В те далекие благословенные времена, когда солнце было ярче, небо - выше, а море - прозрачней, люди беспокоились только об одном - дожить до следующего утра. А все это лишь потому, что их окружали только враги - холод зимой, засуха летом, град и дождь осенью, бури весной. И множество хищного зверья. Но самый страшный враг для человека - это сам человек! Повстречав враждебное племя, можно было не сомневаться - либо жестокая смерть, либо долгое и не менее жестокое рабство. Но это при условии, что чужаки будут сильнее.
А потому жители небольшой деревушки под названием Иртень, что расположилась в нескольких милях от устья большой северной реки, стремились воспитать таких бойцов - сильных, умелых, храбрых - чтобы по всей округе не осталось никого, кто смог бы состязаться с ними.
В те дни, когда не было большой охоты, юноши занимались тренировками. Метнуть копье в соломенную куклу, поразив при этом заранее выбранную цель - на это были способны далеко не все. А пробежать быстрее всех? А раздробить дубинкой кусок песчаника с первого же удара? Нет, определенно, это по плечу не каждому.
И когда юноши собирались за оградой на такие игры, у них всегда находилось немало зрителей. Иногда подходили женщины и девушки, полюбоваться на сыновей или выбрать жениха. Степенно подходили старейшины - оценить уровень подготовки и подсказать, если видели ошибку. Но чаще всего зрителями оказывались мальчишки. Вот уж кто смотрел широко раскрытыми глазами, жадно приоткрыв рот! В черных блестящих зрачках читалась открытая зависть и восхищение ловким броском или сильным ударом. Не выдержав, они вскакивали и принимались сражаться друг с другом на палках, весело визжа при этом. Когда шум достигал предела, к ним бросался один из парней и разбрасывал малышей в стороны, как медведь-шатун сминает ветки малинника. Но мальчишкам от этого становилось еще веселее.
И только один, светлоголовый и задумчивый, по имени Винс, держался особняком. Его не привлекала шумная возня, гораздо интересней было наблюдать за полетом мохнатого тяжелого шмеля или за стремительным бегом звонкого ручейка. А пушистые облака повергали мальчика в такой восторг, что он мог часами лежать на траве, обернувшись лицом к небу. Пока его не принимались искать всей деревней.
Отец часто говорил ему:
- Ты растешь, словно девушка, так нельзя! Разве тебе еще не надоели постоянные насмешки? Пойдем, я научу тебя метать копье. Или давай сделаем тебе лук. Да ты ведь даже не сможешь его натянуть. Погляди на своих братьев - они гордость нашего племени. А ты? Мне горько думать, что с тобою станет, когда я состарюсь.
Но Винс лишь пожимал плечами и говорил в ответ:
- Но мне совершенно не нравится ни с кем воевать. Я стану художником или научусь резать камень. Меня обещал научить старик Който, когда я подрасту немного. Но я могу еще попросить его. Вот увидишь, ты скоро будешь гордиться мною, а не только братьями!
Отец лишь грустно вздыхал...

Глава первая

Приближалось лето. Солнце уже припекало со все возрастающей силой и природа откликалась буйным цветением трав и зеленью пышных крон деревьев и кустарников. В окрестных лесах дичи было полным-полно, охотники никогда не возвращались с пустыми руками, даже зимой, когда леса стояли голые и заснеженные.
Широкая река плавно катила свои волны мимо деревушки, и дарила попутно множество рыбы, большой и мелкой. Рыбалкой занимались большей частью по весне и летом, чтобы засолить и засушить на зиму.
Жизнь текла неспешно, каждый знал наперед, чем будет заниматься. Только Винс бродил неприкаянный, все ему было не по сердцу. Охота и рыбалка ему не нравились - он не мог лишить жизни живое существо, даже вид крови пугал его. Братья часто насмехались над такой очевидной глупостью, предлагали ему отказаться от мяса, но мать упрекала их и присмиряла.
Собирать травы и ягоды Винс тоже не хотел, ведь тогда насмешек будет еще больше - негоже мальчику заниматься женской работой.
Но не сидеть же нахлебником на шее у родителей. И мальчик решил выполнить данное отцу обещание - напроситься на учебу к старику Който.

* * *

Винс проснулся рано утром, когда небо еще было синим и звезды лишь робко таяли в глубине. Он потянулся, выбрался из-под соломенной циновки. Передернул плечами от предрассветной прохлады и поскорей натянул полотняную рубаху и штаны. Затянул поясок, свитый из воловьей кожи, да схватил со стола краюху хлеба. На том и закончились приготовления и мальчик выбрался из хижины, стараясь не шуметь и не попасться на глаза матери.

Нет, сегодня и вправду прохладно... Босые ноги окунулись в пыль и сразу наткнулись на какую-то колючку. Винс зашипел, согнулся пополам, запрыгал на одной ноге и попытался вытащить тонкий шип. К счастью, ему это быстро удалось и он направился к самой крайней хижине, старой и покосившейся. Туда мало кто захаживал, да старик и не слишком привечал гостей.
Интересно, он еще спит? Такому раннему гостю он и подавно рад не будет, прогонит палкой. Мальчик подошел поближе с опаской, прислушиваясь к доносившимся изнутри звукам. Приглушенный храп да скрип пересушенной соломы - вот, пожалуй, и все, что услыхал мальчишка. Как назло, молчали птицы, даже петух не подавал голоса - а ведь в другие дни он орал так, что разбудил бы даже деревянных идолов на окраине.
Винс присел в сторонке, чтобы видеть порог хижины, и стал ждать. Уж что-что, а ждать он умел.
Он успел между делом сгрызть весь хлеб и в горле немилосердно запершило от сухих крошек, захотелось пить. Мальчишка закашлялся и помчался на поиски воды. К счастью, ему навстречу попалась соседка. Она несла от реки кувшин и плеснула немного в подставленные ладоши.
- Ты чего встал ни свет, ни заря? - спросила она заспанного мальчишку.
- Так, не спится чего-то, - ответил он.
- Матери бы помог. Беги на реку, она еще там.

Винс дернул плечом, но послушался. Все равно старик еще спит, а болтаться по просыпающейся деревне не хотелось - кто-нибудь обязательно разыщет ему работу.
К реке он сперва шел не спеша, но потом решил прогнать остатки сна и рванул со всех ног, только ветер в ушах. Бежать босиком было, правда, несподручно и Винс уже пожалел, что поленился надеть плетеные сандалии. Но не возвращаться же, когда вот она, река.
- Мама! - звонко закричал он, распугивая мелких серых птичек, устроившихся на ветвях кустарника.
Женщина, стоявшая у воды, обернулась и приветливо взмахнула рукой. Винс подбежал к ней, едва не подскользнувшись на мокрой глине.
- Осторожней! - испугалась мама. - Еще не хватало, чтобы ты в воду свалился. Утащит на дно куарамба, только и видели.
- Да ну, сказки все это, - отмахнулся мальчишка. - Кто его видел, куарамбу твоего?
- Старики видели. Он уж сколько телят перетаскал да овец. А в прошлом году, разве не помнишь? Младшего сына кузнеца Вальюу всей деревней искали, да так и не нашли.
Винс понурился - он вспомнил этого малыша. Действительно, так никто и не узнал, куда он подевался.
- Ладно, давай кувшин, я понесу, - сказал Винс.
- А удержишь? - засомневалась мать.
- Я что, маленький? - обиженно засопел Винс и перехватил скользкий влажный кувшин за горлышко.
И вправду, тяжелый... Но мальчишка упрямо поволок полный кувшин по тропинке к дому. Обычно за водой ходили старшие братья, но сегодня для них слишком важный день и они находились далеко от дома, в лесной чаще - шла подготовка к празднику Водопадов. В этот день мальчики становились воинами.

Вода плескала через верх под ноги, мешая идти. И все же Винс справился. Он поставил кувшин на землю возле хижины, утер со лба пот и обернулся к матери:
- Все, принес. Мам, я пойду погуляю, у меня тут дело одно...
- Молодец, помощник растет, - улыбнулась она. Но отпускать сына без завтрака не собиралась. - Иди в дом, поешь сперва, потом уж иди.
Винс и так потерял кучу времени, но все же быстренько забросил в рот горсть сушеных ягод, сыр и запил все это теплым молоком. Больше его ничего не задерживало и он помчался поскорей к дому старика.

Но чем ближе подходил, тем медленней становились его шаги. Овладела робость и плавно отступила решительность. И неспроста - ведь старик слыл угрюмым, нелюдимым и очень несговорчивым. К нему уже пытались напрситься в ученики, но через день-другой мальчишки отступались от этой затеи и убегали прочь. Чем старик им так досадил, они не рассказывали. Потому Винс решил, что этот странный дед своих учеников лупит почем зря. Но делать нечего, данное отцу слово надо было держать.

Перед дощатой грубо сколоченной дверью мальчик остановился, приложил ухо - спит ли еще хозяин? И тут на плечо мальчику легла чья-то тяжелая рука. И над головой раздалось грозное:
- Ты что здесь подглядываешь?
Винс дернулся, пытаясь освободиться, но рука держала крепко. Мальчишка чуть повернулся, наколько сумел: ну, так и есть, его захватил врасплох сам дед Който. Что он теперь подумает? Наверное, примет Винса за воришку...
- Дедушка, я только хотел попросить... - жалобно залепетал мальчик, - Я не хотел ничего плохого...
- Ну, говори уж, чего надо? - ворчал старик, ослабив немного хватку.
- Хочу к вам в ученики попроситься, - наконец вымолвил Винс, собравшись с духом.
- Ишь ты... С какой такой радости? - удивился старик.
- Ну... Так... Мне очень нравится камни разглядывать... Красиво...

Старик отпустил мальчика и уставился на него долгим пристальным взглядом. Его косматая седая борода вилась по ветру, придавая еще более сумрачный вид.
- Отец-мать знают, чего ты удумал?
- Знают! Они мне и разрешили.
- Хм... Ну гляди, ты сам напросился. Входи!
Старик подтолкнул Винса в спину и тот почти влетел в хижину.

Глава вторая

Маленькое окно, прорубленное в бревнах, было закрыто куском прозрачной слюды и солнце с трудом могло осветить горницу. Неубранная кровать, скомканные циновки, разбросанные тут и там деревянные плашки и посуда - старик был не слишком опрятен, или не придавал значения домашнему уюту.
- Проходи, да ничего не трогай, - предупредил дед.

Винс сразу понял, к чему это относится - под самым окошком стоял грубо сколоченный столик, а на нем разложены разноцветные камешки. Единственное, что хоть немного добавляло радости в мрачный интерьер жилища.
Старик грузно опустился на табурет, покряхтел, устраиваясь поудобней, и сказал:
- Поди сюда... Держи вот этот... Ну, что скажешь?

Он сунул в руки мальчика пластинку коричневого цвета, с грязно-желтыми прожилками. Винс повертел ее в руках, подставил под лучик, что выбивался из-под слюды окна.
- А что сказать-то? - переспросил он.
- Глупый какой. Что из него сделать можно? Браслет, бусы, шкатулку или еще чего?
Винс пожал плечами.
- Ну откуда же я знаю...
- А ты подумай, постучи об него другим камешком. Поверти в руках, со всех сторон разгляди, - поучал старик.

Винс стал рассматривать пластинку повнимательней. На вид она была совсем хрупкой и тонкой, но сломать не получилось, да и согнуть тоже силенок не хватило. Не получилось и отколоть кусочек.
- Может, обтесать чем? - вслух подумал Винс.
- Хм... А дальше? - заинтересовался дед.
- Можно обточить потом... Рисунок здесь занятный - словно ручеек пересохший по глине тянется. И легкая пластинка какая... Была бы чуть поменьше, подошла бы... на пряжку для пояса. Или на перевязь для меча.
- Дай-ка... - старик забрал у мальчика камень и сам принялся разглядывать его, прищурив глаз и склонившись к самой столешнице. Вскоре отложил вещицу и сказал: - Да, глазастый ты, парень. А я было хотел на пуговицы пустить. За подсказку спасибо. Так что, и вправду учиться желаешь?
- Ага...
- Не заробеешь? У меня ведь рука тяжелая. Если что напортачишь, могу сгоряча леща отвесить.
- Ничего, я терпеливый.
- Ну, будь по-твоему. Сколоти-ка ты себе тубуретку. Погляжу, как ты руками работаешь.

Винс поскреб затылок. Он конечно видел, как отец плотничает, да не приглядывался.
- Я дома сделаю, можно? - попросил мальчишка.
- Ишь ты, хитрец. Дома тебе батько сделает или еще кто. Я поглядеть хочу, как ты сам управишься. Вон там в углу топор, на дворе чурбаки подыщи. Гвозди у меня наперечет, погнешь - выгоню.

Делать нечего, взял Винс тяжелый топор и поплелся на улицу. Деревня уже проснулась и жила своей обычной жизнью - выгоняли скот, носили воду, растапливали мазанки-печи к завтраку. Дети носились по пыльным тропинкам наперегонки с собаками, оглашая своими звонкими криками все вокруг.

А Винсу предстояла нелегкая работа. Для начала он разыскал четыре полена, одинаковых с виду, без сучков. Положил их в рядок, постоял над ними, раздумывая, как получше приступить.
Старик тоже не стал засиживаться в своем доме, уселся на солнышке, прищурился - решил поглядеть, совладает ли мальчишка с его заданием.
Винс взял одно полено, поставил его стоймя и тюкнул топором, чтобы снять кору. Не тут-то было - полено, словно живое, улетело прочь, а топор выскочил из рук и полетел в другую сторону. Винс только развел руками и понурился. Но дед издал короткий кудахтающий смешок, чем подстегнул мальчишку к новым подвигам.

Разыскав топор в зарослях лопуха, Винс снова поставил полено, но в этот раз он не бил с размаху, а скалывал кору осторожно, придерживая полено рукой. Кора поддавалась с большим трудом, сопротивлялась, скрипела и коробилась. Да еще топор был давно неточеный, с зазубринами. Но мальчишка был настойчив и вскоре полено засияло девственной желтизной. Впереди еще три, а усталость уже влилась в руки чугунной тяжестью. Передохнуть бы... Нет, нельзя - вон как дед глядит из-под косматых седых бровей, каждое движение на учет ставит. Не понравится ему мальчик - прогонит. Как тут на глаза отцу показаться? И Винс взялся за второе полешко.
Теперь он приноровился, удары становились все точнее, хоть и не всегда попадали в цель. С третьим он справился вдвое быстрее, а уж четвертое и вовсе вышло просто загляденье. Гладкое, свежее, пахучее, так и хотелось укусить, как краюху хлеба.
Винс положил все поленья в рядок, полюбовался немного и гордо обернулся к деду.
- Молодец, молодец, - прокряхтел тот с улыбкой. - А дальше чего делать будешь?
- Надо сиденье сделать, - неуверенно сказал мальчик. Знать бы еще, как его делать-то?
- Солнце уже за полдень перевалило. Сходил бы домой, показался там, а то ведь обыщутся. Или сказал мамке, куда идешь? - беспокойно спросил дед.
- Сказал... Вроде... - Винс и вправду не помнил, куда он отпрашивался у мамы. - Я сбегаю, ладно? Я быстро!
- Да ты не спеши, куда спешить-то.

Эти слова Винс уже не слышал - он сорвался с места и стремглав помчался по улице к своему дому. Очень не хотелось прерывать работу, потому и спешил.
- Мам! Ты дома? - крикнул мальчик, едва переступив порог.
- Дома, дома. Набегался? - спросила мама. Она вытерла руки полотенцем и обняла ненаглядное дитя. - Где болтался? Голодный?
- Нет, так, чуть-чуть. А где все?
- Забыл, что ли? Братья в лесу, зверье бьют, а отец в поле. Сходил бы к нему, отнес поесть?
Винс вздохнул, но не стал перечить. Потому что все равно некому нести обед, он же самый младший в семье.
- Ладно, собирай, - сказал он.
- Да уж все собрано, вон корзина стоит. Донесешь или тяжелая?
Винс приподнял корзинку - нет, в самый раз. В голову пришла замечательная мысль - а ведь можно заодно распросить отца, как эти самые табуретки делаются! И сразу на душе стало легко и весело, ноги сами помчались по дороге, что вела на поля.

Глава третья

День был превосходный! Все вокруг было таким невыносимо зеленым, ярким, что Винс невольно прищуривал глаза. Небо над ним возвышалось синим куполом, усыпанному хлопьями снежно-белых облаков. А солнце зорко следило, чтобы всем досталось хотя бы по одному, самому маленькому, лучику.
Пыльная мягкая дорога вилась замысловатой вязью и шагать по ней было тепло и приятно. Хорошо, что догадался надеть сандалии, а не то позагонял бы себе колючек.
Но с каждым шагом корзинка становилась все тяжелее. Винс решил сократить путь и свернул в сторону. Ему ли не знать все тропинки в округе, он ли не излазил здесь каждый уголок, каждый овражек? Если пройти через вон ту рощицу, можно уменьшить дорогу чуть ли не вдвое.

Большие деревья охватили мальчика мохнатыми лапами ветвей, скрыв его под свою тенистую прохладу. Как всегда в лесу, Винс охватил трепет - он восхищался всем, что попадалось на глаза. И мощными стволами, и причудливо закрученными корнями, что торчали из-под земли, и многочисленными россыпями красных ягод, которые так и просились в рот. Винс и не сопротивлялся - горстями срывал прозрачные алые шарики и с наслаждением их раскусывал, несмотря на сковывающую челюсти кислинку.
Винс перебрался через овраг и уже подходил к опушке, но тут... Увы, мир так устроен, что надо держать ухо востро, а не расхаживать по лесу с радостно-восхищенным видом. Здесь для тебя друзей нет, мальчик...

