(моим друзьям в инете и в жизни...
)
1
Маленькая фигурка в ярко-оранжевой куртке, одиноко стоящая на пустынной автобусной
остановке, наверняка привлекла бы чьё-то внимание, если
бы не стремительно надвигающаяся гроза.
Первые тугие и редкие капли последнего
в это лето дождя звонко шлёпались в придорожную асфальтовую
пыль, заставляя торопящихся прохожих ускорять шаг и невольно
ёжиться, хмуро глядя в потяжелевшее тёмно-свинцовое небо.
И тут уж никому не было совершенно никакого дела до мальчишки
в нелепом оранжевом капюшоне, растерянно озирающегося по
сторонам.
Всё вокруг словно замерло в томительном
ожидании. Умолкли птицы, перестали шелестеть уже начавшей
вянуть листвой деревья, даже воздух, казалось, застыл в
преддверии чего-то особенного. Высоко-высоко в небе полыхнула
молния и тут же, почти совсем без паузы, на головы спешащих
людей обрушился грохот громового раската, больше похожий
на пушечный выстрел из мощного морского орудия.
Мальчик от неожиданности вздрогнул
и втянул голову в плечи. Он не любил грозу. Не любил вот
это ощущение тревоги и беспомощности перед стихией, которое
охватывало его каждый раз, когда стремительно темневшее
небо напоминало о предстоящем проливном дожде.
Он поплотнее натянул на себя капюшон
и тут же увидел медленно выползающий из-за поворота спасительный
автобус. Старенький, видавший виды “Икарус” нехотя тащился
по выбоинам потрескавшегося асфальта, напоминая усталую
и покорную лошадь. И когда ему оставалось совсем немного,
буквально несколько десятков метров до остановки, хлынул
дождь.
Вернее, даже не дождь, а самый
настоящий ливень, больше похожий на небольшой водопад,
где-нибудь в лесах Амазонки. Мгновенно почернела и запузырилась
дорожная пыль, лужи росли прямо на глазах и автобус почти
исчез за плотной пеленой падающих с неба водяных струй.
За эти несколько секунд мальчишка
успел вымокнуть буквально до нитки. Не помогла болоньевая
прокладка старенькой куртки и натянутый до самых бровей
капюшон. В кроссовках захлюпало. Вода затекала за воротник
и неприятно холодила сырыми каплями спину. Он поёжился
и, засунув руки в карманы, торопливо шагнул к открывающимся
дверям только что подъехавшего автобуса…
Илюшка
Блин! Ну надо же!… Ещё и дождь
этот… Блин!… И так настроение – хуже некуда. И что теперь
делать, хрен его знает… Может к бабушке поехать?… Ведь
полчаса езды всего до неё-то…
А дальше?… Ну приеду и что скажу?
“Здрасьте, я у вас тут поживу месяцочек?” Ага! Да она сразу
с ума сойдёт, домой звонить начнёт, кудахтать… Ещё чего
доброго – милицию вызовет… Нет… Нельзя… Чччёрт….
И как меня угораздило с этим уродом
связаться… ведь давал же себе слово, давал… Но как не психанёшь,
когда тебя носом в тетрадь тычут и говорят: “Ты же тупой!
Тупой и деревянный! И толку от тебя никакого. Жрёшь только…”
Что ж я – совсем неживой что ли?…
Эх… был бы я как Шварц этот… Терминатор…
Я бы его скрутил этого козла, дядю Сашу хренова, и так
бы его навалял, что одни уши и остались бы его обвислые…
Блин… Мать жалко! Как она там с ним?… Снова успокаивает…
и плачет… Я бы тебе за материны слёзы глаза бы выцарапал…
Скотина…
Всё равно не вернусь!… Всё, хватит…
задолбали… Теперь уж точно надолго уйду, не как тогда,
в первые разы-то… А матери письмо напишу или позвоню….
Потом… Чтобы не беспокоилась… Эх… вот только где ж я ночевать
сегодня буду? Это какая остановка? Ого… Блин! Уже Октябрьская,
скоро конечная будет…
Ну и что… снова назад поеду, покатаюсь
пока, обсохну… И в школу тоже пока ходить не буду… Да и
нафиг нужна она эта школа.. Всё равно толку никакого от
неё нет… Одни расстройства… Вот там класручка уж точно
спросит, что это за синяк у меня на подбородке?… Что-то
холодно как-то стало… Ну и лето – одни дожди, даже на озеро
толком ни разу и не смотался. А завтра уже первое сентября…
Да-а-а…
Блин, ну что ж делать-то, а?…
Может на вокзал податься, перекантуюсь там как-нибудь?
Ага… а менты? Что забыл как в прошлый раз еле ноги сделал
от них? И ведь догнали бы, козлы драные, если бы не решётка
эта узкая в заборе… Как он там застрял, второй-то, толстый
который… Ха! Интересно, как его вытащили потом?… А нечего!
Хари себе поотъедали, а как Валька-цыган наркотой там торгует
– морды воротят, вроде не видят… платит он им просто…
Да… А дождь всё шпарит… Действительно
как-то холодно сразу стало, продрог весь… В ванну бы горячую…
Ух!!! Ага… Размечтался… Ещё с пеной розовой… Тьфу… Блин!
Вот и конечная. Счас он развернётся по кругу и назад поедет.
Так что ещё полчасика у меня есть вроде… И что этот мужик
там смотрит на меня? Всю дорогу… Он ведь тоже вроде и не
собирается выходить?… Блин! Неужели у меня на роже что-то
такое написано… Жалеет небось… А может мент он?… Хотя нет,
- менты так не улыбаются… Да и хрен с ним вообще!… Скажу,
просто катаюсь…
Илья
Вот это да! Давненько такого не
было… И ведь буквально за несколько минут тучи набежали.
