7
Яркий, но ещё не очень горячий, солнечный луч падал на корешки плотно втиснутых
в стеллажи книг, попутно задевая матовую поверхность костяных
статуэток на полке. За окном набирало силу чудесное осеннее
утро, а от вчерашнего дождя не осталось даже следа. Асфальт
уже был совершенно сухой и лишь местами тёмная и влажная
земля на газонах напоминала о прошедшем ливне. Глубоко синее,
будто бездонное небо, словно огромный океан простиралось
до белоснежных, выделяющихся на его фоне высотных домов далеко
на горизонте.
Илья тихонько проскользнул мимо дивана
со спящим мальчишкой и осторожно открыл дверь балкона. Свежий,
по-осеннему чистый и промытый дождём воздух мигом ворвался
в квартиру, раздувая лёгкие шторы на окнах. Казалось, что
вот-вот весь дом словно лёгкий парусник, подгоняемый ветром,
отправится в далёкое и сказочное плаванье по этому бездонно-синему,
каким оно бывает только ранней погожей осенью, небу.
- Доброе утро!
Илья обернулся и встретился взглядом
с ясными и чистыми после спокойного и глубокого сна глазами
мальчугана.
- Я уже сто лет так хорошо не спал,
- мальчик слегка смущённо потряс головой и улыбнулся, - мне
даже снилось что-то… хорошее…
Откинув одеяло, он соскользнул ногами
на пушистый и толстый ковёр и быстро встал, озираясь в поисках
своей одежды.
- Это… Вы не беспокойтесь. Я сейчас
уже пойду… А то наверное надоел уже… А мои джинсы? А… Да,
я и забыл…Я же их в ванной оставил, когда купался, - он снова
смущённо посмотрел на Илью, - я сам сейчас постель соберу…
Мужчина ошеломлённо молчал, не в силах
оторвать взгляд от худенькой и ладной фигурки мальчишки.
Длинные стройные ноги подчёркивали маленькие и узкие спортивные
плавки. Неплохо развитый для его лет торс был словно срисован
с древних античных скульптур: гибкий и сильный пресс, хорошо
прорисованные мышцы груди, начинающие наливаться уже юношеской
силой, плечи. Загорелая кожа дышала чистой и какой-то детской
невинностью, будто бы юный греческий бог решил подарить земному
мальчишке всю свою непорочную свежесть, совершенство линий
и какую-то абсолютно волшебную притягательную силу.
Илья впервые видел мальчугана при
ярком дневном свете и, не в силах совладать с собой, просто
стоял и молчал, совершенно ошарашенный этим чудесным зрелищем.
- Так я это… пойду заберу джинсы…
и рубашку, - мальчишка совсем засмущался от этого молчания
и даже немного покраснел под пристальным взглядом мужчины,
- а куда бельё сложить? Вы скажите, я быстро соберу всё…
- Ох… Что-то я совсем уже… Задумался
сильно… - Илья спохватился и виновато улыбнулся, - просто
я вдруг вспомнил, как… ну… Он тоже так просыпался… быстро,
словно торопился куда-то… Да… Как давно это было…
Он задумчиво взглянул на рисунок,
а потом снова перевёл взгляд на стоящего мальчишку и его
затуманенные глаза вновь просветлели:
- Конечно… Конечно, Илька… Да ты не
торопись… Всё там в ванной, забери… я даже развесил вещи,
чтобы просушились… и ничего не надо… с бельём… я сам соберу,
не беспокойся.
И уже когда мальчик выходил из комнаты,
вдогонку ему крикнул:
- А вообще-то, доброе утро, Илюш..!
И первый раз за всё это время широко
и радостно улыбнулся.
… Они выпили кофе, которое быстро
и как-то очень по-домашнему заварил мужчина и с удовольствием
доели остатки торта из холодильника. Оба ничего не говорили
о расставании. Просто немного поболтали обо всякой ерунде,
но было заметно, что мальчик чувствует себя слегка не в своей
тарелке из-за предстоящего ухода. Наконец, он как-то тяжело
вздохнул и не поднимая глаз полуутвердительно спросил:
- Ну… Я пошёл?
Илья несколько секунд молча смотрел
на него, а потом тихо ответил:
- Знаешь… Приходи сегодня вечером
снова ко мне… Пожалуйста. Ты… ты очень хороший, Илька… И
мне будет сильно не хватать тебя весь сегодняшний день… Я
бы мог предложить остаться хоть сейчас, но уже вижу по глазам,
что ты не согласишься… Но только вечером обязательно приходи.
Я тебя очень прошу. Не нужно ничего объяснять, просто кивни
головой и всё… Хорошо?
Мальчишка поднял голову и посмотрел
прямо Илье в лицо. Он медленно и слегка неуверенно кивнул,
а потом его глаза начали улыбаться всё сильнее и сильнее
и он ещё раз кивнул уже не сдерживая радостной улыбки.
- Так… значит, можно прийти?… Я тогда
обязательно вечером… Обязательно… - он вдруг снова смущённо
отвернулся, - только вы не подумайте, что я бомж какой-то.
Просто.. ну, так получилось, и…
Илья не дал договорить мальчугану.
Он обхватил его за плечи и крепко прижал к себе.
- Малыш, не надо ничего объяснять.
Ведь мне на самом деле очень приятно тебя видеть… Поэтому
ничего не говори, а просто приходи… И ещё… Если ты захочешь,
я всегда помогу тебе… Во всём…
Он немного отстранился и несколько
секунд смотрел прямо в глаза Илюшке, будто разглядывая каждую
чёрточку, будто пытаясь насмотреться и запомнить навсегда
это выражение мальчишеского лица. А затем провёл ладонью
по волосам мальчугана и, наклонившись, неловко чмокнул его
в щёку:
- Договорились, Илька?… Значит вечером
ты приходишь и мы с тобой чем-нибудь интересным займёмся.
