Часть №1

Вышел я, значит, адвокат довез до самого дома: он боялся, что меня могут по дороге взять, подложить наркотики и снова отправить в санаторий: уж очень меня выпускать не хотели.
Ну, выпили со стариками, я узнал, что с завода, на котором я проработал 13 лет и даже во время моего «бизнеса» ухитрялся тащить кое-какие объемы, меня из-за рекламы СМИ уволили «по собственному желанию». Потом я еще один догнал водки, позвонил в 3 часа ночи Эврике, чтобы этот СМИ рассказал о моем выходе всем нашим.

День третий на воле: я слегка навеселе гуляю по городу. Меня останавливают менты. Мне еще паспорт не вернули, в кармане справка об освобождении. Меня забирают в ментовку с формулировкой: свежевырытый труп не имеет права гулять по городу, особенно в пьяном состоянии. Привезли в ментовку. В Одинцовской мусарне меня многие знали: я там компы лет десять обслуживал. Был момент узнавания, доствания из сейфов бутылей водяры, выпивания и вопросов типа: «ты что совсем охуел, что такую хуйню охуячил. Нормальный же был мужик…»

Десятый день: Следак по моему делу приглашает явиться за паспортом. Накануне визита собираемся у Туриста все четверо поделов: я, Олег, сам Турист и не севший Ваня. На столе водка, чифирь, консервы… Подрываемся с Олегом на Китайку, где я с ужасом встречаю моего Тютьку – пацана, мысль о котором помогла мне выжить в остроге. Бля, он уже законченная проститутка, а 4 месяца назад это был совсем неиспорченный ребенок. На моих глазах он уезжает с мужиком. Мне хотелось просто рыдать. Встречаем Хаггиса. Это пацан, который был ветераном плешки всегда, но некоторое время пожил у меня, я занимался с ним, когда ему диагностировали ВИЧ. Была радостная встреча друзей, и еще очень удачно у Женьки оказались деньги. Олег не удержался, и забрал с собой нового пацана, с которым я потом иногда пересекался и прозвал Светофорчиком из-за его разноцветных волос. Толпой приехали к Туристу, а у него тоже человечек: его Димка, который жил с ним до ареста. Пьянка, легкие блядки, в общем, нормальная встреча безбашенных придурков, которые позабыли, что всего пару недель назад парились, кто на нарах, а кто и под ними.. Утром разогнали пацанов и к следователю, паспорта получили. Обозленный на что-то Олег мне кинул: «Ты меня сдал…» Я беру Ваньку под руку и, не прощаясь, мы уезжаем к Эврике, где снова пьем. Следующим утром выясняется, что денег нет. На Белорусском вокзале стреляю у прохожих деньги на билет на электричку, и меня менты забирают «за нищенство». Ничего, продержали с часик, но дали денег на билет… вот так даже бывает.

С паспортом можно уже и на биржу труда. Становлюсь на учет, даже назначается неплохое пособие: я хорошо получал, когда работал. На работу устроиться не могу. Вначале рыпался через «своих», но доже отец Роман не рискнул мне помочь. Когда я попросил Ваню, человека, который мне был обязан тем, что не сел, хоть он был должен идти следом за мной по количеству статей, которые ему набегали, если б я колонулся, помочь мне с трудоустройством, он мне ответил: «Дима, я тебя боюсь». Вакансии из газет – это либо сетевой маркетинг, либо лохотрон, либо работа в системе страхования, короче говно. Так и живу несколько месяцев на пособие.

Как-то летом бреду по городу, а на встречу… Леха-Ферум, один из пацанов моей предпосадочной тусни, тоже ускулистый. Радость! Отношения сразу восстановились. Каждое утро Лешка приходил ко мне домой. Мы завтракали, потом шли гулять. Так продолжалось почти месяц, а потом Леша пропал. Позже я узнал, что он поселился у одного богатенького мужика, ему видимо надоели мои жалкие гроши. Однажды мы пересеклись, и я отдал ему все, что мне о нем напоминало: так он мне стал противен!

Однажды позвонил Женя Хаггис. Он сказал. Что присоседился к одному крутому, некому Фреду, и тот вроде как берется меня трудоустроить. Фред меня не только хотел трудоустроить, но и продолжить мой бизнес. Возник неплохой проектик. Но… Еще через одного пацана из той моей тусовки его сводят с Олегом, который ему ставит ультиматум: либо он либо я. Фред выбирает его, так как Олег снова устроил тусню у себя в городке и был Фреду нужен. Как поставщик «живого мяса».
Так, снова облом…

Часть №2. Сюрпризы

По-разному складывались у меня отношения с окружающими людьми, но случилось и такое:

