снова и снова испытать это необыкновенное чувство.
В это время Марк, одной рукой придерживая зад Тэйса, другой рукой охватывает свой напрягшийся инструмент. Как бы ему хотелось сейчас разрядить свой изнывающий член в эту чудесную тугую дырочку! Но он никогда не признается себе в этом даже в самых смелых фантазиях, не говоря уж о том, чтобы сделать это в реальности.
Когда Тэйс распрямляется, он замечает эрекцию своего отца. Он и раньше видал его эрегированный член, но никогда ещё раньше он не казался ему таким огромным, как в этот раз.
– Ого, какой у тебя большой...
Марк смеётся и пониже сдвигает кулак, в котором он держит своего дружка.
– Да, немаленький. И твёрдый, как скала!
Нагнувшись, мальчишка, не спрашивая разрешения, берётся за отцовский пенис. Пощупав его, он с улыбкой кивает:
–  Ага, как каменный.

Затем он снова встаёт, повернувшись к Марку задом, а тот начинает ласкать ноги Тэйса, скользя ладонями то вверх, то вниз. Сначала он проводит кончиками пальцев по щиколоткам, слегка щекочет подколенные впадинки, гладит нежную кожу стройных бёдер, поднимаясь к ягодицам. Затем переходит на переднюю сторону бёдер, поглаживает пах, проводит кончиками пальцев по мягкому детскому пенису, нежно перебирает в руках тонкую мошонку, играя с яичками. Тэйс снова дотрагивается до основания конуса и опять начинает двигать им, так что теперь щекочущее чувство, зарождающееся внутри него, сливается с движениями пальцев отца, ласкающими его гениталии, и вскоре у мальчика наступает сильная эрекция. Марк под своими руками ощущает, как маленький инструментик мальчишки начинает распрямляться, превращаясь в твёрдую палочку. Отец нежно берёт мальчика за лодыжки, разворачивая его лицом к себе. Когда тот поворачивается, его членик уже гордо торчит вверх, будто маленькая ракета. Руки Марка скользят по узким мальчишеским бёдрам, поднимаясь к загорелым половинкам маленькой круглой попки. Марк поднимает голову и смотрит в глаза мальчику, который стоит и с доверчивой улыбкой глядит вниз, на своего папу. Марк больше не в силах себя сдерживать – в мгновение ока членик Тэйса целиком исчезает у него во рту, и Марк начинает яростно ласкать его, водя языком от самого кончика и вдоль по всему стволику пульсирующего, безволосого, совсем ещё детского органа. Затем начинает легонько его сосать, двигая головой вверх-вниз, иногда с мягким причмокиванием выпуская его изо рта, и вновь ловя его губами.
Мальчишка блаженствует, закрыв глаза и тихонько постанывая, его руки покоятся на голове отца и раскачиваются в такт ритмичным движениям, когда тот жадно заглатывает его хозяйство.
Когда пальцы Марка случайно касаются стеклянного конуса, сидящего в попке Тэйса, он начинает двигать его туда и обратно в такт с движениями своего рта, ласкающего мальчика спереди. От такого обилия ласк на мальчика обрушивается целый шквал новых ощущений – такого он никогда в жизни ещё не испытывал. Его пискун становится твёрдым как карандашик, а внизу живота начинаются первые спазмы – предвестники приближающегося оргазма – разливающиеся по всему телу до самых кончиков пальцев. Мальчишка ещё слишком мал, чтобы извергнуть семя, но от этого его первый оргазм проходит не менее бурно, не уступая по остроте ощущений оргазму взрослого мужчины.
Марк чувствует, что его сын достиг пика наслаждения. Отец замирает, удерживая во рту пульсирующий член, и крепко обхватив его губами, ощущает мощные волны оргазма, от которых содрогается всё тело ребёнка.
Лишь когда стихают судороги экстаза и мальчик снова открывает глаза, Марк выпускает изо рта скользкий пискун. Отец поднимает глаза и мальчик читает в них вопрос: "Ну, как тебе это?"
– Ох, что это было со мной? – простонал мальчик.
– По-моему, ты только что кончил, – улыбаясь, отвечает отец.
– Да...  кажется, да, – шепчет Тэйс, потом добавляет, – А ты? Ты тоже кончил?
– Нет, но за этим дело не станет, – хихикнув, отвечает Марк.
Он начинает массировать свой член, который по прежнему выглядывает из воды. Тем временем Тэйс, переживший такое потрясение, обессиленный сползает по стенке кабины и усаживается на пол. Его членик постепенно скрывается под водой, медленно съёживаясь и превращаясь из жёсткой палочки в обычный детский писюнчик. Тэйс раздвигает отцовские колени и садится между ног, внимательно наблюдая за тем, как отец мастурбирует. Вскоре отрывистые движения сильной руки достигают цели и Марк замирает, сжав пальцами свой орган, из которого сильными толчками вырываются струйки спермы, орошая его кулак и падая в воду.
– Ва-а-а-у, – тихо выдыхает мальчик. Он первый раз в жизни видит настоящую эякуляцию да к тому же у своего собственного отца. Он робко заглядывает мужчине в глаза, затем снова переводит взгляд на отцовскую руку, с которой капает семя. Они тихо сидят не проронив ни звука минуту, другую... постепенно отцовский пенис тоже начинает сжиматься, прячась в кулак.
– А когда я смогу делать также, как ты? – тихо спрашивает Тэйс.
Марк целует сына и шепчет:
– Скоро, очень скоро, мой мальчик.
Затем обнимает Тэйса, нежно привлекая его к себе, тот в свою очередь, обеими руками обвивается вокруг отцовской шеи. Их голые влажные тела липнут друг к другу, и не только от воды, но и от капель тёплого семени, попавшего на их кожу. Марк страстно целует мальчика в шею, в ушко, трётся губами о его губы, шепчет:
– Ты не представляешь, как я счастлив.
Затем мужчина и мальчик ещё раз встают под душ, чтобы смыть с себя все следы их сексуальной авантюры, досуха растирают друг друга большими белыми полотенцами и снова превращаются в самых обычных людей: двух натуристов, отца и сына,  для которых человеческая нагота – вполне обычное, даже заурядное явление. Но этот вечер, к их обоюдной радости, стал не такой, как остальные.

Глава 7. Магазинчик видеоигр

Наступило первое мая. Все ребятишки отдыхают – идёт неделя майских каникул. Тэйс договорился с Каном, что они вместе поедут в город, в магазин видеоигр, выбирать новую игру для приставки Кана. Магазинчик, где торгуют нужными играми, находится почти в центре города, но расположен он в узеньком переулке по соседству с сексшопами и прочими сомнительными заведениями. В центре города запрещено велосипедное движение, но мальчики едут к заветной цели, стараясь не привлекать внимания. Добравшись до места, они ставят свои велики у входа в лавку. Зайдя внутрь они видят, что там почти никого нет. Кроме продавца там лишь один клиент – взрослый мужчина, который увлечённо рубится в какую-то стрелялку на одной из машин. За маленьким прилавком стоит Митч – владелец лавочки, афроамериканец по происхождению, уже много лет живущий в Голландии. Он узнаёт Кана – своего постоянного клиента и приветствует его:
– Здарова, мужик. Чё, как дела? Дай пять! 
– Всё клёво, – отвечает юный вьетнамец, шлёпнув пятёрней по шоколадной ладони Митча.
Кан интересуется, есть ли у него в продаже новые игрухи и просит дать им попробовать самые интересные.
– Конечно, бро, – отвечает Митч, достаёт с витрины несколько коробок и направляется к одной из свободных консолей, чтобы запустить игрушку.

Спустя пару минут Кан и Тэйс стоят с геймпадами в руках, пробуя новую игру, вернее сказать, беспорядочно давят на кнопки, пытаясь разобраться как в неё играть.
– Ну чё? Как игруха, – интересуется Митч, подойдя к ним.
– Прикольная... но тяжеловатая, – признаётся Кан. 
Пока Митч помогает мальчикам, подсказывая куда нажимать, в магазинчик входит ещё один клиент. Митч приветствует его как старого знакомого, тот тоже здоровается. Когда мальчики слышат знакомый голос, они как по команде отрывают свои взгляды от экрана и смотрят на вошедшего, узнавая в нём Сьефа – того самого спасателя из бассейна, который еженедельно платит Кану за минет в раздевалке.
– Эй, Сьеф, привет! – окликает его Кан.
Сьеф не ожидал, что кто-то назовёт его по имени, но не подаёт виду:
– А-а, вы тоже здесь. Интересуетесь видеоиграми?
Немного поболтав с ребятами он обращается к Митчу, понизив голос:
– Ну, как дела наверху? Тон уже занимается?
– Да, поднимайся к ним. Они уже все там.
Кан и Тэйс переглядываются украдкой, они не понимают о чём говорят эти двое, в глазах ребят читаются одни и те же вопросы: "Интересно, что там наверху. Что за таинственный Тон? Чем он занимается?"

Кан на правах старого знакомого небрежно интересуется у Митча:
– У тебя наверху есть ещё какие-то игры?
– Есть, но не про вашу честь, – усмехается Митч.
Тэйсу, как всегда, ужасно любопытно, что они там прячут. Наверное, эротические компьютерные игры! Он слышал от одного мальчика в их классе, что бывают и такие, но никогда ещё их не видел. Наверняка, Сьеф пришёл сюда не ради обычной стрелялки или квеста. Мальчику кажется, что это подходящий шанс хоть одним глазком увидеть такую игрушку и он просит Сьефа:
– Ну, пожалуйста, можно нам тоже наверх, а?

Сьеф смотрит сначала на ребят, затем на Митча, потом снова пристально смотрит на мальчишек. Он-то знает, что там наверху нет никаких видеоигр, там работает Тон – профессиональный фотограф, снимающий порно. Митч, Тон и Сьеф – порнодельцы, это предприятие приносит им куда больший доход, чем магазинчик видеоигр, который  лишь служит прикрытием их нелегального бизнеса.
Тэйс умоляюще смотрит на Сьефа, ожидая ответа, но Сьеф не отвечает, погрузившись в свои мысли. Затем толстяк делает знак Митчу и они удаляются за прилавок в дальнем углу магазина, там они тихонько переговариваются, так что мальчики не могут разобрать ни единого слова. Тем не менее, они чувствуют, что разговор идёт про них. Ребята стоят навострив уши, почти не обращая внимание на игру, поэтому вскоре в магазине раздаются траурные звуки, сопровождающие надпись "гейм овер".
Митч слышит, что игра завершилась и оборачивается в сторону мальчиков, те в свою очередь с надеждой смотрят на двух мужчин. Сьеф тоже смотрит на мальчиков, задумчиво улыбаясь.

Кан первым решается нарушить молчание:
– Пожалуйста, Сьеф, ты же меня знаешь! Можешь на нас положиться, мы только посмотрим, – он, как и Тэйс, думает, что наверху спрятаны какие-то особые видеоигры, но он не знает, что у Митча и Сьефа свои планы на этот счёт.
Наконец, Сьеф подходит к ребятам, и пригнувшись, шепчет:
– Если хотите пойти с нами наверх, то вам тоже придётся заняться тем, что вы там увидите, а не просто так стоять и смотреть, понятно?
Кан согласно кивает, но Тэйса смущает такое туманное предложение и он уточняет:
–  Ладно, но что нам придётся там делать?
– Там наверху Тон занимается фотографией. Если хотите пойти туда, вы должны дать себя поснимать, – шепчет Сьеф, наклонившись к ребятам ещё ближе. Этого мальчики не ожидали, растерянно они смотрят друг на друга: "Фотографироваться? Но отчего такая таинственность?"
Кан первый начинает понимать, что Сьеф имеет в виду не простую фотосъёмку и тоже шёпотом спрашивает:
– Э-э, ты хочешь сказать, это... фото...
– Да, это нудистские фотки, – договаривает за него Сьеф.
Мальчишки, взглянув друг на друга, начинают хихикать. Сьеф нервно оборачивается, но в магазине больше никого нет, кроме Митча, стоящего за прилавком. Тогда Сьеф продолжает чуть погромче:
– Не хотите – как хотите... просто, я думал раз вы – натуристы, то...
Не договорив, он делает движение, будто собирается уйти.

