В этой повести мальчики будут заниматься сексом, может, друг с другом, может, с мужчинами… если моя левая нога захочет ;)
В фэнтези разрешены любые чудеса.
Если у вас нет воображения, вам не понравится.
Да, и насчет секса, если ваш моральный кодекс возражает, Бог с ним, пусть не читает.

Если встретятся непонятные места, спросите у папы с мамой, у друзей и у кого хотите.

Я разрешаю употребить эту повесть любыми угодными вам способами, за исключением двух:
1. Не размещайте ее на платных ресурсах без моего разрешения. Я разрешу, разрешу, но за небольшой единовременный гонорар ;)
2. Ничего там меняйте без спросу и не пишите продолжений.

Приятного чтения!

Глава 1

Таверна слушала, как мой брат расписывал наши подвиги на Мидринских Пустошах, а я прилагал все силы, чтобы не выпустить рвущийся наружу смех. В версии для публики три орка, с которыми мы подрались за Ульдинской Вехой, превратились в тридцать; потеря любимого брательникова меда разрослась до «неимоверных лишений»; общим счетом двести золотых оказались «только частью добытых сокровищ», а Большой Красный Дракон, который у нас все отобрал на обратном пути, «чудом унес от нас ноги…»

Пока братан заговаривал посетителям зубы, моя задача была пройтись по битком набитому залу и потырить все, что плохо лежит. У одного пьяного здоровяка на поясе болталась миленькая толстенькая мошна; он ничего не почувствовал, когда она скользнула ко мне в руку. Так же легко ушел заплечный мешок, притулившийся на краешке стола; сидевшие за столом гномы развесили уши и ничего не заметили.

Я погорел на третьем заходе, когда захотел упереть боевую секиру с инкрустированной рукоятью. Недооценил владельца, потому что это была женщина. Лопухнулся, как маленький!

Она засекла меня за двадцать футов* от столика. Правда, она все время смотрела в сторону моего брата, но я уловил, что она что-то уловила, наверно, боковым зрением.

И все-таки я подобрался еще ближе, на пять футов*… одного камушка на конце рукояти хватило бы, чтобы заплатить за месяц на соседнем постоялом дворе. Пурпурный сапфир… Он сверкал несмотря на неверный свет.

Коварная женщина дождалась, пока я протяну руку к приманке; до последнего момента сидела и смотрела в другую сторону… и только когда в следующий миг меня развернули кругом, а рукоять секиры уперлась мне в горло, я обратил внимание на щит – свежеотполированный хромовый щит! Он стоял, прислоненный к столу, и в нем, конечно, мое приближение было видно, как на ладони.

Горло мне сдавили так, что не пикнешь. Меня грубо поставили на ноги и прижали спиной к грудям, продолжая душить. Я ожидал, что начнется заваруха, но нашу возню никто не заметил… таверна заслушалась моего брата.

На миг его взгляд встретился со взглядом моей захватчицы. Я посмотрел на него, на нее, снова на него. Переговоры между ними были беззвучны, но очевидны. Он продолжил рассказ, как ни в чем не бывало. Если он ослушается, мне не жить.

– Один звук, – прошептала она зловещим басом, – и твое горло познакомится с острым концом.

Она провела меня в тихий угол, а оттуда – в соседнее помещение; там она дважды топнула, в полу открылся люк, из которого высунулся молодой человек. Женщина молча передала меня с рук на руки, потом спустилась сама.

Как только мои ноги коснулись пола подземелья, я подал голос:

– Отпустите меня!

Воительница повернулась ко мне и уткнула палец мне в лоб.

– Не в твоем положении выдвигать требования, мальчик, – произнесла она с торжеством.

– Мой брат заплатит любой выкуп, честное слово.

Она только хмыкнула.

– Как тебя зовут, мальчик?

– Арин, – ответил я, не видя причин скрывать. Она усмехнулась и посмотрела на свою секиру… которой я собирался завладеть…

– Нравится? Все еще мечтаешь о моей секире, Арин? – Я отчаянно замотал головой, вызвав новый смешок. – Меня зовут Дежана. Его – Тарус. Добро пожаловать в нашу партию.

И без дальнейших церемоний меня потащили по катакомбам, которыми изрыта земля подо всем городом. Встречные крысы пробегали по моим кожаным туфлям; я чувствовал когтистые лапы сквозь мягкий материал. Мы бесконечно петляли, и у моих похитителей хватило соображения иногда завязывать мне глаза и нести на руках. Так-то я найду обратную дорогу в любом лабиринте, но теперь это оказалось под вопросом.

– Куда вы меня ведете? – Я попытался сказать это независимым тоном.

– Расслабься, воришка. Ничего тебе не будет. Если я в тебе не ошиблась, и ты не всегда такой лопух, каким был сейчас в таверне, ты поможешь мне сказочно разбогатеть.