Случай №1.
Спускаюсь как-то я по лестнице своего дома на улицу, на площадке второго этажа меня поджидает мой старый-старый знакомый, Толя. Ну как про него рассказать: Еще мальчишкой Толя убирался в клубе, которым заведовала моя бабка за то, чтобы ему можно было посмотреть бесплатно кино. Потом он стал поваром, потом шефом, потом личным поваром у Ворошило… Короче, я его знал с 1976 года, с тех пор, как мы заселились в наш дом. На тот момент Толе исполнилось 54 года. Крайне неприятный, злобный мужик, как я до того считал. Так вот, Толя, когда я ему кивнул, протянул мне руку и сказал:
- Дима, зайди на минутку.
Я зашел к нему, несколько удивленный, потому что Толя всегда отличался крайним негостепреимством.
- Знаешь, Дима, - начал Толя, - мы с тобой, кажется одной крови.
Я вначале не понял. Вроде бы у меня сахарного диабета, как у Толи, нет.
- Извините, - говорю ему я, - я Вас не понимаю.
- Ну, - говорит, - я тут такого про тебя насмотрелся, такого прочитал, что решил тебе открыться: я тоже всегда любил и люблю мальчиков.
В доказательство этого он поставил кассету в видик, и… на экране появились Никита и Саша – съемки Тимофеева 1997 года. Ну, других доказательств не нужно было. Не наш человек не станет держать у себя такое видео. Уже на следующий день мы с ним поехали на Китай-город и сняли ему пацана. Вот уже 4 года дед живет активной сексуальной жизнью, наверствует, так сказать, упущенное. Дело в том, что до встречи со мной у него почти ничего не было. Он всегда боялся.

Случай №2
Тем же летом пошел я пройтись, купил пива, присел возле дома на лавочку. Ко мне подсел мой старинный знакомый, Димка. Ну, этого парня я знал всю жизнь: с тех пор, как мне было 7, а ему 4. Самый был мерзкий, ябедный, противный мальчишка во дворе. Но мы выросли. Он стал программистом. У нас и до моей посадки частенько возникали разговоры на профессиональную тему – в смысле компьютеров. Мы никогда не были друзьями, но оставались хорошими приятелями. Ну, вот, сидим мы с ним, треплемся о чем-то. Во дворе бегают ребятишки. Я засмотрелся на одного. Димка:
- Это Ваня, сын Ленки Зениной. Я сам давно за ним наблюдаю. Очень он мне нравится.
Меня как электротоком пробило:
- Димка, ты что, мальчиками интересуешься?!
- Да, - ответил Димка, - всю жизнь интересовался. Жалко, что мы с тобой раньше на эту тему не разговаривали, а то я ничего не умею, даже пацана со времен школы ни разу не полапал.
Ну, через день у Димки был день рождения. Сами понимаете, что этот день рождения мы справляли вчетвером: Я, Димка и два пацана с плешки.

Случай №3
Как-то раз тем же летом раздался у меня дома звонок: звонил Вадик, мой старый хороший друг. Я знал его еще с первого класса, а он тогда учился во втором. Потом он меня в пионеры принимал. В общем, дружили мы всю жизнь. Вадик попросил меня приехать и посмотреть, что там случилось с его компом. Ну, я приехал, Вадик набрал пива, креветок, сидим, я вожусь с компьютером, потягиваю пивко. Мы душевно беседуем. Тут звонок в дверь. Заходит мальчик лет 12. Знакомимся… Так, я племяшку Вадика знаю и это точно не этот мальчик. Паренек по-хозяйски ведет себя у Вадика в квартире, и называет Вадика Вадиком и на ты… Что за дела?
- Дим, я вас давно хотел познакомить. Это Юра, мы с ним уже давно как муж и жена. Ты то это понимаешь?
- Вадик, - заорал я, - и ты туда же?
- Димка, я очень жалею, что мы раньше не познакомились, - сказал Вадик


Случай №4
Роюсь я в старых записнухах, в поисках знакомых, которые могли бы с работой мне помочь. Натыкаюсь на одну запись: Алексей Ч. Нахлынули ностальгические воспоминания: наш интернат для детей-инвалидов, мы с Лешкой в спальне треплемся про эзотерику, мистицизм, сатанизм ночи напролет. Потом, когда Лехе 14 лет исполнилось, мы устраиваем на Арбате хрустальную ночь: перемещаемся по Арбату и в пьяном угаре бьем окна нижних этажей. Припомнился Хвостик (Димка) – младший братик Лешки, прозванный так за то, что всюду за нами «хвостиком» таскался. Еще много-много теплых воспоминаний о нашей дружбе. После школы Леша поступил в универ на экофак, блестяще закончил и быстро полез наверх. Сейчас он уже доктор наук, президент одной крупной финансовой империи. Мы с ним не общались года с 91-го, он всегда был занят. Решил я на удачу брякнуть на старый арбатский номер и, о чудо, Алексей подошел к телефону.
На следующий день мы сидели в Лехиной квартире втроем, с нами был и повзрослевший обородатившийся 2-х метровый Хвостик. Выпивали хорошее виски, вспоминали детство.
Я обмолвился на счет работы. Леха говорит: «Забей, даже не надейся, даже мое слово не сыграет рояля. С твоей репутацией первый отдел тебя завернет на сто пудов. Эх, знал бы хозяин, что и я такой же как ты…»
У меня глаза выскочили из орбит на крабовых ложноножках: «Ты тоже?!!».
«Да не только я, - говорит Лешка, - вот энтот амбал, - кивает на брата, - тоже…»

После этих встреч у меня, как и после выхода моей первой рекламы, когда я получал по 3000 откликов на мыло в день, возник опять вопрос: а натуралы на этой планете еще остались?