Но Тэйсу весьма любопытно посмотреть, как работает профессиональный фотограф, к тому же для него не проблема раздеться перед посторонними людьми. Что касается Кана, то его тоже не смущает идея позировать голышом, однако его желания более практичного толка. Его отношения со Сьефом всегда служили ему финансовым подспорьем, поэтому он и сейчас не прочь подзаработать.
– А эти фото... они для продажи? – задаёт он наводящий вопрос.
Сьеф оборачивается, он сразу понял, что Кан согласен сниматься голым, но не за бесплатно. В принципе, порнуха с мальчишками приносит неплохой доход, так что если Кана и его приятеля удастся раскрутить на фотосессию, то можно будет и пацанам подкинуть на мороженое... Чтобы убедиться наверняка, Сьеф задает встречный вопрос:
– Что ты хочешь сказать?
– Ну... Э-э... Нам что-нибудь заплатят?
Сьеф удаляется за к Митчу за стойку, чтобы обсудить это предложение. Они вполголоса совещаются, затем Митч берёт телефон и звонит Тону, и о чём-то договаривается с ним.
Теперь до Тэйса доходит, что им могут даже заплатить за то, что их будут снимать. Правда, он не знает, что это будет не невинные натуристские фото, а съёмка настоящего детского порно. Он толкает приятеля в бок и шепчет:
– Если не дадут денег, попроси тогда, чтобы хотя бы игру подарили. Кан кивает.

Митч кладёт телефон и сообщает, что Тон согласен, Сьеф подзывает мальчиков и ведёт их к служебному входу. В коридоре довольно темно и Сьеф идёт впереди, открывая вторую дверь на лестничную площадку. Мальчики следуют за ним, осторожно поднимаясь по ступенькам. Они не решаются спросить сколько им заплатят и заплатят ли вообще. Их больше волнует предстоящее приключение.
Поднявшись на второй этаж, они видят три двери, выходящие на лестничную клетку. Сьеф стучится в среднюю дверь, какое-то время из-за двери не доносится ни звука, наконец, клацает замок и на пороге возникает длинноволосый и небритый парень.
– Привет, Тон. Познакомься с новыми моделями. Это Кан, это Тэйс, – представляет их Сьеф.
– Привет, Кан, Тэйс! Заходите, – приглашает их Тон, здороваясь с ребятами за руку.
Внутри такой же полумрак, как на лестнице, лишь в дальнем углу ярко горит софит, освещая красный кожаный матрас. На стене за матрасом натянута золотистая ткань. Тут довольно тепло, а все окна тщательно прикрыты тёмными шторами. Тон подводит ребят к столику с компьютером, стоящим в углу комнаты, и предлагает промочить горло. Мальчики соглашаются и Тон наливает им в пластиковые стаканчики лимонад. Сьеф подходит к ним и усаживается на свободный стул возле компьютера, а мальчики продолжают стоять, ожидая что будет дальше.
Допивая свой лимонад, они слышат, как открывается входная дверь. Они оборачиваются на звук, но стоя против света, могут разглядеть лишь силуэты входящих. В комнату входят двое: женщина и паренёк, примерно их ровесник. Оба полностью обнажены. Мальчик подходит к матрасу и укладывается на него, а женщина подходит к ним. Тэйс и Кан молча смотрят на голого юношу, лежащего в пятне яркого света. Он явно старше, чем они – ему лет пятнадцать, или даже шестнадцать. Он лежит на животе положив голову на руки и болтает ногами в воздухе. Его широкие плечи и крепкие ягодицы блестят от яркого света.
– Привет, я Тамара. А тебя как зовут? – спрашивает голая женщина и протягивает Кану правую руку, кладя левую ему на плечо.
Кан здоровается, пытаясь рассмотреть в полумраке её обнажённое тело. Это стройная загорелая женщина. Кану удаётся разглядеть, что внизу у неё всё гладко выбрито. Затем, поздоровавшись с Тэйсом, Тамара подходит к Тону, целует его и спрашивает:
–Ну, что сразу начнём или ты сначала займёшься мальчиками?
Тон вопросительно смотрит на Сьефа:
– Ты им уже рассказал, что они должны делать?
Сьеф делает неопределённый жест, означающий,  что он лишь в общих чертах обрисовал, чем им предстоит заниматься. Тогда Тон поворачивается к ребятам:
– Понимаете, пацаны, мы делаем классные эротические фотки. Это не совсем законно, но мы никого не заставляем делать того, чего он не хочет. Поскольку вы сами напросились прийти сюда, значит, вы теперь наши сообщники, и всё, что вы здесь увидите, должно оставаться строго между нами. В первую очередь я беспокоюсь о вас, потому что если вы кому-нибудь проболтаетесь, вас ждут крупные неприятности, я думаю, вы это сами понимаете.
Ребята прекрасно понимают, на что намекает этот мужик с внешностью хиппи, и у них начинает сосать под ложечкой, а сердце бешено колотиться, но не от того, что они восприняли слова фотографа, как угрозу – напротив, они почувствовали себя членами шайки заговорщиков, которым доверили важную тайну. Тон оглядывает взволнованных мальчишек, и дружелюбно усмехается:
– Ну что ж, добро пожаловать в нашу команду. Теперь давайте раздевайтесь, оставьте только трусы. Бросьте одежду на этот стул и ложитесь на матрас рядом с Бартом.
Тон удаляется к своей аппаратуре, а Сьеф и Тамара молча смотрят на раздевающихся мальчиков.

Глава 8. Фотосессия

Вскоре мальчишки остаются в одних трусах. К ним подходит Тамара, положив руки им между лопаток, она мягко подталкивает ребят к матрасу.
– Ну, Барт, поздоровайся с этими милыми юношами.
Барт нехотя переворачивается на спину и, слегка приподнявшись, протягивает руку. Сначала с ним здоровается Кан, затем Тэйс. Барт отвечает на их приветствие без особого энтузиазма, вид у него скучающий. Кан и Тэйс присаживаются на краешек матраса, при этом Барту приходится немного потесниться. Судя по солидной растительности, обрамляющей его хозяйство, он на пару лет старше Кана.
Тон заканчивает настройку своей аппаратуры и подзывает их:
–  Для начала сделаем групповой портрет. Встаньте на колени друг возле друга, плечом к плечу.  
Трое ребят следуют указаниям фотографа:
– Голову чуть повыше, подбородок вперёд. Смотрите на меня, так, хорошо...
В быстром темпе Тон делает несколько снимков – сначала их лица, затем снимки каждого по отдельности и всех вместе в различных позах: стоящих, лежащих, сидящих. Работа спорится и Тон доволен новыми моделями.
– Отлично, теперь присоединяйся к ним, – командует он Тамаре, которая тем временем успела облачиться в нижнее бельё серебристого цвета и надеть туфельки на шпильках.
В этом наряде она выглядит ещё сексапильней, чем совсем без одежды. Когда она подходит к мальчикам, на матрасе становится тесновато. Но Тону удаётся расположить всех так, чтобы вышел замечательный групповой портрет.
Тамара стоит перед золотистой ширмой, её правая рука покоится на плече Барта, а её левая рука лежит в руке Кана, стоящего по другую сторону от неё. У их ног присел на корточки Тэйс.
Пока полностью обнажён только Барт, у него толстенький короткий пенис и увесистая мошонка. Так они стоят ещё пару минут, пока Тон ходит вокруг них со своей камерой, снимая их с разных ракурсов. Затем даёт следующее распоряжение:
– Ты прижмись головой к её животу, а ты положи левую руку на её трусики, так... нет, чуть ниже...
Мальчики охотно следуют его указаниям. Пока Кан гладит Тамару, удивляясь про себя – как только можно шить трусы из такой тонкой ткани! – Тэйс и Тамара пристально смотрят в глаза друг другу. После серии снимков, на которых мальчики ласкают Тамару, роли меняются. Теперь Тамара гладит своими нежными руками мальчишеские лица, тела, спускаясь всё ниже...
Тон продолжает фотографировать, кликанье затвора начинает учащаться, когда Тамара ласкает мальчиков, поглаживая их через трусы. Тамара ведёт себя с ребятами словно страстная любовница. Подчиняясь её нежным, но настойчивым рукам, мальчики принимают нужное положение – то ложатся, то встают, то приседают на корточки.
Никто из их троицы не обделён её вниманием, причём она использует тело Барта словно образец, на котором она демонстрирует Тэйсу и Кану, что она собирается проделать с ними. Барт встаёт перед Тамарой выпрямившись во весь рост, а та – перед ним на колени. Он держит её голову обеими руками, пока она покрывает поцелуями низ живота, лобок, спускается к его бёдрам, переходя на гениталии.
Пока Тон щёлкает затвором камеры, затмевая свет софитов яркими вспышками, пенис Барта начинает понемногу оживать. Губы Тамары не перестают целовать его член, который становится всё больше. Она скользит языком вдоль него до самого кончика, берёт в рот его головку.
Тэйс и Кан сидят немного поодаль и внимательно наблюдают за этой сценой. Когда у Барта наступает полная эрекция, Тон командует:
– Хорошо, пока хватит. Теперь следующий. Может, ты, Кан?
Кан встаёт и направляется к Тамаре, а она, в свою очередь, решив передохнуть, отходит к Сьефу и принимает от него стакан с минералкой. Пока она пьёт, мальчик стоит рядом, дожидаясь своей очереди, но у Тамары есть идея получше:
– Слушай, Тон, может мне лучше сразу с обоими? По-моему, должно классно получиться.
Не дожидаясь ответа, она подзывает к себе Тэйса. Чуть позже она стоит перед мальчиками на коленях, осыпая их тела поцелуями. Мальчики всё ещё не сняли трусы, и Тамара по очереди прижимается к ним губами, лаская их членики через материю, в то время как её руки скользят по их спинам, спускаясь вниз к округлым мальчишеским попкам. Ласковыми поглаживаниями она потихоньку – сантиметр за сантиметром – стаскивает с ребят трусики, освобождая их прелести. Наконец, последняя преграда падает к её ногам. Она страстно целует их нежные гладкие – без единого волоска – животы, лижет писюнчики, берёт их в рот. Мальчики охотно сносят эти ласки, находя их весьма приятными, тем не менее, Тамаре не удаётся вызвать у них эрекцию, хотя она старательно обрабатывает их вялые мальчишеские инструментики, по очереди лаская их ртом, стараясь проникнуть языком под крайнюю плоть...   
Тон в полном восторге от сегодняшней фотосессии. Он носится как угорелый вокруг матраса, делая снимки с разных точек – то забираясь на стремянку, то ложась на пол. Несколько раз у него вырываются восторженные реплики, адресованные Сьефу:
– Ах, эти мальчики просто чудо, где ты их только нашёл!
После короткой паузы, промочив горло и немного передохнув, наступает черёд мальчиков раздевать Тамару. Сначала они снимают её серебристый бюстгальтер, затем трусики и, наконец, туфли. Теперь все четверо полностью обнажены. У Барта всё ещё стоит, постепенно и у Кана тоже начинает твердеть внизу, лишь писюн Тэйса по прежнему свисает мягкой сосисочкой, поэтому Тамара переключает всё внимание на него, продолжая свои настойчивые ласки губами и языком.
Начинается настоящая оргия: один из мальчиков ласкает языком её окаменевшие соски, другой занимается её киской, которая быстро становится влажной, в то время как сама она удовлетворяет ртом третьего мальчика. Камера Тона не упускает ни единой детали. Когда Барт начинает тереться о клитор женщины своим тяжёлым достоинством, Тон подходит ближе, чтобы снять их крупным планом.
Наконец, благодаря жаркому рту Тамары, у Тэйса тоже встаёт. Ему немного стыдно, поскольку его стоячок явно меньше, чем у Барта и даже у Кана, но Тамару это не волнует, похоже, наоборот – она сделала Тэйса своим фаворитом. Пока он лежит на спине, согнув ноги в коленях, она облизывает словно эскимо его гордо стоящий членик, целует его животик, лижет ягодицы, не обходит она своим вниманием и его тесную мальчишескую дырочку, затем её язычок скользит по промежности мальчика, играет с его яичками. Тэйс лежит с закрытыми глазами, наслаждаясь этими нескончаемыми ласками.
На спине под Тамарой лежит Кан. Она стоит над ним на четвереньках, её груди свисают прямо ему на лицо. Сначала он играет с её сосками, то покусывая то посасывая их, затем он зарывается лицом между её грудей, уткнувшись носом в мягкое тёплое женское тело. Его руки ласкают ей спину, гладят её ягодицы, затем скользят вверх и начинают нежно мять её груди. У него сильная эрекция и на кончике его члена уже показалась крошечная капелька смазки.
Барт тоже не теряет времени даром: стоя на коленях позади Тамары он ублажает её руками и языком. Своими пальцами, скользкими от его слюны и от её смазки, он проникает в её святая святых. Барту становится всё труднее сдерживать приближающийся оргазм. Похоже фотограф это тоже почувствовал:
– Ты уже кончаешь?
– Да... Сейчас...
Тон немедля перенацеливает камеру на гениталии Барта, который одной рукой удовлетворяет Тамару, а другой медленно подрачивает свой изнывающий член, постепенно ускоряя движения, пока наконец его сперма сильными толчками не покидает его тело, щедро орошая поясницу Тамары. Он со стоном запрокидывает голову, сжимает свой инструмент в кулаке и с его помощью размазывает по женским ягодицам последние капли семени.  
Тон успевает всё подробно заснять. Когда стихают щелчки затвора, к Тамаре подходит Сьеф и протягивает ей полотенце. Тамара покидает матрас и направляется в душ.
– Мне тоже надо сполоснуться, – говорит Барт и отправляется следом за ней.