Его кто-то грубо толкнул в спину, затем навалился всем телом, сминая под собою. Мальчишке заломили руки и связали ремнем, быстро и умело. Затем, схватив за шиворот, подняли на ноги и сунули в рот обрывок очень невкусной тряпки. Винс попытался сопротивляться, но тут же получил такую оплеуху, что больше не шевельнулся. Только обвел глазами тех, кто напал на него.
Это было весьма живописное зрелище: десяток людей в кожаных доспехах, потрепанных и пыльных. В шлемах с изогнутыми бычьими рогами. С короткими мечами на поясах. С угрюмыми лицами, заросшими до бровей. А у самого главного (как решил Винс), через всю правую щеку протянулся синий шрам вместо потерянного в бою глаза, зато оставшийся так свирепо глянул на мальчишку, что вид этого чудовищного лица поверг мальчика в бесконечный ужас.
Винс попытался что-то сказать, но сумел лишь издать жалобный стон - мешал кляп.
Этим он лишь вызвал приступ хохота, но отвечать ему никто не удосужился. Заглянув в корзинку, главарь вынул хлеб, мясо и молоко, сунул все это в свой мешок, а саму корзинку пинком отшвырнул обратно в овраг.
Мальчишку один из чужаков взвалил на плечо, словно бревно, и отряд направился через рощу в сторону от деревни.
Винс болтался на широком плече, упираясь в него животом, от чего вскоре стало очень нехорошо. Он сильно застонал, закрутился, пытаясь обрести более удобное положение.
- Заткнись, - сказал безбородый парень, что тащил мальчика на плече. - А не то шваркну об дерево, голова расколется.
Винс притих, сраженный грубым ответом. И ему ничего не оставалось, как покориться судьбе.

Эти странные и страшные люди шли медленно, чутко вслушиваясь в лесные звуки и зорко вглядываясь во все стороны. Одноглазый шел первым, чуть пригнувшись, готовый в любой миг начать бой. И все же деревню они обходили стороной, что неудивительно - ведь отряд был слишком малочисленным. Да и многие из этих воинов имели раны, кто нес на перевязи руку, кто хромал, опираясь на сломанную ветку.
Рощу они прошли довольно быстро, а на открытом месте приостановились.
Винс вслушивался в чужую речь, но ничего не понимал. Парень сбросил его с плеча на землю, не слишком беспокоясь о сохранности груза, и присел рядом, пока вожаки решат, куда дальше держать путь.
Совет длился недолго и вскоре одноглазый подал гортанную команду. Мальчик вновь занял свое место и поход продолжился. Старательно обходя поле, на котором трудились согнутые фигурки мужчин, отряд прятался за невысокими холмами, поросшими дикой травой. К большому разочарованию мальчика, их так никто и не заметил.

Вышли к реке. К той самой, где брала воду мама Винс, но ниже по течению. Здесь было безлюдно, течение стало медленней, а река - шире. Один из воинов подобрал сухую ветку, поджег ее и замахал перед собою. Ему в ответ от другого берега послышался свист и тут же показался корабль. Винс никогда не видел таких - нос украшала большая голова неизвестного чудовища, парус был разрисован красно-черными полосами и наполовину приспущен, а борта были вогнуты внутрь. Восемь пар весел гнали корабль поперек реки стремительно и мощно.
Корабль ткнулся носом в илистый берег и с него был сброшен веревочный трап. Одноглазый подгонял своих наверх чуть ли не пинками, чтобы пошевеливались - похоже, что он очень не хотел быть обнаруженным.
Винса втянули наверх так же, как все остальные мешки - никого не интересовало, что чувствует маленький пленник. Его прикрутили у борта веревками так крепко, что не сбежать, не двинуться с места.
Оттолкнувшись веслами от берега, корабль заскользил вниз по течению, оставляя за бортом родные для Винса места.
У него на глазах выступили слезы - на стянутых узлами руках саднила содранная кожа, но это были мелочи по сравнению с болью в душе.
По палубе расселись чужаки, кто где - одни перевязывали раны, другие заливали в глотку вино, третьи просто отдыхали, прислонившись к высоким бортам.
Одноглазый подошел к мальчику и выдернул кляп.
- Только не вздумай орать, - сказал он жестко. Из его уст родной для Винса язык слышался странно и непривычно, с каким-то гортанным акцентом. - Иначе брошу за борт как есть, с веревками.
Винс кивнул, стараясь не глядеть на страшный шрам, но он все равно притягивал к себе.
- Зачем вы меня украли? Зачем я вам нужен? - едва не плача спросил он.
- Глупец! - засмеялся одноглазый. - Сам попался, как заяц в силок! Мы твою деревню десятой дорогой обходили, а тут ты выскочил.
- А вы кто? - робко спросил Винс.
- Я - конунг Харальд Торвальдсен! Слыхал обо мне?
Винс повертел головой, он никогда не слышал это имя. Одноглазый презрительно поджал губы:
- Ну конечно! Откуда вам знать это прославленное имя, если я еще не был в ваших местах. Пусть жители твоей деревни молятся своим идолам, что она попалась мне лишь на обратном пути! Этот поход был не слишком удачным, я взял вдвое меньше людей, чем следовало. Но я непременно вернусь сюда, в будущем году, и тогда все здесь покроется гарью и пеплом!
Его единственный глаз яростно засверкал, соперничая с солнцем. А Винс еле слышно хихикнул, отвернувшись в сторону, чтобы не навлечь на себя гнев этого хвастуна.
- Будешь сидеть здесь, пока не прибудем в гавань. Держи язык на привязи и тогда тебя никто не тронет.
- Отпустите меня! - подался вперед Винс. - Меня дома ждут, искать будут!
- Заткнись, щенок! - конунг толкнул его в грудь носком сапога. - Еще разинешь пасть, велю дать три десятка плетей! И половину из них дам лично.
С этими словами одноглазый отвернулся от мальчика, совершенно забыв о его существовании. Он даже не спросил, как мальчишку зовут, кто его отец, что за деревня осталась позади - все это было прославленному воину неинтересно.
- Эй, бродяги! - зычно крикнул он. - Чего сникли? Разве мало я водил вас по миру? Разве не возвращались из походов наши корабли, груженые доверху? Сегодня мы возвращаемся ни с чем, но мы вернемся! Я насажу на кол голову князя, который разбил мое войско, и привезу ее в Горлсборг, где она будет красоваться на городской площади!
Все, кто был на палубе, вскочили на ноги и громко заорали приветственный клич, вдохновленные речью вожака.
И только Винс сидел съежившись, уткнувшись в колени, крепко-накрепко связанный. Слезы подкатывали к глазам и горячими шариками скатывались на палубу. Мальчик думал, что старик Който на него теперь точно рассердится, ведь работа не закончена. А отец так и не дождется сегодня обеда. А мама... Должно быть, подумала, что сына утащила на дно страшная куарамба...
Тут Винс не выдержал и заплакал.

Глава четвертая

На корабль спускался вечер. Небо становилось темно-синим и глубоким, словно океан. Звезды высыпали блестящей крошкой и перемигивались с луной, что пришла на смену солнцу.
Уже осталось позади широкое устье, уже скрылись из виду пологие берега. Корабль вышел в открытое море и теперь держит путь в неведомые страны, на чужую родину.
Винс по-прежнему сидел у борта, связанный по рукам и ногам, хоть бежать уже было некуда - кругом только соленые высокие волны. Кисти рук и лодыжки затекли, потеряли чувствительность, словно были выструганы из дерева. Мальчишкой никто не интересовался - половина уже валялась пьяной, кто где, а вторая пыталась изображать из себя бравых матросов. Удивительно, как корабль еще держался на плаву, а не выбросился на первую же попавшуюся на пути мель.
- Эй ты, щенок, хочешь глотнуть? - пошатываясь, подошел к Винсу раскрасневшийся бородатый воин. Он протянул мальчику полупустую кружку и ткнул ею прямо в губы.
Винс отшатнулся, но пьяница был настойчив и упрям. Он с силой разжал мальчишке зубы и влил в рот едва ли не весь остаток. Пришлось глотать, хоть кислое вино и вызывало отвращение. Сразу закружилась голова, палуба пошла вкривь и вкось, а мачта принялась выписывать замысловатые кренделя. Винсу стало весело и смешно, он звонко расхохотался прямо в лицо напоившему его воину. Тот остался доволен и пошел прочь, допивать.
А Винс провалился в тяжелое полузабытье, в котором он видел и родной дом, и страшных огнедышащих драконов, и бородатых воинов. Но страшней всего - одноглазое лицо конунга. Этот кошмар преследовал Винса всю ночь.

* * *

Утром поднялся ветер, не такой сильный, чтобы называться штормом, но и не такой слабый, чтобы просто лениво играть барашками на волнах. Винс продрог и от этого проснулся. Веревки набрякли влагой, еще туже стянув конечности, хоть казалось бы - куда туже. Винс всхлипнул, вспомнив события вчерашнего дня, и повел глазами по палубе. Она была пустынна, все попрятались.
- Эй, кто-нибудь! - позвал Винс. Голос его был тонок, как у птенца чайки, что не ел трое суток. - Э-эй...
Никто не ответил, кроме ветра, что запутался в парусе и шелестел там тканью.
Мальчик попытался подняться. Упираясь спиной в борт, он выпрямил ноги и тут же свалился обратно - ног он не почувствовал. Теперь Винс уже заплакал вголос.
- Ну, чего скулишь? - послышалось недовольное ворчание откуда-то снизу. Прямо из палубы показалась бородатая голова. Винс едва не умер на месте от ужаса и слезы разом высохли.
Голова угрюмо посмотрела не мальчишку, а потом стала подниматься над палубой. Винс наконец разобрался, в чем состоял этот фокус - просто-напросто один из воинов вылезал из трюма.
Этот человек был высок и страшен. Его кожаные доспехи лоснились от ветхости и потрескивали при каждом движении, рискуя развалиться.
- Чего скулишь, спрашиваю, - повторил он, склонившись над пленником.
- Развяжите меня, пожалуйста! - жалобно попросил Винс. - У меня все тело затекло.
- Ишь ты, развязать его... - ворчал старый воин. - А, ладно, куда тебе бежать-то, море кругом.
Он вынул блестяший кинжал и полоснул им по узлам. Веревка распалась и заструилась змейкой на палубу. Винс принялся растирать холодные ладони, что приобрели уже фиолетовую окраску.
- А, дай-ка я сам, - сказал старый воин и принялся тереть ладони мальчишки так, что кожа чуть не послезала хлопьями.
Винсу показалось, что он схватил огромного ежа и стал катать его по всему телу - это стало проходить онемение. Боль была дикая, Винс опять захныкал.
- Эй, герой, снова глаза мокрые? Да ты не девчонка ли? Вот подарок нашему Харальду, счастье привалило, девчонку раздобыл в походе! - насмехался над Винсом старик. - Погоди, он еще тебя в жены возьмет, вот тогда наплачешься!
- Я не девчонка! - обиделся Винс. - Я мальчик!
- Тогда реветь прекращай. Ишь ты, подержали его связанным ночку, всего и делов-то! Я однажды три недели стоял, к столбу притороченный, под дождем и снегом, пока участь мою решали. Да вот живой, как видишь.
Говоря все это, старик не прекращал работу - он растер мальчишку с ног до головы, не обращая внимания на вялое сопротивление.
- Вставай теперь, вниз пойдем. Голодный ведь?
Винс снова попытался встать на ноги и на этот раз получилось. Неверным шагом, запинаясь и прихрамывая, он побрел вслед за стариком. Едва не свалившись вниз головой в люк, Винс успел схватиться за доски.
Спустившись по скрипучей лестнице, он очутился в полутемном затхлом помещении, с тремя дверями и ткнулся в одну из них.
- Сюда давай, - подтолкнул его старик к другой. - А к капитану тебе рановато, не по чину.
Винс вошел в низкую дверь и зажмурился - в нос ударил сильный дух перегара, жженого масла, соленый запах вяленой рыбы и еще чего-то кислого. Едва продышавшись, мальчик огляделся.
В небольшой каютке между скамей и под единственным столом валялись в живописных позах спящие. Рогатые шлемы перемешались с кружками, а толстые животы походили на винные бочонки. Громкий храп заставлял корабль содрогаться в конвульсиях.
Старик сдвинул со стола разбросанные ошметки рыбы и сухарей, освобождая место.
- Поди сюда, парень, садись. Вот тебе, пожуй.
Перед Винсом оказалась белесая голова трески и большой коричневый сухарь. Винс впился в сухарь зубами, пытаясь отгрызть. Справившись с этой почти непосильной задачей, он занялся рыбешкой, покрытой налетом соли. От голода ему показалось, что ничего вкуснее он еще не пробовал в своей жизни.
Тут дверь распахнулась от сильнейшего удара и едва не слетела с петель. В каюту ворвался одноглазый конунг, злой как сам дьявол, и с порога заорал:
- Эй, бродяги!! На кого оставили корабль?! Его что, по вашему, должны русалки вести?!
Раздавая пинки и затрещины, Харальд Торвальдсен будил свое пьяное воинство и выгонял на палубу, продолжая орать во всю глотку:
- Хотите в Валгаллу своим ходом приплыть?! Где сейчас мы находимся, кто из вас знает? Всю ночь шли, только Один знает куда!!! Живо к веслам!
Каюта опустела почти мгновенно, настолько страшен в гневе был капитан.
- А это еще кто такой?! - единственный глаз конунга уставился на сжавшегося в страхе мальчика. - Ты откуда здесь взялся, сын ехидны?!
- Я-я-а Винсент... - пролепетал мальчишка.
- Какой еще Винсент?! Ты как на корабль попал? Как посмел? - конунг явно не помнил событий вчерашнего дня. Он наморщил лоб, улавливая обрывки пьяных воспоминаний.
- Мы его вчера с берега притащили... - подсказал старик. - Ты велел...
- А-а, - протянул конунг. - Вспомнил... Что же мне с тобой теперь делать? За борт швырнуть, а? В подарок Ньерду?
- Не надо... - отшатнулся Винс.
Конунг захохотал, запрокинув голову.
- Испугался? Нет уж, за тебя можно денежки выручить, как придем в порт. Продам тебя на рынке, хоть с десяток монет, да получу. А пока что будешь мне прислуживать. Ступай живо в мою каюту, приберись там.
Получив на прощание затрещину, Винс улетел в ту комнатку, куда не пустил его поначалу старик.
В капитанской каюте убранство было побогаче. Здесь была кровать, застеленная медвежьей шкурой. На столе стоял серебрянный кувшин. А в углу притаился большой кованый сундук, запертый на замок величиной с голову Винса.
И чего тут прибираться? Винс пожал плечами - вроде все и так чисто, не видно следов пьянки. На всякий случай он расправил шкуру на кровати, поставил поближе к столу табурет. Подвигал кувшин, выискивая место поприличней. И на этом успокоился, сел в уголке на сундук, загрустил... Что дальше-то будет? Вернется ли домой?..

Глава пятая

Сундук оказался жестким и неудобным, долго на таком не высидишь. Винс вскочил и выглянул за дверь - там было пусто и тихо, только сверху доносились крики. Должно быть, одноглазый капитан гонял свою нерадивую команду.
Мальчик скрылся в каюте и подошел к окну - простой дыре в досках. Соленые брызги ударили ему в лицо, а ветер ворвался в легкие. Солнце находилось на другой стороне корабля, а значит путь лежал на запад. Или на восток? Винс постоянно путал эти стороны света. Зато север он находил быстро, по маленькой Северной звезде. Правда, это было только ночью, а вот днем можно было легко заблудиться. В лесу Винс не заблудился бы - там мох, грибы, птицы - все подсказывает дорожку к дому. Другое дело - море...
За дверью послышался чей-то громкий и надрывный кашель и в каюту вошел конунг Харальд. Он прошел к своей кровати, не глядя на мальчишку, сел и проворчал:
- Поди сюда! Сними сапоги, да шевелись.
Винс нехотя подошел поближе, потянул за протянутый к нему сапог. Силенок было маловато, да еще сапог оказался скользким из-за жира, которым был смазан.
Одноглазый не делал ни малейших попыток помочь мальчишке. Винс упирался коленом в доски и тащил за каблук упрямый сапог. Наконец тот поддался и сполз на пол. По каюте разнесся неприятный прелый запах. Мальчишка поморщился, но взялся за второй сапог. Этот пошел уже побыстрее, поскольку Винс понял тактику борьбы с упрямой обувью - не тащить напрямую, а словно бы расшатывать, ну, как больной зуб.
Конунгу надоела эта канитель и он оттолкнул мальчишку, когда второй сапог уже наполовину слез с ноги.
- Возишься, как недоенная корова... - почему-то сказал он, хотя Винс понятия не имел, при чем здесь корова. - На стол собери, с этими вояками и позавтракать не успел.
Мальчик пожал плечами - в каюте не было никакой еды, кроме кувшина с вином.
- А где взять? - простодушно спросил он, чем вызвал новый приступ ярости у капитана.
- Я что, должен тебя за ручку водить по кораблю?! Бегом тащи жрать, ублюдок!!
И новая затрещина вышвыривает мальчика из каюты. Винс остановился за дверью, утер разбитый о косяк нос и выступившие слезы.
«Почему он так со мной обращается? Что я ему сделал плохого?» - думал с горечью Винс и не находил ответа. Но делать нечего, надо исполнять приказ, иначе и вправду утопит. Винс уже не сомневался, что конунг способен на любую жестокость.
Первым делом Винс проник в каюту, где пировала дружина конунга. Но там на столах валялись лишь объедки - куски рыбы, раскрошенные сухари и размолотые крепкими зубами мослы вяленой оленины.
В третьей комнатке оказались деревянные лавки, укрытые шкурами - здесь воины проводили ночь.
Но где же на этом корабле найти еду?
Мальчишка выбрался на палубу и обратился к первому попавшемуся на пути невысокому мужчине.
- Капитан приказал приготовить ему завтрак.
- Ну и что? - зевнул воин. - Я здесь причем? Проваливай!
- Но я не знаю, где взять, - настаивал Винс, пытаясь придержать уходящего мужчину за рукав.
- Где, где... Лезь в трюм, там бочки с припасами. Пошарь там, чего-нибудь и отыщешь. Да гляди, не прихвати капитану к столу крысу!
Воин расхохотался собственной шутке и ушел к остальным, что пытались растянуть парус по ветру.
Винс отыскал второй люк, с трудом поднял тяжелую крышку. Изнутри пахнуло гнилью и затхлостью. Делать нечего, мальчишка полез внутрь, стараясь удержаться на скользких ступенях. Внутри и вправду оказалось несколько бочек, в черной застоявшейся воде. Открыв одну, Винс обнаружил куски солонины. Взяв один получше, мальчик закрыл бочку и полез во вторую. Здесь лежала рыба. Запах у нее был приторно-сладковатый и очень захотелось откусить от янтарной спинки. Что Винс и проделал, отхватив зубами приличный кусок. Жуя на ходу, он начал проверять содержимое остальных бочек, но ничего нового не обнаружил - мясо да рыба во всех. Зато рядом нашлось три деревянных просмоленных ящика с сухарями. Винс нагреб в рубаху штук пять, решив, что капитану хватит. Отдельно от прочих стояли две больших бочки. Винс хотел заглянуть и в них, но они оказались заколоченными. Стукнув в одну ногой, Винс услыхал слабый плеск и решил, что внутри вино.
Трюм представлял собою довольно мрачное место, сюда не заглядывало солнце и слышался жутковатый шорох по углам. Чтобы не повстречаться с корабельными крысами, Винс поскорей полез наверх, поскольку в трюме больше делать было нечего.