И все-таки остались и не мало, увы…

Часть №3. Негатив

Мигель из «Грифиндора» правильно сказал в свое время: «получает человек статью, выходит на свободу, и все уже официально знают, что он – педофил. А ведь квартира то его никуда не переехала. Приходится ему возвращаться и жить уже с новым, так сказать статусом.»

Скажем так, теле реклама, газетные утки, мои фотки сыграли и много плохого в моей жизни. Соседи по дому, по двору изменили свое отношение капитально. Те, с кем у меня были теплые отношения, едва кивали мне при встречах, те, с кем мы едва раскланивались до этого злобно зыркали на меня. Матушки старались уводить своих детей подальше при моем появлении.
Мои друзья меня встретили просто непониманием, а многие от меня отвернулись. Небольшую помощь мне оказал лишь один человек: полковник МВД, начальник одной из подмосковных зон.
Было очень обидно, когда Вовка Левицкий, человек, с которым мы были очень близки, которому я помогал, буквально заставил его закончить аспирантуру и защититься, постоянно помогал ему деньгами, при встрече прошел мимо, даже не поздоровавшись.
Из старых друзей я мог отвисать, как и до шумихи в отношении меня, только в одной интеллигентной семье, да и то, потому что эта шумиха прошла мимо них: как истинные интеллигенты, они не читали «советских газет» и у них дома принципиально не было телевизора. Были книги и живое общение. Вот там мне были рады всегда и все: и Сережка, и его жена, и их дети, и даже кошка. К сожалению, вскоре Сережа умер от лейкемии.
До начала своего «бизнеса» я работал наладчиком компьютеров и сетей. Я обслуживал компы в таких организациях, как АФК «Система», ГП «Регион», Концерн «Мосхлеб» и на всех заводах, входивших в его состав. Все меня любили, для всех я был своим. Когда я отчаялся вернуться на свой завод, я начал тыркаться по бывшим своим объектам и натолкнулся на глухую стену: «НЕТ!!!», типа «нам педофилы не нужны», или: «Нам не нужны люди с такой репутацией», или просто люди, которых я считал своими хорошими приятелями, бросали трубку, услышав мой голос.

С трудом, осенью, я устроился по газетному объявлению во вновь открывшийся компьютерный клуб админом. За полтора месяца работы без выходных в этом клубе, я этот новый клуб сделал самым популярным в городе. Пацаны записывались загодя, чтобы получить хоть 1 час для игры в контру. Да и просто так они приходили, пообщаться со мной, между собой. Но однажды, когда я утром пришел на работу, мне было сказано так: когда Вы устраивались на работу, то, забыли указать один важный факт из вашей биографии. Нас предупредили, что Вам с детьми работать категорически нельзя, поэтому, вот Вам расчет…

Осенью из МК я узнал, что Олег и Фред сели… Если кому интересно

Статьи, поливавшие меня грязью и приписывавшие мне самые несусветные преступления, вплоть до каннибализма, продолжали сыпаться и после моего выхода на свободу. Как-то еду в электричке. Болтают между собой две кумушки: «Ну ни как жить спокойно нельзя, слыхала, опять у нас в Одинцово маньяк завелся, за мальчиками бегает. Все газеты только о нем пишут. Опять детей надо взаперти держать». Я понимаю, что это про меня. Мне и смешно и горько…
И еще один случай, который может быть помнят, читавшие траблы: Поздно вечером, слегка навеселе, еду в электричке совсем один в вагоне. На одной из остановок в вагон заходит мальчик лет 13 с нотной папкой и скрипочкой. Он озирает вагон и подсаживается ко мне. Я хмельно полудремлю, прислонившись головой к окну, сам из под век разглядывая пацана. Мальчик меня спрашивает: «Извините, пожалуйста, Вы не в Одинцово живете?», - «В Одинцово», - отвечаю я. «А Вы меня домой не проводите? Мне одному страшно», - «Конечно провожу», - говорю. Про себя я думаю: «Первый час ночи, действительно страшно мальчишке, у нас хоть спальный город, привяжутся какие-нибудь нарики, тем более к музыканту юному». Разговорились. Оказалось, что мальчишка едет с концерта, поэтому так припозднился. Выходим на нашей остановке, по дороге Валька, так звали мальчика, рассказывает мне причину страхов: родители запугали его газетным маньяком-педофилом. Довожу мальца до подъезда, сажаю в лифт, возвращаясь, думаю: как бы Валечка отреагировал, если б я ему сказал, что тот, кого он так страшно боялся, его провожает до дома?