На матрасе остаются Кан с Тэйсом. Их эрекция уже почти прошла и они сидят не зная – должны ли они делать что-то ещё – или съёмка уже закончилась... Тон замечает их растерянность и спрашивает:
– По-моему было неплохо. Как считаете?
Мальчики улыбаются, их покрасневшие мордашки красноречивее любых слов. Фотограф как бы вскользь интересуется:
– Хотите уйти или, может, позволите мне ещё поснимать вас вдвоём?
– Нет, мы никуда не торопимся, – отвечает Кан.
– О'кей, тогда я хотел бы заснять вас вот в такой позе, – он указывает мальчикам лечь валетом. Он даёт им указания как расположить голову и руки, чтобы получился красивый кадр двух мальчиков в позиции 69. Одна рука Тэйса ложится на бедро Кана, а другой он берётся за его член, поднося к своему рту, точно в такой же позе лежит Кан. Мальчики послушно принимают нужную позу, хотя им и не совсем удобно так лежать. Тон шустро движется вокруг матраса, не переставая снимать. Сделав изрядное количество кадров, фотограф небрежно произносит:
– Теперь возьмите в рот друг у друга.
Он произносит это таким обыденным тоном, словно они каждый день здесь сосутся, лёжа перед ним на матрасе. На самом деле он понятия не имеет, что мальчики уже не раз ласкали друг дружку подобным образом и некоторый опыт в этом деле у них имеется, правда, одно дело – пососать писюн своего друга в укромном углу раздевалки и другое дело – заняться оральным сексом под прицелом фотокамеры.
Тем не менее, Кан, не долго думая, берёт в рот членик Тэйса. Что касается Тэйса, то его немного смутило такое требование фотографа: "Как поступит Кан? Неужели не постесняется Сьефа и Тона?", – спрашивает он себя. Из задумчивости его выводят тёплые губы Кана. Отбросив в сторону все сомненья, Тэйс в свою очередь берёт в рот член своего приятеля и тоже начинает ласкать его.
Тон ползает со своей камерой вокруг матраса, на котором двое мальчишек занимаются любовью. Они больше не позируют, они страстно ласкают друг друга забыв про всё на свете. Их языки и губы движутся в едином ритме, словно детали идеально отлаженного механизма. У обоих мальчиков сильная эрекция, их инструментики, будто маленькие поршни синхронно движутся туда-сюда, то выталкиваемые наружу, то снова втягиваемые в тёплые влажные пещерки.
Тон в восторге: он и представить не мог, что эти мальчики окажутся такими прекрасными моделями. Он увековечивает эту сцену серией кадров снятых крупным планом.
Внезапно, что-то ломает синхронность поступательных движений. Кан выпускает изо рта писюн Тэйса и, выгибая спину, пытается протолкнуть как можно глубже свой член Тэйсу в рот, готовясь излить своё горячее семя в мальчишечью глотку.
Но для Тэйса это уже перебор. Почувствовав такой натиск со стороны Кана, он почти рефлекторно успевает вытащить изо рта его член именно в тот момент, когда на Кана накатывает первая волна оргазма.
Опытный глаз фотографа вовремя заметил сбой в их слаженном движении. Как никто другой Тон знал, что должно было случиться. Он успевает занять нужную позицию и направить камеру на лицо Тэйса в ту секунду, когда струйки тёплой спермы брызгают мальчику в лицо.
Тэйс успевает зажмуриться. Однажды ему уже доводилось видеть как происходит семяизвержение – когда он наблюдал за мастурбирующим отцом. Довелось ему и самому пережить это необыкновенное наслаждение, когда он кончил своему отцу в рот, пусть даже "всухую". Поэтому сейчас, успев увидеть первые капли спермы своего друга, он знает, что сейчас произойдёт и понимает, что это неизбежно.
– Потрясающе, ребята, просто великолепно! – восторгается Тон.
Даже Сьеф, довольно улыбаясь, подходит к матрасу, посмотреть на то, как этот мелкий довёл своего дружка до спуска. Маленькие мутные капли текут по лицу мальчика – по правой щеке, вдоль  носа, по губам, капают на подбородок.
– Ва-а-а-у, вот это было кру-у-уто, – выдыхает Кан, перекатываясь на спину.
Тэйс тоже переворачивается на спину, всё ещё не решаясь открыть правый глаз, поскольку тот покрыт следами страсти его товарища. Одним глазом он наблюдает, как фотограф возбуждённо скачет вокруг них, снимая двух отдыхающих мальчиков. Особое внимание Тон уделяет лицу Тэйса, сделав с десяток крупных планов. Когда позднее к ним возвращаются Барт и Тамара, Тон просит её отвести мальчиков в душ.
– Судя по твоей физиономии, тебе точно не мешает сполоснуться, – шутит Тамара, взяв Тэйса за руку. Тот смущённо улыбается, зажмурившись правым глазом.
Она отводит мальчиков в соседнюю комнату, где находится душ, и оставляет их там одних.
– Скажи же, клёво было? – бодро спрашивает Кан у товарища, смывая с себя липкий пот и подсохшие следы спермы.
– Да, пожалуй... – отвечает мальчик, намыливая лицо.

Вернувшись в студию после душа они видят, как Сьеф и Тон просматривают на компьютере отснятый материал. Ребята подходят к ним и начинают одеваться, время от времени поглядывая на монитор, где сменяют друг друга кадры прошедшей фотосессии. Сначала они видят фотографии Тамары и ребят на золотистом фоне. Не все кадры получились удачными, но их так много, что есть из чего выбрать. При виде некоторых фоток мальчики начинают хихикать. Лишь когда на экране появляются снятые крупным планом кадры, на которых они делают друг другу минет, их веселье омрачается неприятным ощущением – будто они предали что-то интимное – какую-то тайну, известную лишь им двоим.
Когда просмотр окончен, Кан робко спрашивает у Тона, который всё ещё пребывает в состоянии восторженной экзальтации:
– А что вы будете делать с этими фотками?
Тон удивлённо оборачивается – он не ожидал такого вопроса. Однако он быстро находит, что ответить:
– Не бойтесь ребята, я вам гарантирую, что никто никогда не узнает ваших имён. Я буду продавать их только иностранным клиентам – из Америки и других стран... Кстати о деньгах, – уточняет он, обернувшись к Сьефу, – о чём вы договаривались?
– Не бойся, не обижу. Всё получат согласно уговору, – усмехается Сьеф и добавляет, обращаясь к ребятам, – идёмте вниз, посмотрим, чем нас порадует Митч.
Попрощавшись с Тоном и Тамарой мальчики вместе со Сьефом возвращаются в магазинчик и получают от Митча в качестве награды долгожданную игру. Вполне довольные этой сделкой они возвращаются домой.

Глава 9. Летние каникулы

– Я не поеду во Францию! – крикнул Тэйс и с досадой хлопнул за собой дверью. В отчаянии он бросился на кровать и зарывшись лицом в подушку всхлипнул:
– Не хочу без папы...
Это предложение – погостить летом во Франции – поступило от маминой подруги Сильвии тоже недавно разошедшейся с мужем. Во Франции у неё есть летний домик, доставшийся ей от родителей и она решила пригласить Анну и Тэйса в гости на время летних каникул. У Сильвии две дочки – одной одиннадцать, а другой тринадцать – и она подумала, что Тэйс составил бы им неплохую компанию.
Анна опечалена такой реакцией сына: эта поездка могла стать прекрасным летним отдыхом в хорошей компании и – что самое главное – недорогим. Разумеется, она понимает, что мальчик с удовольствием остался бы вместе с Марком, но он будет занят всё лето и ему некогда будет заниматься сыном.
Анна даёт Тэйсу побыть какое-то время наедине, затем тихонько стучится к нему в спальню.
– Можно войти? – спрашивает она и прикладывает ухо к двери, надеясь услышать его ответ, но он молчит. Анна чуть-чуть приотворяет дверь и заглядывает внутрь. Тэйс по-прежнему лежит ничком, но больше не плачет. Повернув голову, он хмуро смотрит  на дверь.
– Можно к тебе? – повторяет мама, – я хочу с тобой поговорить.
Упрямо продолжая молчать, Тэйс подымается и усаживается с ногами на кровать, прижавшись спиной к стене и уперевшись  подбородком в коленки. Мама садится рядом с ним и пытается его обнять.
– Если бы у папы был летом отпуск, я бы, конечно, оставила тебя с ним. Но в этом году у него не получится, а тебе одному дома сидеть незачем, тем более, что есть такая возможность.
Тэйс ничего не отвечает. Он понимает, что остаться в городе с отцом у него не получится, но и перспектива провести всё лето в бабской компании его не радует. Тем более, что он уже планировал записаться в летний лагерь вместе со своими друзьями Ваутером и Басом.
– Не хочешь со мной разговаривать?
Тэйс пожимает плечами и, наконец, произносит:
– А обязательно надо переться во Францию?
Анна пускает в ход главный козырь:
– Мы всё время сможем там ходить без одежды: их домик стоит на отшибе, к тому же, летом там всегда чудесная погода.
– Обязательно надо устраивать натуристские каникулы? – ворчит Тэйс.
– Конечно, не обязательно, но мне казалось, что прошлым летом тебе очень понравилось отдыхать в лагере натуристов.
В самом деле, Тэйс всегда был рад их ежегодному отдыху, который они проводили в лагерях натуристов. Если бы они и в этот раз поехали туда – как обычно – втроём, то о лучшем не стоило и мечтать. Но в этом году, после развода, это стало невозможным.
Анна ободрённая тем, что удалось разговорить сына, продолжает допытываться:
– Почему тебе так не хочется ехать к тёте Сильвии?
– Я собирался записаться в летний лагерь, – отвечает Тэйс, умалчивая об истинной причине своего нежелания ехать к тётке Сильвии: он никогда не ладил со старшей дочерью Сильвии – Бабеттой, считавшей себя суперзвездой и требовавшей, чтобы все вокруг восхищались её красотой – ведь ей уже довелось участвовать в нескольких конкурсах красоты, в которых она была победительницей.
Пытаясь достичь компромисса, Анна предлагает:
– Хорошо, давай поступим так: пару недель ты проведёшь в летнем лагере, а потом мы с тобой отправимся во Францию, идёт?
Такой вариант не приходил ему в голову. Теперь всё зависит от его ответа: либо он признается маме, что не хочет проводить каникулы вместе с Бабс, либо придётся – хочешь не хочешь – ехать с мамой во Францию. Тэйс недолго ломает голову – слишком уж велико желание поехать в лагерь вместе с друзьями.
– Ладно, – соглашается мальчик, – но только пообещай, что мне не придётся всё время тусоваться с этими девчонками. Я хочу быть с тобой.
– Конечно, Тэйси, мы всё время будем вдвоём, – радостно подхватывает Анна, – мы как следует повеселимся, я тебе обещаю.
Она ласково прижимает к себе сына и целует его в макушку.