А я и зонтик не взял… Что-то не пойму, где это мы уже едем,
ни фига не видно – стёкла запотели и дождь как стена прямо…
Ага, вот сейчас остановка – двери откроются, выгляну, соображу…
Ох…
… Ничего себе! Залетел так, что
чуть меня не сбил… мокрый весь… А лапочка-то какой… Лет
тринадцать, не больше… Что-то аж в груди тесно стало… И
ведь один он… Куда же это, интересно, в такую погоду он
спешит-то?… Домой, наверное. В тёплую, сухую квартиру,
к маме, к братишке… Эх…
Ага… капюшон снял. У-у-ух! А ведь
он, действительно, симпатичный, даже очень… Вон глаза какие…
Только грустные они у него почему-то… и хмурится он часто…
Может и не домой он едет совсем?… Ладно, отвести взгляд,
а то пацан ещё заметит, что это вдруг мужик тут на него
пялится… Да уж... Легко сказать – “отвести”, а голова сама
в его сторону поворачивается…
Хм… Уже столько остановок проехали,
а он всё выходить не собирается… Спокойней, спокойней…
он, наверное, до конечной едет… (А ты уже проехал свою…
Очнись!) Может выйти за ним? Просто так, взглядом проводить…
Хоть на секундочку… Ага. А потом рубашку выжимать… Что
это сердце так колотится… И в груди горячо… Да не тешь
себя надеждой!… Больно ведь потом будет, больно. Знаешь
же…
Конечная… Ну!... Остался… Остался!!!
Глазами по мне стрельнул, обжёг будто… Отвернулся к окну.
Бог ты мой, неужели?… Спокойно. Сейчас спокойно. Поехали
назад… Только бы не вышел он… только бы… А дождь всё хлещет.
Может он просто пережидает, пока дождина не закончится?
А я тут фантазии строю… Ох и классный мальчишка всё же…
ох и классный! Снова на меня посмотрел… Так… Улыбнуться
и отвести взгляд… Отвести взгляд!!! Не смотри на него,
испугаешь… Уфф… кажется нормально…
Нет… нужно попытаться… Нужно!
Иначе всё время потом себя клясть буду, что не сделал этого…
Вот уже снова подъезжаем… Следующая остановка – моя. (Ну
и накатаешься сегодня на автобусе-то!…) Блин, что же делать-то…
Кажется, я серьёзно… Опять посмотрел… Глаза в глаза…
Пора…
2
Мальчишка забежал на заднюю площадку
автобуса и отвернулся лицом к окну. Потом, словно вспомнив
что-то, быстро скинул капюшон и, стряхивая капли дождя,
потряс головой. Его густые каштановые волосы, отросшие
за лето, мокрыми прядями прилипли ко лбу и привычным движением
он убрал их с лица, с явной неохотой вытащив для этого
руку из тёплого кармана куртки. И только после всего этого
огляделся.
Автобус был полупустой. Усталые
лица, будничные разговоры, серая одежда. Всё как всегда,
даже плакат на стекле кабины водителя висел обычный – грудастая
молодая тётка с томным взглядом и в коротко обрезанных
шортах. И где их такие штампуют? Он снова отвернулся. Противно
отсыревшая рубашка под курткой неприятно холодила спину.
Мальчишка слегка поёжился и почувствовал, как мурашки озноба
побежали по телу. Дождь не прекращался…
Прямо напротив мальчика, на другой
стороне задней площадки автобуса, стоял мужчина. Его внимательно
прищуренные глаза с любопытством рассматривали вошедшего
мальчугана. Внезапно он улыбнулся и лицо его словно посветлело,
морщинки вокруг глаз исчезли и он сам стал похож на мальчишку,
шкодного, симпатичного, улыбчивого. Он отвернулся, продолжая
улыбаться своим мыслям и тут уже мальчик быстро поднял
взгляд, в свою очередь быстро рассматривая незнакомца.
Не найдя ничего примечательного,
он отвёл глаза, продолжая глядеть в окно и думать свои
явно не очень весёлые думы, как вдруг снова почувствовал
на себе смешливый и откровенный взгляд. Вскинувшись, он
уже хотел сказать что-то резкое, но мужчина опередил его:
- Это… Ты не обижайся, я не над
тобой смеюсь… Просто у меня на даче точно такая же куртка
осталась, оранжевая... И я вот подумал вдруг, что если
бы она на мне была сейчас, то мы бы с тобой точно сошли
за двух дорожных рабочих. Только катка асфальтового рядом
не хватает…
Мальчик оторопел на секунду, никак
не ожидая такого сравнения, но в следующее мгновение невольно
улыбнулся, представив себя рядом с огромным катком-асфальтоукладчиком.
- Тебя как зовут-то, “коллега”…
- глаза мужчины смеялись, но это был какой-то добрый смех,
без издёвки и мальчишка совершенно неожиданно для себя
вдруг ответил:
- Илюшка…
- Ого! – мужчина действительно
выглядел удивлённым, - так мы с тобой ко всему ещё и тёзки…
Он снова улыбнулся, - меня ведь тоже Ильёй зовут… Я вот
тут езжу вокруг своего дома и всё никак выйти не решаюсь…
Такой дождина. Ты хоть в куртке, а я…
Он весело обвёл рукой вокруг,
показывая на свою лёгкую джинсовую рубашку:
- Как выйду, так и насквозь сразу…
- Да эта куртка тоже ни хрена
ни помогает – мрачно заметил мальчишка, - я вон пока в
автобус забегал, промокнуть успел весь. Так что никакой
разницы…
- Да?… Значит мы с тобой в равных
условиях, - мужчина снова глянул в окно, - и никакого просвета,
льёт всё… Хотя… Вроде чуть поменьше стал, что ли… Слушай…
Он внезапно снова повернулся к
мальчику:
- А может попросим водилу не доезжая
до остановки, притормозить?… - мальчишка непонимающе глядел
на парня, а тот продолжал, - я вон в том доме живу, на
седьмом этаже. Если он там остановится, то только через
дорогу останется перебежать. Я всё равно один в квартире,
а вдвоём веселее сушиться будет… А потом уже домой потопаешь,
как дождь перестанет… Идёт?