После работы в клубе я промаялся без работы еще не много, но потом меня позвали в городское коммунальное хозяйство снабженцем. Прекрасная работа. Хоть и с не очень большой зарплатой: 6000 руб. в месяц. Но, хороший снабженец работает не за зарплату, а за откаты, которые он получает от фирм, в которых он покупает материалы. А этих премиальных было столько, что я за зарплатой и не ходил, она сыпалась мне на карточку, я ее и не снимал. Все было классно. По иронии судьбы, мой водитель оказался братом мужа сестры того самого, Лешки-Феррума про которого я писал выше. Он тоже про меня все знал, но, при всем своем натурализме, совершенно нормально относился к тому, что я поебывал его родственника.
Однажды вечером проскочила телепередача Аркадия Мамонтова. Дня три я чувствовал на себе косые взгляды сослуживцев. На четвертый ко мне подошел главный инженер и сказал: «Пиши заявление по собственному желанию». Ни когда я не думал, что рассчитать человека тем более, материально ответственного, можно так быстро.

Снова безработица…

Часть №4. Менты (или серые братья по разуму)

Как вы понимаете, менты все эти годы тоже не забывали про меня. Уже на второй день ко мне зашел участковый и сказал, что я нахожусь под особым контролем. Благо, Димка был мужем моей одноклассницы, и, если мы потом встречались, то только за рюмкой кофе. Позже он ушел на повышение и представил моему новому «надзирателю», как своего хорошего друга.

Буквально через месяц после моего выхода из тюрьмы меня вызывают в ГСУ (главное следственное управление). Оказалось, что на меня снова возбудили уголовное дело по моей «первой серии». Блин, сколько они мне крови попортили, даже снова пытались «закрыть». Пришлось снова падать в ноги адвокату, чтобы тот надавил на своих бывших сослуживцев (а он до адвокатской карьеры работал на Петровке и занимался как раз сексуальными преступлениями). Еще 2 косоря родители выложили за этот один телефонный звонок.

Как-то завтракаю. Звонок в дверь. На пороге стоит Саня, новый участковый: «Собирайся, говорит, велено тебя срочно доставить в прокуратуру». Ну, у меня сразу очко на ноль. Натягивая штаны, дрожащим голосом вопрошаю: «Сань, а чего это? Опять ко мне прицепились, что ли? Я же иже херувим…», - «Не знаю, - говорит Санька, - Просто мне позвонили и велели срочно тебя доставить к зам. Прокурора города». Все пиздец, приплыли… Я эту бабищу давно знаю, она дело Головкина вела…
Привозит Саня меня в прокуратуру, идем с ним в кабинет зам прокурора, в приемной вижу 4-х мужиков, троих с явно заграничными мордами, а один с выражением лица переводчика. Сидят, на меня уставились. Саня стукнул в дверь прокурорши, доложил, что меня доставил. Я вхожу. Сидит толстая бабища, кивает мне рукой на стул: «Вот, Дмитрий Владимирович, я много о Вас слышала, ну, теперь довелось и свидеться. Рассказывайте про ваши безобразия все, без выдумок или утаек.
Ну, с наводящими вопросами я ей коротенько «минут на сорок» прочитал лекцию про: «есть ли жизнь на Марсе». Бабу ту особенно интересовало то, что я за рубежом творил. Так я ни чего и не творил, просто гнал им заказы. В конце беседы прокурорша мне сказала, что те импортные товарищи в калидоре из Италии, где я заочно приговорен прокурором Палермо к пожизненке, и энти типчики приехали требовать моей экстрадиции в Италию, а ей прокурор поручил решить: выдавать меня или нет. «Ладно, - тяжело поднимаясь из-за стола, промолвила прокурорша, - я приняла решение». Она вышла в приемную и зычным голосом сказала итальяшкам: «Я вам его не отдам, хоть говно, но свое. Катитесь вы в свою Палерму, как приехали, без КДВ», а мне шепотом: «А ты недельку из дома не выходи, хер знает этих сицилийцев, похитят еще».

Я был на работе в коммунхозе, прихожу. Мать мне: «только что звонили из Ген. Прокуратуры, оставили телефон». Я звоню по телефону, вежливый интеллигентный голос: «Пожалуйста, приезжайте завтра к нам, вы нам нужны в качестве свидетеля…» Ну, где свидетель там и подсудимый, сами знаете. Я говорю: «А что будет, если не приеду?», - «Тогда доставим под конвоем», - получаю ответ. Ничего не поделаешь, пришлось ехать.
Взяв на работе отгул, поперся, на следующий день, на Бауманскую. Добрел до кабинета советника юстиции Анатолия Исканцева. Этот дядечка мне и казал, что я приглашен, как свидетель по делу Севера. Короче, начали трепать: как познакомились, сколько раз и зачем встречались, откуда я доставал его материал, ездил ли в Пермь, ну и прочую лабудень.
Я отвечал: познакомились в ускулист, встречались в Москве раз 5 чтобы до отвала попить водки, его материал качал из интеренета, в Пермь не ездил. В общем, промурыжив меня часа 3, они слепили протокольчик на пару страничек всего. На прощание Исканцев мне сказал: «Вот, Дмитрий Владимирович, если бы диски, о которых мы с вами говорили (а у меня было несколько дисками с Северскими фотками и фильмами, которыми я торговал в первую свою серию), были бы у Вас изъяты по закону, т.е., занесены в протокол обыска, то мы бы вас привлекли, как ускул Севастьяна Игоревича».