***

В ближайшую субботу отец Ваутера заезжает за Тэйсом и отвозит ребят к их приятелю Басу. Там они собираются переночевать, чтобы на следующее утро автобусом добраться до летнего лагеря.
На пороге их встречает мама Баса.
– Привет, мальчики. Несите свои спальные мешки наверх, вы будете спать вместе с Басом, в его комнате.
Бас ведёт друзей в свою комнату больше похожую на вычислительный центр, чем на обычную спальню. Он повёрнут на компьютерах и хотя ему всего лишь двенадцать, также как Ваутеру и Тэйсу, но в области компьютерных знаний он может дать фору многим взрослым.
– У меня тут полно одеял, так что можете не надувать свои матрасы.
Мальчики бросают свои рюкзаки и спальные мешки и спешат усесться за один из мониторов, на котором заманчиво мигает заставка новой приключенческой игры.
– Клёво! Я и не знал, что она у тебя есть, – радуется Ваутер, вместе с Тэйсом он стоит возле монитора разглядывая меняющиеся заставки.
– А как тут играть? Джойстиком или клавиатурой? – интересуется Тэйс.
– Можно и тем и другим, – отвечает Бас, доставая из шкафчика с одеждой любимые джинсы, чистое бельё и прочие необходимые вещи, и запихивая всё в свой рюкзак.
Немного погодя, он показывает товарищам, как надо играть, и они увлечённо сражаются друг против друга – каждый за своей машиной – связанные между собой локальной сетью. Нетрудно догадаться, на что тратит Бас все свои сбережения: компьютеры, компьютеры и ещё раз компьютеры.
Тэйс удивляется про себя – зачем Басу ехать в какой-то лагерь, если у него дома и так есть всё, о чём можно только мечтать. Он не догадывается, что Басу сильно не достаёт общения со сверстниками, не смотря на то, что он превосходит их по части компьютерный знаний. Для него настоящее счастье, что сегодня у него ночуют двое друзей. Когда они улягутся и погасят свет, он обязательно у них спросит – если конечно хватит смелости – бывает ли у них стояк и пробовали ли они мастурбировать, и целовался ли кто-нибудь из них с девчонкой. Вопросы такого рода волнуют Баса в последнее время намного сильней, чем компьютерные программы.

Ваутер первый идёт в ванную, быстро чистит зубы и выходит, освобождая место следующему. Тэйс уже стянул с себя футболку и джинсы и стоит в одних боксерах и носках, дожидаясь свой очереди. Пока Бас занят своей аппаратурой, Тэйс проскальзывает в ванную. Тем временем Бас отключает один за другим системные блоки, поскольку его родители, опасаясь перегрузки и пожара строго-настрого наказали сыну, чтобы тот всегда обесточивал на ночь свою систему. Когда, наконец, выключен последний системник и стихает жужжание кулеров, настаёт непривычная тишина.
Спустя пару минут Тэйс освобождает ванную комнату, но Бас не спешит уходить: с удивлением он смотрит, как Тэйс без тени смущения снимает свои трусы, затем садится на свой спальный мешок и начинает снимать носки. Бас не может не заметить – какой у Тэйса ровный загар, и даже те места, которые у мальчишек обычно остаются белыми, у Тэйса такого же бронзового цвета, как и всё тело. Прежде чем Басу удаётся вымолвить хотя бы слово, Тэйс залезает в свой спальный мешок. Голым. Абсолютно голым.
Ваутер, который уже успел улечься в свой спальник, видит, как Тэйс укладывается спать голышом. В отличие от Баса Ваутер за словом в карман не лезет:
– Ты всегда спишь раздетый?
– Чё? Не... То есть, да, – запинаясь отвечает Тэйс, сообразив, что для его товарищей натуризм вещь не столь привычная, как для него.
– Извините, если вам неприятно...
– Нет, нет. Будь как дома, – поспешно отвечает Бас, продолжая таращиться на спальный мешок Тэйса, – я и сам иногда так сплю... особенно, когда жарко.
Он не спешит признаваться, что все последние месяцы он ложится в постель нагишом. И вовсе не из-за жары, а потому что это чертовски приятно. Само собой, он не собирается признаваться, что каждый вечер, лёжа голым в кровати, он ещё и мастурбирует.
Когда Бас скрывается в ванной, Ваутер небрежно признаётся:
– Надо же, какое совпадение... Ты спишь голым, Бас тоже, да и я сам не прочь побыть без одежды.
Тэйс лежит на спине, подложив руки под голову. Покосившись на  Ваутера, он уточняет:
– Ты и сейчас без трусов?
– Нет, я имел в виду вообще... во всяком случае, дома я сплю голым.
– А почему сейчас не можешь? 
Ваутер не отвечая, молча засовывает руки в спальник и возится там – судя по всему, стаскивает с себя трусы. Через несколько секунд он уже машет ими над головой, именно в этот момент в комнату заходит Бас.
– Видишь, он тоже разделся, – хитро улыбается Тэйс, указывая на Ваутера.
Бас усмехнувшись отвечает:
– Ладно, тогда и я буду спать голым.
Бас начинает раздеваться, сначала он стаскивает через голову свою рубашку-поло, расстёгивает брючный ремень. Когда он начинает снимать брюки, Тэйс и Ваутер обращают внимание на его необычные трусики. Они сшиты из жёлтой махровой ткани с тёмно-коричневой тесьмой идущей по кайме вокруг бёдер. В передней части трусиков нашивка из коричневой тесьмы подчёркивает выпуклость его гениталий. Эластичная ткань едва прикрывает пробудившуюся эрекцию и мальчик замирает, не решаясь снять трусы. Он раздумывает – как лучше поступить, может, лучше сначала лечь и раздеться под одеялом? Или набраться смелости и снять трусы на глазах у товарищей? Понимая его затруднение, Тэйс решает его подбодрить:
– Не боись, снимай. Думаешь, мы никогда стояк не видали?
– А у меня тоже встал! – хихикнув, добавляет Ваутер.
Пока Бас стоит в замешательстве, его член не теряет времени даром: ткань жёлтых трусиков Баса заметно взбугрилась спереди, подпираемая изнутри его твёрдым колышком. Наконец, Бас собирается с духом и начинает стаскивать с себя трусы, а Тэйс и Ваутер не отрываясь смотрят на своего приятеля. Писюнчик Баса, освобождённый от трусиков, сразу подскочил и гордо уставился вверх. Оба мальчика с удивлением замечают, что у Баса пиписька не такая, как у них – без крайней плоти. Её розовая головка полностью обнажена, из-за этого писюнчик Баса выглядит несколько больше, чем он есть на самом деле.
Бас смущённо улыбается, на самом деле он горд, что отважился раздеться догола перед приятелями, но больше всего он рад, что друзья не стали отпускать шуточек по поводу его обрезанного дружка. Бас стоит перед своей кроватью в чём мать родила, выжидающе глядя на двух ребят, лежащих в своих спальниках.
– Ну, вот... Я тоже разделся, – наконец, пробормотал он, будто мальчики сами не могут этого видеть.
Лихо скинув с себя спальный мешок, Ваутер кричит: – Я тоже!
Его эрекция ещё сильней, чем у Баса, однако головки пока не видно из под капюшончика крайней плоти.
Разумеется, Тэйс не удержался и тоже выбрался из своего спальника. У него пока не стоит, однако вид двух торчащих пискунов вскоре начинает его возбуждать. Вытянувшись на спине поверх своего спального мешка он молча лежит, глядя на своих товарищей, пока его членик постепенно не начинает подниматься.
Первым не выдержал Ваутер: украдкой взяв свой писюн в кулак, он начинает потихоньку мастурбировать. Увидев это, Бас отбросил последние сомнения, лёг на кровать и тоже стал удовлетворять себя, после этого Тэйсу ничего не осталось, как только последовать примеру своих товарищей.
Все трое мальчишек лежат увлечённо онанируя: Бас лежит с закрытыми глазами, кончик языка скользит по пересохшим губам, мальчик полностью сконцентрировался на своих ощущениях, его кулак ритмично скользит вверх-вниз по бледной коже его обрезанного пениса и в том же темпе движутся – то вверх, то вниз – его смуглые яички.
Ваутер дрочит так яростно, что его яйца будто подпрыгивают в каком-то диком танце. Каждый раз, когда его кулак движется к животу, он оттягивает при этом крайнюю плоть, оголяя чувствительный кончик своего члена, а затем вновь скрывая его при обратном движении. Не смотря на то, что писюнчик Ваутера самый маленький в их компании, но зато стояк у него самый твёрдый.
Тэйс лежит на спине, согнув ноги в коленях. Его мошонка подтянулась и стала тугой словно персик, а его твёрденький колышек старается прижаться к животу, пока Тэйс осторожно его массирует, зажав между большим и указательным пальцем. Тэйс не просто мастурбирует, ему хочется приласкать каждую клеточку своего тела. Он берёт двумя пальцами головку члена, а подушечкой пальца другой руки начинает ласкать её, поглаживать напряжённую уздечку. Благодаря этим ласкам вскоре на его кончике выступает прозрачная капелька секрета. Тэйс медленно размазывает её по головке, отчего та начинает блестеть, словно попка мальчика, которую долго натирали массажным маслом чьи-то сильные руки...
– Ну как, пацаны, клёво?  – доносится со стороны Ваутера.
Тэйс молча косится в его сторону, не отрываясь от своего занятия, и лишь улыбкой давая понять, что полностью согласен с ним. Бас, кажется, вообще ничего не видит и не слышит вокруг, полностью отдавшись процессу.
– Эй, дрочила! Ловишь кайф? – вновь пытается Ваутер привлечь внимание Баса.
– Ага... А ты? Ты уже кончил? – наконец, реагирует Бас.
Ваутеру пока ещё ни разу не приходилось кончать, к тому же он не совсем отчётливо представляет – что это такое, тем не менее, он заявляет:
– Да, почти... А ты?
– Я стараюсь пока не кончать, – отвечает Бас, – но долго я не вынесу...
Эти слова пробуждают любопытство Тэйса: хотя он сам уже пару раз испытывал оргазм, но всё же он ещё ни разу не кончал по-настоящему. Тэйс перестаёт ласкать себя и смотрит на лежащего рядом Ваутера, который продолжает во всю наяривать. Тэйс сильно сомневается, что Ваутеру удастся надрочить себя до спуска, но вот насчёт Баса у него такой уверенности нет. Медленно Тэйс принимает сидячее положение, чтобы лучше видеть Баса, точнее говоря, его гениталии.
Бас по-прежнему лежит на спине, вытянув ноги и закрыв глаза. Его рука медленно скользит по его твёрдому, как скала, члену. Разбухшая багровая головка блестит от выступившей смазки. Бас тяжело дышит. Мышцы его живота ритмично сокращаются, когда мальчик делает движения тазом, имитируя половой акт. Затем его тяжелое прерывистое дыхание переходит в тихое постанывание, извещающее, что кульминационный момент уже близок. Его ладонь ещё раз проходится по скользкой головке, затем сжимается в кулак, скользит вниз, к гладкому безволосому животу, и остаётся там, крепко сжав основание члена.
Тэйс сидит и не отрываясь смотрит на Баса, видя, что тот  почти достиг оргазма.  Тэйс чувствует, как бешено пульсирует кровь в его маленьком мальчишеском органе, который он сжимает своей левой рукой. Ожидание становится невыносимым – неужели, его приятель сейчас кончит, взаправду, по-взрослому – несмотря на то, что он ничуть не старше Тэйса? После того случая, когда Кан кончил ему на лицо, забрызгав его своей спермой, Тэйс несколько раз пытался довести себя до семяизвержения, но у него пока ничего не выходило. Его напряжённый взгляд становится растерянным при виде первой капли спермы, показавшейся из под ладони Баса. Тихим стоном сопровождает Бас первый толчок оргазма, сотрясающий его детское тело. На кончике его члена блестит лишь одна маленькая капелька, поскольку Бас сильно сжимает его в кулаке, не давая вырваться наружу драгоценной жидкости. Но следующая волна экстаза пробивает плотину – Бас делает судорожный вздох и расслабляет кулак, позволяя извергнуться наружу тугому заряду мальчишеского семени, переполняющего уретру. Мутновато-белые капли выстреливают как из пушечки и летят по дуге, орошая живот мальчика, часть из них падает ему на грудь. Третий спазм, сопровождаемый быстро затихающими толчками, становится заключительным аккордом в оргазме двенадцатилетнего мальчишки. Тихонько всхлипнув, мальчик выпускает из рук свой писюнчик, из которого сочатся последние капли спермы, стекая по его тёплому животу.
Тэйс потрясён: его ровесник только что кончил прямо у него на глазах, совсем по-настоящему, как взрослый мужчина! У него получилось то, о чём Тэйсу пока остаётся только мечтать. Эрекция Тэйса быстро проходит, он оборачивается к Ваутеру, который всё ещё продолжает шлифовать свой маленький инструментик, не зная, какое потрясающее событие только что произошло в этой комнате.
– Эй, взгляни на него! – зовёт он Ваутера, – видал, что он может?!
Ваутер сначала недоумённо смотрит на Тэйса, затем встаёт с пола, чтобы посмотреть на Баса. Когда он видит свежие капли у него на животе, он весело вскрикивает:
– Ух, ты, круто! Ты, в самом деле, кончил!
Теперь Бас лежит с открытыми глазами, ещё не придя в себя после такой бури ощущений. Он с улыбкой смотрит на своих друзей, переводя взгляд с одного на другого, затем макает палец в тёплую кляксу растёкшуюся по его животу, подносит его ко рту и слизывая липкую каплю, снова зажмуривается от наслаждения. Его писюн уже совсем мягкий, массируя его правой рукой, Бас выдавливает из него остатки спермы, окуная головку своего обрезанного члена в лужицу, образовавшуюся внизу живота. И снова Бас мочит в ней кончик указательного пальца, чтобы вновь слизать с него солоноватую каплю.
Двое мальчишек пристально следят за этой сценой и молча завидуют своему везучему товарищу, мечтая о том, что когда-нибудь и у них получится не хуже, чем у Баса.