Вот это заявление меня успокоило: алчность в ее голосе давала надежду, что меня не убьют. Также радовало, что меня приняли за простого воришку. Это было очень, очень далеко от истины.

Глава 2

Мы вылезли из-под земли в какой-то тесной хибаре. Окно было забрано ставнями, но по разным шумам я понял, что мы еще в городе… только, пожалуй, не в центре, а на окраине.

– Поймали, – сказала Дежана, выбираясь из люка. В хижине имелась кровать, на которой сидели двое: взрослый и ребенок моих лет. Взрослый был сухонький эльф со снежно-белыми волосами, собранными сзади в косичку. У него были лиловые глаза; меня это всегда стремало, потому что у людей таких не бывает. На нем была дорогая зеленая куртка и коричневые штаны. Я не знаток эльфов, но, по-моему, это их любимое сочетание.

В общем, эльф как эльф; меня гораздо больше интересовал человек. Ему было лет двенадцать, как мне; я прикинул, что он даже будет на пару дюймов* ниже меня, если встанет. У него были светлые неровного цвета волосы, блестевшие, мерцавшие в свете свечи, и пронзительно-синие глаза, которые глядели мне прямо в душу. Лицо пересекала россыпь светлых веснушек, совсем как у меня.

На нем была белая туника с треугольным вырезом на груди. Обнаженной кожи соблазнительно касался амулет – символ Афродиты… гм, мальчик почитает богиню любви, любопытно… Рядом с амулетом притаилась маленькая родинка, едва различимая в тусклом свете, но очень интересная. Синие облегающие штаны из мягкого материала. Туфли стояли в углу, а нежные босые ноги заманчиво белели.

Я снова посмотрел ему в глаза и увидел столь же пристальный встречный интерес… Наши взгляды столкнулись, и он улыбнулся.

Наверно, мы смотрели друг на друга слишком долго.

– Цедра, ты что, его знаешь? – спросила Дежана.

Он слегка покраснел.

– Так, показалось… – протянул он, смущенно улыбаясь; на это эльф поднял бровь… Я решил, что со своей выгодной позиции он лучше разглядел наше обоюдное изучение, чем Дежана и Тарус.

Тарус пожал плечами:

– Ну что, все в сборе. Сейчас познакомимся с планом, и за дело.

Наша маленькая группа (я уже считал себя членом пятерки) направилась за Тарусом в каморку в задней части хижины. Но я подождал, пока Цедра встанет и подойдет ко мне.

– Слушай, – прошептал я, – что за план такой?

Он опять смущенно улыбнулся:

– А, ерунда, сейчас узнаешь.

Мы сгрудились вокруг столика, Цедра поднял над ним свечку. На столике лежала карта, нарисованная на старом куске пергамента, основательно поврежденная, но местами читаемая. Это была многоуровневая схема, типа поэтажного плана крепости.

– Вот, – сказала Дежана, наклоняясь, – вход в хранилище. Вот подходящий сточный туннель, он открывается в Сайрилайз-ривер, прямо под галерой. Цедра, нам придется долго двигаться под водой без воздуха, здесь нам понадобится твое искусство. – Цедра кивнул. – Рядом с галерой есть подъезд, охраняемый двумя стражниками. Их надо ликвидировать так, чтобы они не успели поднять тревогу. Я думаю, мы с Тарусом справимся. Второй уровень, можно считать, не охраняется. Максимум напоремся на парочку нобелей, которых убить не трудно. Наша цель – третий уровень… вот этот зал. – Она показала на карте; я обратил внимание, что часть этого этажа попала в нечитаемую область. – На этой двери полно замков и ловушек для дураков. Это работа для тебя, Арин. Ты должен открыть эту дверь, не убив нас и не переполошив стражу.

Я кивнул, хотя вроде еще не давал своего согласия. Похоже, его особо не спрашивали… Ну и ладно; меня интересовал Цедра, и это был способ остаться при нем.

– Там будут сокровища, и каждый может взять, сколько унесет. Но главная цель – шкатулка в центре зала. Она заколдована, и здесь понадобишься ты, Раф.

Эльф кивнул.

– А что в в шкатулке? – не удержался я.

– Это нас не касается, – ответила Дежана осторожно. – Нам достаточно знать, что наниматель за нее щедро заплатит.

Я кивнул и улыбнулся. Ясное дело, Дежана крутила. Зачем тогда она брала с собой Рафа? Даже если она не знала, что там, ей не меньше моего хотелось узнать.

– Мы с Тарусом получим половину платы, а вы разделите остальное, как хотите. – Никто не возразил, хотя мы с Рафом имели кислый вид. – Нам еще две недели добираться до места, а в этом городе наши дела окончены, – добавила она, похопав меня по спине. – Выступаем в Тьярну.