Мужчина смешливо прищурился и
продолжил:
- Не могу же я “коллегу” по дорожным
работам мокрого на улице оставить…
Мальчик недоверчиво улыбнулся
шутке, всё ещё не совсем понимая, с чего бы это вдруг мужик
такой добрый попался. Ведь они знакомы-то всего несколько
минут… Да и вообще… Но назойливая мысль о сухой тёплой
квартире, где можно переждать этот проклятый дождь была
очень и очень привлекательной. И он подумал о том, что,
наверное, ничего плохого не будет, если он на чуть-чуть,
всего на полчасика, зайдёт обсохнуть. И кроме того. Он
совершенно не представлял, что же ему вообще делать дальше…
- Ну, так как? Останавливаем?..
– мужчина с улыбкой всё ещё вопросительно глядел на него,
- а то сейчас снова проедем, тогда уж точно только на такси…
Мальчишка нерешительно пожал плечами
и отвернулся:
- Да это… вроде, неудобно как-то…
Ну, не знаю…
- Ага… Тогда будем считать, что
мокнуть нам сейчас всё же снова придётся. Пока до подъезда
добежим…
И не успел тот ещё что-то сказать,
как мужчина быстро и легко прошёл к кабине водителя и в
следующую минуту автобус, натужно скрипя, начал останавливаться.
Двери с шипением разошлись. Мужчина подмигнул всё ещё стоящему
на задней площадке, мальчугану, - ну что, ныряем? – тот
кивнул и, уже ни о чём не думая, стремительно выскочил
под холодные струи хлещущего с неба дождя.
3
В подъезде вкусно пахло жаренной
картошкой. И мальчишка, сглотнув слюну, внезапно вспомнил,
что он так и не поел сегодня. Лифт, конечно не работал.
И они пешком поднимались на седьмой этаж, запыхавшись и
ощущая ноющую боль в уставших ногах.
- Ну, ещё совсем чуть-чуть, -
мужчина повернулся, весело глядя на идущего следом мальчика,
- зато ноги натренируются, чтобы в футбол лучше игралось…
Тот только усмехнулся, и не поднимая
головы, продолжал перешагивать через ступеньки. За те пару
минут, что они бежали через дорогу к дому, оба успели хорошенько
промокнуть и теперь у мужчины рубашка на плечах стала тёмно-синего
цвета, словно её перекрасили. Они перебросились ещё несколькими
ничего не значащими фразами, пока добрались до квартиры.
И наконец, отряхиваясь, остановились на чисто вымытой лестничной
площадке перед дверями, обитыми потрескавшейся коричневой
кожей.
- Вот и добрались, - Илья достал
ключи и внимательно посмотрел на мальчишку, - ты чего ж
грустный такой? Неприятности?...
Мальчик молча пожал плечами, снова
отводя взгляд:
- Не… Нормально всё…
- Ладно, приставать не буду. Заходи…
- мужчина открыл дверь, пропуская своего спутника вперёд,
и шагнул внутрь, - сразу куртку свою скидывай и разувайся.
Сушиться будем…
Он на ходу сбросил свои промокшие
кожаные туфли и, пряча улыбку, глядел, как мальчишка, явно
смущаясь, медленно развязывает шнурки на кроссовках:
- Хэй, мэн… Так ты и до завтра
не разуешься… Давай договоримся: ты перестаёшь стесняться,
а я пошёл чайник ставить, - мужчина подмигнул и двинулся
прямиком на кухню, на ходу сбрасывая с себя мокрую, потяжелевшую
рубашку, и уже оттуда крикнул, - телевизор включи пока
в комнате, пульт на диване.
Мальчик не торопясь снял куртку
и повесил её на крючок. Небольшая уютная прихожая была
аккуратно отделана деревом. Два маленьких, но ярких светильника.
Полупустая вешалка и несколько пар обуви внизу под стойкой
явно говорили о том, что здесь живёт один человек. Прямо
напротив, на стене в такой же деревянной оправе висело
большое зеркало, сплошь усыпанное бумажными наклейками
от жвачек. Мальчишка глянул в него, и высунув язык, скорчил
рожу. Потом провёл пальцем по разноцветным этикеткам, покачал
головой и осторожно прошёл в комнату.
Он с любопытством огляделся. Широкий
низкий диван, пара кресел, стеклянный и очень хрупкий на
вид журнальный столик, пушистый толстый ковёр. В углу на
подставке с колёсиками стоял большой телевизор. “Сони”
– уважительно отметил мальчик. Деревянные стеллажи вдоль
одной из стен были сплошь заставлены книгами и какими-то
безделушками. Он медленно подошёл к одному из них и осторожно
дотронулся до смешной маленькой фигурки пузатого человечка,
вырезанного то ли из кости, то ли из пластика.
- Это нэцке…- голос позади заставил
его вздрогнуть и он повернулся, - древнее японское искусство
резьбы по кости. Они иногда как живые…
Мужчина вошёл в комнату, раздетый
до пояса, и мальчик невольно обратил внимание на его мускулистое
загорелое тело.
- А ты чего ж не разделся-то?
Вон гляди, рубашка насквозь у тебя промокшая. Давай её
сюда, я сейчас её в ванной на обогреватель повешу, мигом
высохнет. Давай-давай… - Илья протянул руку и улыбнулся
– ну, мы ж договаривались, что ты стесняться не будешь…
- А я и не стесняюсь – недовольно
буркнул мальчишка, но рубашку начал снимать. По-военному,
расстегнув только несколько верхних пуговиц и с трудом
стаскивая её через голову. И когда у него, наконец, это
получилось, он поднял глаза и вдруг замер.
Прямо позади стоящего у двери
мужчины на стене висел портрет. Рисунок, сделанный простым
карандашом.
На слегка пожелтевшем листе плотной
бумаги чёткими, уверенными штрихами было нарисовано мальчишеское
лицо. Длинные непослушные волосы, отбрасывающие слегка
заметную тень на щеке, чуть потрескавшиеся губы… В первую
секунду мальчику даже почудилось, что это его собственное
отражение в зеркале… Но вот глаза… Глаза просто поражали
своей силой и глубиной. Огромные, наивные, они будто заглядывали
прямо в душу. И столько сострадания и доброты было в этом
взгляде, столько какой-то тёплой, нерастраченной нежности,
что мальчишка заворожено остановился, разглядывая портрет.