Ты в компьютерные игры играл? Ага… Вот и повоюем с тобой.
У меня как раз пара новых дисков есть, так что… - он подмигнул,
- а я ещё фильм какой-нибудь новый притащу на видео, поглядим
вместе…
Мальчишка кивнул и поднялся.
- Ну… До свиданья… Илья, - он как-то
замешкался, - а можно… можно я буду тебя на “ты” называть.
- Конечно можно, Илюш… Так ведь в
сто раз удобнее… - мужчина широко улыбался и вновь, как тогда
в автобусе, мальчик заметил, что такая улыбка очень идёт
ему. Он становился похож на мальчишку-ровесника. Только выше
ростом…
Снова тишину подъезда нарушили частые
шаги быстрых мальчишеских ног. Уже сбежав пару пролётов,
Илюшка запоздало крикнул снизу: “Пока!”. И эхо от этого прощания
ещё долго звучало, затихая одновременно с дробью спешащих
шагов. Мужчина медленно закрыл дверь и постоял несколько
секунд просто улыбаясь. Просто ощущая в груди какое-то радостное
и светлое чувство, будто он проснулся от долгого и тяжёлого
сна, который длился целые годы. Он почувствовал себя словно
заново рождённым. И ощущение это было просто замечательным.
…В большой комнате на стене, на своём
обычном месте висел портрет мальчика. Глядя на него трудно
было сказать, что всего лишь несколько часов назад на этом
рисунке можно было разглядеть подобие лёгкой и радостной
улыбки. Сейчас его лицо было напряжено и огромные глаза смотрели
с плохо скрываемой тревогой и печалью, а тень на щеке стала
ещё темнее и резче.
Но мужчина, весь погружённый в свои
мысли и счастливо улыбающийся у двери прихожей, никак не
мог видеть этого… Никак.
Илюшка Малышев, 13 лет.
Уууухх… Солнце-то какое! Клааас!!!…
Аж глазам больно после подъезда-то… Ну и погодка! Фиг скажешь,
что вчера такой дождина лил. И настроение хорошее сразу…
Из-за погоды… А может и не из-за погоды. А?… Может просто
потому что… Эх… И как-то неохота уходить вообще… А он нормальный
мужик! Вот это точно! Я такого ещё не видел.
Блин, ведь он ни разу мне никаких
нотаций не стал читать, жизни учить, умничать там… Он просто…
просто как-то по нормальному отнёсся… Пригласил и всё… Ведь
видно же сразу… что хороший он… Только печальный какой-то…
Да. Будешь тут печальный, когда вот так друга теряешь, как
он пацана своего… Интересно всё-таки, а куда он ушёл? Да
не может быть, чтобы вот так просто человек взял и исчез…
Наверное что-то случилось с ним. Точно… Сколько уродов сейчас
на улице… Ножичком чикнули… и всё… Эх…
А его жалко… переживает он сильно.
Видно это. И вообще… хороший он… какой-то добрый и… сильный…
Вон когда разделся, так весь в мышцах прямо… Вот он голову
открутил бы тому, кто его обидит… А может ему про дядю Сашу
рассказать, про… Не… Не надо. Делать ему нечего что ли… Да
и кто я ему? Так – просто случайный знакомый….
Ага… Случайный… А ты что, не заметил
как он на тебя смотрел? Аж как-то горячо от этого взгляда
становится. Будто… не только смотрит, а… ещё гладит тебя
рукой… ласково так, приятно… Тьфу! Что за бред в голову лезет?
Смешно… Ага. Смешно… И ещё встал у тебя, дорогой Илюшечка,
признайся, встал… Просто от воспоминаний… Ну и что, что встал?
Чувствуешь ведь, когда к тебе так, по нормальному относятся…
И раньше такое было… Вон, когда в девчоночью раздевалку дырку
проделали, а там Ирка эта, грудастая переодевалась… Хм… Так
там все хвастались, у кого больше…
А вообще интересно, если бы он меня
вдруг рукой по груди как-нибудь погладил, мне бы приятно
стало?… Ну что за мысли у тебя, а?… Ох… Наверное да… Просто
как-то хорошо рядом с ним и… вообще… Классный он… Может вернуться
сейчас прямо? Он обрадуется… нет. Не надо. Ведь сказал вечером,
значит вечером… А вдруг у него дела какие-то… И вообще… вот
приду вечером и… и обниму его сам… вот. Может ему тоже как-то
приятно будет. Ведь видно же, что ну… ему нравится со мной…
Ох, что-то расфантазировался ты… Погоди.
Счас ты придёшь вечером, а он даже и не вспомнит тебя… Хотя,
не… Не может быть… Ладно. Всё. Хорош хернёй заниматься… Думать
тут… расчувствовался… Счас выходить уже. Остановку чуть не
проехал. Пойду по вокзалу пошатаюсь, может встречу кого-нибудь
из пацанов…
А сколько народу-то сегодня… Ха, первое
сентября же! Точно. Вон кучи первоклашек с родителями… Бедные-бедные,
ещё не знают, как эта школа им поперёк станет… Не пойду туда
сегодня. Никакого настроения нет на все эти расспросы отвечать
– как лето провёл, да как дела дома? Не хочу… Да и мать может
туда прийти жаловаться, что снова с дома сбежал… Эх… Курить
охота… Хм! А я ведь со вчерашнего дня не курил. Как зашёл
к нему… так и… Да уж… Надо только сигаретку стрельнуть, а
то денег даже мелочи нету…
Блиииннн… Что это?… Это он… Точно!