Глава 3

Я смотрел на себя в зеркало. Я довольно симпатичный мальчик, 4 фута 10 дюймов* росту, морковные волосы блестят, карие глаза сверкают при свете свечи. Веснушки на щеках светло-рыжие и не очень выделяются; правда, на носу они темнее, и из-за них я немножко похож на барсука. Стоя без рубашки, я замечаю, что веснушки у меня на плечах и на груди еще темнее, почти коричневые. Кожа у меня гладкая, никаких волос; я этому рад: на мой взгляд, волосы на груди – уродство. Соски мягкие, розовые и такие маленькие, что их можно и не заметить.

Я прикасаюсь к одному и медленно провожу пальцем вниз, до своего торчащего пупка.

За спиной слышится мальчишеское хихиканье, и я оборачиваюсь. Позади стоит Цедра, тоже голый по пояс. На открытом свету священный символ блестит ярче, чем раньше, в вырезе туники. Грудь у Цедры такая же гладкая, как у меня, ее даже не пересекает полоса веснушек. Соски у него не такие розовые, зато тверже и больше. И пупок ямочкой.

В общем, у нас с Цедрой можно найти немало различий. И Рафу предстоит их устранить… не навсегда, на время.

Пока он не вошел, я подготовился, прочитав одно небольшое заклинание… Я теперь знаю, что он – маг, и не хочу, чтобы он обнаружил мое знакомство с колдовством. Партия считает меня простым воришкой, и я лучше приберегу свой козырь, на всякий случай.

Я стою перед зеркалом и жду, когда меня начнут изменять. Раф произносит несколько слов и фраз, для Цедры непонятных… он может разобрать только общий тон заклинаний. Я же понимаю каждое отдельное заклинание и его цель… первое создало контакт с внутренними силами земли; этот ритуал открывает им путь через мага. Остальные заклинания вызывали конкретные нужные эффекты.

Раф кладет руки Цедре на плечи и проводит по коже. Потом опускает руки на грудь и обводит пальцами соски, запоминая фактуру. Цедра через зеркало смотрит мне в глаза и улыбается, радуясь, как ребенок, вниманию к своему юному телу.

Раф сдвигается выше, забирается под священный символ. Надо же, сколько Цедры он впитал за один раз… сильный маг, сильнее меня. Небось, изучал магию много лет, а я урывками, в свободное от воровства время.

Наконец, набрав максимум возможного, или просто не желая напрягаться, Раф отрывается от Цедры и поворачивается ко мне. Он кладет руки мне на плечи и гладит, как Цедру… как и Цедре, мне становится приятно от теплого прикосновения эльфа. Но одновременно я испытываю щекотное ощущение – это заработало Рафово колдовство.

Я смотрю, как в зеркале исчезают веснушки, покрывавшие мои плечи и грудь, и на их месте образуется розовая гладкая кожа, как у Цедры. У меня на глазах увеличиваются и теряют цвет соски, а посередине груди, в том же месте, где у Цедры, появилась родинка.

Раф возвращается к Цедре, потом опять ко мне, и так шаг за шагом переносит на меня весь его облик до пояса… особенно эффектно смотрелось, как мои шикарные светло-рыжие волосы превращались в блондинистые пряди, когда Раф пропускал их между пальцами.

– Так, – говорит Раф, – теперь последний штрих.

Он без предупреждения отстегивает на мне лямки и опускает штаны вместе с нижним бельем, открыв мою безволосую, голенькую эрекцию. Обрезанную, три дюйма* вместе с торчащей розовой головкой. Мошонка тоже оказалась на виду, маленькая, сморщенная.

Я бросаю смущенный взгляд на Цедру и вижу, что он смотрит на мой юный член во все глаза.

Я ждал, что Раф продолжит процедуру копирования… и мне покажут Цедру, а не только меня ему… Но Раф произнес еще одно заклинание, которого я не разобрал, осторожно поднес ко мне руки и погладил мой подрагивающий петушок.

В тот же миг на головке возник капюшончик крайней плоти, как будто ее не отрезали много лет назад.

Я понимаю, что это только иллюзия, как и все остальное… что в действительности мой пенис остается обрезанным, и голая головка выставлена на воздух… но видимость так реалистична, что хочется немедленно потрогать новую кожу.

Разумеется, прикосновение разрушило бы иллюзию. Я теперь не могу касаться своего лица, груди и пениса в течении трех дней, пока маскировка не сойдет.

Поэтому Рафу приходится надевать обратно на меня штаны… а Цедре приходится меня причесать, на свой манер. А потом они вдвоем помогают мне надеть одну из Цедриных туник.

Я снова смотрю в зеркало, и из зеркала на меня смотрит лицо Цедры. Теперь ни одна душа в городе меня не узнает, даже родной брат.

– Так ты, значит, необрезанный? – прикалываюсь я к Цедре.

Цедра краснеет, но за него отвечает Раф:

– Нет, он обрезан. Мы будем говорить, что его обрезали, а тебя нет, чтобы не путать вас, хулиганов. Тогда при обыске всерьез трясти будут Цедру, а он любой осмотр выдержит, ведь он и правда не ты.

