Весь день Гошаа чувствовал какое то неудобство. День шел как обычно - скрип колес повозки, вездесущая дорожная пыль, дремлющий Малир, звуки ударов плетей погонщиков.
Тзахи, немного расшевелившийся, любопытными глазами следящий, как Гошаа пытается делать свои упражнения в качающейся повозке. Но что то, на самом краю восприятия, странно зудело, мешало, беспокоило мальчика. Что то не давало ему сосредоточиться на выполняемых им движениях.
Со вздохом бросив попытки закончить комплекс движений, Гошаа подтянув приковывающую его ногу цепь повернулся к Тзахи.
- А давай играть в Сулифа?
- Что такое сулифа? _ Глаза маленького раба широко раскрылись.
- Это такая игра, на пальцах. В нее могут играть двое и больше участников. - принялся объяснять Гошаа.
- Смотри, это бумага. - мальчик выпрямил ладонь.
- Это колодец. - соединил колечком большой и указательный пальцы.
- Это ножницы. - сжав все пальцы в кулак выпрямил и раздвинул указательный со средним.
- Это камень. - снова сжал пальцы в кулак. - Играют в нее очень просто, но она веселая! Вот смотри – ножницы режут бумагу и побеждают ее, но тонут в колодце и тогда проигрывают. Бумага накрывает колодец и выигрывает. Камень побеждает ножницы - тупит их, но проигрывает колодцу, потому что тонет в нем. Запомнил? Мы делаем вот так одновременно, но ты сам выбираешь, камень или бумага
или ножницы или колодец.
- А если встретятся камень и бумага? – Заинтересованно спросил Тзахи.
- Совсем забыл. - Рассмеялся Гошаа. - Тогда ничья и переигрывается. Делаем по три игры. Выигрывает тот, кто победит в двух из трех. Согласен?
- Да. - робко улыбнулся Тзахи.
- Ну тогда начали. Су-ли-фа! - Мальчики одновременно, в такт произносимому Гошеей, взмахнули руками.
- Вот, у тебя камень, у меня ножницы, ты победил, давай снова - Гошаа вытянул руку - Су-ли-фа!
- Вот, у меня бумага, у тебя колодец, - радостно рассмеялся Гошаа, - теперь я победил.
Малир заворочался, разбуженный веселыми голосами, приоткрыв глаз оглядел улыбающихся мальчишек и отвернулся к стене, положив на голову подушку, снова проваливаясь в дремоту.
Взрывы мальчишеского смеха, доносящиеся из за передней стенки повозки, несколько раз заставляли оборачиваться назад пожилого возницу, укоризненно покачивающего головой. "Что они там делают? Много воли дает им евнух... Хотя, дети и в гареме остаются детьми, даже если они рабы... Не мое это дело!" справедливо подумал мужчина и уже не обращая внимания на доносящийся сзади него шум привычно уставился на дорогу.

За игрой незаметно пролетело полдня. Уставшие смеяться мальчишки болтали...
- Ты давно наложник у хозяина? Спросил Тзахи.
- Нет, не очень, несколько месяцев.
- Он тебя часто бьет?
- Что ты, нет. Он совсем не бьет меня, наоборот... - Гошаа немного смутился - Он добрый.
Тзахи недоверчиво посмотрел на Гошуу - Разве бывают добрые хозяева?
- Не знаю. Но наш господин ни разу меня не ударил. – С гордостью похвастался Гошаа.
- А мой прежний хозяин бил своих наложников... Тзахи опустив голову водил пальцем по подушке. - Часто, всех... Когда призывал к себе на ложе. И просто так, тоже бил. И еще, приказывал бить плеткой. И еще, сажал в цепи.
- И тебя?
- Я не был у него наложником... Я был его сыном. Правда правда. Мне так сказала моя мама. А она не обманывала меня.
- Она была наложницей? - Гошаа с сочувствием посмотрел на маленького слугу.