Он в карман положил. Пока джинсы сушились, наверное… Или
ночью… Ведь не было у меня денег-то... не было… Ох, Илья…
Раз, два, три, четыре… Ого!.. Пятьдесят рублей… Просто так.
Ведь ничего не сказал же… Офигеть! Надо будет ему спасибо
сказать сегодня вечером, когда приду. Обязательно…
Обязательно…
8
Отражение в оконном стекле становилось
всё более расплывчатым и неярким. Илья бездумно сидел на
кухне, не включая света, а за окном вечер полновластно вступал
в свои права. Где-то за стеной радостно и неразборчиво работал
телевизор. Ведущий популярной телепрограммы снова предлагал
угадать слово из пяти букв, в обмен на пылесосы и вечные
неподгораемые сковородки… А затем пошли позывные программы
“Время”. Девять часов. Илья встал и уже в который раз начал
переставлять тарелки на столе.
Он сегодня провёл очень суматошный
день – успел заскочить на работу, отпроситься, съездить на
рынок купить что-нибудь поесть. Затем в ближайшем ларьке
по настоятельным уговорам продавца купил пару новых кассет
– фантастику и боевик. Прибежал домой и в течение часа приготовил
шикарный обед. Он с удовольствием отметил тот факт, что не
разучился готовить сам, хотя последние месяцы предпочитал
ужинать в небольшой и уютной кафешке напротив. Вторая половина
дня пролетела совсем незаметно.
Но уже после семи вечера он начал
немного нервничать.
Он понимал, что у мальчишки может
быть куча своих ребяческих дел, да и скорее всего он мог
заиграться где-то, или в школе задержаться во вторую смену,
а может просто подзабыл он, что обещал… Мужчина пытался найти
тысячу причин, по которым мальчик мог опаздывать, старался
расслабиться и не думать об этом. Но у него ничего не получалось.
Любые логические доводы разбивались о несокрушимую стену
одной мысли: он вечером обещал прийти… И ещё. Какая, к чёрту,
школа, когда он из дому сбежал…
Гаденький холодок скользкими и противными
щупальцами потихоньку заползал куда-то вовнутрь и тоскливая
пустота в животе всё больше и больше начинала напоминать
о себе. Илья встал, зажёг на кухне свет и, постояв так минуту,
пошёл в комнату. Он включил телевизор и сел в кресло, совершенно
бессмысленно уставившись на экран. Его взгляд то и дело непроизвольно
поднимался к часам, стоящим на самой верхней полке, среди
книг и маленьких японских статуэток. Эти часы когда-то совершенно
случайно он купил в одной из своих многочисленных командировок,
то ли в Швеции, то ли в Швейцарии. Он так сейчас и не мог
вспомнить, настолько далёкой казалась сейчас та, прежняя
часть его жизни.
…Часы показывали четверть одиннадцатого,
когда Илья понял, что мальчик уже не придёт. Он понял это
совершенно отчётливо, будто бы кто-то шепнул ему это на ухо.
Тоскливая пустота внутри стала осязаемой, ощутимо засосало
под ложечкой и ноющая тяжесть в груди переросла в совершенно
реальную боль. Мужчина вспомнил, что именно так болит сердце.
Он встал и выключил телевизор. А затем
подошёл к окну и, не глядя, взял с полки маленькую смешную
фигурку толстого самурая. Гладкая прохлада костяной статуэтки
приятно холодила пальцы и он прижался лбом к окну, краем
глаза замечая как от дыхания маленьким кружочком запотевает
оконное стекло.
“В одну реку нельзя войти дважды”
– в голове промелькнула старая мудрая истина и он грустно
усмехнулся, понимая, что просто-напросто сам себе внушил
всё эту историю насчёт мальчишки, что ничего другого ожидать
и не приходилось. Скорее всего мальчик уже помирился с родителями,
вернулся домой и сейчас сладко спит в своей кровати, видя
хороший и здоровый мальчишеский сон. А он тут навоображал
себе невесть что про себя с ним…
И в эту самую секунду в подъезде громко
ухнула железная дверь старого лифта. В животе будто всё оборвалось.
Огромное облегчение затопило ту самую зияющую пустоту, которая
ещё мгновение назад не давала покоя. И с удивлённой мыслью
– ого! лифт заработал… - Илья бросился в прихожую, машинально
засовывая маленькую фигурку нэцке в карман.
Он буквально распахнул дверь и выскочил
в подъезд, широко и облегчённо улыбаясь:
- Илька!!! А я думал…
???
- Ох!.. Напугал как!… Илья, ты что?!
Так и до инфаркта меня доведёшь…
Пожилая женщина с сумками, стоящая
у соседней двери, отшатнулась, схватившись за сердце:
- Фу ты… Господи… Ну ты глянь, точно
чуть кондратий не хватил. Ох… Ты чего ж так выскакиваешь-то?…
- А… Это вы… Извините, тёть Кать…
Я просто подумал… - мужчина даже не пытался скрыть своего
разочарования. Его глаза только что весёлые и радостные мгновенно
потухли, - Вы с дежурства, да? Извините… Я просто ждал тут…
Знакомых…
Он потеряно опустил голову и повернулся,
чтобы зайти обратно.