Сидим как-то на плешке с РедМаксой, пьем пиво. Подходят менты, проверяют документы. Мой изучают долго, а потом один из мусоров мне и говорит: «Знаете, Дмитрий Владимирович не ходили бы Вы сюда лучше, а то Вас и задержать кто-нибудь, из наших, может…» Но не тронул.

Часть №5. Журналисты (или лучшие друзья человека)

Сколько же про меня грязи СМИ по-написали, по-напоказывали. Хоть бы 5 % правды было во всем этом говне. Я и детьми за рубеж торговал, и садировал детей нещадно, и капрофилией заставлял заниматься, чуть ли не ел их слегка не дожаренными перед камерой. А еще все перемывали мои 600 миллионов долларов зарытых на необитаемом острове, имение в Мурманске на берегу на солнечном берегу «теплого» Баренцева моря и роскошную упряжку северных оленей. В общем, когда я брал в руки очередную газету со статьей про себя, мне было жутко интересно узнать, что же я такого еще нехорошего натворил.

Однажды звонок в дверь. Открыла мать. На пороге двое. Один представляется репортером итальянской газеты «Корьере дел(л)а уск» (не обессудьте, если написал неправильно – с таким названием хрен напишешь как надо). Мать пытается захлопнуть перед носом итальяшки дверь, но тот ломится, говорит, что ему обязательно нужно взять у КДВ интервью. В общем, на меня соседи и так косо смотрели, а этот шум вообще был бы лишним. Мы впустили «гостей» в дом (второй был переводчиком).
Чтобы не нервировать мать, я быстро собрался, и мы махнули в кафешку, где пили пиво и разговаривали.
Оказалось, ента газетенка про меня написала много такого, во что даже ее читатели не поверили, и они решили Фабрицио Драгассея, ихнего московского собкора, отправить за интервью со мной. Адрес любезно предоставил Эдик Лопатик. Кстати, если есть среди вас законники, подскажите: имеет ли право мент выдавать журналюгам адреса своих подопечных?
В общем, оговорив цену (какую не скажу), я откровенно ответил на все вопросы предварительного интервью, которое он собирался надиктовать в утренний номер газеты по телефону. На завтра мы договорились, что он сделает большой, иллюстрированный моими физиономиями, репортаж для еженедельного цветного приложения к газете. Я его попросил об одном: написать все честно.
Утром мы снова встретились, он дал мне статью и перевод к ней (я немного по-итальянски шпрехаю, но не настолько, чтобы прочитать с листа большую статью). Все было нормально, и я решил, что этому человеку доверять можно. Я разрешил меня фоткать и дал большое интервью для журнала. Журнал с фотками и статьей Фабрицио тоже мне потом послал. Не обманул, все написано там так, как я рассказывал. И фотки хорошие вышли, особенно одна: там, где я позировал на фоне гаража, на крыше которого валялся искореженный кузов легковушки. Так сказать, маразм по-русски.
Кстати, те деньги были мне очень кстати. Я тогда жил лишь на пособие.

Звонок вечером: «Дмитрий, с Вами говорит Ирина Чернова. Программа «Человек и закон». Мне поручили взять у Вас интервью для нашей программы». Бля, только в коммунхоз устроился. Отвечаю: «нет ни под каким соусом». Она настаивает, грозит, что все равно программа выйдет, но может быть необъективной, и я покажусь там зверем, а так есть возможность себя представить с лучшей стороны. На этот шантаж я вынужден был согласиться, заебало смотреть на себя, как на кадавра.
В выходные дни Ирина заехала за мной, мы поехали в Останкино, расположились в студии, меня так повернули, что лицо было против света, соответственно, казалось затемненным. Закупили пиво, и понеслось. Интервью было долгим, часа 2. Я там говорил много, говорил, что деньги от продажи шли все на пацанов, рассказывал о судьбах ребят, особенно побродяжек… Казалось, Ирину потрясла история про Илью, пацана, которого мать-проститутка выкинула на улицу, его, 10-летнего, изнасиловали на Пушке менты, а потом им торговали сами, пока он с Пушки не сбежал и не прибился к Китайской тусне. Ее потрясли многие мои истории, мне так казалось…
Когда я увидел ту передачу (может быть, кто-то помнит ее), я охуел от цинизма и подлости этой бабы. Кадры со мной выдраны из контекста, специально использованы те, где видно мое лицо. Вообще, это был кошмар. Феерия вранья и подтасовок. Там даже Новокуйбышевск оказался не в Самарской, а в Саратовской области. Истории про пацанов были заменены разговором лишь с одним мальчишкой, и весь этот разговор свелся лишь к тому, что заработать на дорогие ботинки ему надо обслужить всего лишь 6 клиентов (это типа рекламы такого вида заработка). Хотел ей позвонить: поругаться, потом плюнул, хлопнул водки и упал спать.