Вернувшись в каюту, Винс застал капитана спящим. Стараясь не шуметь, мальчик разложил на столе свои трофеи и постарался придать им живописный вид. Пока он возился, конунг громко всхрапнул и вскинулся:
- Эй, кто здесь?! А, это ты... Ты где шатался, щенок? Захотел меня голодом уморить?
- Нет, все уже готово, я все принес! - ответил Винс, отходя в сторону.
- То-то же, - довольно произнес конунг и пересел к столу.
Он принялся руками разламывать мясо. Отправляя в рот кусок за куском, Харальд приказал:
- Налей вина!
Винс взял кувшин, придвинул поближе к капитану пустую кружку и стал наливать темную пахучую жидкость. И тут случилась неприятность. То ли мальчишка засмотрелся на страшный шрам конунга, то ли корабль качнуло невовремя, но вино перелилось через край и потекло по столу. И хорошо бы еще оно стекало просто на пол, так нет - тонкая струйка скатилась прямо на колено одноглазому конунгу.
Харальд Торвальдсен заревел, как раненый медведь:
- Ты что, ослеп?! Гляди, куда льешь, сын дохлой выдры!!
Он выхватил короткую плеть и хлестнул наотмашь испуганного мальчишку. Боль пронзила тело мальчика и он попытался выскочить за дверь, спасаясь от гнева капитана.
Конунг хлестал мальчишку вдогонку, умудряясь доставать до его спины даже на довольно большом расстоянии.
Винс вылетел на палубу и побежал, куда глаза глядят. Должно быть, он и за борт бы сиганул, ничего уже не соображая от боли, но тут послышался крик:
- Земля!!!
Капитан сразу забыл о мальчишке и помчался на нос корабля.
Вдали, почти на горизонте, поднималась темная широкая гряда, похожая на спустившуюся к самой воде тучу.
Капитан закричал:
- Шевелитесь! Скоро мы попадем домой!

Глава шестая

Земля наплывала медленно, заслоняя собой уже половину горизонта. Конунг стоял на носу корабля, приставив ко лбу ладонь, и пытался разглядеть окресности.
- Ничего не узнаю... - бормотал он про себя, - Куда нас занесло? Эти пологие берега вовсе не похожи на наши фьорды и гавани.
Рядом с ним стояли в таком же недоумении несколько воинов, переглядывались, но никто не мог определенно сказать, что за местность впереди.
Тем временем корабль подошел уже почти вплотную. У берега слышался громкий шум воды, что билась о камни.
- Правое табань! Левое греби! Парус долой!!! - закричал конунг, вдруг со всей отчетливостью сообразив, в какое гиблое место он завел свой корабль. - Разворачивай, разворачивай живей!!!
Подстегивая воинов плеткой, он тревожно вглядывался вперед.
Винс ничего не понимал. Мальчик смотрел на такие близкие берега и ему хотелось выбраться поскорей на сушу - непокорное и неприветливое северное море он невзлюбил всей душой.
Он не знал, что этот остров - самая страшная и опасная ловушка в этих широтах. У его берегов сталкиваются лоб в лоб два мощных течения. Словно две гигантских змеи, они закручиваются в гибельный водоворот, увлекая на дно любое судно, случайно оказавшееся рядом. Моряки называют этот остров «Кладбище кораблей»...
Весла били о воду с такой силой, что трещало дерево, но все было уже бесполезно. Течение неукротимо тянуло судно в черно-сизую бурлящую воронку.
Что уж говорить про маленького мальчишку, если здоровенные воины бросали весла и кричали благим матом, метались по палубе, прыгали за борт. Конунг хлестал всех, кто попадался поблизости, но на него уже не обращали внимания.
Голова дракона на носу корабля погрузилась во встающие стеною волны, а затем весь корабль разломился надвое и обломки судна повлекло в пучину...

Винс вылетел за борт при втором или третьем толчке, не удержавшись на ногах. Заглотнув воды, мальчишка забил руками и ногами, спасая свою жизнь. Вода вокруг была черной, как кипящая смола, лишь пена пробивалась сквозь нее светлыми ошметками. Винсу неудержимо захотелось глотнуть воздуха и он устремился вверх. Но словно чугунные вериги кто-то привесил к его ногам, мальчишку закружило-завертело, потащило ко дну. А затем в его глазах потемнело, в висках застучали огромные молотки по столь же огромным наковальням. И черная непроглядная ночь поглотила мальчишку в своем беззвездном чреве...

* * *

Когда Винс пришел в себя, вокруг было по-прежнему темным-темно. Мальчишка с силой заглотнул воздуха, закашлялся. Отплевавшись соленой водой и продышавшись затхлым, но таким вкусным воздухом, он стал разбираться, а где же это он, собственно?
С удивлением обнаружил собственные пальцы, крепко вцепившиеся в деревянный брус. Руки занемели и стали практически невесомыми. Винс попыталься оторвать от дерева одну руку, но не сумел - похоже, что даже ногти вросли в спасительную деревяшку.
Мальчик подвигал ногами - они были на месте, взбалтывали воду. Замечательно - руки-ноги целы, голова соображает. Похоже, живой!!!
Винс обрадовался. Вот уж на что он совершенно не надеялся, так это на спасение. Кошмар и ужас кораблекрушения все еще стоял у него перед глазами.
Однако где же это он, все-таки?
Собрав всю свою волю, Винс отцепился одной рукой от доски и принялся ощупывать все вокруг, куда доставал. Над головой он обнаружил деревянный полукруглый свод, позади - еще один такой же поперечный брус.
Как хорошо, что братья научили его плавать! А ведь не хотел, брыкался, когда его швыряли в речку с мостков. Пригодилась таки наука.
Винс разжал вторую руку и поднырнул под странное сооружение.
Легонько стукнувшись головой обо что-то, мальчишка выскочил на поверхность воды. В глаза сразу грянуло полуденное солнце, ослепило, вскружило голову. И вместе с тем стало так радостно на душе, словно он увидал самого хорошего друга на свете!
Когда черные круги в глазах рассеялись, Винс поглядел вокруг. А, так вот оно что! Это на него свалилась перевернутая лодка с корабля! Или он сам под нее заплыл, сам того не заметив? Не важно, главное, что он спасся. Может быть, единственный изо всей команды.
Впрочем, на этом хорошее и закончилось - на сколько доставал глаз, всюду только темно-зеленая поверхность волн. От того страшного острова не осталось даже крошечной черной точки на горизонте.
Что же теперь делать-то? Долго так не продержаться...
Винс ухватился за гребень на днище и с силой принялся раскачивать лодку. Поначалу она лишь колыхалась, как спящий кит, а потом взбрыкнула левым бортом и опрокинулась, едва не подмяв под себя мальчишку.
Лодка зачерпнула воды и может быть именно это придало ей устойчивости и она не затонула. Винс отдышался, отдохнул, а потом осторожно влез в лодку, стараясь не раскачивать ее. Ведь она - единственное, что удержит мальчишку в этой жизни.
Винс принялся вычерпывать воду ладонями. Это затянулось надолго, но спешить было некуда.
Закончив с осушением лодки, Винс призадумался. Что делать теперь? Без весел куда уплывешь? Не грести же в самом деле все теми же ладошками? Еще отхватит какая-нибудь голодная тварь.
Кстати о голоде... Когда все волнения улеглись, Винс почувствовал, что в животе у него все ворочается и урчит, требует еды.
Винс пошарил по одежде, не осталось ли хоть размоченного сухаря. Увы, даже крошек не нашлось. Да и солнце припекало все сильнее, нагоняя жажду. Во рту пересохло, словно он жевал песок. Винс зачерпнул горсть воды, попробовал - тьфу, горькая какая! Он выплюнул противную жидкость и загрустил. Зачем надо было спасаться от гибели, если теперь придется умереть от голода и жажды?
Лодка медленно плыла куда-то, подгоняемая легким ветерком, а мальчик в ней улегся на скамью и закрыл глаза, отдавшись воле богов.

Вдруг вокруг лодки забурлила и вспенилась вода, заплескалась какая-то живность. Винс вскочил и испуганно поглядел, в чем дело. Большой темный плавник стал вычерчивать зигзаги вокруг лодки. Невысокий треугольник выглядел весьма зловеще, хоть Винс и видел такое впервые. Через минуту из воды показалась оскаленная зубастая пасть, распахнутая в широкой ухмылке. Маленькие глазки злобно уставились на мальчишку. А потом акула (а это была именно она) ушла под воду. Сколько она там пробыла, Винс не считал - он сидел не шевелясь и даже старался не дышать, чтобы страшный зверь оставил его в покое.
Однако чудовище вернулось. Акула снова сделала пару кругов, щелкнула на прощание пастью. И с шумом погрузилась в спокойные волны. И уж что она там делала, за кем гонялась, а только вместо нее вылетели из воды десятка три рыбешек с локоть величиной. Стайка пролетела над головой Винса, трепеща плавниками, словно крыльями.
Мальчишка мгновенно понял, что это его едва ли не единственный шанс. Он вскочил и замахал руками, словнно мельница, сбивая на лету смешных рыбешек. В лодку свалились целых пять тушек!
Винс тут же впился зубами в спинку одной из них, еще живой и трепещущей. Чуть солоноватая мякоть показалась ему такой вкусной, что он сжевал половину, только косточки трещали на зубах.
Утолив голод, Винс сел на дно лодки, спрятал оставшиеся рыбины в тень под скамью. И победно приподнял голову. Похоже, что смерть на сегодня откладывается!

Глава седьмая

Наступил вечер... Звезды усыпали алмазной пылью почерневшее небо. Лодка по-прежнему покачивалась посреди моря, без весел и паруса, влекомая волнами в неизвестном направлении.
Впрочем, Винс уже разглядел крошечную Полярную звезду и понял, что медленно-медленно его несет куда-то к югу.
Стало прохладней, поднялся легкий ветерок и на море образовалась неустойчивая зыбь. Лодка закачалась, превращаясь в колыбель, и мальчик улегся на ее дно, выбрав место посуше. Прикрыв глаза, он попытался забыть на время о всех невзгодах прошедших дней и приблизить радость возвращения домой, хотя бы в ночных снах-фантазиях.
Есть не очень хотелось, все же сырая рыба оказалась сытной и жирной. А вот пить... Жажда с каждой минутой становилась все сильнее, губы ссохлись и Винс время от времени смачивал их о тушку рыбы.
На свое счастье, он припомнил, как добывали воду в степи, когда вокруг тоже не было ни колодца, ни ручейка. И решил попробовать, а вдруг и на море получится! Надо расстелить какую-нибудь ткань, за ночь на ней соберется роса, а утром можно будет выжать и напиться.
Ткань у Винса была - штаны да рубаха. Но рубаху он не снял, тогда и вовсе замерз бы. Пришлось пожертвовать штанами. Винс расстелил их на соседней лавке, а сам получше укутался в длинную холщовую рубаху и снова попытался уснуть.
В полудреме Винс разглядел нечто, для него совершенно удивительное - словно небо в единый миг раскололось надвое и половина звезд переместилась на воду.
Вокруг лодки раскинулись целые россыпи разноцветных огоньков - синих, зеленых, красных. Они мелькали, кружились, переливались в замысловатых хороводах, то сближаясь, то разлетаясь прочь.
Мальчик завороженно смотрел на этот восхитительный танец и не понимал, что же это такое. Он сунул руку в воду, пытаясь ухватить один огонек, что замешкался рядом с лодкой, но пальцы схватили лишь холодную мокрую пустоту.
Морские звездочки танцевали еще, наверное, долго, но мальчик так и не дождался финала - он уснул...
Как жаль, что Луна не сумела подсказать мальчишке, что земля совсем рядом, рукой подать. Только доплыви до горизонта - и вот она!..

* * *

Проснулся Винс от холода. Руки закоченели, а ноги и вовсе превратились в ледышки.
Поначалу мальчик даже не понял, где он находится. Он лежал с закрытыми глазами, свернувшись в плотный комок, словно ежик. Вокруг слышался неясный шум, словно у его дома собралась большая толпа и все что-то говорят, говорят, а слов не разобрать - все сливается и снова усыпляет...
Но мальчишка вспомнил, что вокруг только море и не может быть никаких людей, откуда им здесь взяться. Винс вскочил, едва не опрокинув лодку, поглядел вокруг. Увы, и вправду - волны, волны, волны... Солнце еще не поднялось, хоть небо уже посерело и на востоке занялась красная зарница.
Винс стал растирать лодыжки и ступни, разгоняя кровь. Затем, измученный жаждой, взял разложенные на скамье штаны, свернул их - очень аккуратно - лег на дно лодки и стал выжимать их себе в рот, медленно, чтобы не утерять ни капли живительной влаги.
Пресная роса показалась Винсу чудесным сладким эликсиром, но было ее до обидного мало. Досуха выжав штаны, мальчик надел их и поглядел туда, где была сложена его вчерашняя добыча. Пора было позавтракать.
Каково же было его удивление, когда он понял, что лодка пуста! В ней не осталось ни одной рыбешки! Куда же она подевалась, улетела, что-ли? Винс обыскал каждую щелочку, ощупал каждую досточку - нет ли где щели.
Лишь когда Винс услыхал громкий резкий крик у себя над головой, когда увидел, как высоко в небе парит альбатрос, мальчик понял, что завтрак он проспал. Наглая птица утащила рыбу у него из-под носа.
- Чтоб ты свалилась оттуда, зараза! - в сердцах крикнул птице Винс и едва не заплакал.
Что же делать? Теперь, когда еды не было, голод прорезался во сто крат сильнее. Винс перегнулся через борт и пошарил в воде руками. Вдруг повезет и он ухватит кого-то за хвост? О том, что его самого могут ухватить, мальчик как-то не подумал.
Через какое-то время его пальцы наткнулись на нечто холодное, мохнатое и противное. Винс сжал это нечто и забросил в лодку. О доски ударился и расплылся коричневато-зеленый ком, похожий на спутанные волосы.
Поморщившись, Винс осторожно тронул комок ногой. Тот не шевельнулся. Набравшись смелости, Винс подобрался чуть поближе и потрогал добычу рукой. А поскольку пальцы остались на месте и их не откусили, то мальчик занялся уловом всерьез.
Похоже на обычную траву. Винс не знал, что так выглядят морские водоросли, но рассудил, что не помешает отведать их на вкус. Оторвал кусочек, сунул в рот и пожевал. Горько, невкусно, противно. Но только поначалу. С трудом удержавшись, чтобы не выплюнуть, Винс прожевал этот кусок до конца и проглотил. Похоже на сильно пересоленную грушу. Сьев еще немного, Винс задумался. Нет, на морской траве он долго не протянет, надо придумать что-то более существенное.
И опять ему на помощь пришли собственные штаны. Винс стянул их, завязал узлом штанины и вновь перегнулся через борт. Словно сеть, он протащил штаны туда-обратно у борта лодки, потом еще и еще. Резко поднял и заглянул внутрь. Там трепыхалась крошечная креветка, с полмизинца величиной. Винс поглядел на незнакомое насекомое, похожее на речного рака, и отправил его в рот. Ничего, тоже вполне сьедобно.
И все же... И все же хотелось рыбы. Только рыбалка могла принести избавление от голода.
А для рыбалки необходимо что? Правильно! Крючок и нитка. Винс наморщил лоб, оглядывая свое «жилище» С ниткой было полегче, ее можно добыть из рубахи. А вот крючок... Вот балда! Винс стукнул себя по лбу. Да вся эта лодка полна гвоздей! Только надо найти подходящий. И Винс упал на четвереньки, ощупывая доски. Как назло, все гвозди были вбиты на совесть, по самую шляпку, вытащить без клещей не удалось ни один. Но Винс не отчаивался и все-же разыскал один расшатаный и наполовину вылезший гвоздь, где-то далеко под скамьей.
Согнувшись в три погибели, закусив губу, Винс вытаскивал упрямый гвоздь, рискуя сорвать себе ногти.
Есть! Получилось! В руке мальчика лежал красивый кованый стержень. Винс согнул его, потом выдернул из рубахи три нитки, скрутил их в одну. Привязав к ней свой гвоздь, мальчик задумался о наживке. Вряд ли найдется глупая рыбешка, что клюнет на пустую железку.
И мальчик прикрутил на крюк обрывок водоросли.
Забросив «удочку» в воду, Винс замер. Он крепко держал в руке обрывок нити и ждал.
То ли рыба была не голодной, то ли ее разогнали акулы, но на крючок никто не реагировал. Винс зевнул...
А солнце уже поднялось и разогнало утреннюю туманную дымку. Земли по-прежнему не было видно.
Вдруг... Нитка, которую Винс благоразумно привязал за палец, задергалась, натянулась, задрожала. Мальчик втрепенулся и быстро выдернул ее из воды. На гвозде, с проколотой челюстью, болталась трехцетная рыба величиной с локоть. У нее была большая зубастая пасть, даже побольше, чем вся голова. Такой палец в рот не клади, откусит по плечо!
Винс шмякнул ее головой о дно лодки, чтобы чудище не набросилось на него. И принялся за запоздавший завтрак.
У этой рыбины был какой-то неприятный затхлый запах и столь же противный вкус. Уж не ядовитая ли она? Винс забеспокоился, но он был слишком голоден, чтобы всерьез думать о безопасности.

Через каких-то полчаса в голове мальчика помутилось, руки задрожали, а ноги стали непослушными. Рот наполнился кислой слюной, в животе закрутило... И Винс провалился в тяжелое черное беспамятство...

