Гошаа

Гошаа опустив глаза стоял на невысоком помосте в торговом ряду невольников, прикованный короткой цепью за ногу. Утренний холодный ветер пронизывал обнаженное тело, прикрытое легким полупрозрачным покрывалом, накинутым на него, совершенно не защищавшим от холода.
- Жемчужина не сверленная, кожа прелестней лепестков розы, послушнейший и покорнейший, обучен нежному искусству.
Голос торговца далеко разносился по Хааранскому базару, вливаясь в хор других зазывал, призывающих купить живой товар, выставленный в рядах.
Проходящие мимо окидывали мальчика взглядом, задерживались, увидев красивое лицо с нежными и правильными чертами, светлые волосы и голубые глаза, так редко встречающиеся в их краях, стройное тело 12 летнего мальчишки, но услышав запрашиваемую цену, уходили, даже не пытаясь торговаться.
Гошаа ежился, его кожа побледнела. "Как же холодно... Скорее бы все кончилось... Ненавижу... Убежать бы..." Мальчишка со страхом представил, как торговец не продав его сегодня, сорвет злость на нем, избив плетью. Купив мальчика у степных разбойников полгода назад, торговец первый месяц практически ежедневно избивал его, ломая волю и обучая покорности. Мальчик давно понял, что ни кто не встанет здесь на его защиту и всем безразлична его судьба. Он с ужасом и отвращением вспоминал, как в доме торговца обучали его "нежному искусству". Боль ударов и изощреннейшие наказания, те мерзости, которые делали с ним и заставляли делать его, приводя к покорности и ломая чувство гордости и стыда, те постыдные действия, которые делали с его телом. И тело предавало его, приучаясь быть послушным чужим рукам и получая стыдное удовольствие. Постепенно пришло чувство, что все происходящее с ним происходит с кем то другим. Мальчик стал забывать такой далекий дом и все то, что предшествовало его пленению разбойниками. Правда последнюю неделю с ним обращались бережно, хорошо кормили, каждый день мыли в ванной и натирали тело маслами.
- Сколько ты хочешь за этого мальчишку?
Сильный голос уверенного в себе человека прервал мысли ушедшего в себя мальчишки.
- Две тысячи серебряных хараников, господин. Торговец заинтересованно смотрел на высокого мужчину, одежда которого недвусмысленно выдавала в нем война-иноземца. И война не простого, о чем свидетельствовали богатая отделка краев кафтана, золотой наборный пояс и рукоять меча, изукрашенная серебром и драгоценными камнями.
- Не много ли ты просишь, купец? Воин с сомнением разглядывал мальчика.
- Что вы, что вы, господин, вы только поглядите на его волосы, на его лицо. Эй, мальчик, ну ка подними голову, дай возможность господину поглядеть на тебя.
Торговец ступил на помост и дернув за ухо заставил Гошуу поднять лицо.
- А какая у него нежная кожа, господин, вы потрогайте, потрогайте, убедитесь сами. А как он искусен в нежных ночных тайнах, господин, уммммм (торговец закатил картинно глаза). О таком наложнике даже сам правитель города может только мечтать. Ой, о чем это я, конечно у господина правителя города самые искуснейшие и красивейшие наложники, но поверьте, господин, этот мальчик совершенно не хуже!
Воин поднялся на помост. Брезгливо ткнул в покрывало:
- Сними с него это.
Торговец угодливо хихикнув резко сорвал покрывало с мальчика. С трудом удержавшись на ногах, Гошаа невольно поднял глаза и посмотрел в лицо война. Тот прищурился и внимательно взглянул мальчику в глаза:
- А он у тебя дерзок, раз смеет глядеть в лицо господина.
Торговец с силой отвесил подзатыльник:
- Негодник, ты посмел забыть все то, чему тебя учили? Шкуру спущу с твоей спины.
Мальчик сжался, опустив голову.
Воин сделал шаг вперед, поднял его подбородок пальцами.
- Откуда он у тебя? Спросил воин, разглядывая лицо мальчишки.
- Купил его у приезжих торговцев, господин, полгода назад, господин.
Воин стал ощупывать руки и ноги мальчика, проверяя его кости, затем заставив поднять ноги осмотрел ступни. Осмотрел спину, провел руками по ребрам. Провел руками по груди и животу, помяв его и выискивая признаки грыжи. Взяв в руки член мальчика, отрыл его головку и осмотрел ее. Прощупав яички, воин поднес к его лицу руку и ткнул в губы пальцем: - Оближи!
Мальчик, понимая, что не может не выполнить приказа приоткрыл рот и позволил пальцу проникнуть в него. Немного придержав его зубами облизал языком, повинуясь, безучастно опустив руки.
- Наклонись, приказал воин. Мальчик с недоумением посмотрел на мужчину. И тут же последовал удар торговца - Делай, что тебе говорят!
Гошаа сжав зубы наклонился. Мужчина приказал - Раздвинь ягодицы.
Гошаа покорно двумя ладонями обхватил себя за ягодицы и раздвинул их. Уперев кончик пальца в тайное отверстие мальчишеского тела мужчина с силой ввел в него палец. Мальчик дернулся и простонал. Придерживая его другой рукой за спину воин стал внимательно обследовать все тайные закоулки внутри тела мальчика. Наконец, он осторожно вытащил палец и удовлетворенно улыбнувшись повернулся к торговцу - Действительно, жемчужина не сверленная.
- А как много он радости принесет своему владельцу в постели, господин, смотрите, как поднялась его палочка.
- Действительно, мальчишка вроде бы не холодный. Покорнейший, говоришь? Как бы про себя проговорил воин, скептически разглядывая синяки на спине мальчика и глядя в глаза торговца спросил:
- Твоя окончательная цена за этого раба, торговец.
Торговец на мгновение задумавшись, произнес:
- Тысяч восемьсот серебряных, господин и только потому, что я вижу истинного господина и знатока. Простите, ни как не могу сбавить еще, этот мальчишка мне достался не дешево.
- Не сильно то он и похож на покорного и послушного. Хорошо, тысяча пятьсот и в придачу дашь плотное покрывало и еще, оплатишь работу кузнеца, когда на мальчишку оденут ошейник.
Торговец пряча удовлетворенную ухмылку согласился, кивнув базарном служке. Подойдя, тот снял стальной браслет с ноги мальчика, освободив его от цепи, затем накинул на шею проданного раба веревку, отдал ее конец торговцу. Торговец тут передал веревку войну и повел его с покупкой для закрепления сделки к базарном писцу.
Сидящий за старым и шатким даже на вид столиком, в конце помоста, писец, седой, в не новой, бывшей когда то богатой одежде, скучающе оглядывал базар. Увидев подходящих, он сделал преувеличено занятой вид, перебирая бумаги у себя на столике.
- Достопочтимый, обратился к нему торговец, не сделаете ли запись в своей книге.
Писец поднял глаза на подошедших и с суровым выражением на лице спросил:
- Назовите имя продавца и покупателя.
- Я, торговец Разимаш, с милостливого разрешения правителя города, торгую на этом рынке. Продал этого раба Его доблести - воин продолжил - Тахират, тысячник войска светлейшего и всемилостивейшего Эрхиа, повелителя Заребшана.
Писец обмакнув перо в чернильницу старательно записал. Затем, продолжая писать вслух зачитывал написанное:
- Второго дня месяца ракамазана года белого дракона торговец Разимаш продал тысячнику войска светлейшего и всемилостивейшего Эрхиа, повелителя Заребшана Тахирату мальчика-раба из тех, кто под покрывалом, сколько тебе лет мальчик? Писец остро взглянул на Гошуу. Продолжил писать и читать - 12 лет от роду, роста в полтора аршаха, светловолосого, голубоглазого, по имени Гошаа.
Закончив записывать в книгу, писец написал тот же текст на небольших пергаментных листах, затем, получив приличествующий его действу налог, приложил печать базара к пергаментам, которые вручил торговцу и войну. Воин достав кошель отсчитал 12 золотых монет.
- Теперь вас отведут к кузнецу, заглядывая в лицо война проговорил торговец.
- Покрывало, бросил воин.
- Сейчас, сейчас. Торговец повелительно щелкнул пальцами и приказал подбежавшему служке, - принеси покрывало и отведи его доблесть к кузнецу, передай, что бы тот сделал все, что прикажет этот господин, за мой счет.