- Ты там скажи своим знакомым, чтобы
осторожнее были… - женщина возилась с ключами, пытаясь открыть
тяжёлую дверь, - а то тут столько хулиганья бродит вокруг,
просто ужас один! Вон счас внизу шла, так там мальчонка лежит
возле беседки нашей… В кровище весь… Избитый наверное… А
может, пьяный… Надо “Скорую” вызвать… и милицию… Эх… Нуркуманы
проклятые! Житья от них нету… Эй, ты куда? Куда ты?…
Но Илья уже ничего не слышал. Он летел
вниз, перескакивая через пролёты и обдирая босые ноги в домашних
тапочках о бетон сбившихся ступенек с чудовищно-ледяной мыслью,
гулкими толчками бившейся в голове: “ТОЛЬКО БЫ НЕ ОН…ТОЛЬКО
БЫ…”.
… Куртку он увидел сразу. Она лежала
посередине вытоптанной через двор тропинки. Нелепое смутное
пятно. И оранжевые рукава, словно прерванный взмах крыльев.
Мужчина остановился и замер, широко раскрытыми глазами вглядываясь
в темноту:
- Илька, - хриплым шёпотом позвал
он, чувствуя, как ледяной озноб внутри медленно съедает последние
остатки надежды, - Илька!!!
Неимоверными усилиями он заставил
себя сделать ещё несколько шагов. Мыслей не было. Была только
чудовищная, оглушающая пустота. И где-то там, в этой пустоте,
маленьким окаменевшим комочком застыло сжавшееся сердце.
Мальчик лежал в нескольких метрах
от тропинки, возле старой, уже местами поржавевшей беседки.
Со стороны казалось, что он просто прилёг отдохнуть и, свернувшись
калачиком, тихонько спит. Только вот пятна на валявшейся
рядом куртке были какими-то слишком неуместными здесь, словно
специально нарисованными зловеще-тёмной фиолетовой краской.
Как в дешёвом фильме ужасов.
Илья онемевшими, подкашивающимися
ногами сделал ещё несколько шагов:
- Илюшка???… Илька…
Мозг всё ещё отказывался верить в
случившееся и мужчина молил себя только об одном – проснуться.
Ледяные тиски отчаяния неумолимо сжимали готовое вот-вот
лопнуть сердце. Он застыл, не в силах сделать последний шаг
и вдруг, почти теряя сознание, на грани реальности и шокового
ступора, он услышал как мальчик застонал. Тихо-тихо. Словно
в темноте еле слышно мяукнул котёнок…
И этот звук взорвал его онемевшее
тело.
Он в один прыжок подскочил к лежащему
мальчугану, чувствуя, как бешено стучит сердце, присел и
осторожно подсунул ладонь под его голову:
- Сейчас, маленький… сейчас… Потерпи
чуть-чуть… - мужчина лихорадочно шептал пересохшими губами,
пытаясь пальцами вытереть запачканное лицо мальчика (кровь?
грязь?), - сейчас я помогу тебе… Сейчас… Всё будет хорошо…
всё будет хорошо…
Он осторожно подхватил лёгкое как
пушинка тельце на руки, выпрямился и беспомощно оглянулся,
словно ища помощи…
- Эй… - сначала тихо, почти шёпотом,
потом всё громче, пытаясь совладать с осипшим горлом, - Эй,
кто-нибудь!!! Есть тут кто-нибудь?! Ччёрт!!! Да помогите
же…
И понимая, что помощи ждать неоткуда,
осторожно, словно величайшую драгоценность мира прижимая
мальчика к себе, побежал вперёд.
Илья Панов, 29 лет. 1 сентября. Вечер
Так… срочно… Срочно в больницу. Как?
Чччёрт!!!… “Скорая”? Нет… Долго… долго ехать будет… ну думай,
думай… Осторожно… голову ему придержать, к себе аккуратно…
Ох… Чуть не споткнулся… Тапочки эти, блин… Так.. ага… Быстрее,
быстрее же… Куда? Куда бежать? Так… Машину надо… Машину.
Такси… Так, скорее… блин, денег же нету с собой… Хрен, блин,
чёрт… Так… Сам отвезу. Машину где-то надо… Ага… Тише, маленький,
тише… Сейчас… сейчас всё будет хорошо… Потерпи…
Господи… Господи!!!!… помоги ему…
Где? Где?. Ага… Сейчас. Вот “шестёрка” стоит… под окном…
Кажется это… Да… это Игоря машина, с третьего этажа… Точно…
Закрыто… Закрыто… Блин!!! Так. Ну его на хрен, быстро. Стекло
высадить… ногой… Нет, там тапочки, мягкие. Ну же… осторожно…
Дурень, аккуратнее…. Илька, малыш, терпи… Терпи… Так. Локтём…
Локтём сильнее… Сильнее! Ох! Чёрт, кажется руку содрал… Так,
открываем… Быстрее… быстрее…
Малыш, сейчас… вот… вот так… аккуратно…
на заднее сиденье… Господи, да какой же он маленький, как
щеночек… Так, быстро… За руль… Зажигание… панель… Аааа… к
чёрту панель!!! Ну же! Сильнее дёргай… Ещё… Ещё! … Есть!
Так… провода… какой тут с каким?… Блииинннн…. Да быстрее
же… пробуй!… Так, этот? Нет… Вот… ага… точно… вот он! Ну!
Есть!!! Завёл!… Быстро… быстро… Да шевелись ты… Разворот
скорее… Давай… Так… Больница… Ага. Это через Октябрьскую,
на площадь, а там потом по Грибоедова… минут десять… Давай!!!
ДАВАЙ!!!
Господи! Помоги ему…
9
Бежевая запылённая “шестёрка”, с режущим
визгом давно уже стёршихся тормозных колодок, подлетела к
приёмному корпусу городской больницы. Мужчина почти на ходу
выскочил из машины и не дожидаясь расспросов ошарашенных
больных, вышедших просто покурить на ночь, распахнул заднюю
дверцу.