***

– Если вы нам поможете выгрузить вещи из машины, то можете сегодня купаться столько сколько влезет!
Сильвия довольна: добрались они благополучно, несмотря на то, что все порядком устали – казалось, не будет конца этой узкой дороге, пыльной лентой вьющейся вдоль просторных полей Перигора (район на юго-западе Франции. Прим. переводчика). Но вот, наконец, они приехали и стоят, все пятеро – Сильвия, Анна и их дети – перед старым родительским домом Сильвии.
Внешне он выглядит как типичный для этих мест деревенский дом, но после смерти родителей Сильвия основательно его перестроила, превратив в роскошную летнюю дачу с двумя большими террасами и собственным бассейном в саду. Благодаря закрытым ставням в доме царит приятная прохлада. В доме три спальни, поэтому возникает лёгкое замешательство: где и кому спать. Юля и Бабетта первые выбирают себе спальню. Но где должны спать Анна и Тэйс? Тоже вдвоём? В каждой спальне стоит лишь по одной двуспальной кровати, так что вопрос только в том, с кем спать Анне – с Сильвией или с Тэйсом. 
– Ну, что скажешь,– обращается она к сыну, – будешь спать один или вдвоём со мной?
Тэйсу, конечно, больше всего хотелось бы спать рядом с мамой, но ещё больше ему не хочется, чтобы об этом догадались девчонки. С деланным безразличием он отвечает:
– Да мне-то всё равно... Как тебе удобней.
Но маму не проведёшь, и Анна, улыбаясь, подмигивает сыну:
– Ну, раз тебе всё равно, то я надеюсь, ты не будешь возражать, если я тебя немного потесню.
Тэйс молча пожимает плечами, однако, не удержавшись радостно улыбается в ответ.

Уже десять часов вечера, но верхушка солнца ещё виднеется над горизонтом, освещая нагретые за день стены. Сильвия и Анна на террасе играют с девочками в карты, а Тэйс играет на своём геймбое. Издалека доносятся крики каких-то ночных птиц, затем снова всё погружается в тишину, которую внезапно нарушает радостный визг Юли, оповещающий о её победе.
– Ладно, хорошего понемножку, – говорит Сильвия дочерям, – вам пора отправляться в кровать.
Немного поупрямившись для вида, девочки подчиняются, тем более, что сегодня они порядком устали, излазив за день все окрестности.
– Вас это тоже касается, молодой человек, – обращается Анна к Тэйсу.
– Сейчас, подожди... я уже на шестом уровне, – отвечает мальчик, не отрываясь от своей игрушки.
Анна позволяет сыну поиграть ещё немного, пока девочки не освободят ванную комнату. Тем временем Анна распахивает в спальнях все ставни и открывает двери, выходящие из спален на террасу, чтобы проветрить их перед сном. Комната, которую делят Анна и Тэйс, расположена по соседству со спальней девочек на втором этаже, а спальня Сильвии находится с другой стороны дома рядом с ванной комнатой. В коридоре Анна сталкивается с девочками, те несут в руках свою одежду, на самих девочках надеты одни лишь трусики. Хихикая они скрываются в своей комнате, и Анна кричит Тэйсу, что бы тот шёл мыться. Тэйс только что прошёл шестой уровень и он послушно откликается на зов матери.
Спустя некоторое время, освободив ванную комнату он идёт по коридору, неся перед собой свою одежду, но, в отличие от девочек, на нём нет даже трусов. Для него – ребёнка из семьи натуристов – быть голым обычное дело, но для Юли и Бабетты это вовсе не так привычно, хотя они и были как-то пару раз со своей мамой на нудистском пляже.
В спальне он кидаёт свою одёжку в угол комнаты. Большая двуспальная кровать застелена белой простынёй и Тэйс сразу падает на неё, кровать недовольно крякает, а мальчишка блаженно вытянувшись переворачивается на спину. Снаружи заливается хор сверчков, а Тэйс лежит неподвижно, уставившись в потолок: как здорово просто лежать голышом и ничего не делать! Мальчик закрывает глаза и бессознательно проводит рукой по телу, перемещая ладонь вниз. Он накрывает гениталии ладонью, проходит немного времени и его дружок оживает. Привычными движениями он начинает поглаживать свой инструментик, затем обхватывает его ладонью и начинает массировать, пока не добивается сильной эрекции. Водя кулаком по члену, он то и дело дотрагивается пальцем до его кончика, проверяя не появилась ли там долгожданная влага. Ему ужасно хочется научиться делать также, как Бас. Тот случай в спальне, когда его ровесник так мощно кончил прямо у него на глазах, произвёл на него такое впечатление, что с тех пор Тэйс каждый день занимается мастурбацией, желая добиться того же, но пока безрезультатно. Ему знакомо восхитительное ощущение оргазма, но, тем не менее, он вынужден пока кончать "всухую", хотя прозрачный секрет его предстательной железы с каждым разом выделяется всё обильней.
Постепенно его дыхание становится прерывистым, а движения более интенсивными, отчего кровать начинает отчётливо поскрипывать. Однако, сейчас он не обращает внимания на эти звуки, в отличие от его соседок. Первой этот странный скрип услышала Юля, но она не смогла понять откуда он доносится, а Бабс сразу догадалась, что это скрипит кровать в соседней спальне. Юля немного напугана и просит старшую сестру закрыть дверь на террасу. Бабс спрыгивает с кровати, но вместо того, чтобы закрыть дверь, крадучись выходит наружу. Вечерний бриз слегка треплет её ночную рубашку. В одно мгновение она подбирается к распахнутой двери в спальню Тэйса. Она украдкой заглядывает внутрь, но там слишком темно, чтобы было возможно что-то разглядеть –  остаётся полагаться только на слух. Теперь она точно знает – откуда идут эти звуки и, кажется, она начинает догадываться, чем они вызваны. Она на цыпочках бежит обратно к сестре и шёпотом сообщает ей, что в соседней комнате "Тэйс дёргает себя за пипиську". Юля недоуменно пожимает плечами, всем своим видом показывая: "подумаешь, а мне какое дело?", но её старшую сестру это нисколько не смущает. Бабеттой настолько овладело чувство похотливого любопытства, что она начинает горячо убеждать сестру пойти посмотреть на развратного мальчишку.
Тем временем Тэйс впадает в транс, даже не догадываясь о том, какой ажиотаж вызвало его невинное занятие. Его тело бьёт мелкая дрожь, как в лихорадке, он яростно дрочит свой каменный стояк, поворачивая голову из стороны в сторону. Мальчик медленно но верно приближается к кульминационной фазе, иногда он делает паузу, прекращая двигать кулаком вверх-вниз, и массирует ладонью чувствительную поверхность головки. Его движения понемногу замедляются, дыхание становится глубже, и в этот момент в комнату на цыпочках проникают две девчонки. Они ступают босиком, не издавая не звука, в то время как мальчишка пыхтит будто паровоз.
В экстазе мальчик выгибается, приподняв бёдра и опираясь на кровать лишь ногами и плечами. Когда наступает оргазм, ему кажется, что каждая клеточка его гениталий взрывается словно фейерверк, с глухим стоном он опускается на кровать, сжав правой рукой свой пульсирующий орган, а всё его тело сотрясает мощная судорога.
Внезапно раздаётся сдавленное фырканье – это Юля не удержавшись зажимает ладонью рот, чтобы не расхохотаться. Одиннадцатилетняя девчонка ещё не знает толком ни про секс ни про мастурбацию, ей кажется, что мальчишка занимается всего лишь каким-то глупым баловством. Тэйс в ужасе оборачивается и видит две белые фигуры в ночнушках.
– Что вы тут делаете?! – испуганно кричит он, – валите отсюда, это моя комната!
Девчонки толкаясь выбегают из комнаты, сдавленно хихикая. Тэйс в бешенстве. Он вскакивает с постели и хочет догнать нахалок, но потом понимает, как глупо он выглядит со стороны – голый, с возбуждённым членом. Он останавливается перед дверью. Пока он стоит и изобретает для них ужасную месть, его писюнчик медленно опадает. Мерзавки! Знал бы, ни за что бы сюда не поехал, лучше бы всё лето просидел в душном городе, зато был бы рядом с папой!
Но вскоре злость уступает место грусти, и Тэйс снова ложится, на этот раз уткнувшись лицом в подушку, чтобы никто не услышал как он тихонько плачет.
Когда спустя час в спальню заходит Анна, Тэйс всё ещё лежит уткнувшись в подушку, обняв её обеими руками. Его голое тело матово блестит в лунном свете, проникающем через открытую дверь. Анна прикрывает дверь и полностью раздевается, поскольку тоже всегда спит обнажённой. Она кладёт руку на голое плечо Тэйса и мягко подталкивает его, чтобы тот немного подвинулся. Тэйс спит, но сон его беспокоен: ему снится, будто Бабс и Юля преследуют его своими насмешками и он ищет защиты у своей мамы. Сквозь сон он чувствует мамину близость и обвивается обеими руками вокруг её талии, а та в свою очередь прижимает его к себе, обняв сына за плечи. Её рука скользит вдоль спины мальчика, пристраиваясь поудобнее, и вскоре она тоже засыпает – голая мать со своим голым ребёнком.

Глава 10. В гостях у госпожи

– Нет, завтра я не могу, – отвечает Кан на просьбу Тэйса сходить вместе поплавать.
Уже наступила последняя неделя каникул и последнее время они частенько проводят вдвоём. Дома у Тэйса сейчас тихо и пустынно – Мартье и Томас со своими родителями укатили за границу в гости к родственникам. Тэйс собирался сходить вместе с Каном в новый большой аквапарк, в котором было отделение для купаний голышом, но у Кана, видимо, были свои планы на завтра.
– Чем же ты занят? – начал допытываться Тэйс, втайне надеясь, что дела его товарища не отнимут у него весь день и они всё же смогут завтра досыта порезвиться.
– Ну, э-э... – промямлил Кан, с очевидной неохотой выдавая свои планы, – мне предложили назавтра одну работёнку. Так, ничего особенного, маленькая подработка.
Тэйс поражён: он и понятия не имел, что у его близкого друга есть работа, и он ничего об это не говорил! Эх, здорово, должно быть, иметь дополнительный источник финансов помимо скудных карманных денег – Тэйс всегда об этом мечтал, и вот тебе на – оказывается у Кана уже есть работа!
– Ой, как здорово! А можно мне тоже подзаработать?
Кан молча смотрит себе под ноги, конечно, в глубине души он на это и рассчитывал – что Тэйс тоже попросится вместе с ним – когда ему предлагали эту работу, у него спрашивали не сможет ли он привести ещё кого-нибудь за компанию. Но сейчас, когда Тэйс можно сказать сам набивается к нему в напарники, Кан почему-то засомневался, стоит ли ему рассказывать в чём заключается эта работа. Её он получил через своего старого знакомого – Сьефа. Тот свёл его с двумя мужчинами, которые за деньги нанимали мальчиков для участия в совместных оргиях с садомазохистским уклоном. Кан уже поучаствовал в этом однажды и неплохо заработал – ему заплатили больше, чем он смог скопить за три месяца, откладывая со своих карманных денег, но самое главное: ему пообещали удвоить вознаграждение, если в следующий раз он приведёт с собой симпатичного сверстника.
– Ну, пожалуйста... Расскажи, что ты там делаешь? – начал приставать к нему Тэйс.
– Э... это, типа... ну, как тогда, помнишь, когда мы фотались в том магазине наверху?
Дождавшись момента, когда Кан отвернулся, Тэйс робко спрашивает:
– Тебя снимают голым?
Кан делает движение будто собираясь уйти и бросает:
– Ладно, забудь. Лучше сходим завтра поплаваем.
Но от Тэйса так просто не отделаться:
– Да ладно тебе! Расскажи, а? Мы же друзья! Я тоже хочу немножко заработать, если ты не против, конечно...
Ему удаётся вытянуть из Кана сведения о размерах вознаграждения, но Кан по-прежнему не желает рассказывать другу о том, что он делает на этой работе, или – верней будет сказать  –  что с ним делают. Эти недомолвки лишь распаляют воображение Тэйса, рисуя перед ним быстрые способы обогащения, и вскоре он уже страстно упрашивает друга взять его с собой.
Тогда Кан рассказывает Тэйсу об особенностях эротических сцен, в которых ему приходилось участвовать, но, похоже, что Тэйса это нисколько не смутило.
– А, ну это я знаю! У моего папы дома полно всяких таких штук – и наручников и зажимов вот сюда, на соски, – похвастался Тэйс.
Кан удивляется таким познаниям своего юного друга, но в то же время чувствует облегчение, что его друг завтра будет рядом с ним.