В закопченной мастерской угрюмый, возящийся у горна кузнец, окинул взглядом вошедших, задержавшись на мальчике.
- Оковы? На руки, на ноги?
- Нет, ошейник, бронзовый и с гравировкой. Оглядев кузницу проговорил воин.
- Подойди сюда мальчик. Кузнец, освободив от покрывала голову раба, измерил пальцами шею мальчика.

- Какую надпись?
- Гошаа собственность Тахирата из Заребшана.
Кузнец выбрал из кучи изделий, лежащих на сундуке в углу мастерской ошейник, зажал его в тисках и принялся клеймами выбивать надпись. Воин терпеливо ждал, внимательно поглядывая на свое приобретение. Мальчик мялся с ноги на ногу, украдкой бросая взгляды исподлобья на дверь мастерской.
Наконец закончив, кузнец сильными руками заставив мальчика положить шею на небольшую наковальню, надел ошейник и убедившись, что он достаточно свободно охватывает шею мальчишки, подложив под него плотную ткань тремя уверенными ударами заклепал его.
- Отнесите это на счет торговца Разимаша, проговорил воин - идем мальчик, и повернувшись, вышел из мастерской.
Гошаа, только начавший отогреваться кутаясь в покрывало поплелся следом. На улице воин крепко взяв мальчика за запястье повел его в сторону от базара, вывел на площадь и подведя к эшафоту, указал на тело с содранной кожей, распятое между столбами.
- Смотри мальчик хорошенько и запомни. Вот, что ждет непокорного раба, и раба, если он попытается убежать от хозяина.
Гошаа с ужасом заметил, что тело еще живо, бессильно поникшая голова несчастного дернулась, когда нахальная ворона села ему на плечо и рванула клювом кусок мяса.
Дернув за руку застывшего мальчика Тахират повел его дальше. Пройдя несколько переулков, ограниченных глухими заборами прячущихся за ними домов, воин наконец остановился около одного из них, подойдя к крепкой, обитой железными полосами калитке. После его уверенного стука окошко в калитке приоткрылось, послышался сдавленный возглас и дверь распахнулась настежь, открывая ухоженный дворик и большой дом. Униженно кланяющийся привратник не смея поднять головы приглашающее разводил руками. Введя мальчика во двор воин повысив голос позвал:
- Малир!
Через несколько мгновений во двор выбежал молодой мужчина, скорее юноша, который низко склонившись произнес:
- Слушаю, господин...
- Отведи этого раба на ночную половину, покажи ему его комнату, накорми. И подготовь его, после обеда приведешь в мою опочивальню.

Глава 2

Тахират

Тахират, высокий, стройный, с хорошо развитым телом тридцатилетний тысячник войска светлейшего и всемилостивейшего Эрхиа, повелителя Заребшана, глава охраны посольства Заребшана в Хааране и личный советник принца Эрхакака, в одиночестве прогуливался по утреннему городу. Сегодня его услуги принцу не нужны. Сегодня его милость и справедливость изволит отдыхать в обществе прекрасных своих наложников и наложниц.
Уже четыре месяца в этом грязном городе и пока окончания переговоров не видать. Ежедневная болтовня в совете Хаарана, празднества, охота и морские прогулки, подкупы и взятки.... Надоело. И одиночество, которое преследует Тахирата все эти месяцы. После смерти жены, оставив четырнадцатилетнего сына Тахара управлять не малым своим имуществом в благословенном Заребшане, Тахирад так и не привел себе в постель ни кого. Дома еще были свежи воспоминания о нежной и ласковой Релееш, в три дня сгоревшей в лихорадке, занесенной в город караваном степняков. И при жизни любимой жены он не приводил на ночную половину дома ни наложниц ни наложников, уважая ее любовь. Здесь же, полностью посвятил себя делам посольским, лишь изредка посещая городские веселые дома, где посредством продажной любви давал успокоение своей плоти.
" Давно не был в банях, но идти туда не хочется. И тела наложников в веселых домах, с их податливостью не привлекают меня сегодня" думал Тахирад.
Ноги сами привели на городской базар. Бродя бесцельно между рядов воин посматривал по сторонам. Запах мангалов, жарящих барашков щекотал его ноздри, гомон базара, крики торговцев постепенно позволяли отвлечься от мыслей. Свернув в ряды невольников он скучающе оглядывал представленный товар. Тут, его взор зацепился за полный тоски и ненависти взгляд мальчишки, стоящего на помосте в ряду рабов. "Однако как он красив, и тело хорошо, почем бы и нет..." подумалось Тахирату. Сколько? Выслушав ответ торговца поднялся на помост. Торговец ударил мальчишку и тот ожег его взглядом полным ненависти, чего торговец к счастью для раба не заметил. "А он не так уж и покорен" подумал воин, "Интересно будет наверное такого красивого приручить, вот и занятия для вечеров...".
Приведя раба домой, Тахират поручил его слуге-евнуху, которого купил еще мальчишкой для жены и теперь, после ее смерти сопровождавшего его во всех походах и поездках. Предвкушая послеобеденное развлечение засел за свитки из посольства.

И не заметил, как пролетели два часа. Донесения сотников о расходе провианта для воинов, фуража для лошадей. Планы города, с таким трудом купленные у городского старшины. Планы городских стен, за которые Тахират выложил не мало полновесных золотых монет, но которые по сути своей были бесценны - ведь не зря говорят, что говоря о дружбе, готовься к войне и Хаарам весьма лакомый кусок, мимо которого повелитель ни как не пройдет. Записи писцов о переговорах посольства и записи разговоров придворных, которые удалось подслушать мастерам тайных дел. Донесения об утехах принца, с превеликим секретом писанные и накапливающиеся для повелителя. Все это требовало изучения и бережного обращения, все это будет спрошено после возвращения домой и спрошено всемилостивейшим Эрхиа со всей строгостью с его доверенного слуги. А утехи принца уже стали притчей во языцех в Хааране. Его ненасытное желание удовольствий, траты, на грани безумия, на покупку все новых и новых живых кукол для ночных наслаждений, его пиры, устраивающиеся почти каждый день изрядно потрепали посольскую казну.
Наконец деликатное покашливание Сарааба, личного раба Тахирата привлекло внимание господина. Подняв голову, оторвавшись от разложенного на столе, холодно спросил замершего у дверей:
- Чего тебе?
Низко кланяясь прислужник проговорил - Обед готов, мой господин.
Тахират потянулся удовлетворенно, одним гибким, стремительным движением встал из за стола и пройдя короткий коридор вошел в пиршескую комнату, в очередной раз удивляясь безалаберности планировки дома. Но тут все так строят и это снятое посольством жилище ни чуть не хуже остальных домов.
Как всегда, обед у нанятого же здесь, в Хааране повара получился отменно. Густая баранья похлебка, огненно поперченная, как любил Тахарат, горячие хлебцы, бок поросенка, обильно сдобренный специями, холодные перепела, прожаренные до хруста косточек, фаршированная рыба. Запивая прохладным слабеньким хаарским вином, Тахират, следуя многолетней воинской привычке отдав должное похлебке не много внимания уделил уже изыскам поварского искусства. Сыто откинувшись на спинку кресла он вспомнил, какая ждет его сегодня забава. Предвкушающее мысленно улыбнувшись не спеша встал и проследовал на ночную половину дома, в свою опочивальню.
Не садясь, дважды хлопнул в ладоши. Через несколько мгновений в дверях появился Малир. Низко поклонившись, спросил - Позволит ли господин привести мальчика? Получив утвердительный кивок, исчез.