- Помогите! – обращаясь неизвестно
к кому, коротко и жёстко сказал он, аккуратно пытаясь поднять
безвольно лежащее на заднем сиденьи тело мальчика, - двери
придержите…
Несколько человек, оправившись от
оцепенения, бросились выполнять его просьбу. Один из них,
парень с забинтованной головой, участливо протянул:
- Во, блин, угораздило-то его как…
Авария?…
Илья, не ответил на вопрос и, осторожно
приподнимая тельце мальчугана, бережно прижал его к груди:
- Где врачи? Быстро… Покажите мне!
Пожалуйста… Только побыстрее.. Ему совсем плохо… И присмотрите
за машиной… если не трудно…
А затем, не обращая внимание на свою
запачканную кровью майку, побежал в здание.
…Дежурная бригада заступила на ночное
дежурство пару часов назад. За это время им пришлось лишь
вправить сломанный в бытовой драке нос пожилому и отчаянно
матерящемуся пьяненькому мужику, да забинтовать мелкие ссадины
и порезы на коленях голосящего малыша лет семи, неудачно
упавшего с велосипеда. И когда молодой симпатичный мужчина
с совершенно белым лицом и сумасшедшей болью в глазах влетел
в ординаторскую, держа на руках безвольно поникшее тельце
мальчика с окровавленной головой, стало ясно, что ночь в
дежурном покое только начинается.
Илья как во сне оторвал от себя тело
мальчишки и отдал его подскочившей медсестре. Он тяжело дышал,
будто пробежал пешком весь путь от дома до больницы. И, с
трудом отвечая на резкие и быстрые вопросы врача, почувствовал,
что у него чудовищно трясутся руки.
Он стоял на негнущихся, словно одеревенелых
ногах, машинально зажимая тоненькую струйку крови, сочащуюся
из разбитого локтя и, как сквозь ватный сон, слушал отрывистые
команды пожилого, грузного мужчины в высокой зелёной больничной
шапочке - видимо главного в этой бригаде:
- Быстро! Пульс… давление… срочно
пять кубиков кордиамина… Хорошо! Готовьте операционную… реакция
на свет… повторно… Так. Когда это произошло? Что? Сколько
лет ему? Так… Пульс ещё раз… тринадцать лет, значит… А травм
головы до этого не было у него? Как не знаете?… Ладно… Да
быстрее шевелитесь! Да… Давление?… падает… Ещё пять кубиков
вместе с камфарой… кетаминовый наркоз. Чёрт… Давайте-давайте…
Лифт вызвали? Хорошо… Всё! Теперь вы выйдите пожалуйста.
Да… Вы что не слышите? Выходите… Подождите там за дверью…
Илья совершенно непонимающе смотрел
на врача:
- Что?!… Как выйти? Вы что?! Я никуда
не пойду… я с ним останусь…
Доктор открыл было рот, чтобы грозно
накричать на мешающего мужчину, но, взглянув ему в глаза
лишь устало махнул рукой:
- Да поймите вы, что сейчас вы ему
никак не поможете. Всё что можно было сделать вы уже сделали.
Вы успели привезти его сюда, и это пока главное. А дальше
уже мы… попытаемся… - врач говорил, не смотря на него и именно
это было по-настоящему страшно. Илья вдруг понял, что до
сих пор он даже как-то не думал о том, что боится, а вот
сейчас жуткие щупальца страха железной хваткой сжали его
и без того болевшее сердце.
Он оцепенело, еле разжимая побелевшие
и непослушные губы переспросил:
- То есть как это… попытаемся…? Что
значит… попытаемся?…
Врач коротко и грустно взглянул на
него и тяжело вздохнул:
- Поймите… Мы же не боги… мы… Мальчик
очень тяжёлый… Одна надежда, что вы привезли его всё-таки
не совсем поздно… Ещё бы минут двадцать и… - он снова вздохнул
и отвёл глаза, - мы попытаемся сделать всё возможное… Я обещаю…
Слышите?… А теперь идите и подождите в приёмной…
Он быстро отвернулся и поспешил к
открывающимся дверям лифта, куда на каталке уже завозили
накрытое до шеи белоснежной простынёй неподвижное тело Илюшки.
Двери захлопнулись, лифт натужно скрипя, пополз вверх и через
несколько секунд в коридоре наступила тишина. Мужчина сел
на стул и, обхватив голову руками, закрыл глаза.
Илья Панов, 29 лет. Ночь с 1 на 2
сентября
Кап…
Кап…
Кап…
Чёрт побери, ну где это капает у них?
Не соображу… Может дождь пошёл? Хотя окна закрыты, я бы не
услышал…
Кап…
Кап…
Господи, ну почему???!!! За что???!…
Почему стены в больницах делают такими
белыми? Ведь невозможно смотреть. Глаза слезятся… от света…
от белых стен… А может не от света?… И окна, как зрачки чёрные…
Мёртвые… Ночь… Господииии… Помоги ему…
Кап…
Кап…
Кап…
Наверное кран забыли закрутить… В
перевязочной… Кафель… стерильный и смертельно холодный… Смертельно…
Оооох… Не думай, не думай об этом! Слышишь!!!! Не думай!!!!
Всё будет хорошо… Ведь врач сказал, что они попытаются… Значит
так и будет. Ведь врачи они на то и врачи, чтобы вылечивать,
чтобы к жизни возвращать… Мммммм…. Как тихо, как чудовищно
тихо здесь… Только безмолвный кафель и тишина… Словно все
умерли… Тьфу!!! Идиот! Придурок! Даже не смей думать об этом!
Не смей!!!