- А… кто это? – мальчик продолжал
стоять со скомканной рубашкой в руке, не в силах оторвать
взгляда от пожелтевшего листа бумаги. Он и не думал, что
простой рисунок может так привлечь его внимание. Но здесь
было что-то особое. Неуловимое для слов. Что-то такое,
от чего у него вдруг защемило сердце. Ему просто хотелось
смотреть на это лицо и всё…
Мужчина перевёл взгляд на стену:
- А-а-а… это… - он отвернулся
и помолчал, а потом печально улыбнулся, - это мой… ангел-хранитель…
Хочешь, называй его так.
Он снова помолчал, а потом словно
спохватился:
- Так ты рубашку давай всё же,
Илька…
Мальчуган не отрывая взгляда от
рисунка, молча протянул мокрую рубашку мужчине, даже пропустив
мимо ушей неожиданно ласковое обращение.
- А откуда у тебя… у Вас… этот
рисунок?
- Ну… Это долгая история. Если
хочешь как-нибудь расскажу… потом…
Мужчина взял протянутую рубашку,
отвернулся и быстро вышел из комнаты.
Илья Панов.
Ммммм… Спокойно, спокойно… Закрыть
дверь, чтобы он не видел… Ух… аж руки дрожат… какой он!…
Ммммм… Так. Вздохнуть глубоко, рубашку развесить… а как
рубашка пахнет… его телом… А ещё родинка у него над левым
сосочком, на груди… гладенькой, загорелой… Блиин!… Что-то
я совсем уж запал на него… С тех пор… Да… с тех пор ещё
у меня не было чтобы вот так – быстро, сразу… И взгляд…
когда на рисунок он смотрел. Просто… слов нет….
Вот только откуда синяк у него
на подбородке? Подрался? А может… Да, нечего предположения
строить… Надо спросить. Только осторожно… чтобы не обиделся
он… А то замкнётся и слова не вытянешь… Бог ты мой, как
же я не хочу, чтобы он уходил… Нужно чем-то заинтересовать
его, просто поговорить хотя бы… Сердце-то как бьётся… пульс
вон бешеный… А в квартире наоборот… вроде спокойно как-то
стало с ним… уютно, что ли… привычно… Привычно! Ох… не
надо так привыкать быстро, не надо… Смотри, потом больно
же будет… Очень…
Так. Взять себя в руки… хорошо…
Вздохнул… ещё раз… главное, чтобы он не заметил, как волнуюсь.
Если заметит – всё! Сразу сбежит. Потому что не поймёт
– почему это вдруг взрослый мужик потеет и заикается наедине
с ним в пустой квартире… Ох… не заводись… Но всё же какой
он!!! Мммм… Серьёзный, хмурится… Видно, проблемы у него
какие-то. Да ещё и стесняется, видно… Помочь бы как-нибудь
ему… если смогу – тогда уже проще будет… И общаться и вообще…
Ладно, всё… надо в комнату идти, а то он уже долго там
один… Пусть рубашка сохнет пока. Вон и чайник закипел…
И… просто будь самим собой… и
всё…
4
На кухне весело засвистел закипающий
чайник. Мальчик вертел в руках пульт телевизора, бездумно
глядя на большой экран, где серьёзные дяди в галстуках
с умным видом обсуждали что-то такое очень важное и непонятное.
Он сидел на краешке дивана и совершенно ни о чём не думал.
Просто сидел и смотрел. Это было очень хорошим ощущением.
Хорошим и уютным…
А потом они пили чай на кухне.
Мужчина набросил на малыша свой большой махровый халат,
в котором мальчик выглядел, как нахохленный котёнок. Илюшка
и сам не понял, как получилось, что они так разговорились.
Поначалу он односложно отвечал на вопросы, но постепенно
приятное тепло халата и горячий чай сделали своё дело.
А ещё он плотно поел. Он не хотел вначале, отнекивался,
но уж так вкусно выглядела запеченная в фольге курица,
которую Илья выудил из холодильника, что мальчик просто
не смог больше сопротивляться.
Заедая всё это большим куском
торта, Илюшка вдруг понял, что ещё немного – и он лопнет.
Он осторожно отодвинул тарелку и глубоко вздохнул. Большие
круглые часы над холодильником показывали уже половину
седьмого вечера. За окном начало темнеть и последние капли
умирающего дождя всё ещё изредка заставляли вздрагивать
набухшие от влаги листья.
- Ну это…, - мальчик вдруг спохватился
на полуслове, - я это… пойду уже, наверное… Поздно…
Он слез с кухонного дивана и,
опустив глаза, спросил:
- А рубашка там… высохла уже моя?
Илья не ответил. Он продолжал
смотреть на мальчишку:
- Илюш, может всё же расскажешь,
почему ты грустный такой? Мы вот с тобой уже столько разговариваем,
а ты про себя так и молчишь всё. Как разведчик… И синяк
этот… на лице… А вдруг чем помочь смогу?…
Мальчишка только исподлобья глянул
на него и отвернулся, ничего не сказав. Ему вдруг нестерпимо
захотелось рассказать этому человеку всё. Про сожителя
матери и про то, как они ненавидят друг друга, про рыбалку
на прошлой неделе с Витьком, про то, что велосипед, который
он стянул из соседнего двора на самом деле стоит в подвале
и он взял его только покататься. Ему хотелось просто выговориться,
потому что никто ещё не смотрел на него так, как этот раздетый
до пояса, загорелый и сильный мужик с неожиданно добрыми
и внимательными глазами.