Я киваю. План и правда хорош; а еще мне будет не так стремно, если при обыске меня осмотрят ниже пояса – ведь то, что они увидят, будет не настоящий мой пенис.

* * *

Большинство предосторожностей делается лишь для очистки совести, но наше оказалось отнюдь не лишним. Мой брат и несколько стражников остановили нас на выезде из города. Дежана шепнула, чтобы я не высовывался, не то она меня убьет, но в этом не было необходимости… В самом деле, брата я еще успею найти; пока что я хотел поближе познакомиться с Цедрой и с содержимым шкатулки, из-за которой весь сыр-бор.

Мы прошли инспекцию, устроенную моим братом, и я был даже разочарован, что он не пожелал проверить, обрезаны мы или нет. То есть я был разочарован тем, что не раздели Цедру; а что с меня тоже сняли бы штаны, я бы потерпел.

Но инспекция окончилась, и мы двинулись по дороге на Тьярну.

Глава 4

Часа через три нас остановил встречный патруль. Они тоже искали меня, надо же, какая честь! Но чары и здесь сработали, я опять сошел за близнеца Цедры.

Я в семнадцатый раз постучал Цедру по плечу.

– Щека чешется, – пожаловался я.

Цедра издал глухой стон.

– Ну ты меня замучил, – проворчал он. Но покорно чесал мне физиономию добрых двадцать секунд, а я улыбался, наслаждаясь его прикосновением. Через некоторое время он тоже начал улыбаться.

– Ну что, – сказал он с притворной усталостью, – полегчало?

– Ага, – сказал я, удовлетворившись пока этим. – Спасибо.

Раф с Тарусом наблюдали за нами и посмеивались.

– Так, – сказала Дежана, – мы слишком долго идем по дороге. Если вы обещаете идти быстро и аккуратно, мы пройдем лесом. Все готовы?

Все подтвердили, что пора убраться с дороги, и мы свернули в лес. Дежана предводительствовала, мы с Цедрой прикрывали фланги, Раф держался поближе к нам. Тарус замыкал нашу партию, прикрывая наши спины. Мы мгновенно превратились из мирных путешественников в эффективный боевой порядок. В лесу иначе нельзя.

Во-первых, в лесу есть естественные опасности… медведи, волки, шакалы и вепри – в общем все местные, кто здесь живет и охотится. Добавьте сюда воров и наемных убийц из обоих городов, которые могут скрываться на местности, и вы поймете, что путешествие лесом – дело рискованное.

Мы продвигались осторожно, с оружием наготове. При каждом шуме, на каждого кролика в кустах или шмеля у щеки мы дружно встрепенывались и выхватывали у кого что было. К вечеру я был голоден, грязен и отчаянно хотел пописать.

Мы разбили лагерь на маленькой поляне. Раф и Тарус заняли большую синюю палатку из тонкого льняного холста, которую Тарус нес на спине. Дежана устроилась под большой березой в гамаке с льняным пологом. Нам с Цедрой досталась маленькая палатка, расчитанная на одного взрослого – я подумал, что нам вдвоем там будет тесновато.

Разбив палатки, мы разожгли костер в центре лагеря, и Раф поджарил на всех оленины. Я решил обойтись без воды, по крайней мере, не в первую ночь. Кроме того, с заначенной у меня порцией эля оленина вышла вкуснее и забористее.

– Арин, – воскликнул Тарус, пока я управлялся со здоровым кусищем, – когда ты научился разгрызать Рафово зуболомство?

Я улыбнулся, отчасти потому, что что Тарус шутил, но главным образом потому, что он говорил, глядя не на меня, а на Цедру. Да, колдовал Раф лучше, чем готовил.

– Ну, – ответил я, наслаждаясь замешательством, с которым Тарус перевел взгляд с Цедры на меня, – пусть мой брат и великий воин, но он и кролика не может нормально приготовить, даже когда в ударе.

Дежана хмыкнула и предложила Тарусу:

– Может, заставим их ходить голыми, чтобы не путать? – И подмигнула Цедре, который покраснел и уставился в свою миску.

– Да, – сказал Тарус, – Рафова шинагеррия на высоте. Не хуже, чем в Битве при Окридже. – Он повернулся к нам с Цедрой. – Жаль, вы этого не видели! – воскликнул он, увлеченный воспоминанием. – Нас атаковал с фланга вшивый полуогр с гоблинским патрулем, и я словил паршивую стрелу прямо в ногу. – Он поднял штанину и показал жуткий шрам: на ноге не хватало куска мяса, в дюйме от коленной чашечки. – Раф сотворил защитную иллюзию, но второпях и в панике.

Дежана дико захохотала, и даже сам Раф нехотя улыбнулся.

– Ну? – спросил Цедра нетерпеливо. – Что там было?