Кап…
Кап…
А вот как выдержать, если всю ночь
вот так над ухом звук такой будет? Это наверное точно с ума
сойти можно. Где же я читал, что у китайцев пытка такая была
- каплями воды?… Любую пытку выдержу… Любую… пусть пытают,
жгут, режут… Только бы… Только бы у него всё хорошо было…
Только бы выцарапать его из холода этого кафельного… Я же
просто не вынесу этого… второй раз…
Кап…
Кап…
Кап…
Не спать! Нельзя! Да, устал… Уже сколько?
Начало пятого? Ччёрт, что-то они долго там оперируют… долго…
Ну ведь сложная операция-то… Сказали же тебе, сделают всё
что в их силах… всё… что… Мммм… Ну, пожалуйста… миленькие,
ну сделайте всё, чтобы он…
Кап…
Кап…
Кап…
Ненавижу! Ненавижу звук этих люминесцентных
ламп… Тишина и этот мерзкий зудящий, словно проедающий мозг,
низкий звук… Холодные лампы, холодный кафель… холодно… холодный,
мёртвый звук… Ох, что-то тошнит меня… Не знаю, совсем плохо
как-то… блин… И руки холодные… скользкие, а пальцев совсем
не чувствую… Господи, как же там он? Ведь маленький он совсем…
ногами… по голове… Сволочи!!! Ах, сволочиииии!!!! Дайте только
выбраться нам отсюда, я вас найду… Я вас найдуууу… Я … я
не знаю, что я сделаю… я… Ооооххх… Только бы выбраться… Ему…
Нам…
Кап…
Тук…
Кап…
Тук…
Тук…
Что это?
Кап…
Тук…
Тук…
Тук…
Шаги…
Шаги… Чьи-то шаги… Надо встать… Надо…
Ох, не могу! Почему-то ноги отказали… Отсидел, наверное…
Отсидел… Надо… надо встать!!! Слышишь!! Встань… Так. Вот
так… Снова шаги, ещё ближе. Ещё… Это врач… Почему он так
медленно идёт? Доктор! Доктор, почему вы молчите?… И повязка
у вас на лице… я ничего не вижу, только глаза… Глаза… Они
тёмные и усталые… Они смертельно усталые… Доктор!!! Ну скажите
же хоть что-нибудь…
Тук…
Тук…
Тук…
Он снимает повязку… Холодно… Господи,
ну почему так холодно? Ведь сентябрь на дворе… снимает повязку…
Ничего не чувствую, ничего не слышу… кафель… сплошной холодный
кафель и моё сердце тоже кафель… Он что-то говорит… Я же
вижу, что его губы шевелятся… Почему я ничего не слышу? Доктор…
я вас не понимаю… Я…. холодно…
Тук…
Он молчит.
…
Он…
…
Он улыбается…
…
Улыбается???
…
У Л Ы Б А Е Т С Я ! ! ! ! !
Доктор, вы улыбаетесь?!!!… Я ничего
не вижу… доктор, я не вижу вас. Улыбайтесь!!! Ну, пожалуйста…
я вас очень прошу… Почему у меня так слезятся глаза? Это
всё проклятые лампы и кафель… Доктор, я совсем ослеп… у меня
всё расплывается перед глазами… Где вы? У меня кружится голова,
но я хочу вас видеть… я хочу видеть вашу улыбку… Доктор!
Улыбайтесь ещё… Пожалуйста…
Почему всё так кружится вокруг? Да
я понимаю, я уже понимаю… всё нормально доктор. Да, я сейчас
сяду… Ооох… Всё в порядке. Я уже пришёл в себя… Почти…. Да!
Я понимаю… Он хорошо перенёс операцию и всё будет нормально…
Да, конечно… Через пару недель ему можно будет уже вставать…
Да… Это хорошо… Это очень хорошо… И забрать домой ещё через
пару… Да. Это просто замечательно… Что?… Кто?… Да… Сын… Мой
сын…
Спасибо, Доктор…
Спасибо…
10
Странного вида мужчина задумчиво брёл
по тротуару. Редкие утренние прохожие с лёгким удивлением
окидывали его высокую крепкую фигуру незаметными взглядами.
Он шёл совершенно спокойно с усталым и отрешённым лицом,
в запачканной тёмными пятнами поношенной майке, спортивных
“адидасовских” штанах и тапочках на босу ногу. Но не это
привлекало внимание случайных, торопящихся по своим утренним
делам, людей, а то ощущение умиротворения и какой-то лучистой
радости, которые исходили от него. Он был бы похож на городского
сумасшедшего, если бы не ясные глаза и совершенно осмысленный,
трезвый взгляд.
Вдруг он остановился, словно налетел
на какое-то препятствие, несколько секунд постоял на месте,
повернулся… А потом, покачав головой, размеренно и неспешно
пошагал в обратную сторону. Стоящие на автобусной остановке
немолодые муж с женой лишь переглянулись понимающими взглядами
и снова отвернулись, сразу забыв об этом странном мужчине,
который никак не вписывался в обыкновенное рабочее утро просыпающегося
города.
Уже пройдя половину пути от больницы
до дома, Илья поймал себя на мысли, что совершенно забыл
про машину. Про взятую вчерашним вечером машину соседа, -
раздолбанную бежевую “шестёрку”, которая спасла жизнь Илюшке
и… возможно ему тоже… Он улыбнулся, секунду постоял на месте
и зашагал обратно к больнице.
В голове было пусто и спокойно. Утренняя
свежесть ещё не пропахшего дневной бензиновой гарью воздуха
приятно холодила лицо. Он думал о том, что придётся как-то
объяснять соседу разбитое стекло и вырванную с корнями переднюю
панель его машины и о том, что скорее всего тот уже заявил
об угоне в милицию, но это сейчас казалось такой мелочью.