Назавтра они встречаются в Макдональдсе. Мальчики берут по порции жареной картошки, чизбургеры и большую колу – Кан угощает. Когда они уже допивают свою кока-колу, их окликает какой-то парнишка с виду ненамного старше их.
– Это ваши велики там на стоянке? – указывает он на парковку для инвалидов прямо перед входом в Макдональдс.
Мальчики переглядываются, они знают, что этот вопрос – условный сигнал, и кивают незнакомцу.
– Тогда будьте добры убрать их оттуда, эта стоянка предназначена для инвалидов.
– Хорошо, мы уже уходим, – Кан встаёт и уносит свой поднос с комками салфеток, остатками кетчупа и прочим мусором, Тэйс следует его примеру.
Когда ребята выходят из кафе, незнакомец дожидается их снаружи, стоя немного поодаль со своим велосипедом. Он призывно машет им, и мальчики усевшись на свои велосипеды трогаются в его сторону. Прежде чем они успевают подъехать к нему, парень срывается с места. Время от времени оборачиваясь, дабы убедиться что ребята следуют за ним, он едет впереди, указывая дорогу к месту назначению.
– Куда мы едем? – волнуясь, спрашивает Тэйс у Кана.
– Не знаю, в прошлый раз меня везли на машине.
Вскоре они подъезжают к автовокзалу, издалека они видят, как их провожатый приматывает цепью свой велик к одной из велосипедных стоек, а сам идёт к большой чёрной машине, припаркованной на стоянке перед вокзалом. Садясь в машину, он ещё раз оборачивается и смотрит на ребят, которые быстренько паркуют свои велики и тоже садятся рядом с ним на заднее сиденье. В машине тонированные окна, так что снаружи их никто не видит. За рулём возвышается бородатый верзила. Водитель явно не настроен болтать – он лишь спрашивает их имена, и когда они называют себя, сообщает, что в пять он заедет за ними и отвезёт их обратно на вокзал. Ребята успокаиваются: сейчас два часа, значит  работа не отнимет много времени.
Машина движется по узкой дороге, ведущей через дамбу и заканчивающейся во дворе большой фермы. Место выглядит довольно пустынно: если не считать этой фермы, по пути сюда им не встретилось ни одного жилого дома, ни одного строения.
Машина останавливается возле одного из больших сараев с маленькими оконцами под крышей. Внутри он выглядит как самый обычный хлев, правда совершенно пустой, но это не удивительно – летом вся скотина на пастбище.
– Идёмте за мной, – манит их водитель, – вас уже ждут.
Тэйс начинает чувствовать себя не в своей тарелке, когда замечает, что их таинственный провожатый, выманивший их из Макдональдса куда-то незаметно испарился. Стараясь не привлекать внимание неразговорчивого бородача, Тэйс шепотом спрашивает у Кана:
– Тебя в прошлый раз тоже сюда привозили?
– Нет, в тот раз мы были на какой-то квартире, – тоже шепчет Кан.
Не обращая внимания на их перешёптывание, мужчина ведёт их к дальнему углу сарая, где на бетонном полу проступает серым квадратом большой деревянный люк – два на два метра. Он откидывает крышку за большое железное кольцо и становится видна широкая деревянная лестница ведущая в погреб. В нерешительности мальчики останавливаются перед тёмным проёмом в полу. Видя их робость, мужчина пытается подбодрить ребят:
– Не бойтесь, спускайтесь вниз. Только осторожно – перил там нет.
Тут до ребят откуда-то снизу доносятся голоса и чей-то звонкий смех. Осмелев, они спускаются в подвал, где их приветствует фигура в чёрном одеянии. Лица её не разглядеть, поскольку на голове у неё чёрный капюшон, а на лице чёрная бархатная маска.  От столь жуткого вида у ребят мурашки бегут по спине, но нежный женский голос их немного успокаивает:
– Как чудесно, мальчики, что вы приехали, проходите же скорей!
Когда она приближается к ним, её чёрная накидка немного расходится и мальчики видят, что на ней надеты чёрные кожаные сапоги на высоких каблуках и ярко-красные чулки заправленные под чёрные кожаные шорты. У неё красивые ноги, ноги юной девушки.
– Кто из вас Кан, а кто Тэйс?
Мальчики называют себя и женщина по очереди пожимает им руки.
– А меня зовут мадам Фисса.
В этот момент они слышат как с глухим стуком захлопывается крышка люка у них над головой. "Ну, вот и всё... Что-то теперь будет?"– подумал Тэйс.
– Вы знаете, чем вы будете заниматься? – спрашивает их мадам Фисса.
Кан полувопросительно отвечает: – Э, да... это что-то, типа, игры голышом?
– Именно так, и эта игра называется хозяйка и слуги. Хозяйкой буду я, только называть вы меня должны госпожа, вы – и ещё двое мужчин – будете моими рабами.
Мальчики согласно кивают, госпожа оборачивается и достаёт откуда-то большой чёрный саквояж, вынимает оттуда две больших белых мешковины и протягивает мальчикам.
– Надевайте вот это и мы начнём нашу игру.
Мальчики с изумлением вертят в руках нелепые одеяния, не понимая что это такое – толи рубашки, толи  платья, только без рукавов. Фисса замечает их нерешительность и показывает им как его надевать:
– Смотрите, это очень просто, сюда продеваете голову, а сюда просовываете руки, и оно совершенно замечательно прикроет наготу вашего тела.
Мальчики приходят в замешательство при слове "нагота", но потом вспоминают, для чего они, собственно, сюда приехали и начинают раздеваться. Натянув на себя белые хламиды, мальчишки переглядываются и не удержавшись фыркают от смеха – настолько смешными они кажутся друг другу в этих нелепых "платьях" с большим открытым воротом и дырами вместо рукавов.
Фисса ведёт мальчиков за собой в дальнюю часть подвала, которая скудно освещена одной-единственной грязной лампой дневного света. В углу виднеется приоткрытая дверь из-за которой доносятся смех и чьи-то голоса. Когда госпожа открывает дверь, голоса тут же умолкают, и Фисса мягко вталкивает мальчиков в комнату. Тут всё выглядит совсем не так, как в погребе. На стенах, задрапированных красными и чёрными портьерами, ярко горят светильники, освещая различную атрибутику для садомазохистских оргий. К потолку на блестящих цепях подвешены два узеньких кожаных гамака, больше похожие на детские качели. В углу слева от двери стоит железная клетка, а рядом с ней большой мраморный стол, с углублением наподобие мелкой раковины. У противоположной стены стоит огромное деревянное колесо с привинченными к нему железными скобами. При виде этих штуковин мальчики в ужасе замирают на пороге этой комнаты страха, но мадам Фисса пытается их успокоить:
– С непривычки выглядит жутковато, но я вас уверяю, что здесь вы в полной безопасности.
Вопреки увещеваниям этой женщины в чёрном капюшоне, Тэйсу становится ещё тревожнее, его одолевают дурные предчувствия. Кану тоже явно не по себе, он притих и украдкой поглядывает на Тэйса. В наступившей тишине вдруг звучит повелительный голос госпожи:
– Где вы жалкие букашки?! Выходите и поклонитесь вашей повелительнице!
Мальчишки аж подпрыгивают на месте и быстро шарахаются за спину "повелительницы жалких букашек", прижавшись друг к другу. Из-за стола выходят двое голых мужчин, оба в кожаных ошейниках. Мелкими шажками они семенят к госпоже и тут мальчики видят, что у каждого мужчины к ошейнику пристёгнута стальная цепочка, которая проходит у них между ног и другим концом прикреплена к наручникам, сковывающим руки у них за спиной.
– На колени, твари! – приказывает Фисса, когда они подходят к ней вплотную.
Мужчины покорно опускаются на пол и склоняют головы, а Фисса оборачивается к мальчикам, безмолвно смотрящим на это унижение.
– Позвольте представить вам Белло и Фикки – двух бродячих псов, которым не помешает дать урок послушания, – объясняет она ребятам, похлопывая и почёсывая мужиков, стоящих перед ней на коленях, словно всамделишных собак.
Мальчики растерянно наблюдают за этой сценой, не зная как воспринимать слова госпожи и не представляя чего ещё от неё ожидать.
Но у Фиссы всё идёт по плану, она расстёгивает наручники и вкладывает цепочки мальчикам в руки.
– Я позволяю вам выгулять этих жалких дворняжек.
Кан несмело тянет за цепочку и Тэйс видит, как Белло послушно ползёт за его товарищем, тогда Тэйс тоже слегка натягивает поводок и Фикки начинает ползти за ним. Не смотря на то, что Фисса не объясняла правил игры, по сути игра уже началась. Время от времени она подаёт команды: "Стоять! Сидеть! Лежать!" До поры до времени "псы" ведут себя послушно, пока вдруг Фикки не задирает левую ногу, чтобы помочиться на ножку стола. Тэйс этого даже не заметил, но это не ускользнуло от взора госпожи, и она в ярости. В мгновение ока она подлетает к Тэйсу и его дворняге. Её накидка распахнулась из под неё виднеются красные чулки.
– Ты что себе позволяешь мерзкая тварь?! – кричит она на Фикки, затем обрушивается на испуганного мальчишку, – неужели так трудно следить за своим животным? Ты посмотри, что он натворил!
Мальчик съёжившись от страха не может понять, что от него хотят. Больше всего ему сейчас хочется быть как можно дальше отсюда, от этой бешеной женщины и от двух идиотов, изображающих собачек. Но он так напуган, что не может даже пошевелиться.
Фисса выхватывает поводок у Тэйса из рук и командует:
– Отойди и встань рядом с Каном, сейчас ты увидишь, что бывает за непослушание.
Она грубо тянет на себя цепь так, что Фикки приходится встать на ноги и проследовать за госпожой к деревянному колесу. Спустя пару минут он стоит, прикованный к колесу, широко расставив ноги с поднятыми руками, лицом к стене. Госпожа подзывает к себе мальчика и указывает на распятого мужчину:
– Ты должен хорошенько его наказать. Если ты этого не сделаешь, то тогда придётся мне наказать тебя.
Тэйс обернувшись смотрит на старшего товарища, который понуро стоит держа в руках поводок Белло.
– Что я должен делать? – в ужасе шепчет мальчик.
Фисса склоняется на ним и ласково шепчет ему:
– Это всего лишь игра, не бойся, ему это нравится, просто повторяй за мной.
Тэйс судорожно вздыхает и заметно успокаивается. Госпожа берёт чёрную кожаную плеть-мартинет и хлещет ею прикованного к колесу по спине, по ягодицам, по ногам. Она бьёт вполсилы, но на коже жертвы проступают отчётливые красные полосы. Хлестнув ещё пару раз она передает плеть мальчику:
– Теперь твоя очередь.
Мальчик замахивается, собираясь последовать примеру госпожи, но Фисса, внезапно, отводит его руку и предлагает:
– Нет, хватит с него кнута. Ты накажешь его анально. Это отучит его портить мебель.
Несколько сбитый с толку Тэйс стоит с плёткой в руках, пытаясь представить "анальное наказание". Тем временем Фисса достаёт с полочки рядом с колесом большую банку, отвинчивает крышку и протягивает мальчику:
– Вот... обмакни сюда рукоять плётки.
Тэйс подчиняется и наполовину погружает рукоятку мартинета в поблёскивающую прозрачную субстанцию.
– Отлично. И ещё немножко вот сюда, – с этими словами госпожа, зачерпнув из баночки двумя пальцами изрядный шматок желеобразной массы, размазывает её между ягодиц узника.
– Твоя задача ввести эту рукоятку ему в анус так глубоко, чтобы она не выпала после того, как ты её выпустишь, – изложила она Тэйсу суть наказания, и добавила, повернувшись к Фикки, – на твоём месте я бы не сопротивлялась, этим ты только себе хуже сделаешь, –  с этими словами Фисса удалилась, оставив мальчика наедине с его обездвиженной жертвой.
Они оба знали, что должно случиться и им обоим от этого было не по себе. Спустя пару минут мужчина, наконец, обернулся и взглянул через плечо на мальчика, который, как зачарованный, так и стоял с плёткой в руках, уставившись на её блестящую ручку.
– Делай же, что тебе велели, иначе она никогда меня не освободит, – недовольно пробурчал Фикки.
Робея, Тэйс приблизился к Фикки и скользнул чёрной рукоятью между мужских ягодиц.
– Смелее, я к этому привыкший.