- Да. Хозяин купил маму на базаре, когда она была еще совсем девчонкой... И меня еще не было.
- Ты зовешь его хозяином? Не отцом?
- Ну да, я же сын рабыни... Раб... Я жил, с мамой, в гареме. Но хозяин обещал маме, что признает меня сыном, когда я немного подросту и будет меня учить торговому делу! Просто он не успел... Тзахи с трудом сдерживал слезы. - А когда он умер, его старший сын, молодой хозяин, сказал, что у него нет родственников-рабов и приказал всех из гарема старого хозяина отвести на торг... - Тзахи шмыгнул носом.
Гошаа притянул к себе мальчишку и обняв, погладил по голове, успокаивая - Наш господин не злой. Он только не любит, когда его не слушают. Но он купил тебя и подарил мне, а я не буду для тебя злым! Не плачь. - Провел пальцами по щекам, собирая и стирая слезы. - Может быть, придет время, когда я стану свободным и тогда, обещаю - я освобожу тебя!

Тзахи с удивлением и надеждой поднял глаза - Правда? - затем глаза мальчика потухли и он со вздохом проговорил - так не бывает... Я тебе верю, - Испуганно поглядев на Гошу. - но ты тоже раб, ты не свободен и не можешь решать, а хозяева ни когда не отпускают на волю рабов!
- Поживем-посмотрим... - Задумчиво проговорил Гошаа. – А сейчас, давай еще во что ни будь поиграем...

Пришел вечер. После долгого дня пути немалый караван остановился на ночную стоянку. Возничии составили повозки в большие круги. Спешившиеся воины устанавливали шатры. Слуги и рабы таскали воду, приносили дрова, разжигали костры, начинали приготовление ужина. В ожидании еды воины у костров пускали по кругу бурдюки с легким кисловатым вином, зазвучала музыка домбрачей,
изредка прерываемая взрывами хохота.
С заходом солнца, умащенный ароматным маслом, закутанный в покрывало, Гошаа вступил в шатер тысячника.
Опустившись на колени мальчик склонился.
- Иди ко мне... Сними покрывало. - Тахират с нетерпением смотрел, как постепенно обнажается желанное тело.
- Хочешь орешков? Или кишмиша? А может быть ты хочешь попробовать вот этот печеный бок сайралака, мой сладкий?
Мужчина усадив мальчика на колени притянул поближе столик с угощением.
- Чего ты хочешь, моя радость?
- Тебя. - Мальчик быстро повернув лицо чмокнул воина в губы. - А еще вон ту хурму. - Лукаво улыбнулся и уворачиваясь от губ любовника потянулся за плодом.
Тахират дождавшись, когда мальчик возьмет янтарный плод и откусит от него, сжал наложника в объятиях и поймав вымазанные в сладком соке губы, впился в них долгим поцелуем. Преодолев языком сопротивление мальчишеских зубок, проник в рот и с глухим стоном-рокотом, родившимся в груди, начал борьбу с острым язычком наложника... С трудом оторвавшись от долгого поцелуя Тахират прошептал задыхаясь - Мооооой...
Мальчик выскользнув из объятий любовника встал перед ним, расставив ноги. Ладное, гладкокожее мальчишеское тело белело в полумраке шатра. Руки мальчика легли на голову тысячника, тонкие, ловкие пальчики пробежали по волосам, прошлись по ушам и легли на щеки мужчины, сжав их и делая губы сердечком. Наклонившись, Гошаа провел по губам языком и слабо прикусив нижнюю, пососал. Мужчина сжал ягодицы наложника и притянув его ближе, оторвался от восхитительных губ. Проведя снизу вверх и сверху вниз языком по груди и животу мальчишки Тахират поймал ртом его заметно подросший за последние месяцы членик.
Мальчик откинув назад голову, выгнулся и подавшись навстречу губам любовника застонал. - Ещееее....