Рассказ закончил Раф:

– Они увидели бегущее на них обезумевшее стадо животных.

– И что тут смешного? – не понял я.

– Ну… я хотел создать большого двухголового дракона, но оговорился, и в результате… – Он покраснел и закашлялся. Через две секунды мы с Цедрой вскочили, набросились на него и стали трясти, чтобы он не томил нас. – …и в результате получились гигантские двухголовые пингвины.

Мы с Цедрой расхохотались, представив себе такое колдовское наваждение, и зуд у меня в паху достиг нестерпимого уровня. Я поспешно встал и принялся сводить-разводить коленки, чтобы удержаться и не намочить штаны.

– Мне очень надо. Я сейчас. – И я направился в кустики.

– Стой! – закричал Раф, перестав смеяться.

Я обернулся:

– Что?

Он ответил, и у меня отвисла челюсть.

Глава 5

Я испытывал стыд и возбуждение одновременно. Я стоял в прохладном ночном воздухе и нетерпеливо дожидался, пока Цедра, обнимая меня за талию, отстегивал лямки.

– Скорее, – взмолился я. – Я сейчас описаюсь.

Понимаете, я еще находился под чарами Рафа. И кто знал, сколько еще патрулей мы могли встретить в окрестностях города; нужно было сохранить чары на все три дня.

Мне нельзя было прикасаться к частям тела, на которые было наложено заклинание.

Это приходилось делать Цедре.

А я об этом только и мечтал. Он пленил меня с первого взгляда. Я в жизни не встречал таких чистых, таких беспечных… В компании моего брата таких не было и не превиделось. И вот судьба решила приподнести сюрприз. Близился долгожданный момент.

И настал, когда Цедра опустил мои штаны до колен и обхватил мой голенький пенис большим и указательным пальцем. Я немедленно ощутил волну удовольствия, и зуд у меня между ног изменился, перейдя в возбуждение. Я поскорее дал волю мочевому пузырю, пока вентиль в моей системе не перекрыл такую возможность, переключившись в режим, в котором мое допубертатное тело тренировалось перед будущими выбросами спермы при оргазмах.

Наступило неловкое молчание. Я чувствовал дыхание Цедры на загривке. Я смотрел вниз и видел его руку. Предмет, который она сжимала, выглядел чужим и чуждым, странный пенис с толстым слоем крайней плоти вокруг головки. Но это были только чары; в реальности Цедра прикасался к моему обрезанному члену.

Цедра нервно хихикнул. Он начал игриво водить струей туда-сюда, преследуя лесных жуков. От такого покачивания я возбудился еще сильнее, и в его руке оказалась стопроцентная эрекция. Поток кончился, когда Цедра, мучая меня, прицелился пониже.

Я обернулся к нему через плечо… Его переливающиеся волосы блестели в лунном свете. Дивные синие глаза глядели прямо в мои. Уголки гладких мягких губ поднялись в лукавой улыбке, но сразу вернулись обратно, когда он почувствовал мое волнение. Он прошептал чуть слышно:

– Ты все?

Я серьезно кивнул. Он потряс мой пенисом, чтобы стряхнуть последние капли. Я думал, что он меня сейчас отпустит, и жадно впитывал последние мгновенья контакта… но его рука задержалась на моей эрекции. И стала поглаживать, медленно, робко.

И я понял. Между нами существовала связь, настоящая связь от сердца к сердцу. Он желал того же, что я, и мы оба знали. Я откинул голову назад, ближе к нему, желая приблизить Момент…

Он наклонился вперед…

Я наклонился назад…

И снова вмешалась судьба.

В этот момент нас засек первый орк.

Не чуя ног, мы с Цедрой чесали к лагерю; я придерживал незавязанные штаны. За нами, не отставая, бежали два двуногих чуда-юда.

У них было по три пальца на ноге и густое лобковое оволосение, коричневого цвета, по всему телу. Кожа под ним была зеленовато-желтая, а уши торчком и острые сверху. На них были темно-синие гимнастерки, грязные и драные. Но больше всего в глаза бросался нос – длинное свиное рыло с серьгой посередине.

В общем, не самые симпатичные ребята. А когда еще гонятся за тобой вдвоем, с дубиной и сверкающим клинком, знакомится с ними поближе и вовсе не хочется.

– БЕГИИИИИИ!!! – крикнул я Цедре, хотя вряд ли он нуждался в данном указании. Грязь и сухая трава разлетались от моих ботиков во все стороны; я пер через чащу напролом, как безумный. Орки приближались! Не в первый раз я проклял свои мальчишеские ноги, категорически неспособные быстро преодолевать дальние дистанции. В ответ мои ноги зацепились за корень большого вяза, и я полетел носом вперед.