Еще прошло время и опять звонок. Программа «48 часов» телекомпании CBC. Прелагают хорошие деньги за хорошее интервью. Ну, деньги, кстати, поскольку снова безработный, а давать интервью я уже привык. Съемки на Китайке. Так сказать на ленинских местах. На вопрос мой к ускул – тому парню, с кем я должен был трепаться: «Что вам рассказывать?», - я получил ответ: «Расскажите в деталях про ваш бизнес: структуру, производство, систему отправок, покупателей, рекламу». Я не удержался и подколол: «Вы что, хотите сделать что-то вроде теле пособия для начинающих порноторговцев?». Ну, я забыл, что у американцев с чувством юмора немного не того. Он отвечает: «Ну да, что-то вроде этого». В принципе, я говорил им то же, что и всем, так что повторяться не стану. Скажу, что эта передача была в эфире их телекомпании через 2 часа после моего интервью без единой купюры. Те, у кого хорошая «тарелка» , те могли ее посмотреть.

Потом были еще чехи, японцы, турки, еще кто-то. Короче интервью было штук 15. Многие меня осуждают, что я давал эти интервью, а я вас спрошу: а жить мне было на что?..

Часть №6. Семья

Вот Мигель писал тогда про чужих людей. Но он забыл упомянуть такое понятие, как «семья». Вы же понимаете, что у меня были на момент выхода из тюрьмы родители, брат, сестра. У меня куча не прямых родственников. Их реакция ведь тоже важна в ощущении моей ситуации. Отношение было самое разное, но, огромное спасибо моим родителям, брату и сестренке: не бросили, не предали меня.

Еще в своей ранней юности моя сестра очень сильно начала бузить. В 1987 она стала активисткой лесбийкого движения Москвы. Когда тогда отец про это узнал, он чуть не убил ее. Его остановил властный голос моей матери: «Она: взрослый человек, сама отвечает за свои поступки. Пусть делает то, что сама считает нужным». Отец поворчал и успокоился. Анькина дурь прошла после того, как на ее пути встретился Анри, французский аристократ, учившийся в инязе на отделении русского языка, где Анька училась на отделении французского. Они поженились, укатили в Ниццу, у Ани сейчас трое детей. Так вот, когда она узнала, что случилось со мной… Какие же я теплые, ласковые письма получал от нее из Франции. Потом, не выдержав, она прикатила в Москву. Была свиданка, слезы: «Димка, ну как же ты так?». Потом она очень помогла родителям деньгами специально для меня. В общем, когда я освободился, то на следующий день позвонил ей и сообщил о своем освобождении. Она была счастлива. В общем, спасибо милой Анечке за ее поддержку и понимание.

Теперь отец. Коротко о нем. Это прекрасный человек. В молодости он отдал должное спорту и даже стал чемпионом одной из олимпиад. Потом работал на поприще электроники. Он устроил меня на работу, как вы, может быть, читали в другой теме, помогал моему карьерному росту. Но, он из «мужиков от сохи», т.е. в его понимание не входит понятие «однополая любовь». Он замечательный человек, много сделавший для меня. Он не бросил меня в трудные моменты моей жизни: искал вместе с матерью адвокатов, отстаивал длиннющие очереди, чтобы закинуть мне «кабана», корче, делал все, чтобы вытащить меня из тюрьмы, но после тюрьмы мы сильно отдалились друг от друга. Мы жили вместе, обедали вместе, выпивали вместе, но больше помощи, я от него ни какой не получал. Между нами вставала стена из непонимания. А, по пьяни, из него частенько вылетало горькое: «Я родил пидара».

Мать. Да, это была женщина из железобетона. В детстве и отрочестве она сидела в сталинских лагерях, как ЧСВН (она была дочерью немецкого коммуниста, бежавшего от фашизма в СССР, которого в 1940-м расстреляли, как шпиона), потом выучилась на врача, стала хирургом. За ней было большое кладбище, потому что она не боялась браться за самые сложные операции, но, сколько же людей ей обязаны своей жизнью. Я недавно ее похоронил. Сколько же человек пришли ее провожать: ее пациентов, которые живут теперь, благодаря ней.
Мать раньше всех узнала о моей ориентации. Она ни чего мне не сказала в упрек. Она знала и про аспекты моего бизнеса. Даже отец тогда не узнал, что к чему. Возможно, она не понимала, как это можно любить мальчиков, но упрека я не слышал ни разу от нее. Единственный упрек, который я от нее услышал, был: «Вместо того, чем кормить бездомных мальчиков, лучше бы копил деньги». Вот этот упрек от нее я слышал часто. Ее позиция была такая: занимаешься бизнесом – зарабатывай деньги, а не траться на водку и благотворительность. В чем-то она была права.

Часть №7. А что же для души?

Личная жизнь в те 2 года строилась по принципу: Mass of nothing.
Я ни когда не был, завернут на сексе. Еще в те времена, когда мне было все доступно, когда отвисало у меня человек по 12 народу в день, я частенько засыпал один. Просто не хотел…Ну, а уж, когда ни копья в кармане, ни места где, то уж ни до чего. Так что писать мне особо нечего. Так, легкие короткие встречи с мальчиками с плешки.
Пожалуй, имеет смысл рассказать лишь о ребятах из моего компьютерного клуба, где мне пришлось поработать.
Блииин! Какие это были замечательные ребятишки!