Гошаа

... Повинуясь взмаху руки человека, названного Малиром, Гошаа следовал за ним по коридорам дома.
- Сначала ты поешь. Молодой человек, завел мальчика в большую комнату, центр которой украшал очаг а по стенам стояли столы. Несколько мальчишек под руководством повара, мужчины в возрасте, трудились не покладая рук - помешивая, нарезая, толча, разбавляя что то, что сразу и не поймешь. От запахов готовящейся пищи желудок у мальчика взвыл.
Малир показал рукой на лавку, стоящую у свободного стола - Садись. И повернувшись к повару - Господин приказал накормить этого мальчика.
Повар, окинул мальчишку взглядом и зацепив глазами ошейник на стройной мальчишеской шее сделал знак одному из поварят. Тот кивнул и наложив в миску каши, добавив сверху ломоть хлеба поставил на стол рядом с Гошеей. Сдерживая острое чувство голода мальчик принялся неспеша есть, аккуратно зачерпывая ложкой и понемногу откусывая хлеб.
" А мальчик то получил хорошее воспитание и не похоже, что это воспитание его предыдущего хозяина" стоя рядом Малир молча ждал.
- Наложник господина? Спросил Малира подмигнув повар. Обернувшись и увидев заинтересованные взгляды поварят, резко сказал - Господин не приказывал рассматривать его мальчика! Повар и мальчишки поотворачивались, с рвением принявшись за свою работу.
Гошаа отодвинув тарелку и не в силах удержать удовлетворенной отрыжки, покраснел, отведя глаза.
- Наелся? Пойдем, у тебя не так много времени подготовиться. Мальчик встал и послушно пошел за Малиром.

- Это купальня, сегодня ты помоешься в ней. Раздевайся.
Гошаа снял с себя покрывало, осторожно потрогав ногой воду опустился в небольшой бассейн, шипя, когда прохладная вода покрывала его тело. Не давая ему разлеживаться, Малир взяв мыло стал его намыливать. Встань, раздвинь ноги, там тоже надо помыть. Мальчик немного покраснев прошептал: - Может быть я сам?
- Нет, я должен убедиться, что у тебя все в порядке. И это моя работа, я евнух в гареме господина!
Немного осмелев и не в силах сдержать извечное неистребимое мальчишеское любопытство Гошаа не удержался от вопросов:
- А большой у господина гарем?
- Большой!
- Много в нем наложников?
- Ты один.
- Ого, а много у господина жен?
- У него умерла жена...
- Давно? Она у него была одна?
- Ты много задаешь вопросов, повернись теперь и раздвинь попу. Приговаривая, Малир намылил и там, смыв затем обильной водой.
- У тебя еще не было мужчины? Удивился Малир - ты давно раб? Как ты такой красивый сохранил сзади свою целостность?
- Я не раб! Вскинул голову Гошаа.
- А это что, украшение? Указав на ошейник мальчишки ехидно поинтересовался евнух. - Тебе лучше не задаваться и не ссориться со мной. И тем более не вздумай повторить эти слова господину! Я для тебя здесь самый главный. Я буду о тебе заботиться и я же буду тебя наказывать, если прикажет господин!
- Это почему?
- Эээ, чему тебя обучали? Таковы правила гарема, и коль ты в нем оказался, то ты будешь их выполнять, если не хочешь быть постоянно с поротым задом и спиной! Или проданным на базаре, такие красивые мальчишки обычно заканчивают свои дни в веселых домах, ублажая всех, кто готов платить за них! Наложники обязаны слушаться евнухов.
- Я не всегда был рабом, опустив голову примирительно проговорил Гошаа, - меня обманом захватили разбойники и продали купцу, а тот захотел сделать из меня раба под покрывалом... Но наверное хотел продать дороже и сам не трогал, ну ты понимаешь, там...
- Господин не жестокий, поливая водой мальчишку и смывая мыльную пену успокаивающе проговорил Малир. - Зря не наказывает ни кого. А гарем... У него была одна жена, и все, больше ни кого не было. Ты первый у него наложник. Ну все, вытирайся, пойдем, я покажу комнату, где ты будешь жить.
И снова по коридорам... Наконец, Малир остановился и повернувшись подтолкнул мальчика в комнату: - жить будешь здесь.
Гошаа с интересом огляделся - небольшая, квадратная, шагов по пять от стены до стены, с узким окном, забранным (или украшенным?) фигурной решеткой, неширокая кровать с матрасом, застеленная украшенным неброским рисунком покрывалом.
Столик, невысокий табурет, сундук и шкафчик, вот все убранство комнаты.
- А кто здесь раньше жил?
-Никто, это ночная половина дома и она предназначена для содержания ее обитателей - жен и наложников. Теперь, слушай меня внимательно, когда господин призовет тебя, ты постучишь в дверь его опочивальни и после его разрешения войдешь, не отходя от двери встанешь на колени и опустишь голову. Без разрешения господина ты не должен вставать или поднимать голову!
Тебя обучали нежному искусству?
- Обучали, угрюмо проговорил Гошаа.
- Все не так страшно, как тебе кажется и ты должен представлять, что ты должен будешь делать и что тебя ждет. Запомни, не прекословь господину, выполняй все его желания и приказы. Когда он захочет проникнуть в тебя, постарайся расслабиться и принять его копье. Вот, баночка с мазью, она поможет тебе принять его в себя без большой боли, возможно ты даже сам получишь удовольствие. Помни, ты не должен быть безучастным и если господи изволит одарить тебя ласками, ты должен на них отвечать и приложить все свои силы для его удовольствия! Запомни, ты не смеешь поднимать глаза и смотреть в лицо господину. А сейчас, ты можешь немного отдохнуть, пока тебя не позовут.
С этими словами Малир повернулся к двери.
- Малир, а ты тоже раб? Спросил Гошаа.
- Да, я раб, господин мой хозяин уже почти десять лет.
- А почему ты без ошейника?
Малир пожал плечами: - Господин ни когда не одевал его на меня, и цепи тоже. Ну все, мне пора. Оставив мальчика в комнате, вышел, заперев дверь.