Сжимая в кольце губ ствол, Тахират сильно и нежно ласкал языком головку мальчишки, заставляя того трепетать и постанывать. Уловив момент, когда его тело напряглось, мужчина скользнул пальцем между нежнейшими, выпуклыми ягодицами и нажал на ту заветную дырочку, которая приносила ему столько радости и сегодня, сейчас еще подарит наслаждение.
- Мммммммммм. - Тело Гошии содрогнулось, выстреливая в ласкающий его так здорово рот молодое семя. Ноги наложника подкосились и если не сильные руки его любимого, мальчик бы точно обессилено свалился на кошму шатра.

Освободив от плена мальчишескую гордость, мужчина взял Гошуу на руки и прижав к груди принялся нежно целовать, даря губам любовника его же вкус...
Немного побаюкав мальчика, воин осторожно положил его спиной на ложе.
- Теперь, я хочу тебя, - мягко проговорил Тахират.
Гошаа протянул руки к любовнику - Я твой... Возьми...
Не ожидая еще приглашений, Тахират приподнял ноги мальчика и согнув их в коленях, легонько прижал к животу. Удерживая сильными руками и склонившись между ними, мужчина провел языком по мальчишеской промежности.
Раз, другой, немного задержавшись в том, потаенном месте, проведя языком по окружности колечка, еще, еще раз. Затем, поднялся губами выше, лизнул его орешки, сжатые в комочек мошонкой, прошелся языком по снова поднимающемуся членику, чувствуя, как тот твердеет.
Поцелуями перебираясь по живот, прогулялся по ребрышкам и наконец, добрался до сосков, задерживаясь там, легонько покусывая, играя языком с вмиг отвердевшими пупырышками и прислушиваясь к стонам и вздрагиваниям любовника. Не прекращая увлекательного занятия, Тахират
рукой нащупал стоящую под ложем баночку. Макнув в нее двумя пальцами, провел по промежности, смазывая между половинок. Еще раз зачерпнув, легонько нажал на колечко мышц, скрывающих жаркую глубину. Нажал, еще, провел по окружности, легонько надавил в центр, с каким то трепетом ощущая, как его палец проникает во внутрь.
Освободил, снова провел по окружности и осторожно надавил, вводя его уже глубже. Немного подвигав его внутри, Тахират почувствовал, как мальчишка зашевелился, насаживаясь на палец, принимая его во всю длину.
Осторожно высвободил и взяв еще немного мази, ввел уже два пальца. Стон наложника музыкой прозвучал в его ушах. Теперь его пальцы уже смелее двигались в нежной глубине, поворачиваясь и потихоньку раздвигаясь, расслабляя и подготавливая дорогу его копью.
Наконец, сочтя, что мальчишка уже готов, Тахират пристроился перед ним на коленях и закинув стройные ножки наложника себе на плечи направил копье к сладкому входу. Уперев багровую, лоснящуюся головку в смазанное колечко, Тахират пальцем надавил на нее, проталкивая сквозь скользкое сопротивление. Гошаа выдыхая, натужился, колечко мышц раскрываясь поддалось и головка мужского копья скользнула внутрь. Воин замер, давая возможность мальчику привыкнуть к нему, но мальчишка исхитрившись дернуться вперед, насадился на твердющий член сразу до половины.
- Что же ты ждешшшшшь. - Прошипел Гошаа и прикусив нижнюю губу сделал еще одно извивающееся движение, принимая мужчину полностью.
Тахират потерял голову. Сжав стальными пальцами бедра, рванулся вперед. Замер, подался назад. Вперед.
Назад.
Сильнее и глубже.
Уже не останавливаясь, размашистыми движениями вбивал себя в жаркое и нежное тело, содрогавшееся от толчков, постепенно поддававшееся назад, пока изголовье ложа не остановило отступление. В шатре слышался ритмичный скрип, тяжелое дыхание мужчины, сливающееся с неровным мальчишеским, прерываемым стонами и всхлипываниями.