Глава восьмая

Весь день носилась лодка по бескрайним морским просторам. Волны перебрасывали ее с гребня на гребень, швыряли, закидывали пенными хлопьями.
Но мальчик ничего этого не видел. Его тело сражалось с ядом, прилагая все усилия, чтобы сохранить хоть признаки жизни. Мальчишку трясло в страшных судорогах, пятки колотили о дно, затылок расшибся в кровь. Но к счастью, рассудок был затуманен, иначе Винс наверняка бы его лишился.
А еще неудачный завтрак помешал мальчику увидеть, как его лодка все-таки разыскала землю! Волны высотой в три человеческих роста, поднявшиеся у берега, швырнули ее о прибрежные валуны и разнесли в щепки. Тщедушное детское тельце подлетело в воздух и с силой шмякнулось о песок. Боль пронзила мальчишку, но прибой бехжалостно протащил его вперед, сдирая мокрую одежду, а заодно и кожу.
Волны отхлынули так же внезапно, как накатились, оставив окровавленного мальчика на песке, под жаркими лучами солнца...
Винс не шевельнулся, он все еще пребывал во власти дурмана. Избитое, истерзанное тело быстро подсыхало, кровь спекалась и застывала коричневой коркой.

Вскоре невдалеке послышался громкий собачий лай, топот лошадей. Раздался залихватский свист. Кто-то громко и весело рассмеялся, потом крикнул неразборчиво.

К мальчику, лежащему на песке, почти бесшумно подбежали два поджарых пса и принялись бодро слизывать вкусную соленую корочку с его тела.
Снова раздался свист, но собаки увлеклись и уже не обращали внимания на зов.
Кто-то произнес тонким голосом, в котором звучала сталь приказа:
- Станислав, глянь, что там разыскали Бойко с Вучем?

Всадник по имени Станислав подъехал поближе к увлекшимся животным и стеганул по их хребтам плетью. Собаки завизжали и отскочили прочь, обиженно зализывая шерсть.
- Ну, что там? - нетерпеливо спрашивал господин, благоразумно остававшийся в стороне.
- Здесь какой-то мальчишка, пан Стефан! - кринул Станислав, рассматривая голое тело, полузасыпанное песком.

Пан Стефан, мальчик чуть постарше нашего Винса, разодетый в малиновый жупан с лазоревыми отворотами и бархатный берет с белым пером, тронул повод и подвел коня на десяток шагов вперед. Он поглядел на мальчика и спросил, покусывая губу:
- Как думаешь, он живой?
Станислав, рослый пожилой мужчина с обвислыми седоватыми усами, отвечал почти равнодушно:
- Да пес с ним, пан Стефан. Поедем домой, ваш батюшка уже беспокоятся, должно быть. Мы и так задержались на прогулке.

Мальчик гордо выпрямился и сверкнул темными глазами:
- О чем ты говоришь?! У меня шляхетская кровь, если позабыл! И оставлять его здесь умирать я не намерен. Изволь спешиться и поднять несчастного на свою лошадь, да не мешкай, если и впрямь торопишься вернуться.

Станислав ничего не ответил. Он со вздохом слез на землю, брезгливо морщась, вытащил мальчишку из песка, отряхнул его, не обращая внимания на тихий стон. И забросил поперек седла. Вскочил обратно и сказал:
- Поспешим, пан Стефан, и вправду запоздали. Бойко, Вуч! Ко мне!
Собаки, обрадованные, что про них вспомнили, запрыгали вокруг тронувшихся лошадей.
Стефан искоса поглядывал на найденыша. Тот не подавал признаков жизни, если не считать приглушенных стонов в его груди...

Дорога к поместью заняла всего четверть часа.
Стефан велел отвести коня на конюшню, а сам принял живейшее участие в судьбе мальчика, найденного на берегу моря.
Первым делом было велено его отмыть.
Бесчувственного парнишку снесли на кухню, нагрели в чане воды и толстая кухарка, жалостливо причитая, оттирала его влажной тряпицей от песка, грязи и крови.
Когда кожу отчистили, на ней стали видны страшные полузажившие раны, на животе, на груди, на бедрах. Стефан тут же приказал разыскать лекаря. А покуда мальчишку уложили в чистую постель, здесь же, в комнатке рядом с кухней.
- Пан Стефан... - подошел Станислав и вежливо доложил: - вас желают видеть ваш батюшка. Извольте пройти...
- Уфф... - недовольно сказал Стефан. - Занят я, не видишь? Ну ладно, иду, иду. Марта, будь с мальчишкой, а придет лекарь, пусть поглядит.

Стефан взглянул на бледное лицо найденыша и сокрушенно покачал головой. И вправду, помрет еще...
Мальчишка ему приглянулся, хоть шляхтич и терпеть не мог всякую голытьбу. Но здесь совершенно иной случай, решил Стефан. Может, этот парень знатного рода? Слишком светлая у него кожа... У оборванцев она почти черная, огрубевшая. Нет, здесь иной случай...

Стефан оставил мальчишку на попечение служанки и удалился вслед за Станиславом.

* * *

В маленькой комнатушке царил полумрак, поскольку крошечное окошко не справлялось с освещением, а свечи днем жечь не позволялось. Молодой, лет двадцати девяти, лекарь вошел, пригнувшись перед притолокой и сразу приступил к делу.
- Так, значит это и есть наш больной? - спросил он, присаживаясь на подставленный служанкой табурет.

Потрогав холодный влажный лоб мальчика, лекарь закатал на нем рубаху и принялся мять живот, ощупывать раны чуткими тонкими пальцами, простукивать грудь кончиками пальцев. Затем приоткрыл мальчишке рот и оглядел язык. С каждой новой минутой лицо лекаря становилось все серьезней.
- Кхм... - наконец кашлянул он. И, поскольку в комнатке была лишь служанка, принялся рассказывать ей: - Сложный случай, Марта. По всем признакам, у парнишки отравление. Лицо бледное, язык обложен, зрачки опять же расширены. На животе мышцы в спазмах. В остальном не вижу более ничего опасного. Кожа нарастет, кости целы... Вот что... Возьми-ка с десяток яиц да взбей белки с медом. Да не все сразу, а по два на кружку. И давай понемногу, это яд выведет. Потом отвари овес и пусть пьет побольше. Я гляжу, он истощен сильно, нельзя ему нынче ничего мясного. Эй, парень!..
Лекарь легонько похлопал Винса по щекам. Мальчик замычал, не раскрывая глаз. Потом вздрогнул и вскинулся, безумно глядя перед собой.

- Спокойно, спокойно, никто тебя не обидит, - миролюбиво сказал лекарь, придержав мальчишку за плечи. - Говорить можешь? Что болит?

Взгляд мальчика стал более осмысленным и остановился на безусом смуглом лице лекаря.
- Вы кто? Где я? А... где мама?
- Ну вот, замечательно. Уже и говорит. Ты сперва скажи, сам-то ты кто? Откуда взялся? Кто родители?
Винсу показался странным чудной говор лекаря - слова все знакомы, а смысл словно ускользает.

- Я Винсент, сын Флорра, из деревни Иртень, - сказал еле слышно Винс. Все же он был еще очень слаб...
- Хм, интересно... Это где ж такая? Ну да ладно, не к спеху. Скажи лучше, что болит? Живот, голова, руки, ноги?

Винс прислушался к самому себе, пошевелил пальцами, покрутил шеей.
- В животе крутит и глотать больно. И в голове чего-то... Смутно все... А что это со мной?
- Ты не волнуйся, полежишь, пока господа позволяют, а там и снова бегать начнешь. Все, мне идти пора, дела, знаете ли. Не один ты такой, что помощь просит. Марта, все запомнила? Выхаживай парнишку, с Божьей помощью выкарабкается.
Лекарь взьерошил спутанные волосы Винса и вышел за дверь, оставив мальчика на попечение служанки Марты.

Винс устало откинулся на подушку. Ему было непривычно холодно, бил озноб. Память отказывалась подчиняться, стирая недавние морские передряги.
- Марта, - слабо позвал он служанку, что возилась у стола. - Куда я попал? Я домой хочу...

Девушка обернулась, не прерывая занятия.
- Ты,хлопчик, лежи, - ласково сказала она. - Куда тебе домой сейчас? Ты и на ногах не устоишь. Вот поправишься, тогда и разговор заводи. И скажи спасибо нашему панычу Стефану, это он тебя привез. А то б так и помер, да чайки склевали б.
Винса передернуло, когда он представил такую для себя участь.
- А кто такой этот Стефан?
- Я ж говорю, паныч наш. Сын воеводы. Ой, да помолчи ты, не велел лекарь разговаривать. На вот, выпей!
Марта подала Винсу кружку с ароматным напитком из взбитых белков. Винс глотнул и приятная сладкая свежесть протекла по его телу.
- Вкусно? Пей до дна! - усмехнулась Марта.
Выпив все до капли, Винс закрыл глаза. На него накатилась дремота, но на этот раз - живительная и восстанавливающая...

Глава девятая

Воевода Вацлав Сендинеж в одиночку сидел во главе массивного дубового стола. По левую руку от него лежала шипастая булава, по правую - сабля в богато украшенных ножнах.
Да и сам воевода за этим столом не затерялся - кряжистый осанистый вельможа, кулаком способный сшибить с ног быка-трехлетка.
Когда в обеденный зал вошли Станислав и Стефан, пан Вацлав пригласил их за стол. Шустрый лакей мигом поставил перед Стефаном аппетитно прожаренную куропатку, а Станиславу подали жаркое из кабаньей ноги.
- Как прошла прогулка? - спросил пан Вацлав у сына. - Мне Станислав доложил, что ты притащил в дом какого-то нищего оборванца? Зачем же?
Стефан отложил на тарелку ножку, к которой уже примеривался, и ответил, склонив голову:
- Отец... А сказал ли тебе Станислав, что этот несчастный ребенок был на краю гибели? Разве мог я оставить его? Разве оставил бы его ты сам?

Пан Вацлав еле заметно шевельнул усами - ему понравился ответ.
- Поступи ты иначе, ты уже не был бы моим сыном. Но запомни - твое сердце не должно быть столь же мягким к врагам... Что ты намерен делать с ним дальше? Может быть, пусть его свезут в шпиталь для бедноты?
- Нет-нет, он еще слишком слаб, - беспокойно возразил Стефан. - К тому же...
- Продолжай!
- Ты ведь знаешь, как мне скучно! Во всей округе нет никого моих лет.
- Ах, вот в чем дело! - усмехнулся пан Вацлав. - Тебя не вдохновляет компания нашего Станислава. Ну, быть посему, пусть остается этот мальчишка. Я всегда с радостью выполняю прихоти моего единственного и любимого сына.
Пан Вацлав хлопнул мальчика по плечу, едва не сбив его со стула. Но Стефан этого даже не заметил. У него засияли глаза и он горячо поблагодарил родителя.
Станислав, до того почтительно молчавший, заметил:
- И все же, пан Вацлав... Мы не знаем, что это за мальчик. Может, он подсыл от врагов? Их хитрость не знает границ.
- Ты смеешься? - взглянул на него Стефан. - Ты же сам видел, в каком он был состоянии?
- Да, Станислав, ты слишком подозрителен, - поддержал мальчика пан Вацлав.
Станислав упрямо пожал плечами, потом сказал:
- Как знать, как знать... Но в любом случае, я не спущу с него глаз.
- А вот это верно, приглядывай за ним, - взмахнул указательным пальцем пан Вацлав. - Однако, Стефан, я хотел с тобой поговорить по другому поводу.
Стефан взглянул на отца - слишком серьезным стал его тон.
- Что-то случилось? - забеспокоился мальчик.
- Кхм... Как сказать... Слушай: наш доблестный король Болеслав призывает в столицу своих вассалов. Он решил идти войной на Московию. Тамошний юный царь начинает набирать силу, голову задирать. Надо ему укорот сделать, пока он не пошел по стопам своего отца. Ты не помнишь, тебя еще и на свете не было - такие бои шли меж нами, что земля пылала от края до края. Московиты к самому Кракову подошли, с трудом удалось совладать.
- Я понимаю... - загрустил Стефан. - Когда ты уезжаешь?..
- Завтра поутру. Я отдал все приказы, уже собирается войско крайове. Оставляю поместье на Станислава. Слушай его во всем, как меня.
Внезапно Стефан подскочил:
- А возьми меня с собой! Я уже не маленький, могу саблю в руках удержать!
Пан Вацлав только покачал головой на столь очевидную детскую наивность:
- Сам понимаешь, ты для меня дороже всего на свете. Как же я поведу бой, если буду думать только о тебе? Нет, здесь ты будешь в безопасности. Я оставляю полусотню, для охраны хватит.

Стефан смирился. Есть ему перехотелось и он встал из-за стола.
- Ты позволишь зайти к тебе сегодня вечером? - спросил он.
- Ну конечно! - воскликнул пан Вацлав. - И не печалься раньше времени, даст Бог, через месяц-другой вернусь.
Конечно, он не думал, что московиты сдадутся столь быстро, но пытался хоть как-то успокоить сына.
- Ступай, Стефан. У меня сегодня очень много дел...

Стефан подошел к отцу, встал на колено и поцеловал его руку. В ответ пан Вацлав погладил мальчика по голове и перевел взгляд на Станислава:
- Отвечаешь за него своею головой, - сурово произнес он. И это были не пустые слова...

* * *

Едва Стефан вышел из обеденного зала, он тут же помчался в каморку, где лежал едва не утонувший в море мальчик. Приоткрыв дверь, Стефан заглянул внутрь.
Мальчик лежал неподвижно, отвернувшись к стене.
- Марта, - позвал Стефан. - Как он? Лекарь приходил? Что сказал?
Служанка подошла поближе:
- Да уснул он. Я его напоила взбитым яйцом, так лекарь велел. Еще он сказал, что отравили хлопчика чем-то. Пусть лежит, а я его отпаивать буду. Если на то будет Ваша милость, пане Стефан.
Стефан подошел поближе к спящему парнишке и склонился над ним, приглядываясь.
Как же он беспомощен!.. Бледность сошла с его щек, сменившись нездоровым румянцем. Мальчик хрипло дышал, словно это давалось ему с трудом.
А у Стефана жалость сжимала сердце - нет, не напрасно он в этот день отправился именно к морю, а не по лесным тропам, как обычно.

Словно почувствовав, что на него смотрят, Винс шевельнул ресницами и приоткрыл глаза. На него внимательно глядел какой-то мальчик с коротко стриженой головой.
- Спи, спи, - сказал Стефан. - Тебе надо нынче много спать, сил набираться.
- Ты кто? - Винс поморщился, ему было больно говорить. - Ты пан Стефан? Мне Марта говорила...
- Тшш... Успокойся... - Стефан придержал мальчишку, что попытался приподняться. - Да, меня зовут Стефан. Это я тебя отыскал на берегу. А тебя как звать?
- Винсент... Друзья зовут Винс... Меня дома ждут, ищут, наверное...

Винс всхлипнул, вспомнив про дом и родителей. Но открыто зареветь не решился, на глазах у этого не очень знакомого мальчишки.
- Ты сперва поправишься, а после о доме будешь думать, - строго сказал Стефан. - Где он, твой дом? В какой стране?
- Деревня называется Иртень. А страна... А я и не знаю... Она возле речки, большой такой! У нас князь есть, только он далеко-далеко живет. Долго ехать надо, пока до него доберешься.
- Как его имя, вашего князя?
Винс умолк. Он как-то не вслушивался в разговоры взрослых о княжьем роде и прочих важных вещах. Гораздо интересней Винсу было бродить по лесам да лугам.
- Я не знаю... - понурился Винс.
- Вот ты глупый, - ласково произнес Стефан, глядя с усмешкой. - Имя князя надо знать как свое собственное! Кого ты защищать будешь, когда станешь воином? Незнакомого дядьку?
Такая мысль не приходила Винсу в голову. Он привык обходиться без властелина.
Но Стефан и не стал ждать ответа. Он спохватился и сказал:
- Все, давай засыпай! И чтоб до вечера не вздумал глаз открыть! А вечерком я к тебе загляну, ежели не прогонишь.
Теперь уж Винс улыбнулся:
- Не прогоню. Спасибо тебе... Ты... Очень добрый...
- Да ладно... - смутился Стефан и поскорей вышел из комнатушки.
Марте, что проводила его до дверей, он приказал:
- Будь при нем. Что лекарь велел, все делай в точности. Если, не дай Бог, хуже станет, сразу меня кличь и лекаря.
- Не извольте беспокоиться, пан Стефан! Я уж не раз хворых выхаживала, знаю, что к чему.

Стефан надел и оправил берет и вышел во двор. Он хотел поглядеть, как идет подготовка к походу. Ведь надо было учиться - через года три-четыре и ему предстоит подобный сбор на войну. Мальчик не сомневался - и на его век хватит кровавых битв!

Глава десятая

Наутро конный отряд в три с половиной сотни вышел из ворот усадьбы. Стефан глядел вслед отцу и в его душу закрадывалось нехорошее предчувствие. Но мальчик не поддался ему. Он сдернул с головы берет и взмахнул им несколько раз, хоть отец и не оглядывался.
Кони выступали величаво, словно понимая, что вся округа собралась поглядеть на них. Богато разодетые всадники смотрели свысока, придерживая повод одной рукою и сжимая рукоять сабли другой.
Жены, дети, просто любопытные - толпа народу стояла по обе стороны дороги, несмотря на ранний час. Мало кто скрывал слезы - понимали, что не всем дано вернуться в родные края...
Вот и Стефан смахнул рукавом нежданно набежавшую слезу. Однако вспомнив, что он как-никак шляхтич, мальчик принял гордый и невозмутимый вид.
Когда круп последнего коня мелькнул за околицей, люди стали расходиться, сокрушенно покачивая головами.
Станислав не стал тревожить Стефана, тактично держался на расстоянии - он понимал, каково сейчас у мальчика на сердце. А Стефан побродил по опустевшему дому, показавшемуся вдруг таким огромным и холодным. Одиночество, вот чего устрашился Стефан. И не медля ни минуты, он направился к мальчику, который назвался Винсентом.
Тот уже проснулся и сидел на подушках, словно турецкий паша. Увидав Стефана, он заулыбался:
- Здравствуй! А я уже тебя давным-давно жду!
У Стефана потеплело в груди, когда он увидал эту улыбку в пол-лица.
- Еще и утро не началось, а ты уже ждешь? Наверное, сам только проснулся? Болит что-нибудь?
- Нет, я уже совсем здоров! - Винс, конечно, лукавил - у него болело все, но уже намного меньше. Просто не хотелось огорчать этого доброго мальчишку, что приютил его в своем доме.
- Да, здоров он, рассказывай сказки, - Стефан присел на краешек постели. - Я вот у лекаря все вызнаю, он все про тебя расскажет! Марта, передай слугам, что я лекаря зову, пусть поторопится.
Девушка шмыгнула за дверь, оставив мальчишек наедине.
Винс вдруг внимательно поглядел на Стефана.
- Прости, можно я спрошу?
- Что?
- Ты плакал?
- Вот еще, с чего ты взял? - несколько сердито ответил Стефан.
- У тебя на щеке дорожка мокрая.
- Ишь ты, разглядел! Может, там ливень начался?
- Я не хотел тебя рассердить...
- Ладно... - Стефан внимательно посмотрел на Винса и вдруг признался: - Это я по отцу уже скучаю... Ты ведь знаешь, он только что уехал.