Такой чудовищно незначительной мелочью, что просто хотелось
улыбаться и вдыхая полной грудью свежий утренний ветерок,
спокойно забыть об этом.
Он подошёл к перекрёстку. Широкий
проспект еще не запрудили машины и движение автомобилей было
относительно спокойным. Запрещающий сигнал светофора горел
своей рубиновой лампой и мужчина остановился глядя вдаль.
Там, буквально в сотне метров от него, в глубине больничного
парка, уже виднелось высотное здание городской больницы.
Несколько первых этажей утопали в густой, хотя и пожухлой
от августовского жаркого солнца, зелени. Но окошко той самой
палаты было видно даже отсюда. Палаты на пятом этаже, где
сейчас спал после тяжёлой операции маленький тринадцатилетний
мальчик. Его мальчик. Илька…
Чувствуя как мир медленно начинает
расплываться перед глазами, Илья с улыбкой смахнул слезу
со щеки и шагнул вперёд…
Илюшка Малышев. 13 лет. 2 сентября.
Утро.
… ВУМММ…
… голова… больно…
… всё красным… красным…
… ВУМММ…
… где это?… я… я?… ох… свет…ярко!…
ярко и больно… голова…
… “Эй, пацан!”
… откуда столько света? Ведь вечер
уже и я иду к… ооох…
… “Слышь, ты… Ты чё здесь ходишь?
Ну-ка закурить дай!…”
… больно… и снова…
… ВУМММ…
… Темно… "Нету"...
… “Я не спрашиваю, есть или нету,
я говорю закурить дай!”…
… почему всё красным? В темноте красным…
ох…
… ВУМММ…
… “Чё?!?! Ты куда пошёл?! А ну стой!!!...”
… Вспышка, свет… больно… откуда свет?
Сигарета… "Я же говорю нету…" ох…
… больно… блиииннн….
… “Ссучёныш!!! Вы только гляньте на
него, а?”
… красная… горячая красная темнота…
больно!… ооох… За что?!…
… ВУМММ…
… Почему так болит голова?… Она такая
тяжёлая… и глаза… не открыть…Снова свет… яркий, белый… свет…
снег… Нет, это не снег… это… ох…
… белые стены… откуда? Ведь в квартире
обои у него цветные и ещё рисунок… простым карандашом… глаза…
Где я? Где?!…
… “Тише, тише”… Кто это? Ох… свет…
снег… белый… яркий-яркий… и…
… ВУМММ…
… Так, надо встать. Надо встать и
идти. Меня ждёт мой друг. Мы с ним вчера познакомились и
я ему обещал… Дышать… Почему так трудно дышать…. Ох... рёбра…
меня же ждут…
… Где я? Почему так ярко всё? И светло?
И голова как шар… ничего не помню… ничего… Я шёл к нему домой
и…
… ВУМММ…
… Больница… точно больница… Я в больнице…
и мне трудно дышать… а голова вся в бинтах… надо пощупать…
пощупать… Трудно… и в руке что-то… гладкое такое, твёрдое…
тёплое…
… Ближе… ближе к глазам… не пойму,
расплывается всё… Что это?… это…
… Это куколка…
… маленький и смешной костяной человечек…
… он смеётся и он добрый…
…“Они иногда словно живые…”
… привет! А я вот тут… лежу… и ещё…
плачу… Нет! Уже почти не плачу… я даже улыбаюсь… иногда…
… хорошо… голова перестала болеть…
немножко… Это всё человечек… он убирает мою боль… и не даёт
плакать… он помогает мне…
… Я тебя дождусь… обязательно дождусь…
только вот устал немного… счас отдохну, посплю чуть-чуть
и буду ждать…
… Ведь ты нашёл меня…
… нашёл…
11
Чисто вымытый, тёмно-зелёный “Мерс”,
вожделенная радость и гордость его владельца, смело поскрипывая
на поворотах новенькой резиной мчался в центр города. Сидящий
за рулём коротко стриженый плотный мужичок фальшиво подпевал
“батяне комбату” из “Любэ” и просто радовался жизни: тому,
что дела идут ой как удачно, что Светка наконец согласилась
переехать к нему, тому, что обещанный Владиком ещё месяц
назад щенок мастифа сидит сейчас у него в сумке на заднем
сиденье, да и вообще погода в городе установилась просто
чумовая. Чего ж не порадоваться?
Послушная машина легко шуршала шинами
по асфальту, крутился мафон и всё вокруг казалось просто
замечательным. И было совсем невдомёк водителю, расслабленно
поворачивающему туго обтянутую кожей баранку, что всего лишь
несколько мгновений отделяют его прежнюю жизнь от страшного
будущего. Будущего, которое не могло ему присниться даже
в самом жутком кошмарном сне.
Мерседес вырулил на широкий проспект,
в незапамятные времена названный именем великого русского
писателя Грибоедова и, набирая скорость, помчался дальше.
Справа, за густой зеленью парка открывался вид на недавно
построенное высотное здание современной городской больницы
– гордости нынешнего мэра. Оно действительно выглядело очень
современно и даже немного по западному – широкие затемнённые
окна, алюминиевые рамы, прекрасная внешняя отделка. И сидящий
за рулём мужик, разглядывая эту проносящуюся мимо красоту,
успел подумать о том, что ох и умеют, оказываются, у нас
строить, если захотят, да если ещё и бабки им заплатят хорошие…
ох и умеют…
Это была последняя осознанная мысль
в его беззаботной и относительно счастливой тридцатилетней
жизни.