Глава 3

Гошаа

Оставшись один, мальчик прошелся по комнате. Подойдя к окну проверил крепость решетки, подергал ее. Вернувшись к двери, толкнул - заперто. Открыл шкафчик, убедившись что он пуст, заглянул и в сундук, не найдя ничего интересного, сняв с себя покрывало лег на кровать, им же и укрывшись. Впервые за полгода оказавшись на мягкой, чистой постели, мальчишка с острой силой почувствовал тоску по дому, свою кровать, дом, родных.
.....Он ведь и представить не мог, что его очередной опыт с даром, которым, как он узнал в прошлом году, обладали в большей или меньшей степени все кровные члены его рода, мог привести вот к такому страшному результату. Он оказался в другом, таком чужом мире, где из него делают раба! Из него - раба... Из него, который про рабство только читал. Читал в учебнике истории и представлял все это так опосредственно, так далеко от себя. Рабство в его мире исчезло так давно, что про него помнили только историки и еще школьники, изучающие древние века в школе.
А после его появления здесь дар куда то подевался... Правда оставалась надежда, что потерял он его не навсегда, исчерпанный чрезмерным усилием, что он вернется, накопится. Как уже пропадал после его первого опыта, когда только узнав, вернее случайно подслушал разговор его бабушки и тетки про родовой дар тут же со всей самонадеянностью 10 летнего мальчишки стал экспериментировать. Тогда, он поссорившись с двоюродным братом и будучи обозленным чрезвычайно, собравшись, ударил мысленно. Брат потерял сознание и тетка приводила его в себя почти полчаса. Конечно же Гоша (а в его мире мальчишку звали так) был выпорот отцом так, что потом неделю без содроганья не мог сидеть и спал на животе. Выпорот впервые в жизни. Едва зажила задница, как его отвезли в село к двоюродной бабке.
Баба Зоя, в свои 80 лет еще бойкая и крепкая женщина, в роду была на особом положении. К ней ездили посоветоваться, к ней возили малышей, появлявшихся на свет в таком большом роду. Бабка не гналась за известностью, но и чужие люди приходили к ней за помощью - найти пропажу, уберечь от сглаза, спросить про сына или дочь, живущих далеко и забывавших писать. Бабка привечала всех, единственно, гнала прочь приходящих с темными просьбами.
Гоша тогда прожил у нее долго. Баба Зоя первый месяц внимательно приглядывалась к мальчику, затем, приняв какое то решение, стала рассказывать о даре, предостерегала от использования его с дурными намерениями, показала и объяснила основы концентрации, способы применения. Наконец, спустя пять месяцев, отправляя мальчика назад, в город, долго разговаривала с родителями. Краем уха Гоша слышал, как бабка говорила, что такой силы дара, как у мальчика, в роду не было же два поколения. Советовала родителям больше следить за мальчишкой и найти способ на некоторое время отвлечь его от изучения себя. На следующий день, дома, отец отвел Гошу в спортивную школу, к своему другу детства и крестному мальчика, ведущего класс самбистов. Крестный тогда согласился заниматься мальчиком отдельно. И последние два года практически ежедневно посвящал ему по полдня... За два года Гоша подрос, окреп, его движения приобрели текучесть. Он по праву гордился перед одноклассниками заслуженным на соревнованиях первым юношеским разрядом, который не часто получали мальчишки.
Но про свой дар и уроки бабы Зои он помнил всегда. И когда появлялось свободное время потихоньку экспериментировал, выискивая все его возможности и определяя пределы. Правда воздействовать на человека как в первый раз он так больше и не пробовал. Он уже знал, что может, если сильно постарается и хорошо сконцентрируется, увидеть то, что далеко от него. Научился, правда совсем пока не много, облегчать чужую боль. Умел снимать сглаз. Понял, что если собрать в своем сердце любовь и направить ее пусть даже на просто травинку или росток, то они окрепнут и расцветут. Научился ладить с животными и понял, что ни одно из них уже не сможет причинить вреда.
Конечно, мальчишка прекрасно понимал, что это семейная тайна и ни кто не должен ее знать. В свои двенадцать лет он не хотел быть ни предметом изучения, ни еще какого использования. Все свои эксперименты он проводил на даче, где чаще всего он проводил каникулы и лето. После каждого удачного применения дара на некоторое время мальчик терял силы. Когда просто пропадала возможность пользоваться им, а когда и буквально, терял силы и болел. Особенно, если пробовал кого то лечить... Бабушка в свое время объяснила ему, что ни что не бывает без причины и ни что не проходит бесследно, так же она обмолвилась, что пока он не станет юношей, дар его будет как огонек свечи на ветру, то вспыхивать, то гаснуть и погасить его очень легко...
А увлекшись в последний год фантастикой он решил попробовать заглянуть в иной мир. Тогда, выбрав время, когда дома ни кого не было, мальчишка после ряда упражнений, достигнув необходимой концентрации попробовал выйти за пределы ощущаемого. И когда вроде что то увидел, внезапно почувствовал, что он уже не может управлять процессом и все происходящее с ним ему не подвластно... Придя в себя он очутился здесь. И надо же такому быть, что первые же люди, которые ему здесь повстречались, продали его этом торговцу!