Вместо этого он переступил с ноги
на ногу и тихо пробормотал:
- Не… Не грустный я… Нормально…
Мне, просто это… уже идти надо. И дождь закончился… - он
поднял глаза, - спасибо за чай… и торт вкусный…
Илья смотрел, как мальчуган, сбросив
халат, торопливо натягивает на себя давно высохшую рубашку
и прекрасно понимал, что ничего уже не сможет сделать,
чтобы удержать его. Он смотрел, как напрягаются худенькие
мальчишеские мышцы на спине, матово отсвечивающие в свете
кухонной лампочки и чувствовал как в груди начинает тоскливо
ныть. Это было похоже на зубную боль, готовую в любую секунду
взорваться ослепительной вспышкой, только не в голове,
а где-то в области сердца.
- Илька, ты, это… может придёшь
как-нибудь, когда время будет, - мужчина засунув руки в
карманы, стоял в проёме двери, прислонившись голым плечом
к стене, - если захочешь, конечно… Я один живу, так что
приходи... никого не побеспокоишь… Мне ведь тоже скучно
бывает. Без друзей…
Мальчик кивнул, ничего не говоря
и сосредоточенно завязывая шнурки на видавших виды кроссовках.
Илья ободряюще улыбнулся, хотя
глаза и оставались грустными, и протянул ему руку:
- Ладно, всё нормально у тебя
будет… Пока!
Мальчишка, не поднимая глаз, пожал
крепкую и сильную ладонь. Уже выходя из двери, он вдруг
остановился и сделал неуловимое движение назад, будто бы
передумав и начал уже поворачиваться, но замерев на секунду,
просто посмотрел прямо на Илью и тихо проговорил:
- Спасибо. До свидания…
Дробь быстрых, вприпрыжку, мальчишеских
шагов по лестнице нарушила темноту подъезда. Мужчина медленно
повернул выключатель на лестничной клетке, и вошёл обратно
в квартиру. Он не торопясь закрыл дверь, прислонился к
ней с обратной стороны, прижимаясь затылком к холодной
дерматиновой обшивке и закрыл глаза.
Илюшка Малышев.
Блин!
Баран!!
Придурок!!!
Ну куда же ты пошёл?! Идиот… Да
останься же. Ведь он же сам просит. Да и переночевать он
пустит. Ведь видно же по нему… Ну… Чччёрт! И темно как
в этом подъезде драном… ого! Свет включили… Фух… На воздух.
После дождя свежо… А лицо горит почему-то… от чая разморило
наверное… Где же тут остановка? Счас соображу… Ага, вон
туда. А ну-ка окно его какое? Так, седьмой этаж. Вот это,
наверное… светится, на кухне… Сидит сейчас там.. Один.
Ох… Да что это с тобой? Совсем спятил что ли? Да попроси
остаться на ночь хотя бы. Чего тут такого? А там придумаешь
что-нибудь… потом…
Так… Стоп! Вот и беседочка тут
стоит во дворе, пустая… счас чуть посижу, подумаю… Домой
я не пойду, это точно… а как курить охота! Эх… К бабке
тоже нет смысла соваться, сразу шум подымет. На вокзал…
Нет, только не на вокзал… И тогда остаётся… остаётся одно…
Блиин, ну ведь неудобно-то! Ведь
совсем незнакомый он… А вдруг он это… маньяк какой-нибудь?
Ну там, людей живьём разрезает, а потом ест… или насилует…
Тьфу, придурок, такую херню несёшь… какой он маньяк? Маньяки,
они… ну… это… ну не такие они, в общем… вот.
Хорошо… Не маньяк. А чего он вдруг
вот так в гости зазывал?… Да скучно ему просто, один он
живёт, даже поговорить не с кем… А чего он один живёт?
Блин, вот башку-то себе ломаю! Ну какая разница, почему
один! Один и всё… И спокойно мог бы переночевать пустить…
спокойно…
Ух, посвежело… Ветерок-то холодный
уже, сырой… бррр. Аж мурашки по телу… Ну а как теперь снова
к нему зайти? Как? Что сказать? Здрасьте, я вот к снова
к вам?! Ага… он точно подумает, что я придурок какой-то…
Блин, так что ж делать-то? И чё я сразу не остался? Вот
баран, а! Ох, замёрз уже… Темно, ни хрена не видно, только
лужи блестят… А на кухне у него свет горит всё ещё… И тепло
там… Хм… Ииилька… хм…
Всё! Решил! Ухожу! Нечего здесь
больше делать, а то совсем раскисну… на вокзал поеду. Всё,
встал, задницу отряхнул - лавка сырая больно… Так, где
эта самая остановка? Ещё бы только сигарету у кого-нибудь
стрельнуть…
А может…
А может за сигаретой к нему зайти?!
Во! Точно!!! Ну так, - на секундочку… Зайду, сигарету попрошу
и это… ну если он ещё раз предложит, то… ну, останусь,
наверное… Ага… Ну а если не предложит, ну и не надо… ох…
…хоть бы предложил…
5
Мелодичная трель звонка нарушила
тишину квартиры.
Илья тихонько убирал посуду, прислушиваясь
к нарастающей боли в груди. Сердце глухо билось ровными
сильными толчками и от этого шумело в ушах и слегка начинало
подташнивать. Было жутко тоскливо. Просто жутко. Он давно
не испытывал этого ощущения стеснённой тяжести в теле…
С тех пор, как…
Мужчина выпрямился и замер, не
веря своим ушам. Через секунду он опустил голову, понимая,
что ему почудилось и в тот самый момент снова короткий
звонок трелью разнёсся по комнатам. Илья отбросил полотенце,
которым он вытирал посуду, споткнулся о кухонную табуретку
и, чертыхнувшись, бросился в прихожую. Мыслей не было.
Только кровь стучала в виски: “Он! Он…”. Остановившись
перед дверью и переведя дыхание, он глубоко вздохнул и
повернул замок.
Мальчишка стоял на пороге и какими-то
удивлёнными глазами глядел прямо на Илью. Открыв рот, он
попытался сказать что-то типа: “Сигаретки… вот… это… Не
будет?” Но получилось как-то глупо, хрипло и скомкано и
мальчик, смутившись, замолчал, мысленно проклиная себя
за эту глупую идею вернуться. Так продолжалось несколько
секунд, в течение которых они просто смотрели друг на друга.