Тяжелое дыхание усилилось и участилось. Нащупав член наложника и обхватив его пальцами, Тахират яростно стал ласкать его. Всхлипывания Гошии превратилось в громкий стон, мальчик выгнулся и не в силах выдерживать более всего, что с ним происходило, закричал, вцепившись в ладони мужчины. Несколько капель, со скоростью стрелы покинувших его, горячим оросили ладонь любовника.
Тахират с каким то животным наслаждением рванул в глубину и замерев, потоком излился.
Глядя затуманенными глазами в лицо мальчишки, хрипло дыша, Тахират проговорил - С тобой всегда, как будто впервые...
Воин медленно подался назад, высвобождая обмякающее копье, поцеловал лодыжки наложника и положив его ноги на ложе устроился рядом, прижав к груди и провалился в сон...
Лагерь давно спал...
Умиротворенно затихший в объятиях любовника гоша пытался разобраться, что же так беспокоило его весь день. Спокойное дыхание воина, щекотавшее волосы на макушке мальчика, немного отвлекало. Осторожно повернувшись спиной к Тахирату и пристроив его руку у себя на животе, мальчик стал перебирать в памяти события прошедшего дня. Малир?, нет. У них сложились вполне хорошие отношения с евнухом, всецело преданному своему хозяину. Тзахи? Нет, они здорово провели день, играя. Само положение мальчика? Может быть... Но Гошаа уже привык к тому, что нося на себе внешние атрибуты невольника он становился свободным, оставаясь наедине с господином.
Мальчик чувствовал, что придет опасность. Но откуда? "Надо попробовать заглянуть вперед, я уже третью неделю не пользовался даром, вдруг получится?" Гошаа медленно выскользнул из под руки любовника и отодвинувшись к краю ложа, стрункой вытянулся на спине. Удалив все мысли из головы, мальчик представил волну, окатывающую его тело и заставляющую напрячь все мышцы, вплоть до пальчиков на ногах. Почувствовав, как тело напряжено, еще усилил это до мелкой дрожи, затем, пропустил через себя следующую волну, уже расслабления. Начав со ступней и постепенно расслабляя ноги, живот, грудь, шею и наконец руки...
После проделанного упражнения его дыхание стало тихим и спокойным, зрачки закрытых глаз закатились... Мысленно собрав всего себя в комок, сжал его в спицу, затем в точку, оторвал себя тела, бросив верх... Словно лопнула мембрана и Гошаа увидел внутренним взором сразу весь лагерь. Он видел шатры, повозки, спящих воинов, слуг, рабов. И группу людей, которые собрались в одном из шатров. От них шла настолько ощутимая угроза, что тело мальчика там, где то внизу содрогнулось. Он почувствовал ниточку злобы, ненависти, желания растоптать, тянувшуюся к Тахирату. Сделав усилие, Гошаа уловил желания и мысли группы. Перед его взором пронеслось видение Тахирата, бредущего в цепях, прикованного за шею к повозке принца. Тахирата, с исполосованной кровоточащими шрамами спиной, стоявшего на помосте, в окружении многотысячной толпы на площади и человека со спрятанным за маской лицом, приближающегося к нему с раскаленными клещами. Принца, сидящего на троне и принимающего поклонение и почести. Малира, лежащего с перерезанным горлом на земле, рыдающего Тзахи, согнувшегося под плетью, себя, связанного и избитого, в окружении похотливо хохочущих воинов.
Нет! Нет, нет, не хочу! Гошаа отринул от себя увиденное и очнулся в шатре. Вздрагивая, мальчик хрипло дышал.
" Нет, этого нельзя допустить. Надо разбудить Тахирата, надо ему рассказать. Он должен уйти. Потом, он найдет способ спасти нас..."
Гошаа положив руку на губы мужчины другой тихонько потряс его за плечо.
- Тахират, проснись... - Еще раз потряс плечо.
Мужчина открыл глаза, с недоумением убрал ладонь мальчика от губ.