Винс покраснел. Он совсем позабыл, что отец Стефана должен уезжать! Вот неблагодарный, думал, что все вокруг только о нем, Винсенте, и думают.
- Ты не переживай, он вернется! Обязательно вернется! - горячо произнес Винс.
- Я надеюсь, - Стефан склонил голову, чтобы предательская слеза вновь не покинула глаз.
Вошел лекарь, поклонился, увидев Стефана.
- Вы желали меня видеть, пан Стефан?
- Да. Погляди, стало ли ему получше? Он говорит что да, но я мало верю.
- Хм, на второй же день, и лучше? - скептически переспросил лекарь. - Посмотрим, посмотрим...
Он подошел к постели больного. Стефан уступил ему место и встал в сторонке, а лекарь принялся за осмотр. Вскоре он с удивлением заметил:
- Да-а, интересный случай. На этом мальчике раны заживают так, словно кожа вырастает заново. Взгляните, пан Стефан, как затянулись шрамы на груди. Эй, Марта! Признавайся, чем ты его еще потчевала?
Девушка стыдливо спрятала руки под фартуком.
- Да ничем, пан лекарь, что вы, право? Ну, смазала я его на ночь барсучьим салом, что ж тут такого?
- А, вот в чем дело! - лекарь наконец вздохнул облегченно. - Ну-ка, покажи.

Марта вынула небольшую деревянную плошку и подала лекарю.
- Вот. Там еще травки разные добавлены, меня бабка научила.
Молодой лекарь опасливо понюхал желтоватую смесь. Запах был преотвратный. Стефан тоже поднес ее к носу, но немедленно зажал его.
- Уфф, ну и гадость...
- Главное, что помогает, пан Стефан, - благоразумно заметил лекарь.
Винс во время всей этой беседы лежал и переводил взгляд с одного на другого. На его губах блуждала счастливая улыбка. О нем здесь так заботились, что даже дома так не всегда получалось.
- Ну что же, - наконец подвел черту лекарь. - Еще день-два, и можно будет выйти погулять ненадолго. А уж солнце его и вовсе на ноги живо поднимет!
- Благодарю. Если нет больше никаких замечаний, ты можешь идти, - сказал Стефан лекарю и тот не замедлил покинуть комнатку.
- А теперь..., - Стефан хитро прищурил глаза. - Марта, что там у тебя к завтраку?
- Вам, пан Стефан, уже в обеденном зале стол готовят. Уж повара расстарались.
- Я не про себя спрашиваю. Чем ты собиралась Винса кормить?
Марта удивилась, но ответила:
- Да сготовила потрошка куриные, суп наварила.
- Вот и славно. Подавай-ка их сюда. Я буду сам его кормить!
- Ой, да Бог с вами, пане! Или я сама не накормлю хлопчика?
- Не перечь! Сказано, подавай миску!
Стефан был настроен весьма решительно и никто ему не смел слова поперек сказать. Служанка налила в глиняную миску ароматный янтарный суп и подала Стефану. Он взял ложку и поднес ее ко рту удивленного донельзя Винса.
- Так, открывай рот.

Винс глотнул горячего супа, не сводя глаз с улыбающегося Стефана. А тому понравилось новое развлечение. Он кормил Винса с таким явным удовольствием, что даже Марта едва сдерживалась от смеха.
Едва миска опустела, Винс откинулся назад, расправляя наполненный досыта живот и отдуваясь.
- Спасибо, - сказал он и вытер масляные губы ладонью.
- А теперь, - Стефан вернул пустую миску Марте. - Теперь мы будем с тобой разговаривать. Ты мне расскажешь про свой дом, а я попробую понять, где же он находится.
- Ладно, - кротко согласился Винс.
- Твой отец знатного рода? - задал Стефан давно беспокоивший его вопрос.
Винсент задумался, потом нехотя ответил:
- Я не знаю... Пожалуй, нет... У нас нет знатных, у нас все обычные.
- Хм, странная какая деревня. Чем он занимается, твой отец?
- Землю пашет, охотится. Еще рыбу ловим...
- М-да-а, - протянул Стефан. - Жаль... Значит, ты мне не ровня... Тогда вот что... Будешь моим слугой. Понял?
- Как это?
- Как... Очень просто. Будешь выполнять все, что велю.
Винс снова умолк. Он еще никогда не был в услужении. Хотя... Почему не был? Он ведь служил несколько дней у конунга Харальда Одноглазого! А тот был гораздо хуже и страшнее, чем Стефан! Так почему бы и не послужить? Винс привык отвечать добром на добро.
- Я согласен служить тебе, - произнес он.
Стефан просиял. Он был доволен таким исходом. Теперь Винс будет жить в его поместье на законных правах и шляхетский статут не пострадает.

И все же болезнь дала о себе знать - слабость вновь настигла Винса и на лбу выступила испарина. Стефан не упустил это из виду и обеспокоенно спросил:
- Что с тобой? Хуже стало?
- Нет... Просто... устал чего-то, - слабо сказал Винс.
- Все-все, быстренько спать! И чтоб до обеда! Понял?
- Да...
Стефан заботливо укрыл мальчишку белым покрывалом. Винс умудрился поцеловать его руку, что случайно мелькнула у подбородка. Стефан же в ответ потрепал его по щеке и удалился.

Начинался первый день без отца...

Глава одиннадцатая

Наутро Стефан, как обычно, занимался с учителем - занятия ведь никто не отменял. Но мысли Стефана витали где-то за тридевять земель, в далекой снежной Московии. Конечно, она представлялась Стефану снежной, хоть вокруг еще было в полном разгаре лето. Там, на белых холодных полях бородатые мужики в кафтанах махали окровавленными топорами и вилами, сражаясь с его отцом.
Отвечая учителю невпопад, Стефан быстро вывел его из себя и был отпущен на все четыре стороны.

Сделав вид, что ему ужасно не хочется расставаться с учителем, Стефан выбежал во двор и первым делом решил навестить Винса. Как он там провел ночь?

Осторожно заглянув в комнатку, Стефан удивленно поморгал - там было пусто! Та-ак, начинается, ну и куда он подевался? Стефан вошел внутрь, окликнул:
- Эй, есть кто живой? Винсент, Марта, вы где там?

Под кроватью кто-то зашевелился и показалась лохматая голова Винса. Он привычно улыбнулся и сказал:
- Доброе утро! А у меня тут кружка убежала!
- Я смотрю, от тебя не только кружки, но и служанки убегают, - пошутил Стефан. - Куда Марту подевал?
- Она на рынок ушла, хочет гуся купить. Говорит, лучше его печенки и жира ничего от болезней всяких нету. Сразу силы прибавятся.
- Это правда, - согласился Стефан. - А сейчас-то у тебя силы есть? Пора на улицу нос высунуть!

У Винса так заблестели глаза, что даже комнатка озарилась.
- Вот здорово! А то мне так уже здесь надоело, ну просто настоящий погреб! Ой, прости пожалуйста, я снова глупость ляпнул...

Мальчишка искренне огорчился и его вид показался Стефану таким уморительным, что он не удержался от смеха.
- Правильно, это я виноват, сунул тебя в погреб, как мешок с капустой! Вот и пошли скорей на солнышко, будешь отогревать косточки.

Винсент наконец выполз из-под кровати, позабыв там кружку-беглянку, и заоглядывался.
- Ну, что еще не так? - нетерпеливо спросил Стефан.
- А что мне надеть? В этом идти?
Винс был в длинной, до полу, ночной сорочке.
- Что ж такого? - не понял Стефан.
- Ну, как-то оно... Словно женское платье...
- А-а, ты стесняешься, что ли? Вот чепуха! Пусть кто только посмотрит косо!

Ободренный этими словами, Винс нерешительно шагнул к двери. Его еще немного шатало, но Стефан подставил плечо и дело пошло побыстрее.
Солнце толкнуло Винса так, что в глазах потемнело. Он даже на несколько мгновений ослеп. Потом пошли темно-зеленые круги, искры и всполохи.
- Пойдем, пойдем, чего застыл? - подталкивал его Стефан.
Винс засеменил по усыпанной серым гравием дорожке. Коленки цеплялись за мягкую ткань рубашки и приходилось укорачивать шаги, чтобы не растянуться.
Двор был пустым, в этот час у всех нашлось дело - работы в поместье хватало с лихвой.
- Пойдем вон к тем скамейкам, - предложил Стефан и повел Винса к двум большим белым скамьям, вкопаным в стороне от дороги и укрытым большими кустами акации.

Осторожно усадив мальчика, Стефан сказал:
- Все, грейся. А я сейчас прийду.
Он умчался, а Винс прикрыл глаза, подставив солнцу бледное лицо. И странное дело, дом уже вспоминался таким далеким-далеким, что Винсу казалось - а был ли у него дом на самом деле? Не приснилось ли ему во время морских скитаний?
Пока он так мечтал, возвратился Стефан и подал Винсу большое красное яблоко.
- Ешь, тебе надо, - коротко приказал он.
- Откуда? Они же еще не цвели даже? - удивленно спросил Винс.
- Это ранние, ни у кого таких нет. Мой отец привез из Италии. Ешь, ешь, зря я бегал?
Винс уже раскрыл рот, примериваясь, но искоса глянув на Стефана, передумал.
- Дай кинжал, - попросил он.
- Зачем? - не понял Стефан.
-Ну дай, очень нужно.

Стефан вынул блестящий кинжал из ножен и подал Винсенту. Тот положил яблоко на скамейку, примерился и разрубил его пополам. Конечно, силенок не хватило, но Винс упрямо поднажал на рукоятку и яблоко распалось на две далеко не равные половинки. Это уж как получилось.
- Держи! - Винс подал Стефану ту, что была побольше.
- Эй, мне эту давай! - заспорил Стефан.
- Нет, эту я возьму!
- Сейчас заставлю обе съесть!
- А вот и нет!
- А вот и ешь!

Кончилось тем, что оба мальчика развеселились, раскраснелись и пришли в великолепное расположение духа. С яблоком раздора, конечно, было тут же покончено.

- Ну хватит, - сказал наконец Стефан. - Хорошего понемногу. Пойдем, нам пора возвращаться, не то влетит нам обоим от лекаря.
У Винса немного кружилась голова, от свежего воздуха, от солнца, от яблока, а главное - от того, что рядом с ним такой замечательный друг, пусть даже Винс у него и в слугах, разве в этом дело!

Стефан провел Винса к его комнатке, уложил его в постель. И как нельзя вовремя, потому что тут же появился лекарь, словно дожидался за дверями.
- Вижу, вижу, прогулялись немного? - заметил он весело. - Теперь дело пойдет на поправку. Через недельку вы его, пан Стефан, на лошадь посадите, конные прогулки весьма полезны для юношей.

Эта идея пришлась Стефану по душе, он любил верховую езду.
- Я подарю тебе жеребца! - тут же решил он. - Он тебе понравится, вот увидишь!
Винс только смущенно склонил голову.
- А теперь - спать! - сказал лекарь тоном, не терпящим возражений. - А где Марта?
- И вправду, где она ходит? Пора бы уж и вернуться, - недовольно произнес Стефан.
- Пан Стефан, вы идите, я посижу с больным, - сказал лекарь, но вид у него был такой, что Стефан тут же возразил:
- Нет-нет, ступай, я сам останусь с Винсом! Все равно мне совершенно нечем заняться до самого обеда.
- Но только пусть он спит! Не отвлекайте его разговором, пан Стефан, - сказав это, лекарь немедленно исчез, пока хозяин не передумал.
Стефан придвинул поближе к стене табурет, сел, опершись о стену и вытянув ноги.
- Я бы с тобой поболтал, - сказал он Винсу. - У меня еще сотня вопросов. Но это все потом, а теперь постарайся уснуть.
- Пан Стефан... - пробормотал Винсент, - Я, право, даже не знаю, чем удостоился такого внимания... Я обычный мальчишка, каких полным-полно бегает по свету...
- Замолчи немедленно, - грозно сказал Стефан. Не выдержав, тут же улыбнулся. - Я всегда делаю только то, что хочу. Мне нравится о тебе заботиться, только и всего. Погоди, скоро тебе еще надоест, еще бегать от меня будешь!
- Не буду... - сказал Винс и закрыл глаза.

После стольких впечатлений сон был крепкий и освежающий...

Глава двенадцатая

Вечером того же дня Стефан появился вновь, и не один. Едва дверь отворилась, внутрь вбежали два шустрых пса, обнюхали все помещение, обыскали все углы. Сразу поднялся невообразимый шум, словно собак было не две, а целая свора.
Винс высунул нос из-под покрывала и смотрел на все это безобразие, ничего толком не понимая, но уже заранее радуясь.
Одна из этой парочки запрыгнула к нему на постель и принялась лизать мальчишке лицо. Спасаясь от горячего шершавого языка, Винс снова нырнул под покрывало.
- Эй, так нечестно! А ну вылезай! - послышался веселый голос Стефана. - Мы к нему в гости пришли, а он прячется!
Винс, не высовываясь, попытался ухватить собаку за шею, но та уворачивалась и повизгивала от удовольствия. Так ничего и не добившись, Вннс сбросил покрывало прочь и вскочил.
- Здравствуй! Как же я рад тебя видеть! - воскликнул он.
- Да, рад он. И трех часов не прошло, как расстались! Вот, знакомься: - это Вуч, а это Бойко. Между прочим, это они тебя первыми разыскали, так что говори им спасибо.

Винс на полном серьезе сказал собакам «спасибо» и те, виляя хвостами, снова полезли целоваться. Когда Стефану это надоело, он прикрикнул на собак, приводя их в чувство, а потом сказал с загадочным видом:
- Погляди-ка сюда.
Винс вытянул шею, разглядывая непонятный белый сверток в руках у Стефана.
- А что это?

Вместо ответа Стефан положил сверток на кровать и торжественно развернул. В белое полотно был завернут великолепный костюм темно-зеленого панбархата.
- Нравится? - несколько тревожно спросил Стефан.
- Это... Это просто... Это мне?...
Винсент широко раскрыл глаза. Потом осторожно подошел поближе.
- Можно потрогать? - нерешительно спросил он.
- Нельзя! Можно только надеть! - отрезал Стефан. - Скидывай свою рубашку, будем тебя облачать.
- Как, сейчас? - растерялся Винсент.
- Я тебе выбрал один из лучших своих костюмов. Ты что, предлагаешь мне до завтра ждать? Живо снимай!
Винс не решился перечить. Он потянул рубаху через голову и отбросил ее прочь.
Стефан критически оглядел его худощавое тело.
- Да-а... Одни кости... Вот почему тебя мои собачки разнюхали в песке...Ну-ну, шучу, не обижайся.

Он взял штаны и подал их Винсу.
- Надень. Ты помельче меня будешь, может придется Марту просить, чтобы ушила.
Но, надев на Винса штаны, мальчишки убедились, что все вполне подходяще.
- Как влитые! - удовлетворенно заявил Стефан. - Нигде не жмет?
- Нет... Вроде...
- А ты походи, не стой столбом. Попрыгай вон с собачками.
Винс сделал несколько шагов по комнатке, примериваясь к обнове. Нет, и вправду все было очень удобно, словно на него сшито.
Вслед за штанами Винс был облачен в рубаху, а поверх нее - в кафтан, тоже очень красивый, с вышивкой на полах.
- Нет, погоди, снимай кафтан. Я позабыл про пояс.
На Винса был надет широкий алый пояс, обвивающий талию трижды.
- Теперь надевай кафтан и вот эти сапожки.
Легкие сафьяновые полусапожки тоже оказались по ноге. А когда голову Винса увенчал берет с пером, Стефан даже залюбовался.
Ну просто картинка получилась!
- Что скажешь? - спросил Стефан, сложив руки на груди и оценивающе разглядывая свое произведение.
Винс только вертелся на месте, пытаясь рассмотреть костюмчик со всех сторон. Слов не было, только какие-то вздохи и возгласы восхищения и восторга.
- Нет, без зеркала ничего не получится, - заметил Стефан. - Пойдем-ка в дом.
Винс поглядел на него:
- Ты вправду приглашаешь меня в свой дом? Разве это возможно?
- Вот ведь приставучий! Пойдем скорей, видишь, собачки здесь скоро разнесут все по досточкам! Винс, Вуч, Бойко! За мной!
И не слушая больше ничей лепет, Стефан выбрался из тесной комнатки на свежий воздух.

В дом собак, конечно же, не впустили. Стефан велел первому попавшемуся на пути лакею отвести их на псарню, а сам провел Винса в огромный дом с белоснежными колоннами.
У входа их встречал Станислав. Он окатил Винса холодным презрительным взглядом и сказал:
- Пан Стефан, негоже слугам в панскую усадьбу ходить.

Стефан задержался возле него и ответил:
- Это мое дело, кого в дом звать! Винсент хоть и слуга мне, а в друзьях его числю. Ты лучше за хозяйством следи. Вернется отец, строго спросит, если беспорядок увидит. Раз он тебя управляющим назначил, значит и спрос особый.
- Воля ваша, пан Стефан, - покорно произнес Станислав, но тон его был жестким, как стальная игла.
- Пойдем, чего встал, - дернул Винса за рукав Стефан и потащил его в отцовский кабинет.

Там в стену было вставлено большое овальное зеркало. Винс так и застыл перед ним, потрясенный своим видом. Нет, право, даже у Стефана костюм был не такой шикарный.
- Зеркало отец тоже из Италии привез, пять лет назад, из Венеции, - пояснил Стефан. А потом снова спросил: - Ну, нравится костюм? Ты скажи, если что не так, я другой подберу.
- Нет-нет, не надо другой! Он замечательный! У меня еще никогда не было ничего похожего!
- Ну а раз так, носи! - заключил Стефан.