Звук открываемого дверного замка вырвал мальчика из полудремы, в которую он погрузился, захваченный воспоминаниями.
Вошедший Малир приказал:
- Быстро вставай, господин не любит ждать! Накинь покрывало, идем. Сопровождая свои слова евнух крепко взял мальчика за руку и повел по коридору
Кинув в лицо мальчика быстрый взгляд и заметив накатывающийся страх продолжил:
- Не бойся, просто запомни, ни в коем случае не перечь ему, выполняй, что господин прикажет.
Подведя мальчика к богато изукрашенной позолотой двухстворчатой двери постучал.
- Войди. Раздался мужской голос.
Приоткрыв дверь, Малир подтолкнул мальчишку в спину: на колени, прошептал он.
Гошаа вошел и не поднимая глаз опустился на колени. Прошло несколько мгновений. Мальчик из под опущенных век бросил несколько быстрых взглядов по сторонам. "Какая большая комната... И какая здоровенная кровать, на ней наверное могут спокойно разместиться десять человек... И на которую сейчас меня..." Мальчик почувствовал, как у него стали постепенно полыхать уши от стыда.
- Разденься и подойди.
Гошаа встал, скинув с себя покрывало сделал несколько шагов.
- Ближе.
Мальчик, понимая, что сопротивление ему не поможет, подошел к сидящему на кровати мужчине.
- Что у тебя в руке?
- Мазь Господин... Гошаа сильно покраснел и опустил голову.
Усмехнувшись, воин положил руки на ягодицы своей собственности, легонько притянул его к себе, поставив между ног. Ладони мужчины немного сжались, ослабли и стали легкими движениями поглаживать мальчика сзади. У Гошии от стыда горело лицо, от ладоней ласкающего мужчины расходилось тепло и приятное чувство. Кожа мальчика покрылась пупырышками, его палочка отвердела и напряглась. Тахират тронул пальцами палочку и снова усмехнулся. Затем легонько поиграл ею, двигая кожу взад-вперед. Потянув немного сильнее, открыл головку, приобретшую лиловый цвет от прилившей крови и возбуждения.
Другой рукой мужчина тронул сосок мальчика, вмиг затвердевший под его прикосновением. Немного поиграв им, мужчина перешел к другому, так же отвердевшему под его пальцами. Воин легонько сжал пупырышек мальчишеского соска, не прекращая играть его палочкой. Мальчик не удержал стона, его глаза затуманились, ноги почему то ослабели. Легкая дрожь сотрясала тело.
Мужчина отодвинул его назад на шаг и встал.
-Сними с меня пояс.
Гошаа расстегнув узорчатую золотую пряжку пояса трясущимися руками, снял его.
Тахират не спеша разделся.
Мальчик стоял, опустив руки. Его глаза, не отрываясь смотрели на поднявшийся почти к поросшему волосами животу, набрякший, украшенный глянцевой головкой, как шляпкой гриба, мужской орган.
" У него же он такой здоровый! Неужели он вот это будет совать в меня. Он же не войдет... Меня же порвет!" Пронеслись мысли в голове побледневшего от страха мальчишки.
Мужчина снова сел на кровать и приказал:
- Подойди мальчик.
Гошаа заворожено глядя на мужчину, сам того не сознавая отрицательно покачивая головой, взмолился:
- Пожалуйста, не надо, господин, пожалуйста, вы же меня разорвете им...
- Не заставляй меня тебе повторять дважды. Все равно тебе этого не избежать! Ты хочешь, что бы с твоей спины содрали кожу? Подойди!
Гошаа медленно подошел, с трудом сдерживая слезы.
- Возьми мазь. Смажь его!
Мальчик встал на колени между раздвинутыми ногами мужчины и набрав в руку из баночки мазь, стал осторожными движениями покрывать ею орган. От его прикосновений, мужчина сквозь сжатые зубы свистяще втянул воздух. Мужской орган принял твердость дерева. С трудом сдерживая желание выплеснуть семя, Тахират приказал: - Хватит!
Он встал, одним сильным движением поднял мальчишку с колен и бросил его на кровать.
Там, крепко схватив за бедра приподнял его зад, поставив на колени, затем, придерживая за бедро одной рукой, ладонью другой с силой надавил на узкую спину, заставляя лечь грудью на постель. Снова сжав его бедра, ткнул головкой между ягодиц. Мальчик сжался и попытался вывернуться из мужских рук. Тахират сильно хлопнул ладонью по ягодице мальчишки, оставив отпечаток пятерни, снова сжав его приказал: - Расслабься.
Затем, не обращая внимание хлынувшие мальчишеские слезы и на все его на попытки вырваться, стал пропихивать головку члена в потаенное отверстие. Мальчик забился сильнее. Закричал... Наконец, головка преодолевая сопротивление тугих мышц проникла вовнутрь тела. Тахират замер, не желая причинять излишней боли рабу, придерживая его, не давая мальчику соскользнуть с себя. Через некоторое время, почувствовав как немного ослабли мышцы охватывающие его орган, он мелкими толчками стал внедрять его внутрь. Гошаа снова забился, тело мальчика сотрясали рыдания, резкая боль, казалось немного отступившая, снова навалилась на него. Он чувствовал, как огромный, твердый орган мужчины с силой раздвигает его изнутри, продвигаясь медленно, но неостановимо. Мальчишеский крик огласил дом. Не обращая на него внимание Тахират, с превеликим трудом сдерживая накатывающее удовольствие, продолжал входить в тело. Наконец, свершилось, он вошел до упора. Хрипло дыша мужчина замер, снова давая возможность мальчику привыкнуть к его размеру. Оставив всякие попытки сорваться с органа, казалось пронизавшего его всего Гошаа боясь пошевелиться замер. Спустя десяток ударов сердца, Тахират не вынимая навалился на мальчика, ложась на него сверху и полностью покрывая собой распластавшееся мальчишеское тело. Сжав плечи мальчика Тахират стал медленно и осторожно двигаться внутри его.
Гошаа, постепенно привыкая к огромному и твердому, двигавшемуся внутри его, закусив губу старался расслабиться, вспомнив наставления Малира и то, чему его учили в доме торговца.
Тухират, немного увеличил размах движений бедер и тут, не выдержав напряжения и вала наслаждения, нахлынувшего на него внезапно, излился в мальчика, изо всех сил проникая в него как можно глубже. Мальчик снова закричал, извиваясь под ним.
Мужчина крепко его обнял, затем, не выпуская из объятий, не выходя из него, расслабился проваливаясь в приятную истому...
Лежа под господином Гошаа прерывисто дышал, всхлипывая и глотая слезы. Мальчик чувствовал, как орган мужчины постепенно ослабевал, уменьшался, его давление не было уже так болезненно.
" Вот, он сделал это... Теперь я наложник... Стыдно... Интересно, много ли крови вылилась из меня" Думал мальчишка, прислушиваясь к своим ощущениям. Там, сзади, было мокро и мокро сильно. Что то стекало по бедрам к паху, делая постель под ним влажной.
Прошло какое то время. Мужчина пошевелился, глубоко вздохнул. Гошаа почувствовал, как внутри его тела мужской орган снова стал расти. Мужчина сделал пробное движение и убедившись, что его копье снова достаточно отвердело, начал не спешно и размеренно скользить внутри тела мальчишки. Мальчик глубоко задышал, сдерживая стон и прислушиваясь к себе, не придет ли снова боль. Но той, сильной боли не было, размеренные, ритмичные толчки мужчины стали постепенно его завораживать, на мальчика опустилась истома, ни какие мысли не задерживались в голове. Он отдался ощущению происходящего с ним. Мужчина продолжал двигаться, его дыхание снова становилось хрипловатым, неспешное удовольствие овладевало им, он знал, что так двигаться, не достигая разрядки, он может долго. Тахират после длительного воздержания наслаждался чужим телом. Ибо те разы, когда он ходил в веселые дома не давали ему настоящего наслаждения и удовольствия, приносили только разрядку, успокоение возбужденной плоти.
" ...Мальчик так прияааатен..." лениво проплывали в голове мысли "...его тело пахнет хорошо..." Тахират не останавливая движений лизнул мальчишескую шею "...и приятен на вкус... Он стоит гораздо больше того, что я за него заплатил... Как давно мне не было так хорошооо...." Он с удивлением сознавал, что начал чувствовать к этому рабу, мальчишке-наложнику нежность, которую уже и забыл, когда испытывал к кому либо. Мужчина провел языком по ушку мальчишки, облизал его, пососал мочку. Мальчик выдохнул.
" А тебе нравится это..." Подумал мужчина и попробовал на вкус другое ушко. Мальчик снова вздохнул и повернул голову так, что бы мужчине было удобнее ласкать. Движения мужчины постепенно стали сильнее, размашистей, его орган с силой входил в самую глубину тела мальчика и выходя почти полностью покидал его, и снова и снова входил...
Гошаа почувствовав ласку господина не ожидал, что она будет так приятна, он подставил ухо и тут, понял, что движения там, внутри его, тоже приносят удовольствие, небольшое, но такое приятное ощущение разливалось по телу мальчика. Не сознавая того, он принялся двигать навстречу толчкам бедрами, стараясь попасть в ритм.
Почувствовав встречные движения мальчишки мужчина почти обезумел от страсти. Зарычав, он усилил удары внутрь и снова и снова на него стало накатывать наслаждение. Замерев, войдя глубоко он изливался и изливался. Закончив, он выскользнул из мальчика и перевалился на спину, не в силах казалось бы пошевелить и пальцем.

Мальчик, обессилено лежал на животе. Немного погодя, как показалось ему, он с удивлением понял, что уже вечер. Гошаа повернув голову и вопросительно взглянул на мужчину.
-Можешь идти, произнес Тахират.
Гоша с трудом встал и пошатываясь, широко разводя ноги и косолапя направился к двери. Тут, вспомнив наставления Малира испуганно повернулся и неловко поклонился господину. Выпрямившись, направился к двери, чувствуя, как скользят друг о дружку ягодицы, как болит и ноет его дырочка, не позволяя идти как обычно, как по внутренней поверхности бедер что то стекает на икры и капает на пол. Выйдя из двери он увидел евнуха, который поглядев на мальчика, взяв его за запястье повел в купальню.
Омыв Гошуу, Малир заставил его встать на четвереньки и прогнувшись, выпятить зад. Внимательно осмотрев натруженное отверстие, еще даже не закрывшееся полностью и показывающую нежно-розовую глубину он приказал: стой так, сейчас станет легче. Поднявшись, подошел к шкафчику, стоящему в углу купальни стал перебирать плошки и баночки. Найдя нужную вернулся к мальчишке и уверенными движениями стал смазывать его по краям и внутри. Закончив, хлопнул легонько по заду скомандовал: - Можешь встать.
- Там сильно порвано? С затаенным испугом поинтересовался мальчик.
Малир рассмеялся: - совсем нет, немного натерто, маленькая трещинка, но все пройдет уже к утру. Пойдем…
Приведя мальчика в комнату и пообещав принести ужин снова запер уходя дверь. Мальчик добредя до кровати повалился на нее и сразу же заснул...