Клуб только открылся, без рекламы, даже еще без вывески. Первый день я и хозяйка клуба тупо сидели в этом подвальчике перед десятком компов, сидели и просто ждали: мобыть кто и забредет. В конце концов, устав надеяться на чудо. Я печатаю пару листовок и клею их в ближайшем подземном переходе.
Вначале зашли двое бермудских мальчишек (район, где располагался клуб, у нас кличут Бермудами), сели за компы, потом высокий парнишка, лет 16, потом еще полненький паренек, тоже лет 16. Началась небольшая стрелялка. Ну, в первый день мы решили сделать халяву, так что, вскоре, старшие ребята по мобилам созвали своих друзей-геймеров. В курилке я разговорился с ребятами – профессионалами, так сказать. Мне хотелось знать, что нужно делать, чтобы раскрутить клуб с нуля, ибо я был новичком в геймерском мире.
Ребята начали мне рассказывать, что и как делается в других клубах, вроде «Арены», где какие преимущества, какие недостатки в каких клубах. Многое из рассказанного мне было в новинку, а многое совершенно непонятно. Один симпатичный белобрысый мальчуган с умненькой мордашкой, отчетливо уловив скрип моих несмазанных мозговых шестеренок, мне просто сказал: «Дима, брось мучаться, давай сделаем так: мы сами тебе этот клуб раскрутим, а ты только деньги собирай и все». Я так и сделал.
Большинство из тех ребятишек оказались из Пушкинского лицея (самая элитарная в Одинцово школа). Уже утром ребята напечатали и расклеили по всей школе объявления об открытии нового клуба. Поверьте, что после того, как занятия закончились, народ подвалил. Тот белобрысый и тот толстый хозяйским (уже) взглядом осматривали дизайн клуба и делали замечания: тут надо часы повесить, здесь штукатурка облуплена: не красиво, нужно закамуфлировать, На окна надо обязательно жалюзи…
В другом углу ребятишки сосредоточенно работали над правилами и Уставом клуба. А один уже созванивался с кем-то, вызывая какую-то команду из другого клуба на турнир.
«Во, бля», думал я, заворожено глядя на эту деловую суету пацанов.
Скажу прямо, мне тот белобрысый пацанчик сразу лег на сердце и на душу. Его звали Коля (Ландер), ему было 14 лет. Худенький, с почти белыми волосами, с очень серьезным лицом. Он был очень раскован, легко шел на общение. В тот день мы много с ним трепались. А болтать он мог обо всем: об инете, о фэнтези, о геймах, которые он любил. Мне очень хотелось с ним подружиться и мне это удалось.
Ладно, лирические отступления пока отставлю. Что же с клубом? Прошла неделя, Устав и правила, часы и отштукатуренные стены, полная свобода для ребят, в плане поведенческом. В клубе толпы народу с утра. В начале хозяйка сказала, чтобы клуб открывался в 10, но я решил открывать его в 9, потому что прогульщики толпились у клуба с самого утра. Первым приходил обычно Демон (Димка) и его компания. Тех, остальных я помню слабо, один из них был сильно криклив, поэтому ему приходилось ушами (а они были очень оттопыренные, как у чебурашки) подкручивать громкость. А Демон мне запомнился тем, что лип ко мне, все звал в гости. Я так и не пошел, о чем сейчас жалею. Может быть, что и вышло.
Активисты прогульщиками не были. Они все были чуть ли не отличниками. Поэтому приходили строго после занятий. Обычно первым заваливался Ландер. Он прибегал сразу после школы и начинал геймиться на сэкономленные, на школьных обедах деньги. Он играл до тех пор, пока мог терпеть голод. В конце концов, я не выдержал того, что ребенок худеет у меня на глазах, и стал прихватывать его с собой в пельменную, где я обедал тогда. Коля вначале пытался мне возвращать деньги за обеды, но я не брал: ему же они были нужны на контру, и, в конце концов, Ландер перестал со мной бороться, а мне было очень приятно видеть его рядом с собой еще лишних 1-2 часа. Я в него влюблялся все больше и больше.
Еще одно лирическое отступление. Конечно, я ни намеком, ни словом. Я просто Колькой любовался, его стройной под свитерком фигуркой, его длинными ногами обтянутыми тесными джинсами, и наслаждался общением с этим одновременно и серьезным и озорным парнишкой. Голос у него еще мальчишечий но уже начинал ломаться. И судьба мне преподнесла сюрприз. Однажды Колька заваливается в клуб не просто мокрый, а жутко мокрый. Шел ливень, он бежал, чтобы не промокнуть, поскользнулся и искупался в глубокой луже. Ну что делать: надо ребенка сушить. Завел в админскую, предварительно поручив активистам смотреть в зале за порядком, велел раздеваться. Он скинул с себя одежду, до трусов, и мы ее обоюдными усилиями выкрутили и развесили на батарее. Гляжу, у него и с трусов капает: «Ты что, хочешь яйца простудить, а ну снимай трусы!». Колька покраснел, но послушался. Я не стану ни чего описывать… Мы выжали трусы, тоже кинули их на батарею, я усадил Колю за админскую машину и ушел, чтобы не смущать парня, предварительно поставив на батарее температуру 30 градусов. Дверь я, разумеется, запер за собой. Где-то через час захожу в свою клетушку, там как в бане: жарко, влажно, Колька сидит весь голый, весь красный, в поту, геймится увлеченно, а у него…..