Я здорово брякнулся, да еще порезал левое колено об острый камень. Из раны потекла струйка крови, а я заскрежетал зубами от боли. Цедра умчался вперед, не заметив моего падения. Я уже слышал рев подбегающих монстров, обрадованных верной поимкой первой из двух жертв.

«Ну что ж, – подумал я, – по крайней мере, задержу их, чтобы Цедра ушел». Я вскочил и резво заковылял влево, выкрикивая на ходу первые попавшие на язык слова. Возможно, это были оскорбления, но я не берусь утверждать это с полной уверенностью. Впрочем, смысл был неважен; главное, чтобы орки слышали и бежали следом.

Резь в ноге стала невыносимой. Треск кустов за моей спиной приближался с каждой секундой. Деревья окончательно сделались неразличимы в сумерках, а голоса лесного зверья обнаглели до полной громкости.

Я рискнул оглянуться и увидел, что по-прежнему веду обоих преследователей за собой. Не знаю, я больше обрадовался за Цедру или испугался за себя. Но они были уже менее чем в трехстах футах*, скоро догонят. Прибавить ходу я точно не мог!

К счастью, я мог кое-что другое. Я увидел густой куст и прыгнул за него, скрывшись из виду. Затем я вытеснил из сознания страх и боль, сфокусировал разум и сконцентрировался. Я припомнил долгие часы учения, практики и строгого, полного внимания. Я начал использовать силу, отличавшую меня от обычного, необученного человека.

Я произнес заклинание.

Глава 7

Давно я не произносил это заклинание. Если быть точным, семь месяцев. В последний раз это было на окраинах Дюрегейна. Там был один темноволосый мальчик невероятной красоты, года на два моложе меня. Я был знаком с ним всего неделю, но он заполнил мои мысленные фэнтези новыми чудесами. Я тогда только начал мастурбировать, и до той недели еще не связывал приятные ощущения, исходящие от пениса, с другим человеком. Эрик это быстро изменил!

Когда однажды он прервал беседу со мной, сказав, что ему надо принять ванну, и оставил дверь открытой, я не стал противиться искушению подглядеть.

Я сосредоточился, и моя рука стала невидимой… потом исчез нос, потом торс. Я продолжал читать заклинания и концентрироваться, и скоро полностью скрылся от своих же глаз. При этом мое зрение несколько размылось, потому что покров заклинания застлал глаза.

Ничего, я все-таки видел достаточно хорошо. Я прошмыгнул в ванную, со всей осторожностью профессионала. Только в этот раз я украду не кошель и не сверкающий кинжал. Я украдкой увижу сверкающее совершенство мальчика.

Я миновал все скрипучие половицы, я обогнул все препятствия в комнате. Ничто не должно было помешать моему воровскому замыслу.

Первый взгляд достался мне, когда я высунул голову из-за дверного косяка. Мальчик хихикал, сидя в воде, покрытой пеной мыльных пузырей. Его черные волосы стали еще чернее, смоченные водой, в которую было погружено его нагое мальчишеское тело. Он сидел спиной ко мне, и вряд ли заметил бы меня, даже если бы я был видим. Кожа его спины сверкала и переливалась, и я был готов поспорить на любое количество золота, что если между этими детскими лопатками и были волосики, я не ощутил бы их при прикосновении.

Он поднялся и потер мочалкой свои гладенькие ягодицы… маленькие, сердечком… Мне тут же захотелось погладить их, взять в ладони, подтвердить ощупью, что они кругленькие, мягонькие и шелковые.

Он снова сел в ванну, чудесный вид исчез. Но я не собирался останавливаться на достигнутом. Я приблизился, прокрался мимо ванны и впервые увидел радостное лицо ребенка, плещущегося в воде. Милые карие глаза, в которых я был готов утонуть хоть на целый день, выслушивая рассказы о детских радостях и неудачах. Но, друзья мои, глаза – это еще далеко не все, что мне удалось увидеть.

Мой взгляд скользнул ниже и остановился на красоте его торса. Из его сосков торчали крошечные кончики, редкость в таком возрасте. А еще у него была восхитительная впадинка на месте soloplexus'а. Мыло как специально собралось в нужных местах, чтобы добавить соблазнительности, поблескивая на мальчишеской груди, как декоративные доспехи.

Потом мое везение еще расщедрилось, и мне было подарено зрелище, от красоты которого я чуть не потерял чары невидимости. Он встал.

Первое мгновение пена скрывала его "базовые ценности", придавая ему вид древнего человека с фиговым листом. Но пена стекла, и тогда его детские гениталии проявились, как будто их отлили на глазах.

Он не был обрезан, и я впервые, увидев дополнительную кожу крайней плоти, осознал, что на моем чего-то не хватает. Она так странно балахонилась поверх головки, как будто мальчик умудрился напялить надутый воздушный шарик себе на пенис.

Он был мягкий и съеженный, и в этом невозбужденном состоянии в нем не было и дюйма в длину. В мниатюрной мошонке под ним шарики были не больше желудей.