Он подошел к столу, за которым его отец писал разные бумаги, постоял рядом, рассеянно перебирая пучок перьев в стакане. Нахлынула тоска, горло сжалось от воспоминаний. И всего-то день прошел, а как не хватает ему отцовского внимания...
Чтобы отвлечься, Стефан спросил у Винсента:
- Хочешь, я еще кое-что покажу? Это большой секрет, никто не знает, только отец да я! Иди сюда, поближе!

Стефан пригнулся к половице, что была ровно посредине между столом и стеной. Нажал невидимый глазу гвоздик. Послышался тихий щелчок и половица приподнялась. Мальчик поднял ее еще выше, словно крышку.
- Гляди... - сказал он шепотом склонившемуся рядом Винсу.

Внутри, удобно устроившись на куске просмоленной парусины, лежал новенький коричневый пистоль. Стефан взял его в руки, покачал, разглядывая любовно.
- А что это? - непонимающе спросил Винс. Он и вправду видел впервые такую штуковину.
- Пистоль. Из него стреляют. У вас что, нет таких? Вот сюда засыпают порох, а в дуло - пулю. Потом ее шомполом заталкивают поглубже. А если нажать вот сюда, то пистоль выстрелит. Вот коробок рядом, там и пули, и порох.
Винс слушал пояснения, но мало что понимал. Вот если бы поглядеть, то тогда... Но Стефан не стал заряжать пистоль, а отправил его обратно в тайник.
- Ты смотри, не проболтайся никому, - строго предупредил он. - Тайна! Ну, а теперь пойдем по парку прогуляемся, пока ужин готовят.

И мальчишки выбежали из дома на поиски новых развлечений.

Глава тринадцатая

Пробежала незаметно неделя.
Винсент совсем поправился, щеки налились былой свежестью, силы бурным потоком вливались в ослабевшие члены. Стефан как мог ему в этом помогал, тщательно следил, чтобы найденыш ни в чем не нуждался, хоть слуги уже косились на подобное отношение юного хозяина к неизвестному мальчишке, невесть откуда взявшемуся.
Особенно не по душе это было Станиславу, но он не мог ничего поделать, Стефан все время находился рядом с этим приблудой.
А сам Стефан при общении с Винсом отвлекался от тяжелых дум, расцветал и каждый день придумывал что-то новое. Мальчишки подолгу бродили по аллеям парка, сидели у фонтана, бегали наперегонки, вели длинные беседы про жизнь - Винс рассказывал про свою деревню, а Стефан с жаром пересказывал истории про чужие страны, услышанные от отца.

Вот и сегодня, едва Винс завершил завтрак, появился юный шляхтич и велел следовать за ним. Винсент, сгорая от любопытства, с радостью исполнил приказ.

Во дворе слуга держал под уздцы светло-серую молодую лошадку. Она повернула к Стефану умную живую морду и коротко всхрапнула.
- Ну что, нравится? - спросил Стефан. - Твоя! Зовут Власта.

Винс едва не задохнулся от восторга, но подойти ближе не решался, топтался чуть поодаль.
- Чего тянешь? Запрыгивай! - обернулся к нему Стефан. - Или ты верхом никогда не ездил?
- Ну... Один разок...
- Погоди, дай угадаю! - прервал его Стефан. - Ты из седла выпал? Точно?

Винс смутился. Так оно и было - отец подсадил мальчика на смирную кобылку, да только не совладал Винс ни с седлом, ни со стременами, ни с уздечкой. Перевалился через лошадь и загремел на землю. Больше он таких попыток не делал.

А сейчас, когда Стефан смотрит так насмешливо, Винсу и подавно не хотелось ударить лицом в грязь, причем в прямом смысле. Но делать нечего и Винс медленно подошел к лошади. Он взялся за луку седла, вставил ногу в стремено. Попрыгал на одной ноге, пытаясь взобраться, да силенок не хватало. Стефану надоели эти воробьиные прыжки и он подсадил Винса, да так, что тот влетел в седло одним махом.
Сразу же ухватившись за уздечку, Винс пригнулся к гриве и испуганно зажмурился. Но лошадь стояла смирно, не собиралась брыкаться. Мальчик осмелел.
- Ну, давай, вперед! - Стефан шлепнул по крупу ладонью.

Слуга отпустил повод и отошел, а Власта сделала несколько плавных шагов. Винсент закачался, седло под ним заскользило, заколыхалось.
- Держись, да держись же! - крикнул Стефан, но было уже поздно.
Перепуганный насмерть Винс полетел на землю. Он квакнул, ударившись, попытался встать. Стефан подлетел к нему, с таким же испуганным видом.
- Ну что ж ты такой неловкий-то, - оправдываясь, спросил он. - Это самая смирная лошадь в моих конюшнях! На ней и младенец удержится. Эх... Сильно ушибся?
- Не-ет, не очень, - через силу ответил Винсент и попытался подняться. В груди болело, спина была как чужая, но он сделал вид, что все прекрасно и хоть сейчас снова на коня. - Давай я еще попробую...
- Вот уж нет! Забудь про это! - отрезал Стефан. - Это я виноват, надо было тебя придерживать, а еще лучше вдвоем ехать. Видать, не судьба тебе всадником стать.
Винсент опустил голову - правду отец говорил, растет сын как девушка, ничего не умеет...

- Пойдем в другую игру поиграем, - предложил Стефан. - Называется «кольца» Не слыхал?
- Нет. А как в нее играть?
- А вот увидишь, там все просто.

Стефан сбегал в дом, принес две деревянных шпаги и десяток колец, сплетенных из медной проволоки. Надо было всего-навсего ловить кольца, которые тебе бросали.
Винсент быстро понял, в чем смысл игры и размахивал шпагой на все стороны, пытаясь изловить хоть одно кольцо. Стефан уже подошел к нему шагов на десять, но у Винса никак не получалось.
- Будем каждый день играть, пока не научишься! - кричал ему Стефан, смеясь над каждой новой попыткой.
А Винс уже едва не плакал - упрямые кольца летели куда угодно, только не ему в руки.

Внезапно Стефан остановился и словно потемнел лицом. Он глядел куда-то в сторону. По тенистой аллее к ним шел человек в черном костюме. Плащ был весь в пыли, сапоги - в потеках грязи. Видно, что он сделал нелегкий путь, пока добрался сюда. Оставленная у ворот лошадь была также не в лучшем виде. Стефан сразу понял, что этот человек принес в дом беду.

Стефан узнал его - один из ближайших соратников его отца, полковник Казимир Шенсный. Мальчик шагнул ему навстречу и спросил, пытаясь совладать с собой:
- Что случилось, пан Казимир? Что с отцом? Говорите же, право!

Пан полковник вместо ответа склонил голову и подал мальчику свиток, перевязанный лентой с печатью. Стефан взял письмо двумя пальцами, но рука затряслась и свиток упал на землю. Винсент, видя такое его состояние, подобрал письмо и вновь подал его Стефану.
- Я не могу, - прошептал тот бескровными губами. - Прочти ты...

Винс вздохнул, сломал сургуч и развернул свиток. Разбираясь в причудливой вязи, он зашевелил губами.
- Читай же! - умоляюще попросил Стефан.
- Я не умею... - смутился Винсент.
Тогда полковник взял у него из рук свиток и стал читать сам. С каждым новым словом у Стефана выступали слезы на глазах, на него было страшно смотреть, так почернело его лицо.
Из письма следовало, что прославленный воевода короля Болеслава, пресветлый пан Вацлав Сендинеж, был убит в бою под городом Моравском. Король лично шлет сыну воеводы свои соболезнования, в чем и подписуется.

Пан полковник смотрел на мальчика с состраданием. Он проговорил:
- Поверь, Стефан, мы бились так, что клятые московиты летели прочь, теряя головы на скаку. Но на беду, к ним пришла подмога из Чернигова, мы совсем это не ожидали. все случилось слишком неожиданно, полегли пять сотен наших гусар. Пришлось отходить, дабы спасти хоть часть войска.
Он словно оправдывался в том, что стоит сейчас здесь, живой.

Но Стефан его вовсе не слушал. Страшная весть звенела в его ушах похоронным набатом. Он больше никого не хотел видеть. Оттолкнув плечом Винса, Стефан побежал в дом, в самую дальнюю комнату, забился в кресло и зарыдал в голос. Ему казалось, что жизнь уже кончена, и лучше бы он поехал вместе с отцом и лежал бы сейчас с ним рядом на поле, занесенный снегом...

Винсент тоже плакал, только очень тихо и почти незаметно. Он стоял с проклятым письмом в руках, не зная, что делать. То ли бежать за Стефаном, то ли оставить его в покое.
Пан полковник понял его состояние и посоветовал:
- Не ходи за ним. Пусть побудет один, ему это сейчас необходимо. Я вынужден покинуть вас, срочные дела. Сам понимаешь, война еще не окончена, хоть и несем потери, но надо держаться. Слышишь, парень, надо держаться!
Винсент кивнул в ответ. Он проводил полковника Шенсного взглядом и пошел в свою комнатушку. Рассказав все Марте, они вместе принялись лить слезы, поскольку пан воевода, хоть и был временами строг, но его любили.
Так они и встретили вечер, позабыв и про обед, и про ужин.
В усадьбе было так тихо, что казалось, будто ее все покинули, слуги, животные, птицы - уныние и печаль поселились здесь...

Глава четырнадцатая

До глубокого вечера в имении все ходили на цыпочках и говорили только шепотом, чтобы не потревожить юного шляхтича. Станислав строго шикал на лакеев, если те звенели посудой или стучали каблуками громче, чем следовало.
Винс, так же как все, переживал за Стефана, но не рискнул идти к нему. Он сидел в своей комнатушке, смотрел на крошечный огонек масляной лампы, пока его не сморил сон и не пришлось ложиться.
Среди ночи кто-то тронул его за плечо. Винс вскинулся:
- А!.. Кто здесь?! Кто... Стефан? Ты...
Это и вправду был Стефан. Он сидел на кровати Винса, виден был лишь его силуэт на фоне осветленного луной окошка.
- Тшш... Не шуми, - тихо сказал Стефан. - Я посижу здесь немного, хорошо? Просто... Мне сейчас очень, очень плохо... Я остался совсем один...
Он говорил хрипловатым, еле слышным голосом, но Винс его понимал. Он спросил:
- А почему один? А мама?
И тут же проклял свой беспечный язык и глупую голову - задать такой вопрос Стефану, все равно что добивать раненого. Но Стефан ответил почти равнодушно:
- Она умерла, когда мне было два года, от лихорадки. Я ее и не помню совсем. А больше у меня никого не было, только отец... Еще Станислав, но он ко мне... Да ты сам видел, ему все равно. Что мне делать теперь, как жить?
Стефан всхлипнул, охватил голову руками и закачался. Винсент бросился к нему:
- Не плачь! Я прошу тебя, не надо! Я теперь буду с тобой, хочешь? Хочешь, я не поеду домой, совсем?! Хочешь?
- Нет, ты здесь ни при чем... Я рад, что мы познакомились, но тебя ведь ждут дома. Знаешь, как плохо терять близких? Они тебя ищут...
Винс умолк, тут не поспоришь.
- Я пойду... - проговорил Стефан, но не тронулся с места. - Там сейчас так холодно... В моей спальне... Словно в склепе... Спи, я пошел...
- Стефан! - вскрикнул Винс, - А ты не уходи! Останься! Я подвниусь, здесь хватит места!
У юного шляхтича не было сил спорить, а уходить и подавно. Он упал рядом с Винсом, ткнувшись лицом в подушку. Его плечи затряслись в безмолвном плаче. Винс придвинулся поближе, осторожно поцеловал в стриженый затылок, обнял и прижался покрепче, пытаясь согреть.
Так их и застал рассвет - спящих рядышком друг с другом в кровати, пусть тесной, но давшей им приют в столь тяжелый час...

* * *

- Пан Стефан... Пан Стефан, проснитесь...

Стефан раскрыл глаза и огляделся вокруг. Почему это его большая спальня сьежилась до размеров крохотной комнатушки? А-а-а, вспомнил...
Мальчик сел на кровати, протер глаза, зевнул.
- Кто посмел разбудить? - недовольно спросил он, глянув на двери.
- Пан Стефан, извольте пройти в дом, - вежливо сказал Станислав. - Гости приехали, встречать надобно.
- Какие еще гости? Мне что, до гостей сейчас?
- Ваш двоюродный дядюшка, пан Стефан, с визитом пожаловали.
- Кто? - искренне удивился Стефан. - Разве у меня есть такой? Никогда не слыхал!
- Пан Стефан, - терпеливо продолжал Станислав. - Извольте пройти, вас дожидаются.
- Иду, иду... - вздохнул мальчик. - В такой день покоя нет... Ступай, проводи гостя в дом. Мне умыться надо, позже появлюсь.
- Умывальник готов, пан Стефан, вода согрета, - поклонился Станислав и вышел.

Стефан снова зевнул, покосился на спящего Винса. Вот уж у кого забот нету, как сладко спит... Стефан не стал будить мальчика, пусть отсыпается...

* * *

Когда юный шляхтич вошел в обеденный зал, там уже находились несколько человек. За столом сидели трое молодых людей незаметной внешности, с какими-то серыми будничными лицами. Станислав, сидевший напротив них, что-то говорил вполголоса. Его вежливо слушал мужчина лет тридцати пяти - сорока. Он был в синем костюме, сшитом на европейский манер, а тонкое умное лицо как нельзя лучше гармонировало с подобным платьем. При появлении Стефана все поднялись и этот мужчина направился к мальчику. Он шел с неловкой усмешкой на узких бескровных губах, словно опасаясь, что Стефан развернется и сбежит.

- Здравствуй, мой мальчик! - ласково сказал он, - Как же я рад тебя видеть! Ты меня не узнаешь? Впрочем, о чем это я!.. Тебе ведь не исполнилось и года, когда мы с твоим отцом... кхм... поссорились. И причина-то была пустяковая, но вот... Мое имя - барон Юзеф Лещинский, отец говорил обо мне?
Стефан покачал головой, он впервые слышал это имя. А пан Лещинский продолжал:
- Прими мои самые искренние соболезнования. Это настоящее горе, мы потеряли великого человека и славного воина... Но я не мог оставаться в стороне, когда сын моего брата остался сиротой. Если ты не возражаешь, я приму на себя все тяготы по похоронам?
Стефан склонил голову:
- Я хотел заняться делами сам... Но с радостью приму вашу помощь, пан Лещинский.
- Я рад, - кратко сказал пан Лещинский и представил троих юношей, что стояли полукругом рядом с ним. - А это твои братья, Стефан, кузены. Кшиштоф, Збигнев и Войцех. Я надеюсь, вы подружитесь.
Стефан искоса поглядел на братьев, но никакого прилива дружелюбия с их стороны не заметил. Мальчик пожал плечами
- Пан Лещинский, мой дом - ваш дом, я надеюсь, вы ни в чем не будете нуждаться, - сказал Стефан и выразительно взглянул на Станислава.
- Не извольте беспокоиться, пан Стефан, - поклонился тот. - К обеду все готово, ждали лишь вас. Комнаты для гостей также в полном убранстве.
Стефан держался, как мог, чтобы его горе не выплеснулось наружу. Только тоскливые глаза выдавали его печаль...

Гости вновь расселись за столом и продолжили начатую трапезу. Стефан присоединился к ним, но ел безо всякого аппетита, через силу. Барон вел разговор о военных делах, о том, что король слишком медленно набирает резерв, выжидает чего-то, будто Московия собирается идти на уступки. А с чего бы ей это делать, если казаки берут город за городом?
Стефан слушал эти слова и думал: «Почему же ты здесь? Почему тебя не было рядом с моим отцом, когда его убивали?.. Храбрый какой...»

В дверях появился заспанный Винсент, слуги уже пропускали его в дом беспрепятственно.
- Винс! - искренне обрадовался Стефан. - Поди сюда, садись! Эй, подать ему блюдо!
На немой вопрос в глазах пана Лещинского Стефан ничего не сказал - зачем представлять такому знатному вельможе какого-то безродного мальчишку. При том даже не задумавшись, что сажать его за стол - и вовсе невежливо.
Стефан зашептался с Винсентом, больше не обращая внимания на своего дядюшку.
Обед продолжался, блюда сменялись одно за другим. Но спокойно поесть не удалось - вошел лакей и громко произнес:

- Граф Михал Вишневецки с супругой!

И началось...
Гости входили один за другим, словно сговорившись приехать все разом; церемонно жали руку Стефану, выражали слова соболезнования и садились за стол. Обеденный зал за каких-нибудь полчаса наполнился шелестом платьев, хрустом сапог, бряцанием сабель.
Слуги сбились с ног, выставляя приборы и разнося блюда, стараясь угодить каждому из вельмож.
Стефан раскраснелся, выслушивая во многом неискренние слова. Он даже не представлял, что у него столь многочисленная родня! Откуда они все понабежали? Где были раньше?
Когда шум и гомон слегка поутихли, встал барон Лещинский. Он поднял серебряный кубок, заполненный вином, кашлянул, привлекая внимание. И начал речь.
Господа запереглядывались, зашептались. Из речи пана Лещинского ясно выходило, что никому из присутствующих не удастся отхватить даже крошки от огромного сладкого пирога, каковым является наследство воеводы Вацлава Сендинежа. И что барон Лещинский лично проследит за тем, чтобы единственный законный наследник, юный Стефан Сендинеж, получил все сполна, до последнего гроша.
Барон сделал глоток, усмехнулся и сел на свое место.

Собственно, на том обед и завершился - не глядя друг на друга, низко склонив головы, родственники принялись покидать зал. К Стефану они даже не оборачивались.
А он сидел удивленный как никогда. Оказывается, его дядюшка обладает немалым влиянием! Столько важных персон, бароны, графы, князья - и послушались одного слова! Неспроста это, ох неспроста... Интересно, а что на уме у самого барона Лещинского?
Но сейчас, когда зал опустел, Стефан сказал:
- Благодарю вас, пан Лещинский. Вы избавили меня от этой вороньей стаи. Как вы догадались, что они собрались лишь за наследством?
- О, я ведь не вчера родился, мальчик. Им нет дела до поверженного льва. Им даже не пришло в голову остаться на похороны... Ну да Бог им судья... Оставим это, мальчик. Пойдем пройдемся на свежем воздухе, поговорим, ты не против? Я рассказал бы тебе о молодых годах твоего отца.
- Да, пан Лещинский, я с радостью проведу с вами время.
Стефан поменял свое мнение о бароне, сейчас он был ему признателен за участие. Они вышли в парк вдвоем, увлеченные беседой.
Винс поглядел вслед несколько обиженно, что Стефан не позвал его с собой. Но навязываться не хотелось и мальчик убежал к себе, где принялся рассказывать Марте о гостях и о том, как ловко их спровадил дядя Стефана.