Потом мужчина молча шагнул вперёд и, обхватив руками голову
мальчишки, прижал его к себе.
Мальчуган уткнувшись носом в живот
мужчины в первую секунду напрягся, а потом вдруг расслабился,
позволяя сильной мужской руке гладить себя по голове и
что-то похожее на удовольствие от этого прикосновения на
долю секунды промелькнуло у него внутри.
- Я знал, что ты вернёшься… Илька!
– Илья улыбался, - почему-то был просто в этом уверен…
- Почему? – мальчик удивлённо
поднял глаза, - вы ведь меня в первый раз видите и… и совсем
не знаете… А вдруг я вор какой-нибудь?
Он сам аж смутился от этой мысли:
- Ну это я так, для примера…
- Неее… - Илья хитро прищурился
и, продолжая улыбаться, весело глядел прямо в поднятые
на него удивлённые глаза мальчика, - вор не стал бы возвращаться.
Он бы в первый раз чего-нибудь стянул…
И рассмеявшись, он тихонько подтолкнул
мальчишку к двери:
- Заходи… Твой халат на вешалке
в ванной…
… Полная чистая луна заглядывала
в окно, ярко выделяясь на фоне абсолютно чёрного, промытого
закончившимся дождём, неба. Приглушённый свет небольшой
лампы и отблески работающего телевизора создавали уютный
полумрак, успокаивая и убаюкивая одновременно.
Мужчина сидел на диване и, рассеянно
глядя на экран, вполуха пытался слушать новости. Диктор
бормотал что-то скучным, но важным голосом, одна картинка
сменяла другую, но Илья никак не мог сосредоточиться. Рядом
с ним, забравшись с ногами на диван и закутавшись в халат,
сидел Илюшка. Он только что принял горячую ванну, именно
такую, о которой мечтал буквально пару часов назад и сейчас
явно клевал носом, пытаясь показать, что ему ещё совсем
не хочется спать.
Всё произошло очень быстро и неожиданно
для самого мальчика. Когда он вернулся назад, то ещё не
успев раздеться, услышал то, о чём сам хотел попросить.
Мужчина предлагал ему остаться переночевать:
… - Конечно, останься, - Илья
смотрел, как мальчуган скидывает свои видавшие виды кроссовки,
- я прекрасно посплю у себя в комнате. У меня там кресло
есть раздвижное, а тебе постелю на диване.
- Спасибо… Я ведь это… только
на одну ночь – мальчик чуть покраснел и, почувствовав это,
нахмурился, - просто… ну сегодня мне… негде… А домой я
не могу пока вернуться…
Он снова отвернулся, делая вид,
что возится со снимаемой курткой.
- А она действительно слишком
такая… яркая. И ещё старая уже… Наверное заметно… да и
промокает быстро…
- Ага! Старая, говоришь… - Илья
улыбнувшись, хмыкнул, - я тебе как-нибудь свою покажу.
Дачную. Та вообще изодранная вся… Но оранжевая! Точно!…
Потом он долго уговаривал всё
ещё стесняющегося, но явно продрогшего мальчишку принять
горячий душ и только аргумент, что он тогда на него обидится,
подействовал на мальчика. Илюшка с удовольствием грелся
в горячей воде, наполнив паром всё ванную так, что запотели
не только зеркала, но и кафель на стенах. И вот сейчас
он, притихший и сонный, сидел, усиленно пытаясь не закрыть
слипающиеся глаза и хмурился, всё стараясь выглядеть взрослее
и серьёзнее.
Илья повернулся и, увидев разомлевшее
лицо мальчика, спохватился:
- Хм… Что ж это я?… Так, Илюш…
давай-ка ты спать уже будешь укладываться. А я ещё поработаю
у себя в комнате, мне нужно кое-какой текст набить на компьютере.
Мальчик начал было отнекиваться,
а потом вдруг спросил:
- А у вас что, компьютер есть?
- Есть. Я работаю на нём. Так
что компьютер это моя вторая жизнь, - Илья улыбнулся, -
а вот игры на нём я тебе завтра покажу, когда выспишься…
Он принёс чистое бельё и, пересадив
мальчишку в кресло, быстро раскинул раскладной диван.
- Давай, ныряй под одеяло и смело
жмурь глаза до завтра. Я тебя разбужу… - мужчина хлопнул
ладонью по откинутому покрывалу и, повернувшись, погасил
свет. Но яркая луна, словно подвешенный на небе фонарик,
всё равно освещала комнату, придавая ей немного волшебный
и таинственный вид.
Мальчик быстро скинул халат и
скользнул под простыни, слегка поёживаясь от прохладного,
не согретого ещё теплом тела, белья. Его худенькое, но
стройное и гибкое тело на секунду засеребрилось гладкими,
точёными, словно вырезанными умелой рукой скульптора, мышцами.
Он натянул одеяло до подбородка, пытаясь согреться и вдруг
неожиданно для самого себя повернул голову, пытаясь разглядеть
портрет на стене. Тот смутным пятном белел на разноцветном
рисунке обоев, но лицо было хорошо видно. И глаза этого
нарисованного мальчишки всё так же с печалью и непонятно
глубокой нежностью смотрели прямо в сердце.
- А всё таки… Кто это? – Илюшка
отвёл глаза от портрета, вопросительно глядя на собирающегося
выходить из комнаты мужчину, - вы говорили, что расскажете…
Илья остановился, словно раздумывая,
потом присел на краешек дивана и, немного помолчал.