Ноги… Ноги оказались почти столь же соблазнительными, как укромные места. Гладкие и блестящие, как остальное тело. Вдруг мышцы бедер резко проступили, и такая демонстрация мускулов возбудила меня еще больше. Мальчик повернул голову в сторону двери и позвал: «Арин!»

«Гадство», – подумал я. Я не мог ответить, мой голос донесся бы не оттуда, откуда следовало. И я не мог сдвинуться с места, потому что мальчик прислушивался и мог уловить мои шаги.

– Арин! – позвал он снова, вылез из ванны и высунул голову за дверь, заглядывая в комнату. Его попка стала еще элегантнее, когда он так наклонился к двери, весь в капельках воды, благоухающий свежевымытым мальчиком. – Гм, – пробормотал он, – ушел, наверное, – и закрыл дверь, невольно заперев вместе собой и меня.

Теперь мне придется ждать, пока он оденется и выйдет. Хуже того, мне нужно будет изловчиться выскочить сразу за ним, пока он не запер дверь ванной за собой. Я начал красться к двери, чтобы быть наготове.

Тихий нежный стон заставил меня оглянуться на полпути. Эрик медленно и ритмично гладил свой кок и наклонял его вверх-вниз, лежа на полотенце рядом с ванной. Тот уже стал тверже и длиннее, дюйма два, и головка стала выглядывать из крайней плоти. Мальчик мастурбировал!!!

Я на мгновение зазевался и потерял невидимость. Я тут же спохватился и снова растворился, но Эрик остановился и бросил испуганный взгляд в мою сторону.

– Вау, – сказал он негромко, – воображение разыгралось, лучше не бывает. – И, после минутного колебания, он возобновил игру с самим собой, тихонько напевая в своих стонах мое имя. Он думал обо мне!

Он начал приподнимать бедра, стонать громче и вытягивать свою эрекцию до максимальной длины. И через минуту рухнул на полотенце и заснул.

Я сбросил чары, став видимым; глаза Эрика все равно были закрыты. Я подошел к его обнаженному изнуренному телу. И я пошел на большой риск. Я коснулся его пениса, легонько-легонько. Он оказался тепленький, и он еще продолжал слегка пульсировать после перенесенной нагрузки. Я наклонился и украдкой поцеловал его, отчего Эрик пошевелился и заулыбался во сне.

Потом я встал и покинул милого, мирно спящего мальчика. И мне так и не довелось претворить в жизнь его неведомые приятные фантазии с моим участием, потому что мой брат настоял, чтобы мы ушли через два часа. Зато после этого первого успеха в магии я стал усерднее работать с учебниками.

Глава 8

Нынешние обстоятельства и мое настроение были далеко не столь романтичны, но моя рука исчезла, а за ней и все тело растворилось на фоне кустов. На этот раз ошибка могла стоить мне не разоблачения со стороны безобидного ребенка, который, тем более, оказался моим поклонником. На кону была моя жизнь. Орки мчались к тому месту, куда я прыгнул у них на глазах. Я спокойно встал и обошел вокруг куста.

Орки остановились и подняли оружие над тем местом, где я прятался перед этим. Я же стоял в каких-то десяти футах от них и даже слышал их пакостный запах, вроде как от дохлой белки, после нескольких дней расклевывания птицами, разворошения червями и что там еще. Мне пришлось подавить рвотный позыв – блевани я здесь и сейчас, льющаяся из ниоткуда рвота послужила бы демаскировкой. Я уговорил свой организм потерпеть, пообещав, что позже обязательно проблююсь.

Один орк что-то проворчал другому. Не буду хвастать – я никогда не претендовал на знание их языка. Имелось, правда, одно заклинание, которое помогло бы их понять, но теперь было поздно, я не мог произнести его, стоя так близко от них.

Как бы то ни было, судя по их мордам, я их озадачил. Я мысленно вздохнул с облегчением, чувствуя себя в безопасности на время.

Не слишком долгое время. Потому что один из орков втянул носом воздух и посмотрел в мою сторону.

«Проклятие, – подумал я, – неужели у этих вонючек есть обоняние?» Увы, мой мысленный вопрос оказался сугубо риторическим. Орки принялись принюхиваться и смещаться в мою сторону. Я попятился, понимая, что малейший звук выдаст меня с головой.

Прятаться уже не имело смысла. Придется вступать в контакт. У них оказалось отменное чутье, но у меня оставалось великое преимущество – человеческий разум, который, как известно, далеко превосходит разум большинства орков.

Я подбежал, встал между орками и, пока они не успели унюхать моего движения, съездил кулаком по носу того орка, у которого был меч, после чего пригнулся.

Орк взвыл, махнул мечом и рассек грудь второму орку. Зеленый ихор, заменяющий оркам кровь, хлынул из раны, и жертва упала к ногам палача… задев меня. Контакт разрушил чары, и я стал видим для оставшегося орка.