Помимо Ландера и Демона были у меня еще друзья в клубе. Тот толстый, Хауз (Максим) был очаровательным милым интеллектуальным парнем. Он был тогда в выпускном классе, увлекался физикой, но собирался поступать в нефти и газа, потому что отец его был председателем правления ускулистый отделения Газпрома. С ним было классно побеседовать. Он очень много знал, и очень много хотел узнать.
Были еще Валтор, Ромыч, Чикиш. В общем, большинство из посетителей моего клуба стали моими друзьями. В клуб стал часто наведываться и один взрослый мужик: Андрей. Он тоже геймился, но, как мне казалось, он приходил в клуб, не столько за этим: постоянно торчал в курилке и трещал с пацанами. Мне он был неприятен, возможно, я просто ревновал своих пацанов к нему.
Был еще прикольчик в моей админской биографии. Из другого клуба к нам перекочевал один конопатый 13-летний зверек – Толя (Орбит). Вначале своей взбалмошностью, крикливой натурой, наездами на всех, кто старше и сильнее его он меня страшно бесил. Он был вроде Крыловской Моськи. Я его даже, хотел выставить из клуба, но, однажды, когда я пошел отлить лишнюю жидкость в туалет, стоял, журчал, залетает в сортир Орбит, отталкивает меня, и начинает журчать параллельно со мной, уставившись на мой агрегат. Я тоже глаза скосил, конечно. Закончили мы синхронно, стряхнули, и, Толька вдруг дергает меня за то место: «Какой у тебя большой!!!!», - смеется и убегает. Мысль прогнать его, у меня как-то сразу ушла. Потом частенько, когда мы вдруг бывали одни, Толька гладил меня в районе ширинки. Кто знает, как далеко зашли бы наши отношения, если б меня из клуба не ушли. К сожалению, я с ним никогда больше не встречался.
Однажды, ко мне в клуб вошел сильно повзрослевший Ян – мой самый первый пацан. Он был уже тогда выпускником ВУЗа. После окончания моего рабочего дня посидели с ним в баре, по-вспоминали про нашу любовь, посмеялись над тем, что было у нас веселого.
Как-то раз ко мне в гости в клуб приехал с огромным количеством пива, Эврика. Мы сидели, пили пиво и глазели на моих ребят. Женька пускал слюни. Именно от него я узнал тогда о предательстве Леши-Феррума. Блять, как я тогда обозлился на этого гаденыша. Клуб был в Бермудах, Леха тоже там жил, считался крутым и понтовым. У меня возникло дикое желание рассказать о нем его друзьям, но я не стал этого делать.
Потом идиллия закончилась. Меня попросили покинуть клуб. Я позже встречал многих своих ребят. Узнал, что в знак протеста, против моего увольнения ушли из клуба Ландер, Волтор, Хауз, Орбит, Демон, еще кое-кто. Хауз, когда ему стали говорить обо мне гадости, сказал хозяйке так: «Мне не важно, кем Дима был когда-то, мне важно кем он был для нас здесь. Уволив Диму, Вы уничтожили наш клуб». И, правда, клуб постепенно захирел и, спустя 2 месяца, закрылся.
Интересно, чем бы моя эпопея с клубом закончилась, если бы меня тогда не остановили?..

Часть №8. А дальше?

Вот, уважаемые мои поклонники и гонители, пронеслись перед вашими глазами 2 года моей после тюремной жизни. Так, подведу итоги того, что было за эти годы хорошего?

Я был на воле, вопреки стараниям моих врагов – это хорошо.
Я не умирал с голоду, хоть и ел через день – тоже не плохо.
Я встречал на улице и не только пацанов – это просто здорово.
Я хорошо попртил нервы своим угнетателям: Лопатнику и ко своими интервью – было дело.
Были ли у меня перспективы? Не-а, тогда, 16 августа 2002 года, у меня не было ни каких перспектив, я ушел из коммунхоза в чисто поле.
Что с моими друзьями?
Олег – отказался от меня, а теперь вообще сидит.
Турист… с ним произошла странная история, его подставил сокамерник, когда они рыжевьем стали заниматься после освобождения, и Туристу пришлось бежать в неизвестном мне направлении.
Ваня. Ну, мне не очень хочется с ним встречаться.
Отец Роман вместе со своим водителем и другом Евгением уже 2 года в Бутырке.
Верный Хаггис попал на год в тюрьму за кражу.
Эврика… так он форевер, но… ехать к нему далеко. Да и не на что.
А кто еще? Куда деваться?