- Когда то… Давно… он жил у меня…
Почти полтора года… Это были, наверное, лучшие годы в моей
жизни… Мы как-то совершенно случайно встретились и… и он
остался… У него не было никого. Он сбежал из детского дома
и “зайцем” приехал в наш город… очень издалека…
Мужчина чуть улыбнулся:
- Я до сих пор не представляю,
как он мог так вот, без денег, без ничего проехать полстраны…
Но… он смог… И… Мы с ним столкнулись на вокзале… Я покупал
билеты, мне нужно было срочно уезжать по своим делам… А
он… Он стоял рядом и смотрел на меня… Просто стоял и смотрел…
Да-а… До сих пор помню его взгляд… В общем… в общем так
я никуда и не поехал в тот день…
Он замолчал…
- А как… почему он остался? –
осторожно нарушил тишину мальчик, - его разве не искали?
- Да искали, наверное, - Илья
глубоко вздохнул, - искали… Но кому он нужен был, сирота,
беспризорник, сбежавший из детдома пацан… Так… Скорее всего
заявление вначале в милицию наштамповали и всё… Забыли
потом…
Илья задумчиво взял маленькую,
но уже по-мужски крепкую ладошку мальчишки в свои руки
и снова улыбнулся, вспоминая:
- Мы с ним часто на реку ездили…
есть там одно маленькое местечко укромное… Голышом купались,
картошку пекли… Ох и вкусная она у нас получалась на свежем
воздухе-то… после целого дня, под вечер… А потом на звёзды
смотрели… Знаешь, как много звёзд видно на небе, когда
костёр догорает и последние языки пламени уже почти не
дают света, а так, просто лижут тлеющие угли … И темно-темно
вокруг… А вверху… Мммм… Просто россыпь… как будто кто-то
их специально целыми горстями набросал…
Мальчик заворожено слушал, затаив
дыхание и чувствуя сильную ладонь мужчины, держащего его
за руку. Ему было уютно и тепло. И ещё очень спокойно,
поэтому он просто сидел и слушал, совершенно забыв про
все свои проблемы: про ненавистного дядю Сашу - сожителя
матери, про то, что завтра начало учебного года, про то,
что ему скорее всего очень сильно достанется за то, что
он снова не пришёл ночевать домой. И даже синяк на подбородке
перестал болеть.
Он уже забыл, как оказывается
приятно, когда вот так тихонько тебя гладят по голове,
когда рядом сидит взрослый человек, с которым совсем не
страшно и как хорошо, когда на ночь тебе рассказывают что-то
очень доброе…
- А можно я ещё спрошу? – Илюшка
отвернулся в сторону, помолчал, а потом снова поднял широко
открытые в темноте глаза, - он… умер?
Илья быстро повернулся и пристально
посмотрел на мальчика:
- Почему… почему ты так решил?
- Просто ну… вы так смотрите на
этот портрет, когда рассказываете… так… грустно очень…
и про ангела… вот я и подумал… Вы извините, если я брякнул
что-то не то…
Мужчина отвернулся и немного помолчал,
а потом снова взглянул на пожелтевший лист бумаги на стене.
Яркий прямоугольник лунного света косо падал на глянцевые
обои, слегка, одним только уголком попадая на рисунок.
- Да нет, не извиняйся… просто…
Просто я не знаю… - Илья тяжело вздохнул и замолчал, -
просто однажды он ушёл утром и… и не вернулся… Вот и всё…
Он резко поднялся с дивана и поправил
одеяло мальчику.
- А портрет этот художник уличный
сделал, ровно за день до его… ухода… Мы с ним в переходе
метро остановились, ждали кого-то… А там художник, пожилой
уже мужичок, сухонький такой, чудной… Так вот он нарисовал
и вдруг деньги не захотел брать… Наотрез… Подарок, говорит…
И ещё сказал, что мальчишка на ангела похож… Я помню засмеялся
тогда. Точно, говорю, он мой ангел-хранитель…
Еле заметно, чуть-чуть, правая
щека мужчины задрожала и он быстрым движением провёл по
лицу, чтобы унять эту дрожь. Но в темноте все равно ничего
не было заметно…
- А вы его… искать не пробовали?
– Илька приподнялся на локте, вопросительно глядя на стоящего
рядом Илью
Тот грустно усмехнулся, глядя
в окно:
- Конечно искал… Чуть с ума не
сошёл… Почти полгода… по всей стране. Четыре десятка детских
домов объездил… Ты думаешь почему я сейчас в автобусе домой
добираюсь и квартирка у меня маленькая такая? – он снова
невесело улыбнулся и посмотрел на мальчишку, - ладно… Спи…
поздно уже… а мне поработать ещё надо немного…
Мужчина тихонько провёл ладонью
по волосам мальчика и неуловимо быстрым движением наклонился
и поцеловал его в щёку: “Спокойной ночи, Илька… Я очень
рад, что познакомился с тобой…”
А потом отвернулся и, не оглядываясь,
вышел из комнаты…
Илья Панов, 29 лет.
Всё… Всё-всё-всё… Спокойно… Ну
же… Ооох! Я так поседею наверное. Уже не могу просто. Не
могу!!! Господи… рядом там на колени стать, чтобы лицо
прямо перед глазами, и руку тихонько под одеяло… на грудь…
по сосочкам… Ооооххх… И щекой к плечу загорелому… чуть-чуть…
слегка касаясь. А потом просто пальцем провести по губам
его… раскрытым, рисуя словно… Мммм… Да хватит же! Хватит!!!!
Ведь точно сорвёшься сейчас…
Поверить не могу… Он у меня дома…
Остался… Всего несколько часов, а мир изменился как…. И
он у меня не только дома, но и в кровати… раздетый, в трусиках
одних маленьких… лапочка… зайчонок… Ну что же мне делать?
Что? Я же действительно просто с ума сойду, ведь уже три
года прошло… и никого… Мммм… Какой там компьютер, какие
тексты на хрен… я сегодня вообще ни о чём думать больше
не смогу… Да и заснуть тоже наверное…
А какая кожа у него… гладенькая…
чистая… Словно отполированная… Хм, боялся поцарапать его
своими губами шершавыми… Блиииннн… да я уже с ума схожу…
вон сердце колотится как…. И как он про… про него спрашивал…
тоже… словно чувствует что-то… будто родные они… будто
знали друг друга. Оохх… Господи, помоги мне!.. у меня точно
сердце разорвётся…
Пусть уснёт, поспит, немного полегчает
ему. Видно сильно он дома поцапался, раз так сбежал… по
серьезному… И точно, наверное отец его ударил… Точно… Сволочи…
ненавижу их… подонков… Только и могут, что бессильную злобу
свою на детях вымещать… выродки….