Глава пятнадцатая

До самого ужина бродили барон Лещинский и Стефан, и что они там обсуждали, о чем говорили, никто не слыхал. Винс держался от них на отдалении, в сердце зажигалась ревность - Стефан совсем про него позабыл... Может теперь и вовсе прогонит?..

После того, как отужинали, пан Лещинский встал из-за стола и подошел к племяннику.
- Мальчик мой, а задумывался ли ты о своем будущем? Чем ты собираешься заниматься?
- Признаться, я хотел обучаться военному делу, - ответил Стефан, немного помолчав.
- Я помогу тебе, - вкрадчиво продолжил барон. - Я стану твоим опекуном, а этой осенью ты уедешь во Францию. Я оплачу твое обучение в Сорбонне.
Стефан медленно поднялся, отложил салфетку.
- Благодарю, пан Лещинский. Но я вовсе не собираюсь никуда уезжать. Здесь будет захоронен мой отец, здесь я родился, здесь и намерен жить. Да и вполне обойдусь без вашего опекунства, я уже не ребенок.
- Нет, позволь мне настоять, это дело решенное! - Тон у пана Лещинского поменялся, стал жестким, беспрекословным. - Будет так! Не спорь, мальчик, так будет лучше для тебя.
Стефан приподнял бровь и произнес:
- Кажется, вы изволите мне приказывать? Я не ослышался? Дорогой дядя, я никогда не исполнял ничьих указаний, кроме тех, что давал мой отец. И если вы будете настаивать, я попрошу покинуть мой дом!
Барон сменил тон, улыбнулся:
- Стефан, ну право, зачем же так резко? Я ведь хотел как лучше. Конечно, я уеду, но разве это гостеприимно - выгонять нас на ночь глядя? Что о тебе скажут люди? К тому же, если завтра привезут тело твоего отца... Прости... Я все же хотел помочь при организации похорон.
- Да, вы правы. Оставайтесь... Но больше я не хочу слушать подобных речей, дорогой дядя, избавьте меня от них.
- Как скажешь, как скажешь. Тогда, если позволишь, мы удалимся на отдых. Завтра предстоит трудный день.
Стефан кивнул:
- Приятных снов, дядя. Мне жаль, что расстроил вас. Благодарю за ваше участие.
Барон и его сыновья отправились в свои покои, где прислуга уже подготовила постель.
Винс подошел к Стефану, который все еще нервно сжимал пальцы и не мог прийти в себя.
- Нет, ты слыхал? - сказал Стефан, - Он собирается решать мою судьбу! Как будто я немощный младенец!
- Не волнуйся ты так, он же хотел как лучше, - попытался успокоить шляхтича Винсент. - Может, и вправду идти спать, ты же бледный весь...
- Хорошо... - согласился Стефан. - Ты тоже отправляйся к себе. Станислав! Проводи меня, я хочу кое-что сказать.
Станислав отправился вслед за юным хозяином, а Винсент, схватив со стола пирожное, выбежал на улицу. Спать ему не хотелось, но и одному в вечерних сумерках делать было нечего.
Он присел на скамью у отключенного на ночь фонтана, куснул воздушное пирожное. И тут он увидал, как из дверей тихонько вышел один из сыновей барона. Интересно, куда это он?
Винс сунул в рот сладкие остатки и слез со скамьи на землю, пригнулся. Парень оглянулся по сторонам, но не заметил ничего подозрительного и направился к конюшне.
Скрываясь за кустами, Винс следовал за ним. А юноша постоял возле своего коня, пошарил в седельных сумках, сунул что-то под кафтан. И пошел обратно в дом.
Нет, определенно Винсу не понравилось такое подозрительное поведение. Надо бы предупредить Стефана! Мальчик тоже протиснулся в двери вслед за парнем и... был немедленно схвачен за шиворот. Сильная ладонь зажала мальчишке рот.
- Ты что за мной шпионишь? - прошипел парень. - А ну, быстро, пошел!
Он поволок Винса, не давая и шанса не то что вырваться, а даже вскрикнуть. Втолкнув мальчика в комнату, парень сказал вполголоса:
- Шпиона изловил, пан Юзеф. Что с ним делать прикажете? Открутить голову?
Барон сидел на кровати и разбирал бумаги. Он оглядел испуганного мальчика и сказал:
- Нет, пусть пока живет. Сегодня ночью у него еще будет шанс подохнуть и не один раз. Свяжи его, да заткни рот покрепче. Как бы не поднял шум...
Винс удивился, что парень не назвал барона отцом - значит, это его слуги?.. Что же они замыслили?.. Мальчишка забился в чужих руках, завертелся ужом, но вырваться не сумел. Его скрутили крепко-накрепко, заткнули рот и сунули под кровать, в пыльную темноту.
- Лежи смирно, - сказал ему сверху пан Лещинский. - А не то крысы отгрызут тебе оба уха и нос впридачу!.. Кшиштоф, ты принес?
- Да, пан Юзеф. Хотя этот мальчишка едва не заставил меня выронить...
- Забудь про него. Давай сюда железку. Да осторожней ты, гляди как даешь, едва глаза не лишил!
- Темно, пан Юзеф...
- Темно... Подправь фитиль!
Барон зашелестел бумагами, так и не сказав, что же это за «железка»
Винс полежал, покрутился, а потом едва не заплакал - и вовсе не потому, что было страшно, нет! Он боялся, что эти люди сделают что-то недоброе Стефану... И надо же было попасться так по-глупому... Как в тот раз, возле дома...
Сон не шел к мальчику, он чутко прислушивался к звукам в спальне барона. Кто-то ходил, поскрипывая половицами; кто-то лег на кровать и ворочался с боку на бок. Но никто не спал - они явно чего-то ждали.
Наконец Винс не выдержал, глаза словно засыпало песком и они закрылись сами собой...
Он крепко спал, а тем временем над ним происходили весьма драматичные события.

Пан Лещинский и его «сыновья», с трудом дождавшись предрассветного часа, когда сон самый крепкий, приступили к исполнению давно намеченного плана.
Первым делом двое парней направились к воротам. Сонных стражников удалось уничтожить практически бесшумно, те даже не успели вскрикнуть, как по горлу полоснули клинками.
Распахнув ворота настежь, один из парней, Збигнев, свистнул, подав сигнал. И тут же в ворота ворвались больше двух десятков всадников, что дожидались своего часа, укрывшись в ближней роще.
Началсь резня, и повезло Винсу, что он это не увидел...
Хоть и оставил воевода для охраны полсотни человек, но на стороне нападавших был главный козырь - внезапность. Тех, кто пытался сопротивляться, секли саблями без пощады; тех, кто поднимал кверху руки, вязали и бросали тут же, оглушив.
Все было кончено в какие-нибудь три четверти часа.
Барон носился по поместью, как истинный дьявол - в одной руке та самая таинственная «железка», а точнее - стилет, которым барон добивал посмевших оказать сопротивление, в другой - окровавленная сабля. Была бы его воля, он порешил бы всех - слуг, лакеев, поваров. Удерживало лишь сознание того, что прислуга еще понадомится в будущем, зачем добро переводить.

Выскочивший на шум Станислав вступил в бой, не разбираясь, кто перед ним. Он был тоже не лыком шит и умел постоять за себя. Четверым он нанес смертельные раны, прежде чем его сбили с ног. Подбежавший барон Лещинский, яростно сверкая глазами, самолично рассек Станиславу горло...
А где же Стефан? Он тоже крепко спит, как и Винсент? На его счастье, это было именно так - слезы, что он пролил по отцу, усыпили Стефана и, быть может, спасли ему жизнь. Выскочи он с саблей в руках - не дожить ему до рассвета.
Когда сопротивление было подавлено, барон устало вытер пот и сказал:
- Славная работа! Теперь стащите побитых в дом, забросьте в любую из комнат, пусть там лежат, пока закопаем. Тех, кто выжил и раненых - в другую комнату ведите, утром погляжу, что с ними делать. Наших, кто полег, поутру захороним с почестями. А нынче всем отыхать! Хотя нет, поставить четверых к воротам и чтобы мышь не проскочила! Я к шакаленку, что-то не видать его, не сбежал бы. Кшиштоф, за мной!
И барон Лещинский, прихватив с собой одного из помощников, направился туда, где спал Стефан.

Глава шестнадцатая

Войдя еле слышно в спальню, пан Лещинский остановился на пороге и оглядел помещение. В большой темной комнате спал мальчик. Он раскинулся на широкой кровати, безмятежно и спокойно. Во сне Стефан чему-то улыбался, должно быть, видел отца живым и невредимым.
Барон подошел поближе, взял висевшую на резной спинке стула саблю. Потом так же неспешно убрал подальше кинжал. И лишь затем толкнул сапогом ножку кровати. Раз, другой...
Стефан пошевелился, но сон крепко держал его в своих обьятиях.
- Хватит валяться! - довольно грубо воскликнул барон. Он уже не церемонился. - Поднимайся!
Стефан заморгал, потянулся, и лишь тогда понял, что происходит нечто странное.
- Дядя, это вы? Что случилось? Вы уезжаете?
- Ха, даже не думаю! Живо поднимайся, нам предстоит решить кой-какие дела.
- Что вы себе позволяете? - Стефан приподнялся и зашарил рукой рядом с собою, но ножны с оружием исчезли. - Эй, кто-нибудь! Стража! Да где вы там, спите?! Станислав!!
- Спят, спят. Вечным сном спят, - подтвердил барон. Затем он собрал одежду мальчика и швырнул ее на кровать. - Если не оденешься немедленно, пойдешь как есть.

Стефан был зол. Никто не смел разговаривать с ним таким тоном! Но лежа в ночной рубашке не больно поспоришь. И Стефан принялся облачаться под насмешливыми взглядами и под колкие комментарии. Завершив туалет, Стефан обернулся к пану Лещинскому:
- Может быть, вы обьясните, что происходит и по какому праву вы врываетесь в мои комнаты?!
- Несомненно объясню, - кивнул барон. - Но не здесь же. Прошу тебя, Стефан, пойдем-ка, прогуляемся. Ты увидишь нечто весьма занимательное!
Он почтительно открыл дверь перед мальчиком и поклонился, изображая лакея. Стефан только хмыкнул и прошел вперед.
Следуя по дому, мальчик дивился необычной тишине - не было слышно беготни слуг, звона посуды, шелеста раздвигаемых портьер. Дом словно вымер...
А барон невзначай подвел Стефана к комнате, где раньше была лакейская. Отвлекая Стефана ничего не значащим разговором, барон вдруг резко распахнул дверь.
Стефан увидал, что внутри сложены в замысловатую кучу тела убитых. Кровь темными лужами застывала на дубовом паркете, источая сладковатый приторный запах смерти.
Мальчика замутило, он качнулся и едва устоял на ногах.
- Что... это... Вы их... убили?.. Но я не понимаю... За что?!

Барон был доволен проиведенным эффектом. Он посмотрел в бледное лицо Стефана и сказал:
- За что? Они слишком ретиво тебя защищали. Те, кто сдался, остались живы. Хочешь взглянуть и на них?
- Нет. Я не хочу смотреть на предателей. Да закройте же дверь наконец!
- Прикрой!.. - велел барон слуге.
Кшиштоф закрыл дверь, повинуясь приказу хозяина
- Что вам от меня надо? Чего вы добиваетесь? - устало спросил Стефан.
- Ну вот, это уже слова не мальчика, но мужа! - кивнул пан Лещинский. - Я говорил вчера, но повторю, на случай твоей забывчивости. Я намерен стать твоим опекуном до совершеннолетия. Разве я многого прошу?
- Просите? И это называется «просить»?! Вы всерьез полагаете, что король простит такое надругательство над сыном его воеводы?!
- Кто? Король? - барон запрокинул голову и расхохотался столь искренне, что Стефан даже удивился. - Да знаешь ли ты, щенок, что только благодаря мне король нынче на троне? Да если б не я!..
Барон прикусил язык, едва не рассказав то, о чем молчал более пятнадцати лет. Но он быстро оправился и продолжил:
- Я спрашиваю тебя еще раз - ты намерен подчиниться?
- Вы бесчестный человек, дядя... Я ненавижу вас и никогда... слышите, никогда не опущусь на колени!

Барон изменился в лице. Тонкие губы искривились, он поднял руку, в явном намерении ударить наглого мальчишку. Но удержался - ему нужны были зрители.
- Кшиштоф, тащи его во двор. Шутки кончились.

Кшиштоф ухватил мальчика под мышки, не обращая внимания на отчаянные рывки и тычки, что стал отвешивать ему Стефан. Обьятия были твердыми и вырваться не удалось. Барон последовал за слугой.
На дворе уже светало. Перед домом собрались люди Лещинского, в разорванных плащах, усталые, но довольные стычкой. Под полами плащей подозрительно топорщились кафтаны - эти люди не привыкли терять времени даром и успели поживиться кто чем.
Стефан был связан и стоял сейчас перед этой толпой, гордо подняв голову. Он был готов ко всему, даже к самому страшному.
- Эй, а где второй мальчишка? - вдруг вспомнил барон. - Он что, все еще под кроватью валяется? Збигнев! А ну волоки его сюда, развлечемся.

* * *

Винс проснулся от того, что чихнул. В нос, в рот набилось столько пыли, что едва не задохнулся, еще повезло, что кляп изо рта вывалился во сне, иначе и вовсе конец.. Под кровать, где он все еще лежал связанным, пробивалось синеватое свечение рассвета.
Винс пошевелил руками, подергался, пытаясь ослабить узлы. Попытки закончились неудачей - связывали мальчишку мастера своего дела. Тогда Винс, извиваясь и переваливаясь с боку на бок, стал выбираться наружу, не заботясь о том, увидят ли его. Да и пусть видят, сколько же можно пыль глотать! А тут еще ему вдруг вспомнилось, что говорил пан Лещинский про крыс... Бр-р-р... Винс быстрей задвигал коленками и наконец выполз.
Комнатка была пуста. Ну и куда же они подевались? Неужели уехали? Вот было бы здорово!
Тут настроение мальчика упало - дверь открылась и вошел один из тех парней, что вязали Винса.
- А, выбрался? - лениво заметил Збигнев. - Вот и хорошо, не надо мне по паутине и грязи одежду марать. Вставай, хозяин кличет.
Он ухватил мальчика за плечи и рывком поставил на ноги.
- А, дьявол, ты ж связан, я и позабыл! Но я не собираюсь тебя на себе волочь. Ну-ка, не дергайся.
Збигнев разрезал кинжалом веревки и повел мальчика к выходу.
А на улице Винс увидал страшную картину - целый отряд каких-то людей с саблями, весело переговариваются, размахивают руками. Чуть в стороне - пан Лещинский, внимательно смотрит на свое войско, покручивает ус. И тут взгляд мальчика падает правее... У Винса вытянулось лицо - он разглядел своего хозяина, своего друга, Стефана, со связанными руками. Он стоял с гордо поднятой головой перед всем этим сбродом и в его глазах Винс не увидал ни капли страха и ни на йоту покорности.
- Шагай, чего встал, - толкнул его в спину Збигнев. - Пан Юзеф! Вот он, я привел!
- А, давай-ка его сюда! -оживился заскучавший было пан Лещинский. - Иди, иди сюда, мальчик. Как, говоришь, тебя зовут?
- Винсент... - пролепетал слегка заробевший Винс.
- Знатное имя. Откуда же ты такой взялся? В услужении у нашего дорогого Стефана?
- Да...
- А не надоело ли тебе ему служить? Будешь служить теперь мне. Или ты что-то имеешь против?
Черные жгучие зрачки смотрели на Винса, испытывая его, проверяя. Мальчик замялся, но потом сказал:
- Нет, я буду служить только Стефану. Он спас меня от смерти и теперь моя жизнь принадлежит ему.
- Какая чепуха, - скептически заметил барон. - Кто вбил тебе в голову этот бред? Эй, Стефан, тебе нужна его жизнь? Хочешь, я прикончу его на твоих глазах?
Барон вынул саблю и поиграл ею перед помертвевшим лицом Винсента.
- Оставьте его в покое! - вскрикнул Стефан. - Он ни при чем в наших с вами делах!
- Он-то ни при чем, но что же мне делать, если ты никак не идешь на уступки? - сокрушенно спросил пан Лещинский. - Может быть, если я начну срезать ему уши, ты станешь покладистей?
Винс стоял ни жив, ни мертв, пока вот так спокойно и буднично обсуждалась его участь. Но у барона были иные планы. Он сказал:
- Вот что, Стефан, у меня больше нет ни времени, ни желания с тобой спорить. Спрашиваю в последний раз: ты будешь вести себя примерно? Согласишься на мои условия?
- Нет!
Барон оглянулся на своих соратников, что смолкли в ожидании развязки. Пожав плечами, барон подошел к Стефану и ударил его наотмашь в лицо.
Стефан отлетел, упал на землю. Печатка на пальце у барона разбила в кровь губы мальчика. Стефан поднял на барона полный ярости взгляд и прошипел:
- Тебе это дорого станет, негодяй... Найдется и на тебя управа... Тебе что, так нужна эта усадьба? Так нужны деньги моего отца?
- Стефан! - вскрикнул Винс и хотел броситься к нему на помощь, но его перехватили сразу двое.
А барон тем временем говорил, взвинчивая себя:
- Щенок!! Я что, похож на нищего?! Ты всерьез решил, что я пришел за деньгами? Да у меня их столько, что я пол-страны куплю, а вторую половину возьму на сдачу!
- Но я не понимаю... - прошептал Стефан. - Зачем же?..
- Если бы ты только знал, как я ненавидел твоего отца!.. - заскрипел зубами барон. - Все, все доставалось ему - любовь короля, слава, почести, награды, лучшие угодья - все! А разве я мало сделал? Да во сто крат больше! Как же мне хотелось с ним поквитаться... Но увы, он погиб так невовремя.
Барон помолчал и его тонкий рот расплылся в довольной ухмылке:
- Зато теперь я вволю потешусь с его отпрыском!
Стефан молчал, собираясь с мыслями. Потом заговорил:
- Вам никогда не простят того, что вы сделали. Это против всех законов королевства.
Барон наклонился к нему и спросил, почти по-дружески:
- А кто узнает? Ну, был у воеводы сын, а куда подевался, одному Богу известно. Может, за отца мстить отправился в страну Московию?
Стефан собрался с силами и плюнул в ненавистное лицо кровавым сгустком.
Барон выпрямился, вытер платком щеку и впечатал сапог в лицо мальчика, несильно, чтобы унизить, а не покалечить.
- Эй ты, как там тебя, Винсент! - кринул барон, - Ступай на конюшню и приведи самого лучшего жеребца! Збигнев, иди с ним, проследи, чтобы не выбрал дохлую клячу!
Винс вздрогнул, услыхав этот приказ, но Збигнев дал ему хорошего тычка, заставив пошевелиться.
Через несколько минут Винс возвратился, ведя в поводу серого в яблоках коня.
- Сюда, сюда, поближе! - подгонял его пан Лещинский дрожащим от возбуждения голосом.
Стефан смотрел на все происходящее, лежа на земле. Он не мог подняться - барон придерживал его, поставив ногу на грудь.
Винсент подвел коня к барону и сказал:
- Вот, я привел...
- Вижу, не слепой, - отмахнулся барон и обратился к Стефану: - А сейчас приготовься, это будет очень весело... Збигнев, Кшиштоф, ко мне!