Почувствовав, что немного проголодался Тахират усилием воли собрался и встал с постели. Хлопнул в ладоши. Позволив вошедшему рабу одеть себя, взглядом указал на постель. Саараб поклонившись, стал заменять испачканные простыни свежими.
- Пусть накроют ужин в пиршеской. Раб еще раз поклонился.
- Малир! Тахират два раза хлопнул в ладоши. Через минуту в комнату вошел юноша и низко склонился.
- Я доволен своим наложником. Передай ему это – воин снял с безымянного пальца левой руки серебряный перстень, украшенный изумрудом. - Ты его осмотрел?
- Да, господин. Малир еще раз поклонился - с ним все в порядке, завтра он сможет снова служить Вашей доблести так, как вы пожелаете.
Тахират удовлетворенно кивнул и достав из шкатулки, стоящей на столике у кровати, мешочек звякнувший серебром, кинул его евнуху.
- Завтра купи все, что нужно для приличествующего моему наложнику виду. Немного подумав, обавил - Я разрешаю ему выходить из комнаты и гулять в саду, на ночной половине дома. В твоем сопровождении и под покрывалом! Кормить его пищей для домашних слуг. Малир низко поклонился и увидев взмах руки господина, разрешающий ему идти, не выпрямляясь попятился к выходу.

Гошаа проснулся в темной комнате, слабо освещенной светом луны, от сильных позывов облегчиться. Встав с постели, подергал дверь. Заперто. Немного походив по комнате, понял, что может и не
удержать в себе то, что просилось наружу. Захотелось так, что пробрал озноб, от прохладного воздуха кожа покрылась пупырышками. Решившись, подошел к двери постучал. Прислушался, постучал сильнее. Наконец раздался звук приближающихся шагов.
- Чего тебе, хмуро спросил вошедший Малир, держащий в одной руке светильник, другой сонно потирающий глаза.
- Мне нужно... Я сильно хочу в туалет.
- Куда? Недоуменно поглядел на мальчика. - Ааа, в нужное место. Пойдем.
Малир повернулся и Гошаа, накинув покрывало на плечи, последовал за ним. Проведя мальчика по коридору и свернув в закуток, показал на невысокую дверь.
- Здесь можно сделать облегчение. Иди.
Зайдя, Гошаа увидел небольшую каморку, с маленьким окном и овальной дырой в полу. Из дыры слышался плеск воды. У одной из стен из трубы вытекала узенькая струйка воды и пробежав по лотку исчезала в отверстии. Слабый, застарелый запах указывал на предназначение каморки.
Вошедший следом евнух зажег свечу, висящую в подсвечнике на стене и проворчав - Давай не долго, вышел, прикрыв дверцу.
Резонно рассудив, что овальная дыра в полу как раз ему и нужна, мальчик присел. "Ну да, после сегодняшнего все из меня вылетает со свистом" горько подумал он. Закончив, Гошаа помыл себя водой, с некоторым удовлетворением подумав, что хоть с этими делами здесь, в этом доме, все
же получше. В этом мире ему сильно не хватало простой туалетной бумаги и каждый раз, когда он хотел в туалет, испытывал острое чувство унижения, пользуясь подручными средствами или терпя свою не чистоту, когда их не было.
Выйдя к дожидавшемуся за дверью Малиру последовал за ним в свою комнату.
- Господин милостиво решил тебя наградить, сказал евнух и достав из складок пояса перстень, протянул его мальчику.
- А что мне с ним делать? Спросил мальчик, разглядывая украшение. В свете светильника камень бросил несколько лучиков, отразившихся от стен.
- Подарки господина ты должен носить. Примерь его.
Мальчик стал надевать перстень на пальцы рук. Только на большом пальце перстень сидел более менее плотно, не сваливаясь сразу.
- Завтра его тебе подгонят по размеру. А сейчас спи.

Оставшись один и услышав щелчок замка Гошаа понял, что спать ему уже совсем не хочется. Немного посидев на кровати, вертя перстень на пальце, мальчик решил попробовать вспомнить свои занятия с тренером. Полгода он практически ни разу не был один, без присмотра и в той, грубой атмосфере, которая его окружала, желание что то делать его не посещало. Да и постоянное недоедание не способствовало упражнениям. Сейчас же, когда он впервые за последнее время был не голоден, его тело томительно заныло, требуя привычной нагрузки. Встал, поставил ноги на ширину плеч, ориентируя ступни параллельно друг другу. Тихонько зашипел от ноющего чувства сзади,
напомнившего ему о событиях дня. Размяв круговыми движениями кисти, перешел на упражнения для рук. Затем наклоны и раскачивание корпуса, упражнения для шеи. Почувствовав, что кровь живее забегала по жилам сделал несколько подходов приседаний. Отдохнув пару минут, попробовал сесть на полушпагат. Нет... Получается больно. Хотя растяжка связок и не пропала, состояние попы... Мальчик плавно перешел в высокую стойку и сделал несколько имитаций бросков и уходов. Тело само помнило что надо делать. Совершая привычные упражнения Гоша расслабленно размышлял - "Кажется я понравился этому мужчине." Даже в мыслях он не хотел называть мужчину хозяином, все воспитание мальчика противилось этому. "А ведь не так и страшно все получилось" подумал он и
невольно краснея задавил в зародыше мысль, что ему во второй раз даже немного понравилось. "Может быть не так уж и плохо будет жить у него? Правда, если евнух не соврал, я у него один наложник и этот человек будет постоянно пользоваться мной. Но может быть и не постоянно и может быть у него еще кто ни будь появится... Эх, убежать бы... Но куда? Даже если я и смогу убежать из этого дома, то ошейник ясно показывает на то, что я раб и меня вернут назад. И снять его не
получится без посторонней помощи, вон как заклепали... А помогать рабу убегать от господина ни кто не будет" Тут мальчик вспомнив виденное утром на площади поежился.
" Да... Мои волосы и лицо сразу покажут, что я чужак. Снова кто ни будь обратит в рабство и лучше не будет" тут он вспомнил слова Малира про веселый дом и снова поежился, уже от отвращения. "Нет, останусь здесь. Надо будет узнать у евнуха, как долго бывают наложниками и что потом будет со мной..."
Закончив делать комплекс упражнений, вспотев и с удовлетворением отметив, что дыхание не сильно то и участилось Гошаа откинув покрывало лег на кровать, чувствуя, как тело приятно ныло. Попробовал сконцентрироваться и поискать, не появились ли признаки возращения дара. И не заметил, как уснул...