А может всё же… может всё же подойти
к нему… Ну просто так, приласкать, сказать что-то доброе…
по голове погладить, по груди… по животику… мммм… ну а
вдруг чего-нибудь получится? Ну вдруг… Блин!!! Да ты совсем
спятил!… Ты что? Соображаешь, что говоришь?… Он ведь совсем…
совсем ещё… да и вообще… Ох… ну просто хоть посмотреть
ещё на него… Хоть глазком одним… А то точно у меня крыша
съедет… Бог ты мой!… Как же я хочу его… Сил нет никаких…
никаких…
Нет… я не смогу… Я просто не смогу
ещё раз проходить через всё это… Зачем я его встретил?
Блииннн!!!!! Зачем? Я ведь уже по уши втюрился в него…
Ну не так что ли? Аж руки дрожат… Точно… дрожат… ох… Что
же делать-то?… Я ведь себя знаю, если он хоть чуть-чуть…
ответит мне… хоть как-то – всё!
Ведь было это уже… Было!!!! Страшно…
Ох!… Ну хоть просто посмотреть.
Посмотреть на него…
6
Мальчишка спал. Он спал так, как
умеют спать только дети. Никогда на взрослом лице не увидишь
той безмятежности и покоя, которые можно прочитать на лице
спящего ребёнка. Их сон глубок и чуток одновременно, а
дыхание настолько призрачно, что кажется будто мимолётный
выдох возникает из ничего. Будто незримый ангел лишь слегка
тревожит воздух своими чудесными крылами…
Мужчина стоял в проёме двери,
боясь шелохнуться, боясь неловким движением нарушить эту
волшебную картину. Прошло уже больше часа и светлый прямоугольник
лунного света теперь полностью передвинулся со стены на
пол, частично захватывая своим пятном и диван, на котором
спал мальчик. Его густые каштановые волосы, чистые и шелковистые
после принятой ванны, рассыпались по лбу, словно расчёсанные
гребнем. Полуоткрытые, чуть влажные губы иногда вздрагивали
и в этот момент казалось, что он тихонько разговаривает
с кем-то. Там, в своём сне.
Илья медленно вошёл в комнату.
Он чувствовал, как бешено и гулко стучит сердце и вдруг
поймал себя на мысли, что уже забыл, что значит смотреть
на спящего мальчугана. Забыл какое умиротворение… какое
вселенское спокойствие появляется в душе, когда это маленькое
божество вдруг глубоко и грустно вздыхает во сне… И как
хочется просто прикоснуться к его волосам, легко-легко
провести по ним рукой и целомудренно прижаться губами к
чуть вспотевшему, прохладному лбу, буквально физически
ощущая, как щемящая нежность медленно затопляет грудь.
Затаив дыхание, он опустился на
колени перед спящим мальчишкой. Его сильная рука прикоснулась
к крепенькой ладошке, еле заметно поглаживая расслабленную
и горячую кисть. Мальчик даже не шевельнулся. Он глубоко
спал, устав от переживаний и долгого, наполненного множеством
событий, дня.
Илья наклонился и слегка тронул
губами чуть вздрогнувшую во сне ладонь. Ошеломительный
запах чистой мальчишеской кожи ударил в голову, мгновенно
заставив стиснуть зубы, не давая вырваться похожему на
стон вздоху. Он не был с мальчиком уже почти три года.
И всё это время его истосковавшееся сердце хранило в себе
такой заряд нежности и ласки, что он физически почувствовал,
как эта нерастраченная любовь захлёстывает его с головы
до ног, не оставляя ни малейшей надежды на то, что это
пройдёт само собой.
Словно во сне, Илья приподнял
маленькую ладошку и, глубоко выдохнув, закрывая глаза,
медленно прижался к ней своей щекой. Он улыбался. Так хорошо
ему не было уже очень и очень давно. Не открывая глаз,
он снова прикоснулся губами к тёплой, пахнущей солнцем,
коже. И тут же лавина воспоминаний, перехватывая дыхание,
нахлынула на него заставляя сердце падать куда-то глубоко
вниз, в тянущую и томительную пустоту. Яркие, словно цветные
слайды, образы прошлого как в волшебном кино закрутились
в памяти.
Он поднял голову. Смутно белеющее
пятно портрета на стене смотрело прямо на него. Илья знал,
что сейчас там, на этом рисунке мальчишка глядит на него
сквозь темноту своими огромными глазами и… немного улыбается.
Он не видел, он просто знал это.
Маленькая, совсем крохотная капля
медленно покатилась по жёсткой щеке. Она была бы почти
незаметна, если бы не лунный свет, падающий на лицо стоящего
на коленях человека. Этот свет заставил на секунду вспыхнуть
её яркой звёздочкой и тут же она исчезла, словно погасла,
словно невидимый художник одним мазком кисти решил убрать
это проявление небольшой слабости с волевого и умного мужского
лица.
Илья улыбнулся. Он привстал с
колена и, уже ни о чём не думая, прижался губами к губам
мальчишки. Мягкие и прохладные, они были доверчиво приоткрыты
во сне. Поцелуй получился очень мягким и осторожным. Мальчик
даже не пошевелился. Он спал и его дыхание, на секунду
сбившись с ритма, снова обрело равномерность и покой.
Ничего особенного не произошло.
Но Илья уже совершенно точно знал, что у них всё получится.
Он не мог понять, откуда у него эта уверенность и даже
не пытался думать об этом. Он просто знал и всё! Так же,
как знал, что портрет на стене иногда может улыбаться.
Совсем незаметно, чуть-чуть…
Мужчина легко поднялся с пола.
Незаметным осторожным движением он поправил подушку под
головой мальчугана и тихонько вышел из комнаты.