Пока Тэйс выполнял манипуляции с плёткой, пытаясь протолкнуть её в анус наказуемого,
мадам Фисса перешла к следующей парочке – к Белло и Кану. Она похлопала Белло по загривку, почесала у него подбородок, а тот в ответ лизнул ей руку.
– Любишь лизать дамские пальчики, старый пройдоха? – усмехнулась госпожа, искоса поглядывая на Кана, – как ты думаешь, что он ещё любит лизать?
Кан пожал плечами, в правой руке он по прежнему сжимал цепочку от ошейника Белло, чувствуя себя неловко в этой белой хламиде без рукавов. Фисса оставила Белло и зашла Кану за спину, положив руки на плечи мальчику.
– Славный пёсик, Белло, – пропела госпожа, – за то что ты был хорошим мальчиком, мамочка даст тебе что-то вкусненькое.
Белло на четвереньках подполз к мальчику и стал обнюхивать подол его одеяния, поднимаясь всё выше, пока не уткнулся носом ему прямо в пах. Кан непроизвольно отшатнулся, но Фисса удержала его за плечи:
– Не бойся, он не кусается, – засмеялась госпожа Фисса.
Белло снова начал обнюхивать пах мальчика, а госпожа обхватив грудь Кана руками медленно начала их опускать, затем ухватившись за подол начинает так же медленно задирать его к животу мальчика. Кан машинально пытается сделать шаг назад, но руки госпожи словно стальные тиски. Сопротивляться бесполезно и мальчику остаётся лишь покорно наблюдать, как задирается край рубашки, постепенно обнажая его тело. Белло продолжается тыкаться носом в подол, шумно обнюхивая пах Кана. Как только из под края рубашки показывается кончик мальчишеского члена, "пёсик" с энтузиазмом принимается его вылизывать. Кан больше не сопротивляться, в конце концов, он знал на что шёл – за это ему и платят.
Когда мадам Фисса видит, что Кан и не думает противиться ласкам, она ослабляет свои стальные объятия и окончательно стягивает его рубашку через голову, для этого мальчику приходится задрать руки и отпустить поводок, Белло же, не теряя времени даром, продолжает страстно лизать его вялый писюнчик и время от времени пытается целиком взять его в рот.

Тем временем Тэйсу удаётся найти нужное место и он медленно вводит рукоять плётки в анус Фикки, но стоит ему выпустить её из рук, как она снова падает на землю. Ему вновь приходится нащупывать анус мужчины и вновь просовывать туда ручку плётки, на этот раз чуть глубже. Мужчина начинает корчиться от боли – насколько ему позволяют стальные оковы. Госпожа оставляет Кана и Белло и возвращается к Тэйсу и его жертве. Тэйс всё старается протолкнуть плётку поглубже, чтобы она не выпала, но ему это никак не удаётся.
– Ну, как успехи? – резко спрашивает госпожа.

– Ээ... пока не выходит, – робко отвечает мальчик, испугавшись, что не справился с заданием.
Фисса отнимает у него рукоять и уверенным движением проталкивает её почти до самого основания.
– Вот как надо! Теперь не выпадет.
Тэйс делает шаг назад, с одной стороны он рад, что всё закончилось, но с другой – он побаивается, что теперь его самого ждёт наказание за то, что он не выполнил приказ госпожи. Обернувшись он видит, как голый мужчина неистово лижет гениталии его товарища и мальчику становится жутковато. Резким движением Фисса вынимает рукоять из зада Фикки, и недобро усмехнувшись спрашивает:
–  Что, небось не ожидал, что его дырка такая глубокая?
Покраснев Тэйс опускает голову, ему нечего сказать в своё оправдание.
– Ты не выполнил моё поручение, но я, так и быть, пощажу тебя, если пообещаешь, что больше ты не оплошаешь.
Мальчик кивает, не смея поднять глаз на госпожу.
– Пожалуй, я дам тебе ощутить всю глубину его норки, чтобы ты навсегда это запомнил!
С этими словами госпожа Фисса уходит и возвращается с упаковкой чёрных презервативов. Это сверхпрочные кондомы, предназначенные специально для анального секса.
– Но сначала ты должен снять своё платьице, – усмехается госпожа.
Мальчик медленно и нерешительно стягивает с себя хламиду, пока Фисса достаёт из пачки презерватив.
– Протяни руку и вытяни пальцы, – командует госпожа.
Мальчик протягивает ей руку и она протолкнув его пальцы через колечко презерватива, начинает раскатывать его по руке мальчика. Сначала он идёт легко, но потом госпоже приходится изрядно потрудиться, чтобы полностью натянуть его на мальчишескую руку. Наконец, его правая рука до середины предплечья покрыта чёрным блестящим латексом.
– Ну вот, дальше будет легче, – говорит Фисса, вновь поднося мальчику уже знакомую баночку смазки.
Тэйс колеблется, он понимает, что через несколько секунд ему предстоит засунуть свою руку в задницу этого несчастного. Ему  совсем не хочется этого делать, но ещё больше ему не хочется лишиться этой работы и обещанной награды. Медленно он окунает свою руку в банку со смазкой. Когда кончики пальцев касаются блестящего геля, он удивляется – кажется, будто он касается его голой рукой – настолько тонок латекс его "перчатки".  Осторожно он погружает руку до самого дна банки. Фисса двумя пальцами размазывает шматок геля по заднице жертвы и командует мальчику:
– Приступай, и не забывай вращать рукой, когда её будешь засовывать в его зад. 
От этих слов Тэйс снова замирает в нерешительности, но стоило госпоже с грозным видом нахмурить брови, как мальчик без дальнейших раздумий протягивает руку к назначенной цели. Благодаря обильной смазке его рука легко проскальзывает меж ягодиц мужчины,  стараясь не глядеть на свою жертву Тэйс нащупывает анус. Несмотря на латекс, кончики пальцев почти не утратили свой чувствительности и он быстро находит искомое. Обернувшись Тэйс заглядывает в глаза госпожи, и будто в гипнозе начинает проталкивать свои пальцы в анус Фикки. Медленно ввинчиваясь в прямую кишку Фикки, пальцы Тэйса прокладывают путь в теле извивающегося мужчины, который старается – насколько позволяют кандалы – принять такую позу, чтобы максимально облегчить фистинг. Мужчина то и дело стонет, но видимо не столько от боли сколько от наслаждения: его задница повидала куда более крупные предметы, чем детская рука.
Для Тэйса всё не так просто. Ему доводилось засовывать себе палец в попу, был у него опыт и с анальными пробками, но такого он, конечно, не мог и представить – что когда-нибудь придётся запихивать руку в чью-то задницу. Мимоходом он подивился лёгкости с какой его рука прошла через сфинктер жертвы, а потом отчётливо ощутил горячие и скользкие стенки кишечника плотно обхватившие его руку так, что он едва мог пошевелить пальцами. Наконец он упёрся в изгиб прямой кишки и прекратил вводить руку, госпожа снова нахмурилась:
– Почему ты остановился? Ты ещё недостаточно далеко продвинулся, продолжай!
– Но у меня не получается!
– Попробуй вращать рукой вот так, – и она покрутила рукой у него перед носом сжав её в кулак. Тэйс последовал её совету и обнаружил что внутри Фикки и впрямь найдётся парочка лишних сантиметров для его руки. Уже чёрный край презерватива скрылся в ягодицах мужчины, и рука Тэйса погрузилась примерно до середины предплечья, заставляя пуще прежнего стонать и корчиться его жертву. От ритмичных сокращений кишечника и сфинктера рука грозит выскользнуть наружу и Тэйсу приходится прилагать массу усилий, чтобы этого не допустить.
Сначала Фисса любуется этим действом, стоя поодаль, затем подходит вплотную к Тэйсу и встав у него за спиной, кладёт свою руку на нежную попку мальчика и проводит средним пальцем меж двух упругих половинок, проведя кончиком пальца по его сжавшейся дырочке.
– Неплохо, неплохо, – шепчет она мальчику на ухо, – твоё счастье, что на этот раз ты не оплошал, а то, возможно, пришлось бы твоей узенькой дырочке познакомиться с моей рукой.
Мальчик невольно съёживается и начинает вытаскивать руку из задницы жертвы. Ему по-прежнему страшно и он ждёт, что теперь его тоже накажут, но всё завершается благополучно: сильным рывком мадам Фисса стягивает кондом с его руки, затем начинает развинчивать оковы на руках и ногах Фикки.