Глава 4

- Вставай, долго же ты спишь. Голос Малира ворвался в сон мальчика.
Гошаа открыл глаза. Евнух стоял посреди комнаты, держа в руках ворох одежды. Двое домашних рабов, бросая украдкой взгляды на мальчика, занесли в комнату зеркало, укрепленное на столике, невысокий стул.
- Можете идти, приказал евнух, повернулся к Гошее - давай примерять.
Мальчик встав с кровати попросил - а можно умыться?
- Потом... Евнух протянул первую вещь...
Примерка и раскладывание одежды заняли почти час. Гардероб мальчика пополнился несколькими шальварами, из легких, полупрозрачных тканей розового и синего цветов. Несколько рубашек, от прозрачной парчевой, до белой, из плотного шелка. Пара узорчатых жилеток, украшенных серебряными нитями. И на конец, плотное серое покрывало, с выкроенным отверстием для лица. "Паранджа", вспомнил название Гошаа. "Нежели меня заставят это носить?"
- Господин сегодня для тебя милостив, сказал евнух, он разрешает тебе гулять в саду дома.
- А выходить из дома мне можно? Живо поинтересовался мальчик.
- Нет, с негодованием произнес Малир, - Ты наложник, а наложники живут постоянно на ночной половине дома и ни кто не может их видеть. И они не имеют право показывать себя и свое лицо ни кому, кроме своего хозяина. Запомни, если покажешь свое лицо кому либо, будешь жестоко
наказан. Поэтому, всегда, выходя из комнаты, ты должен надевать это - показал на покрывало. Сейчас я тебе покажу, как ты должен его одевать и носить. Только когда господин призовет тебя к себе, ты будешь без него.
- И в саду тоже в покрывале?
- Да, это приказ господина. Господин проявил великую милость, разрешив тебе гулять в саду, смотри не лишись ее.
- Но ведь меня же видели и повара и рабы и слуги...
- Это было тогда, когда ты не был наложником господина. Теперь же, только он может лицезреть тебя!
- Но в нем даже ходить не удобно!
- Оно не придумано для удобства! И не спорь, это желание твоего хозяина и ты будешь следовать ему.
- Еду тебе будут приносить сюда, услышав стук в дверь, ты должен скрывать лицо!
- И ты меня всегда будешь запирать?
- Нет, не буду, но если ты сам, без разрешения выйдешь из комнаты, кроме как в туалет, то я тебя накажу. Малир показал пальцем на плеть, рукоять которой была засунута за пояс его шальвар.

В этот вечер господин призвал раба на свое ложе и снова дважды овладел им.

Прошло полтора месяца. Зима в Хааране в этом году была холодная, по вечерам жители города протапливали дома, ложили нагретые кирпичи в постель, коротали вечера, попивая подогретое вино и держа ноги под одеялами, которыми накрывали жаровни с углями.
Управляющий домом Тахирата, вольнонаемный хааранец Мизир сбился с ног, подгоняя рабов, следя, что бы в доме господина было тепло.
Каждый вечер господин призывал Гошуу к себе. Мальчик приходил... Каждую ночь, овладев два-три раза его телом, отсылал назад, в комнату. Господин практически не разговаривал с мальчиком, обычно обходясь пятью словами: - Разденься, подойди, ложись, можешь идти...
Но часто, мальчик ловил задумчивые взгляды мужчины, с глубоко скрываемой нежностью...
Мальчик постепенно привык к жизни наложника и уже не испытывал какой либо сильной боли от того, что с ним делали. Скорее, он даже стал получать удовольствие от крепких объятий господина. Мальчик научился покорно принимать его ласки, научился ласкать его самого, угадывая малейшие желания и не испытывать при этом отвращения или стыда... Ему стало нравиться, как тело господина трепещет под его прикосновениями и поцелуями, стало нравиться наблюдать, как его сначала несмелые а затем, уже такие умелые и откровенные действия рук и губ доставляют мужчине удовольствие, подводят к пику наслаждения... Более того, Гошаа со страхом ловил себя на том, что Тахират (это имя мальчик мог называть только мысленно, ведь наложник не вправе повторять имя
господина) ему нравится и мальчик ждет этих вечеров, ждет, когда мужчина прикоснется к нему, когда
приласкает. Когда в один из вечеров господин не призвал мальчика, пробыв всю ночь на пиру во дворце правителя города, мальчик понял, как ему не хватает Тахирата, проведя полночи в ожидании и тоске. Гошаа боялся, что это будет заметно, мальчик не хотел, что бы помимо тела, была порабощена и его душа. Мальчик боялся стать еще более уязвимым. Ведь мужчина просто пользовался им. И
мальчик помнил совет одного раба, в доме торговца – ни когда не влюбляться в владельцев, потому, что когда тебя они тебя продают, а это происходит всегда, будет очень и очень больно... Однако, его юная душа, со всем мальчишеским пылом тянулась к Тахирату. Это был первый человек здесь, который отнесся к нему без злобы и в какой то мере даже участливо. В доме которого ему, собственно говоря, жилось не так уж и плохо. Здесь не было издевательств, здесь о нем по приказу господина
заботились, он был сыт и ему было тепло. И телесная близость, которую мальчик испытал впервые с ним и телесное удовольствие, которое мальчик познал при общении с господином не могли оставить его равнодушным.
Утром его не будили. Выспавшись, совершив все необходимое, что требуется совершать утром и покушав, он в сопровождении Малира выходил в сад, где бродил по дорожкам, сидел в беседке, размышляя и пробуя снова и снова вернуть дар, который, как мальчику казалось, снова стал понемногу накапливаться.
Возвращаясь в комнату, оставаясь один делал упражнения, помня все наставления, такого далекого, своего крестного. Вечером, мылся в купальне, после чего умащенный маслами и одетый в одежду, радующую глаз, ждал, когда господин призовет его.
В один из дней, когда Гошаа гулял в саду, Малира позвали к торговцу, принесшему заказанный товар. Мальчик упросил евнуха позволить еще погулять на улице и Малир согласился, строго-настрого запретив куда либо уходить до его возращения.
Закутанный в покрывало, прячущее его тело и голову, оставляющее открытыми только глаза,
присев в беседке, Гошаа стал воспоминать о доме, мечтая, что придет время, когда он сможет вернуться назад.
Погруженный в мысли мальчик не слышал шагов и вздрогнул, когда ломающийся голос подростка из тех, кто работал на кухне, в помощниках повара произнес:
- Вот ты где, кинув быстрый взгляд по сторонам проговорил поваренок, - ходи тут за тобой, ищи грязную подстилку. Господин проявил милость и послал тебе это вино, а ты прячешься по углам!
В руках, поваренок, парень лет 15, держал поднос с чашей, над которой вился парок. Запах специй и
подогретого вина разнесся по беседке.
- Я не подстилка, с обидой проговорил Гошаа, - и гораздо чище тебя.
Поставив поднос, парень подбоченись и отставив ногу презрительно оглядел мальчика, завернутого в покрывало.
- Ты, раб! Ты очень дерзок и стоишь того, что бы тебе всыпали хорошенько. Ну ни чего, когда господину наскучишь, я попрошу его отдать тебя нам на кухню поразвлечься. Вот тогда я погляжу, как ты девчонка запоешь. Или когда тебя продадут в веселый дом, я буду часто приходить и покупать тебя, тогда ты будешь сосать меня, мытого или не мытого и я буду иметь тебя как захочу!
- А когда господин приказал отнести мне это вино, он так же приказал унижать и оскорблять меня?
Гошаа невинно хлопнул длинными ресницами.
Подросток запнулся, медленно краснея.
- Да, приказал... Справившись с собой проговорил парень.
- Хорошо, я сегодня вечером умолю господина больше не присылать мне вино, приправленное унижениями. Уверен, господин милостиво согласиться, что пока он не продал меня в веселый дом, я не должен буду слушать истории про твой грязный член и про то, что ты хочешь сделать со
мной.
Парень побледнел. Он прекрасно знал, какой крутой нрав у Тахирата и мог себе представить, что господин сделает в ярости с человеком, покусившимся на его собственность, тем более, на любимого наложника.
Парень взмолился:
- Я пошутил, прости, я был дурак и ни когда ты больше плохого не услышишь от меня. хочешь, я принесу тебе халвы? Или меду?
- Иди, я уже все забыл, на этот раз... Гошаа отвернулся.
Парень незаметно исчез.
Сидящий у окна своей рабочей комнаты Тахират, слышавший все до последнего слова на протяжении всего разговора, с трудом сдерживающий холодную ярость решил для себя "Сегодня же выкину негодяя на улицу, предварительно выпоров. Жаль, что вольный... Я показал бы ему, веселый
дом! А мальчишка то, умен... Как он отшил дурака, не побоялся ведь... И заставил бояться себя!" Почему то Тахирату было приятно, что его раб-наложник оказался не пустой куклой для удовольствия...