Зелёный сигнал светофора на перекрёстке,
к которому на полной скорости подлетал Мерседес, начал вдруг
мигать, как бы предупреждая об опасности. Но водитель, увлёкшийся
разглядыванием новой больницы и своими умиротворёнными мыслями,
этого уже просто не видел…
12
Екатерина Марковна, тётя Катя, как
её называли все живущие в доме соседи, сидела в своей комнате
и лепила пельмени. А старенький, видавший виды чёрно-белый
“Рекорд”, включённый почти на всю громкость, радостно сообщал
ей о курсе доллара и новых иностранных кредитах.
Местные новости она не любила. Там
редко рассказывали об интересных ей людях, хотя иногда и
хотелось быть просто в курсе того, что происходит в городе.
Она переключила канал. Дневной, двенадцатичасовой выпуск
начался как обычно с разборок депутатов, которые всё никак
не могли принять и обсудить только им одним ведомые законы.
- Лучше бы пенсии подняли, - сумрачно
заметила женщина в экран и понесла очередную порцию аккуратненьких
пузатых пельмешек в кухню.
Вернулась она в тот самый момент,
когда диктор перешёл на криминальную хронику и рассказ о
ночных происшествиях в городе. Кража… двое задержаны… ликвидирован
притон на улице такой-то… угнаны автомобили… найдены документы…
Всё как обычно, каждый день. Она покачала головой и вспомнила
мальчонку во дворе вчера ночью: вот кого задерживать надо,
хулиганьё это… А то друг друга поубивают… Только ведь милиции
не дождёшься, когда этого надо. Они вон, только на экране
такие все бравые и умелые…
А диктор всё продолжал свою невесёлую
сводку:
- ...на проспекте Грибоедова около
9 часов утра произошло дорожно-транспортное происшествие.
Один человек погиб. Водитель в бессознательном состоянии
доставлен в больницу. Личность погибшего выясняется. Просьба
ко всем, кто опознал этого человека, сообщить по телефонам…
Тётя Катя, не глядя на экран, выключила
телевизор.
- Всё, хватит… Одни ужасы показывают…
И так тошно…
Она взяла пустой поднос, тесто и вдруг,
вспомнив что-то, остановилась и подумала вслух:
- Ох ты… А Илья пришёл домой-то? Или
нет?… Что-то я его шагов не слышала. Эх, проверить бы надо…
Чего-то тревожно как-то… А то что ж… убежал парень в ночь,
так и нет его…
Она поставила поднос обратно на стол
и, чуть переваливаясь с ноги на ногу, зашагала в прихожую…
Звякнув два раза и, подождав несколько
минут перед обитой коричневой дверью, она несколько раз постучала:
- Илья! Илья, ты дома?…
А потом вдруг с удивлением заметила,
что дверь совсем даже не заперта и осторожно приоткрыв её,
просунула голову внутрь:
- Илья???…
Ответом ей было полное и глухое молчание.
Женщина осторожно вошла в прихожую,
скользнула взглядом по зеркалу:
- Илья, ты спишь что ли?…
Но ещё до того, как произнести эти
слова, она уже ясно поняла, что дома никого нет. На чистеньком
кухонном столе стояли две тарелки и ваза с нетронутым салатом.
В плетёной корзинке, накрытой салфеткой, лежал нарезанный
аккуратными кусками хлеб. А большая бутылка “Пепси-колы”
на подоконнике уже совсем нагрелась от яркого дневного солнца
сквозь не задернутые лёгкие шторы.
Екатерина Марковна прошла дальше в
комнату, с каким-то инстинктивным женским любопытством отмечая
подробности быта холостого, симпатичного мужчины: аккуратно
выставленные ровными рядами книги, множество статуэток на
полках, отсутствие пыли на телевизоре. От её внимательного
взгляда не ускользнуло то обстоятельство, что нигде не было
видно раскиданной одежды, как это часто бывает в холостяцких
квартирах.
Женщина медленно подняла голову и
увидела на стене портрет мальчика, нарисованный на плотной,
пожелтевшей от времени бумаге. Подойдя ближе, она внимательно
поглядела в его глубокие и серьёзные глаза:
- Ишь ты, - уважительно хмыкнув, тётя
Катя покачала головой, - а я и не знала, что он рисовать
умеет… Да и чудно как-то… Будто живой… Сурьёзный… Интересно,
а уж не тот ли это мальчонка вчерашний? Избитый который…
Ох, не приведи Господь-то…
Она снова покачала головой и с трудом
оторвав взгляд от портрета, прошла к балкону. Выглянула сверху
во двор и уже хотела отойти от перил, но внезапно её внимание
привлекла пара мужчин, стоящих внизу у подъезда. Опустив
головы и засунув руки в карманы, они негромко говорили друг
с другом, видимо на какую-то довольно тяжёлую для обоих тему.
Тётя Катя подслеповато прищурилась,
пытаясь определить, что это за посторонние люди бродят по
двору, но зрение подвело её и она лишь увидела, как один
из них обречённо махнув напоследок рукой, сел в машину и
резко тронулся с места.
Запылённый бежевый автомобиль с противным
визгом стёршихся тормозных колодок развернулся и покатил
по направлению к гаражам. Мужчина у подъезда медленно проводил
его взглядом и, не вынимая рук из карманов спортивных "адидасовских" штанов, шагнул в дверь...
… Иногда всего несколько минут отделяют
жизнь от смерти… или несколько шагов… Но это редко бывает
случайностью…
… Позади стоящей на балконе пожилой
женщины, прямо в комнате на стене, еле заметно, совсем чуть-чуть,
улыбался портрет мальчишки с огромными, наполненными нежностью
и светлой грустью глазами…
Такие глаза бывают только у ангелов…
…Тех, что хранят нас в пути…
2мая 1999г.
©Taylor