Спустя пару минут группа из двух голых мальчиков и двух мужчин стоят перед свой госпожой в ожидании новых испытаний. Мужчины стоят позади ребят, положив им руки на плечи.
– Я думаю, пришло время поменяться ролями, – громко объявляет госпожа Фисса.
– Позаботьтесь о наших гостях, – обращается она к мужчинам, – но не перестарайтесь! Если они кончат слишком быстро, вы об этом горько пожалеете.
Ребят подводят к двум кожаным гамакам. Каждый из них представляет собой узкую полоску чёрной кожи, к четырём углам которой прикреплены цепи, подвешенные к потолку примерно в полуметре от пола. Тэйс и Кан укладываются спиной на эти подобия качелей, гладкая кожа холодна на ощупь, но быстро согревается теплом их тел. Эти гамаки настолько узкие, что ребята не знают куда им деть руки и ноги, непонятно – как вообще на них можно лежать.
– Просто ухватитесь руками за эти цепи, – советует им один мужчина.
Мальчики следуют его совету, и лежать становится, действительно, намного удобней. В ту же секунду, мужчины, как по команде, начинают привязывать мальчиков чёрными шёлковыми шнурами за лодыжки и запястья к подвесным цепям гамаков.
Тэйс испуганно смотрит вбок на товарища и натыкается на такой же испуганный взгляд. Однако они и не думают сопротивляться и продолжают смирно лежать привязанные за руки и за ноги. Необычное зрелище – двое голых связанных мальчиков, лежащих на кожаных гамаках с разведёнными в стороны руками и ногами.
Госпожа, медленно прохаживаясь вокруг гамаков, то и дело награждает мужчин звонкими ударами плётки по ягодицам. От щелчков мартинета, сопровождаемых стонами двуногих дворняг, мальчишки покрываются гусиной кожей.
– Ну что, мальчики, удобно ли вам? – не дожидаясь ответа, Фисса командует мужчинам:
– Можете приступать, для начала сделайте им массаж.
Мужчины выдавливают из маленьких бутылочек массажное масло – каждый на живот своему "подопечному" – затем круговыми движениями начинают растирать его по голому мальчишескому телу. Эти манипуляции нельзя назвать неприятными, но страх, вызванный их беззащитным положением, мешает им получать настоящее удовольствие от массажа. Массажисты не жалеют масла и вскоре у мальчиков начинают блестеть не только грудь и живот, но даже руки и ноги. Особое внимание мужчины уделяют ягодицам и мягким мальчишеским писюнчикам. Медленными движениями втирают они масло в каждый миллиметр обнажённой плоти. Их старания не пропали даром: постепенно начинают разглаживаться и исчезать морщинки на нежной коже детской мошонки. Гениталии мальчишек блестят, словно лакированный палисандр, даже нежным кончикам не удается укрыться за крайней плотью от всепроникающего масла.
– Вам это нравится, не так ли? – спрашивает мадам Фисса, заметив, что под действием нежного массажа мальчики уже не выглядят такими напряжёнными, как пять минут назад.
Кан согласно кивает. С лёгкой улыбкой, госпожа командует своим слугам:
– А теперь постарайтесь возбудить этих маленьких щеночков. У вас есть три минуты, не успеете – пеняйте на себя!
Мальчики взволнованно поглядывают, то друг на друга, то на двух мужчин, стоящих подле них. Ни у кого из ребят пока нет даже намёка на эрекцию. "Чего она от нас хочет? Как они собираются нас возбудить за три минуты?" – проносятся в головах у мальчишек. Тем временем оба массажиста берутся за мальчишеские писюны и пытаются их массировать. Задача не из простых: мягкие мальчишеские органы все в масле, так же как и руки мужчин, поэтому они то и дело выскальзывают из их пальцев, словно живые. Осталась одна минута, но пока никому из них не удалось вызвать стоячок. Массажисты нервничают и ускоряют свои движения, одной рукой стараясь подрачивать вялые членики, а другой рукой продолжая втирать масло в животы, ноги и ягодицы своих жертв. Мальчики тоже нервничают, страшась неизвестности и наказаний от госпожи, от этого страха им никак не удаётся возбудиться и их органы по-прежнему вяло свисают. Теперь, когда уже очевидно, что эрекция не появится, их страх становится ещё больше.
– Стоп, время вышло! – командует Фисса. Она не спеша подходит к гамакам и обследует гениталии мальчиков. Чёрной рукоятью своего мартинета она дотрагивается до их писюнов и в ярости оборачивается к массажистам:
– Возмутительно!
Мужчины пятятся назад, прикрывая руками пах, и виновато склоняют головы.
– Вам разве не известно, что такое эрекция?! – кричит она своих рабов, – у вас что, у самих никогда стояка не было? Или, может быть, вы импотенты?! Даю вам ещё одну минуту, чтобы доказать что это не так. Я хочу видеть здесь два стоящих члена, и как можно скорее!

После гневных слов госпожи, мужчины начинают с энтузиазмом себя мастурбировать, не проходит и минуты, как у них наступает сильная эрекция. Оба мальчика с ужасом глядят на здоровенные оглобли этих жеребцов, понимая всю беспомощность своего положения – связанные по рукам и ногам, подвешенные между небом и землёй. В такой незавидной ситуации ни о каком возбуждении с их стороны не может быть и речи, чего нельзя сказать о госпоже и двух её жеребцах – для них зрелище двух голых мальчиков действует в высшей степени возбуждающее. Высоко задранные ноги делают мальчишеские попки отличными мишенями, куда уже нацелены подрагивающие от возбуждения инструменты бывших массажистов.
Фисса удостоверяется в твёрдости их орудий слегка ущипнув их и покачав из стороны в сторону.
– Ну что ж, хотя бы это вы можете... – бормочет она, затем оборачивается к мальчикам и холодно произносит:
– Того же я хотела добиться от вас, но судя по этим двум никчёмным штучкам, толку от вас не будет.
Мальчики замирают от страха, не зная что ответить. Тэйс зажмуривается, но не может сдержать подступившие слёзы.
– Займитесь им, – указывает госпожа на Кана.
Оба жеребца приближаются к мальчику, один встаёт у его изголовья, другой – между его разведённых ног. Первый берёт обеими руками мальчика за голову и поворачивает лицом к себе. Кан уже знает, что его ждёт, и покорно открывает рот, принимая в себе головку огромного инструмента. Длинная скользкая штука плавно входит и выходит из тесного мальчишеского рта, иногда с чмоканьем покидая его, но затем снова вторгаясь в его тёплую пещерку. Вслед за этим Кан чувствует, как влажные пальцы второго мужчины коснулись его заднего прохода, размазывая слюну между половинок растянутой попки.
Как следует смочив слюной свой здоровенный инструмент, он начинает водить им вверх-вниз, скользя головкой по промежности мальчика и размазывая слюну по его мошонке и ягодицам.
Тэйсу хорошо видно, что происходит с его другом, и он не может понять, отчего тот не оказывает ни малейшего сопротивления. Внезапно, между ним и Каном встаёт госпожа, заслоняя от мальчика происходящее по соседству. Госпожа нежно поглаживает его по груди и по животу, постепенно спускаясь к его гениталиям. Её пальцы играют с его писюльком, мягко перекатывают маленькие шарики яичек. На его испуганный взгляд она отвечает мягкой успокаивающей улыбкой.
Тем временем Кану приходится нелегко: пока один из жеребцов продолжает совокупляться с его ртом, второй трётся своей палкой о тело мальчика, перемешивая слюну и масло – но Кан покорно сносит эту пытку. Лишь когда первый из мужчин начинает спускать ему в рот, мальчик пытается вырваться – он успевает отдёрнуть голову и струя горячего семени попадает ему на лицо, а не в глотку. От резкого движения головой мальчишка начинается слегка покачиваться в своём гамаке. Но второй мужчина ещё не закончил, он продолжает тереться своим членом о член Кана, так что его здоровые яйца шлёпают по ягодицам мальчика. Наконец, второй жеребец тоже кончает, изливая на живот мальчику потоки своей спермы. Кан понимает, что всё позади и чувствует облегчение: он не думал, что так легко отделается и ждал, что его поимеют в задницу. Не смотря на то, что всё прошло сравнительно неплохо, ему всё же не по себе от того, что был вынужден обслужить этих похотливых кобелей в такой унизительной позе, не имея возможности сопротивляться.

Тем временем настойчивые ласки мадам Фиссы, наконец, возымели действие, и писюн Тэйса медленно но верно начал подниматься. Когда его орган горделиво встал, будто маленькая ракета, на лице мадам появилась довольная ухмылка. Когда мальчик тоже улыбнулся ей в ответ, она склонилась над ним и взяла в рот его маленькую палочку. Немного полизав её, она начинает вылизывать каждый сантиметр его паха, от пупка до промежности, возвращаясь назад к членику и снова заглатывая его целиком. Внезапно она переключается на лицо Тэйса. Она слегка нажимает мальчику на подбородок, заставляя его открыть рот и затем впивается в него своими губами, проталкивая свой язык мальчику в рот. Не ожидая такой агрессии, Тэйс пытается сопротивляться. Он пытается сказать ей, чтобы она отпустила его, но госпожа не даёт ему такой возможности. Она крепко держит его за голову одной рукой, не давая мальчику вырваться, не переставая при этом ласкать его внизу. Эрекция мальчика быстро сходит на нет. Как ни пыталась госпожа вновь возбудить перепуганного мальчишку, у неё ничего не вышло. Когда она понимает, что её старания вызывают у Тэйса лишь обратный эффект, она оставляет мальчика в покое. Тэйс больше не в силах сдерживать подступившие слёзы.
– Ну чего ты расхныкался? – хмурится госпожа, – ты же знал, в какие игры мы здесь играем, не так ли?
Фисса склоняется над мальчиком, её лицо лишь в паре сантиметров от его лица. Он даже чувствует мелкие брызги слюны, летящие из её рта, и зажмурившись отворачивается от неё. Лёжа на спине с закрытыми глазами Тэйс продолжает беззвучно плакать, чувствуя себя самым несчастным ребёнком на свете. Ему страшно. Страшно от того, что он связан, страшно от того что он голый и беззащитный среди этих взрослых, но сильней всего он страшится гнева этой госпожи.

Кан тоже лежит неподвижно в своём гамаке, испытывая похожие чувства. Оба похотливых самца закончили с ним свои игры, размазав своё семя по лицу и по животу мальчика. Сперма капает с его левой щеки, сперма течёт по его промежности, затекает на спину. Госпожа Фисса склоняется над его лицом, сначала Кан этого не замечает, так как лежит зажмурившись как и Тэйс, но потом он чувствует её дыхание. Открыв глаза, он вздрагивает от страха – её лицо всего в сантиметре от него.
– Ммм... прелесть, – шепчет госпожа, слизывая с губ мальчишки остатки подсохшего семени, – ты намного храбрее, чем твой приятель. В следующий раз не бери его с собой.
Наконец госпожа поднимается и уходит. Мальчики видят, что они остались одни – те двое тоже ушли. Их оставили висеть привязанными к цепям, голыми и униженными. Тэйс продолжает тихонько всхлипывать.
– Они сделали тебе больно? – тихо спрашивает Кан.
– Нет... но я хочу уйти отсюда.
Спустя пару секунд в комнате появляется их старый знакомый – бородатый водитель. Он ничего не говоря начинает отвязывать Кана. Его мышцы затекли и он бы свалился с гамака, если бы не водитель, который заботливо придержав мальчика, помогает ему подняться. Тыльной стороной ладони он утирает с его щеки остатки спермы, затем отвязывает Тэйса.
– Если хотите, можете принять душ, – любезно предлагает он ребятам, но тем хочется как можно скорей убраться отсюда. Подальше от этого жуткого погреба, подальше от госпожи и её похотливых рабов.
Когда ребята подходят к свой одежде, лежащей на полу возле стены, Кан чувствует как подсыхающая сперма, словно клей стягивает кожу на его ягодицах. Он чувствует себя грязным, грязным во всех смыслах. К счастью рядом стоит большая коробка бумажных полотенец. Он вытаскивает сразу несколько и начинает обтирать свой живот, спину и зад. За это время Тэйс успевает установить личный рекорд по скоростному одеванию. Его слёзы уже высохли и ему не терпится уехать отсюда, но ему приходится ждать пока оденется Кан. Наконец, оба мальчика готовы и шофёр велит им подниматься к машине.
Ни госпожи Фиссы, ни её рабов нигде не видно – ни в подвале, ни в сарае, ни во дворе фермы, похоже они убрались восвояси, вдоволь наигравшись со своими жертвами.
В той же чёрной машине с тонированными стёклами бородатый шофёр отвозит мальчиков на вокзал. Как только они останавливаются, Тэйс пытается сразу же выбраться из машины, но двери заблокированы. Мальчика пронзает ужас, что кошмар ещё не окончился, но тут водитель оборачивается и протягивает ребятам деньги. Они с облегчением забирают свою награду, не забыв, даже, сказать спасибо.
– В следующий раз получите больше, – подмигивает водитель Кану.
Кан молча кивает, но про себя думая, что чёрта с два он ещё туда сунется.

Мальчики садятся на свои велосипеды и едут домой к Кану. Как они и рассчитывали, дома никого нет.
– Я иду в душ, – говорит Кан, – а ты?
Тэйс кивает и оба мальчика отправляются мыться. Стоя под горячими струями, они старательно оттирают мочалкой свои тела, словно стараясь смыть с себя неприятные воспоминания. После душа они отдыхают на кухне, потягивая колу.
– Ты знал, что они будут с нами делать? – внезапно спрашивает Тэйс своего товарища.
– Нет, честное слово! Хорошо ещё, что они не проделали с тобой того же, что и со мной... тогда мне было бы ещё тяжелей , чем сейчас.. .
Тэйс видит по глазам Кана, что он абсолютно искренен в своих словах и отвечает:
– Прости, если я тебя подвёл... но я больше ни за что туда не пойду.
– Я тоже, – успокоил его Кан.

Эпилог

За сравнительно небольшой срок Тэйсу довелось многое пережить и значительно обогатить свой жизненный опыт. Пойдёт ли это ему на пользу или во вред – покажет время. Из-за развода родителей он стал легкоранимым, но влияние родителей, увлечённых натуризмом, дало их сыну чувство раскрепощённости и свободы, и, можно надеяться, что оно станет опорой ему в дальнейшем. Тэйс также узнал, что разные люди по разному реагируют на наготу человеческого тела. В мире чувственных познаний он делал пока лишь первые шаги и не всегда мог предвидеть, куда они могут его завести. Вероятно, лишь семья может стать надёжным приютом, где ребёнок всегда сможет найти тепло и ласку близких, которые помогут забыть неприятные воспоминания и придадут уверенности в собственных силах.