Прошла седьминица. Однажды, господин пришел поздно вечером сильно не в духе. Его громкий голос раздавался по дому, неся страх слугам и рабам. Приказал дать плетей Саарабу, неловко подавшему полотенце. Ударил слугу, накрывавшего ужин и загремевшего посудой.
Встав из за стола, пройдя в спальню и раздевшись, не призывая слуг, Тахират повелительно крикнул: - Гошаа!
Через несколько мгновений мальчик появился на пороге спальни. Сделав два шага, он опустился на колени, сложив перед собой руки и опустив голову.
- Подойди!
Мальчик подошел. Господин двумя рывками сорвал с него рубашку и шальвары, разорвав легкую ткань в клочья.
Намотав отросшие волосы мальчика на кулак, заставил встать на колени и нетерпеливой рукой направив свое копье в его лицо, резко двинул вперед бедрами, врываясь в его нежные губы. Мальчик едва успел приоткрыть рот, как он заполнился твердым копьем господина... Не отпуская волос, мерно, с силой двигаясь взад и вперед, мужчина другой рукой нащупав сосок мальчишки с силой
сжал его, выкручивая. Гошаа сдавлено простонал. Понимая, что только покорность сейчас может потушить пожар гнева господина, плотно охватывая его орган губами, старался ласкать языком скользящий туда-сюда ствол. Тахират зарычал и вырвав себя из плена сладких мальчишеских губ
поднял наложника с колен.
- Ложись!
Гошаа, забравшись на постель, привстав на колени привычно лег грудью на простыню, выпячивая зад. Мазнув по нему мазью, господин одним движением вошел в мальчика. Гошаа не ожидавший такой резкой боли, давно не посещавшей его, закричал. Навалившись, Тахират резкими движениями углубился и не останавливаясь, стал раскачиваться. Содрогаясь под его толчками мальчишка
плакал, сдерживая сквозь зубы стоны. Наконец, господин разрядился и отвалив от спины мальчика, крепко обнял его руками и закинув на него ногу заснул. Рыдания Гоши постепенно успокаивались... Боль из режущей превратилась в ноющую... По его ягодицам и бедрам стекало семя, окрашенное кровью в розовый цвет. Спустя некоторое время, всхлипывая и временами шмыгая носом, мальчик тоже заснул.
Ночью Гошуу разбудил странный звук. Потихоньку, освободившись от объятий господина, мальчик приподнялся на локте. Звук раздался снова. Тут он понял, что это скрежет зубов, издаваемый мужчиной. Господин простонал, вздрогнул и перевернулся на спину... Снова раздался стон. Не просыпаясь, он стал, метаться, из его не послушных губ раздавались стоны, потом слабым голосом,
вздрагивая, мужчина стал говорить - нет, нет, неееет, не уходи, нет, не надо... Релееш, останься...
Сам того не ожидая, Гошаа проникся жалостью к этому гордому и сильному мужчине, такому сейчас слабому и как показалось беспомощному. Сев на колени на постели рядом с мужчиной, собравшись с духом, сконцентрировался. Глаза мальчика закрылись, закатившись от напряжения под лоб.
Вытянув над телом спящего ладонями вниз руки, мальчик мысленно оглядел мужчину. Вот оно... В районах сердца и головы разлились два пятна, затемняющих в целом светлое тело. Мальчик мысленно собрал руками эти пятна и сформировал из них шар. Катая и сминая его как снежок,
Гошаа с усилием стал сжимать этот темный шар, постепенно уменьшая его. Наконец, сгусток темноты превратился в жгучую точку. Мальчик, собрав все силы, отвел ее от тела Тахирата и мысленно, рванув вверх руки вышвырнул это в небо, усилием мысли подгоняя и ускоряя, прослеживая, как
жгучая точка покидает пределы атмосферы и там, в безвоздушном пространстве он наконец сделал последнее усилие, ударил по ней копьем света, сформировав его из всего светлого, что было в нем. Точка взорвалась брызгами света и исчезла. Гошаа тяжело дышал, по его спине тек холодный пот, тело мальчика мелко дрожало.
Придя в себя он кинул взгляд на господина. Мужчина лежал на спине, на лице застыло выражение страдания. Мальчик лег рядом и прильнув к крепкому мужскому телу принялся, осторожно, почти невесомо гладить его.
- Все хорошо, все хорошо, шептал мальчик, нежно лаская лицо и грудь Тахирата пальчиками, невесомыми поцелуями разглаживая морщинки.
- Все, уже все, все прошло, все будет хорошо...
Глаза мужчины открылись. Недоуменное выражение глаз сменилось нежностью. Тахират сильными руками обнял угловатое тело мальчишки.
- Ты.... Мужчина приник губами к мальчишеским устам, его язык нежно раздвинул губы и проник в рот наложнику, лаская его язык и небо. Поцелуй длился и длился и только нехватка воздуха прервала его. Тахират лаская, положил мальчика на спину. Его губы тронули шею наложника, спустились ниже... Захватили сосок и немного поиграв им, перешли в другому. Нежно прикусив его зубами Тахират
удовлетворенно послушал, как дыхание мальчишки стало неровным. Перебирая губами мужчина добрался до плоского мальчишеского живота. Обследовав языком пупок Тахират переместился еще ниже и принялся вылизывать лобок мальчика. Завороженный действиями мужчины Гошаа невольно
подался бедрами вперед, навстречу поцелуям мужчины. Минуя торчащий мальчишеский членик Тахират стал целовать внутреннюю поверхность бедер наложника, захватив пальцами его палочку, лаская ее все настойчивей и настойчивей. Заметив, что мальчик не в силах сдержаться двигается ему навстречу, выпустил палочку и легонько лаская яички и промежность добрался до тайного и такого
сладостного входа в тело мальчика. Но... Лишь только его палец коснулся там, мальчик вздрогнул всхлипнув. Тахират недоуменно поднял голову и видел, что лицо мальчика исказилось от боли. Встав с постели мужчина взял ночной светильник, всегда горевший в его комнате, поднес его к бедрам мальчишки.
- Раздвинь ноги и прижми колени к животу.
Его глазам предстало зрелище испачканной подсохшим семенем и кровью мальчишеской промежности. Тут Тахират вспомнил, как грубо он овладел мальчиком прошедшим вечером. Чувство, очень похожее на стыд защемило в его груди. Мальчик лежал перед ним такой беззащитный, такой ранимый. И он после того, что с ним сделали, нашел в себе силы успокоить своего господина,
отнестись к нему нежно, и ласкать его без приказа и принуждения? Тахират отставил светильник и присел рядом с наложником. Помолчав спросил.
- Сильно больно?
- Нет господин, уже не сильно.