Ну вот, мне крышка, ясен пень.

Орк занес меч над головой, и я закрыл глаза. Смерть была неминуема, и я хотел одного – чтобы это поскорее кончилось. Странным образом, до этого момента я дико трусил, а теперь закрыл глаза и ощутил даже какое-то спокойствие. Ну, разрубят меня сейчас пополам, ну и чего волноваться-то?

Я почувствовал удар и вскрикнул от боли в пронзенной руке. Что такое? Почему на меня навалилась эта нестерпимая тяжесть? И потом, руку мне проткнуло что-то острое, но никак не меч. И вообще, если я умер, какого лешего мне так больно?

Я открыл глаза. Орк лежал на мне мертвой тушей, омерзительно прикасаясь своей вонючей шкурой к моей. Из его грудной клетки торчала стрела, которая, по-видимому, прошла через его сердце, вышла с другой стороны и, когда орк упал, вошла мне в руку.

Я, наконец, заметил, что теряю много крови. Алый поток смешивался с отвратительным зеленым ихором орка, орошая землю под нами.

На меня упала тень. Я уже начал терять сознание, но еще успел узнать Таруса. В одной руке он держал Длинный Лук. Наверно, это его меткий выстрел спас мне жизнь. «Цедра! – гаркнул он. – Живо сюда! Он ранен!» В отдалении слышались звуки сражения, но я был не в силах приподнять голову, чтобы посмотреть в ту сторону. Безо всякого предупреждения Тарус выдернул стрелу у меня из руки, и струя моей крови ударила его прямо в лицо. Последовала острая боль, и наступила чернота.

Глава 9

Очнулся я от лучей первого солнца над горизонтом; роскошное зрелище. До восхода второго и начала ясного дня оставалось два часа. А пока солнце лишь высунулось алым краешком.

В поле моего зрения появилось лицо Цедры, заслонило солнце, и лучи создали ореол, как будто Цедра светился. Он начал что-то говорить, но я притянул его к себе здоровой рукой и поцеловал в губы, страстно.

Я был не в силах сдерживаться. То ли от радости, что остался в живых, то ли от отчаяния, что в прошлый раз нам помешали, то ли от непреодолимой красоты Цедры в обрамлении солнечных лучей… А может быть, эти три причины подействовали все сообща. Во всяком случае, как только я увидел Цедру, склонившего надо мной свое ангельское лицо, я не мог не поцеловать его.

Он удивился, но не отстранился. Он даже поцеловал меня в ответ, сердечно, и улыбнулся, когда наши губы разделились.

Я посмотрел вокруг и увидел, что за спиной у Цедры стояли и смотрели на нас трое взрослых. Дежана от удивления открыла рот. Тарус сдерживал улыбку, а Раф так и не сдерживал. Я почувствовал ласковое тепло на раненой руке, и снова посмотрел на Цедру. Одной рукой он держал мою руку, а в другой держал свой священный символ, повторяя не то молитву, не то заклинание, снова и снова. Глаза его были закрыты.

Молитва - не молитва, эффект был. Прямо на глазах рана стала затягиваться и исцеляться. Болеть стало меньше, а потом вдруг немножко пощипало, и боль пропала, совсем. На руке не осталось даже шрама.

Если раньше я был заворожен этим мальчиком, теперь он меня заинтриговал. Я слышал о полевых священниках, получающих от своего божества дар, который исцеляет не хуже магии, но сам такого еще не видел. Волшебство Цедры шло не из книг, как мое или Рафа. Это вообще было не волшебство, собственно, а обращение к высшей власти. И вот, пожалуйста, она ответила на его призыв.

Мы находились недалеко от своей стоянки. По-видимому, меня перенесли туда, пока я был без сознания. Моя пожитки лежали рядом со мной, остальные участники были полностью экипированы.

– Ну, раз ты поправился, – сказала Дежана, – можем выступать.

Я кивнул, подбирая свои вещи. Я снова обратил внимание на необычный вес рюкзачка карлика, который я взял в таверне. Неужели это было только вчера? Удивительно, как быстро все иногда меняется.

В середине дня мы встретили еще один патруль, отправленный на мои поиски. И снова чары сработали. А вечером, за обедом, они постепенно стаяли с моего тела. Раф, заметив начало процесса, достал зеркало, чтобы я тоже мог смотреть. Сначала я увидел в зеркале прекрасное лицо Цедры, уже ставшее мне родным. Только нос был немного не такой… это был мой нос, а не Цедры. Потом веснушки сдвинулись и прибавили в числе, особенно на плечах и на груди, как будто на мальчика в зеркале напала мгновенная ветрянка. И, наконец, потемнели волосы; медный отблеск костра на них стал насыщеннее. Я посмотрел себе в глаза – я снова стал Арином...

© COPYRIGHT 2008 ALL RIGHT RESERVED BL-LIT