Глава семнадцатая

Верные, словно псы, слуги пана Лещинского замерли перед хозяином, преданно глядя ему в глаза. А барон с приказом не торопился. Он вынул из-за голенища короткую плетку и пощелкивал ею по сапогу. Наконец он сказал, обращаясь к поверженному мальчику:

- Знаешь, Стефан, я в молодости, когда был чуть постарше тебя, побывал в плену у турок. Пробыл я там недолго, всего полгода, потом посчастливилось убежать. Но скажу тебе, что я там многое повидал и многому научился. Вот например, очень любили янычары такое развлечение - привяжут пленника к коню, и пустят вскачь. Ты уже понял, что тебя ждет?

У Стефана широко раскрылись глаза. Неужели барон пойдет на подобную жестокость? Неужели осмелится?!
- Ты не посмеешь! - с ненавистью сказал мальчик, пытаясь сбросить с себя ногу барона.
- Збигнев, Кшиштоф, чего вы стоите? Исполнять! - скомандовал барон и отошел в сторону.

В руках одного из парней невесть откуда оказалась веревка. Он окрутил ею ноги Стефана, затем привязал к луке седла. Когда все было готово, пан Лещинский медленно приблизился к коню.
- Кшиштоф, давай в седло, прокатишься. И не выбирай дорогу получше, это пусть тебя не заботит.
Дождавшись, пока слуга окажется в седле, барон стегнул коня наотмашь плетью. Жеребец громко заржал, взвился на дыбы, едва не выбросив всадника, а затем помчался вперед. Его глаза были ослеплены болью и дорогу действительно не выбирали.
Мальчика поволокло по камням, по песку, по засыпанным щебнем дорожкам... Его мотало из стороны в сторону, било об острые шипы кустарников, раздирая одежды и тело в клочья.
Темная толпа подгоняла коня свистом и криками, да и Кшиштоф добавлял скорости каблуками. Барон стоял как ни в чем ни бывало, спокойный на вид, но полон радости и торжества в душе.
И только у Винса болело сердце за несчастную жертву - и ведь это он, Винс, привел коня! Винсент не находил себе прощения, как он мог так поступить? Если бы он только знал, что задумал этот страшный человек...
«Стефан... Господи, спаси его! Возьми лучше мою жизнь!» - молился впоглолоса Винс.

И кто знает, услышана ли была его молитва или просто веревка оказалась с гнильцой, но она оборвалась. Мальчик остался лежать на траве, конь умчался, задрав хвост, унося на себе Кшиштофа.
Барон кашлянул, глядя издали на бесчувственное тело, но приближаться не стал. Он подозвал второго слугу и велел, лениво цедя слова:
- Мне надоело, Збигнев. Поди прикончи его, потом снесешь тело к забору и зароешь. Псу - собачья могила.

Но Збигнев не успел сделать и шага, его опередил Винс. Мальчик метнулся вперед и упал в ноги барону.
- Умоляю вас, не убивайте Стефана! Прошу... Ну пожалуйста, что он вам сделал?! Оставьте его в покое, он и так еле жив! Я все сделаю, что прикажете, только не трогайте его!!

В этот день барону не будет нужды в чистке сапог - Винс омыл их своими слезами.
Однако лед в сердце пана Лещинского растопить не так уж просто. Он брезгливо оттолкнул Винса, но все же сказал замешкавшемуся Збигневу:
- Погоди, у меня появилась идея получше. Эй ты, щенок, поднимись! Ты сказал, что исполнишь любой мой приказ? Превосходно.

Барон вынул тот самый стилет, уже обагренный кровью, и метнул его под ноги мальчишке. Красивое блестящее орудие впилось в землю, едва не лишив Винса пятки.
- Поднимай, поднимай! И слушай, что буду говорить. Сейчас ты пойдешь и заколешь своего дружка. Не спорь! - прервал барон попытавшегося воспротивиться Винса. - Пойдешь и заколешь! Иначе... Кхм... Я уже говорил тебе про турок? О, поверь, это истинные мастера пыток. Я видел там множество самых разных способов лишить человека жизни. К примеру, если ты откажешься, я велю подвесить Стефана вниз головой на ближнем дереве и содрать с него шкуру. С живого. Конечно, после этого он умрет, но это будет так медленно и столь мучительно, что он будет умолять о смерти! Ты этого хочешь? Если нет - иди и убей!

У Винса ноги задрожали, стали непослушными, в груди разлился холод, а мысли спутались в тугой комок. Он не верил своим ушам - он должен убить Стефана? Сам, своими руками? Да разве это возможно? За все то добро, что он видел здесь?
- Я не пойду... - пролепетал он, держа стилет перед собою на расправленной ладони и не решаясь сжать его покрепче.
- Не пойдешь? - равнодушно переспросил барон. - Как знаешь. Збигнев, притащи Стефана. Ты когда-нибудь свежевал барана? Нет? Сейчас ты увидишь, как это делается.
- Стойте!!! - закричал Винс с отчаянием, - я сделаю... Я... Я иду...
Он склонил голову и пошел к Стефану, не глядя по сторонам, не решаясь оглянуться.

* * *

Барон смотрел на все происходящее, словно из театральной ложи. Он был доволен собою - такой великолепный спектакль был поставлен, такие эмоции, такие трагедии... Как жаль, что уже наступает финал...

* * *

Стефан по-прежнему не шевелился. Даже не видно было, дышал ли он... Винсент опустился рядышком и поднял Стефана себе на колени. Что же с ним сделали эти звери... Все лицо Стефана было иссечено багровыми полосами, веки залиты темной кровью, что стекала со лба; волосы превратились в пыльную жесткую шапку. А сквозь разодранную одежду проглядывали фиолетово-красные рубцы...
Винс осторожно погладил Стефана по щеке и заплакал. Едва горячая капля упала на лицо Стефана, тот разлепил глаза. Они были мутные, ничего не видящие, но через пару мгновений разыскали Винсента и Стефан произнес через силу:
- Видишь... Это не человек... Как все болит... Винс, ты... Ты беги... Сейчас беги, они не успеют... догнать...
Он натужно закашлялся, тонкая струйка крови стекла с губ.
- Стефан, я не оставлю тебя, - горячо зашептал Винсент, - я...

И тут он вспомнил, зачем же собственно шел. Он застонал, выронил стилет:
- Я не могу...
- Что ты не можешь? - поглядел на него Стефан, слабо шевельиувшись.
- Мне приказали...
- Ты о чем?..
- Барон приказал... тебя убить... Если я не сделаю этого, то...
Винс не решался сказать, что будет в ином случае.
- То что? - настаивал Стефан. - Он убьет тебя?
- Нет... Не знаю... Он... Он сказал, что... Он прикажет содрать с тебя кожу...

Стефан приоткрыл рот, потрясенный услышанным.
-Что мне делать?! - Винс был вне себя от тоски.
- Делай, как он велел... - устало ответил Стефан. - Так или иначе, он меня в живых не оставит, он слишком зол на моего отца. А так хоть ты сможешь спастись. И отомстишь... Ведь так?
- Да, не сомневайся, - твердо пообещал Винсент. - Он получит сполна.
- Ну тогда не медли... Я готов...
Стефан закрыл глаза и глубоко вздохнул.
А Винсент все еще глядел на его спокойное лицо и не мог представить Стефана мертвым... В каком-то внезапном порыве Винс прильнул к нему и принялся целовать лоб, щеки, губы... Он глотал чужую кровь и чувствовал, что они сливаются воедино, становятся ближе, чем родные братья...
Но делать нечего, время идет слишком быстро и скоро барону может наскучить эта проволочка.
Винсент мягко опустил тело Стефана на траву, осторожно расстегнул на нем одежды, освобождая грудь.
Затем поднял стилет... Примерился... Занес руку повыше... Зажмурился...
И ударил...

Глава восемнадцатая

... Сознание возвращалось медленно, рывками, словно он прорывался сквозь густую туманную сеть, разрывая ее на лоскуты. Винсент приоткрыл один глаз, с опаской. На его руке сидел большой, величиной с монету, лохматый паук.
Мальчик тут же встряхнул кистью, отбрасывая страшное чудище прочь. Он с раннего детства терпеть не мог этих тварей, пусть даже самых маленьких и безобидных.
Лишь убедившись, что паук умчался в какую-то щель, Винс стал осматриваться, с каждой секундой удивляясь все больше. Куда это его занесла судьба?
Вокруг - серые стены, в темных влажных потеках. Вверху, над головой - небольшое окошко, квадратик синего-синего неба. Большая железная дверь в ржавых заклепках...
Несмотря на то, что было жаркое лето, здесь, в этой комнатушке - настоящая зимняя стужа. Каменный пол уже захолодил ноги мальчика, хоть пускайся в пляс, чтобы разогреться.
Голова трещит... Чем же это его стукнули-то?
Память возвращалась еще медленней, чем сознание. Винс вспомнил, что... О, нет! Он ведь убил... Стефана!!
Мальчишка растерянно смотрел перед собой, приговаривая:
- Пусть это будет сон... Только сон... Ну конечно, я же просто спал и мне приснилось...

В дальнем от мальчика углу, скрытом в тени, кто-то заворочался. Винс испуганно подобрал коленки - кто там, вдруг крысы! Эти твари способны обглодать тело в единый миг...
Он вгляделся, напрягая зрение - там лежала какая-то куча тряпья. И она шевелилась...
- Ви-инс... - раздался едва слышный стон.

Винсент замер. Да это же... Это же...
- Стефан!!! - заорал Винсент.
Он рванулся вперед, обнял своего друга, усыпая его поцелуями.
- Живой, ты живой, живой!!! - Винс ластился, мурлыча, словно котенок, пока Стефан не зашипел от боли. Только это немного отрезвило потерявшего голову мальчишку.
- Ты меня совсем всего затормошил... - через силу проговорил Стефан, хоть и был рад не меньше.
- Стефан, но как... Что произошло? Я ведь тебя убил... Убил ведь, а?
- Ну да, убил, как же... Мое счастье, что у тебя все из рук валится, что ты такой неловкий... Ты проткнул мне не грудь, а плечо. Вот здесь, видишь, царапина? Да ладно, не переживай, у меня их столько... А потом ты потерял сознание и навалился на меня, едва не придушил...
- А потом?
- Хм... Потом... Потом подошел этот... Барон... Увидал, что от тебя толку нет, разозлился. Поначалу хотел меня добить, да передумал. Я уж не знаю, что у него в мыслях... Повелел нас забросить в «холодную»...
- Это «холодная»? А-а... Это у вас так темницу называют?
Стефан замолчал, он потерял слишком много сил и крови. Да и боль все не отпускала...
- Что мне сделать? Может, попросить воды? - с участием спросил Винс.
- Как же, размечтался... - открыл глаза Стефан. - у них сейчас дела поважнее... Надо всех убитых зарыть, да полы от крови отчистить. А потом, так думаю, они пир закатят, если до отцовских погребов с вином доберутся. А уж они доберутся...
- И вправду, «холодная», - Винсент стал растирать локти. У него уже зубы принялись выбивать барабанную дробь.
- Сюда отец сажал провинившихся слуг, да еще кто на воровстве попадался... А теперь вот и мы... - Стефан поглядел на Винса: - Ты почему не сбежал?.. Там в три прыжка и за забор можно было перелететь. Видел же, там дерево ветвями прямо за стену склонилось? Зачем остался?
- Ну, и кто же из нас глупый? - грустно усмехнулся Винс. - Кто бы я был, если б тебя бросил?
- Все равно глупый... Теперь погибать...
Оба умолкли, словно сама смерть махнула перед ними своим черным плащом...
Но в тот же миг у Стефана просветлело лицо.
- Впрочем, зачем же умирать-то? Еще поживем...
- Ты что-то придумал, да? - оживился Винсент. - Скажи скорее!
- Тшш... Не спеши... Мне-то все равно уже конец... А вот ты... Ты сможешь убежать...
Винс сердито отшатнулся:
- Не смей даже говорить так! Я тебя не оставлю! Да и вообще, к чему эти слова, если нам не выбраться? Стену не пршибешь, дверь не откроешь...
Стефан спокойно смотрел на него, ожидая, пока успокоится. Потом сказал:
- А кто сказал, что не откроешь? Еще как откроешь. У меня ключик есть, любую дверь отворяет.

Винс решил, что его друг помешался от перенесенных страданий. Он погладил Стефана по руке и сказал:
- Ты только не волнуйся, все обязательно будет хорошо. Конечно, мы убежим.
- Не поверил, да? - глаза Стефана заблестели. - А ключ и вправду есть, желтенький такой. Ну, понял, о чем я? Или растолковать?

Вннс сморщил нос, пытаясь уразуметь загадку. Но ничего путного в голову не приходило. Что за желтый ключ? Из песка, что ли? Так ведь рассыплется.
- Нет, я не понимаю... Или... Погоди... Золото?!
- Молодец, - довольно похвалил его Стефан. - Золото любую дверь откроет, ни один запор не устоит.
- Так то оно так, - вздохнул Винс, - только где ж его взять?
Стефан не успел ответить. Заскрежетал ключ в замке и дверь лязгнула, отворяясь. В полутемную каморку вошел барон Лещинский.
Он был весел, оживлен и, похоже, немного пьян.
- Чего приумолкли, голубки? - спросил он, ухмыляясь. - Еще не подохли тут? Я уж думал, вас давно крысы сожрали, а они даже и не высовываются.
Стефан смотрел на своего родственника с ненавистью - была б его воля, вцепился бы в горло, да сил нет. Мальчик спросил:
- Зачем ты пришел, добить меня? Почему же раньше этого не сделал? Еще там, в парке?
- Передумал, - барон покрутил головой, изучая обстановку. - Да-а, это не похоже на твои богатые апартаменты, не так ли? И прохладно здесь, бр-р-р. Но ты, я вижу, меня таким монстром считаешь, что и в аду не водятся? Я прав?
- А то нет... - буркнул Стефан. - Зачем пришел, спрашиваю? Посмеяться? Так еще не вечер, придет и тебе конец...

Пан Лещинский притворно вздохнул:
- Очень печально, мальчик... А я ведь о тебе беспокоюсь... Вот, даже поесть принес... Эй, кто там, входи!

В комнатку вошел, неловко щурясь, лакей, в парадной ливрее. Он держал в руках поднос с серебряным блюдом и с большим кувшином. Лакей осторожно поставил поднос на грязный пол и замер рядом, не решаясь поднять глаза на барона. Должно быть, он решил, что пан Лещинский и его захочет оставить в этой темной и мрачной конурке.
Но барон махнул ему рукой, и лакей немедля растворился за дверью.
- Это форель, - пояснил барон, словно Стефан не разобрался бы и сам. - Надеюсь, тебе понравится. Ешь, пей вино, отсыпайся. Мне сейчас не до тебя... Труна с телом твоего отца пока что запаздывает, я решил, что тебе надо присутствовать на похоронах. Тебя приведут в приличный вид, пусть соседи поглядят, что ты в добром здравии. А уж я буду рядом, подержу кинжал у твоей печенки, так что и не дернешься. А ночью... А той же ночью я зарою тебя в одну могилу с твоим батюшкой. Если будешь послушным - зарою мертвым, а если нет, то живым. Как тебе моя мысль, нравится?
Винсент стоял все это время в сторонке, прижавшись к стене. И, услыхав подобную речь, он содрогнулся от ужаса. Этот барон истинное чудовище... Мальчик увидел, как мертвенная бледность заливает лицо Стефана и присел рядом с ним, пытаясь поддержать. А Стефан крепко сжал зубы, чтобы сдержать стон.
- Ну, не буду вам мешать, - рассмеялся барон. - Вам есть о чем поговорить. Последние часы на этом свете, как-никак.
Он походя пнул сапогом Стефана и вышел. Дверь захлопнулась, обдав мальчишек серой пылью.
И Стефан, и Винс долго не могли прийти в себя после этого визита. Лишь спустя четверть часа Винс принялся кормить Стефана рыбкой. Он отщипывал по кусочку, тщательно выбирая косточки, и подавал в рот другу.
- Теперь моя очередь заботиться о тебе, - грустно сказал Винс.
- Ты сам-то ешь, а то все мне скормишь, - обеспокоенно ответил Стефан.
- Мне не хочется...
- Ешь давай, кто знает, когда еще барон нас угостить решит. И вина налей, оно кровь восстанавливает, а то ты весь синий, аж светишься.
- Стефан, я не понял, кто о ком заботится? - засмеялся Винс. - Сейчас твоя очередь болеть, вот и слушайся.
Но вина он все же налил в кружки, выпил немного сам и напоил Стефана.
Когда от рыбы остался лишь костяк, Винс вернулся к прерванному приходом барона разговору:
- Ты говорил, что мы сможем убежать. Обьясни, как это возможно?
Стефан приподнялся на локтях, пытаясь улечься поудобней.
- Я скажу, только попозже... Что-то у меня голова закружилась... Я немного посплю... Ты только не уходи никуда.
Винс хохотнул, оценив шутку:
- Ну как же, куда я денусь! Все-все, спи, я покараулю, чтобы тебя никто не сьел случайно.

Стефан уснул, а Винс сидел подле него, с ласковой нежностью поглаживая его ладонь...