- Ты что? Что случилось, мой сладкий? Приснился плохой сон?
- Тебе угрожает опасность, тебя хотят захватить и убить! Сейчас, это случится ночью, сейчас!
Тахират недоверчиво посмотрел в лицо мальчика - Что ты говоришь? Ты болен? - Воин потянулся и положил руку на лоб мальчишке, другой обняв за плечи.
- Кто может убить тысячника, советника принца и доверенного человека повелителя, в лагере, в окружении его тысячи? - Тахират снисходительно усмехнулся – Тебе приснилось что то страшное?
Нет, господин, поверь мне, я знаю, я видел! Ты же знаешь, что я умею делать некоторые вещи, я видел, видел, как тебя заковывают, видел, как тебя казнят на площади!
Ты говоришь глупости, - раздраженно ответил Тахират – я не сделал ни чего того, что заставило бы повелителя казнить меня!
- Повелитель умер! Теперь повелитель Эрхакак!
Тахират тряхнул мальчишку - Ты сошел с ума! То, что ты говоришь - измена! И за это палачи рвут клещами! - Поверь, я знаю, я видел! Я же умею видеть. Помнишь, как я тогда, в моей комнате делал? Принц знает, что теперь он повелитель и он послал за тобой своих воинов. Они скоро придут сюда.
Тахират конечно помнил тот случай, когда мальчишка мысленно разговаривал с ним. Он не совсем поверил сказанному сейчас, но вспомнил, что донесения из столицы говорили о болезни повелителя.
- Если повелитель умер, то чем это может грозить мне? Я верно служил ему и верно служу принцу.
- Господин, принц приказал заковать тебя в цепи и привести к нему. Принц тебя ненавидит! - Тут мальчик сосредоточился, снова углубился в себя и с отрешенным выражением на лице заговорил:
- Он знает, что ты следил за ним по приказу его отца... Принц знает, что его младший брат тебе покровительствует... Его люди давно перехватывают твои донесения и принц читал их. Принц хочет объявить тебя изменником и одним из виновников смерти повелителя!
Тахират оторопел. Он уже не мог не поверить мальчику - ведь наложник просто напросто ни как не мог знать о том, кто покровительствует Тахирату и тем более знать о тайных поручениях повелителя. "Значит это правда и крысеныш показывает когти, превратившись в тигра!" Мысли Тахирата лихорадочно метались "Надо срочно бежать из лагеря. Надо разыскать Марила, уверен, он не будет
дожидаться приезда и воцарения братца!" Тысячник перебрал имена сотников и воинов, которым мог довериться и которые последовали бы за ним не рассуждая. Тут воин с некоторым стыдом подумал, что в последнее время, успокоенный успешным завершением своей миссии он подзапустил свою тайную работу, отдавшись дороге и ласкам своего юного любовника и сейчас, если верить мальчишке, он просто не успеет собрать и предупредить людей. Значит придется уезжать одному. Нет, надо с собой взять мальчишку, нельзя оставлять его на потеху телохранителей принца, о чьих забавах с наскучившими принцу наложниками Тахират был наслышан. Расстаться с мальчиком было выше сил тысячника.
Приняв решение, быстро одеваясь скомандовал наложнику тоже одеться. Пока тот разбирал на полу свои узорчатые одеяния воин принялся набивать карманы золотом, доставая монеты пригоршнями из сундука, где хранилась казна тысячи.
Просовывая ноги в штанины полупрозрачных розовых шальвар Гошаа, борясь в душе, молча следил глазами за воином. Тут он встрепенулся - Они идут! - Взволнованный голос мальчишки ворвался в тишину шатра.
Тахират кинжалом разрезал зданию стену и повернулся к мальчику - идем!
- Нет, я задержу их, беги, господин!
- Что??? Ты сошел с ума! - Тахират шагнул к мальчику.
Гошаа отпрянул и быстро заговорил - ты не успеешь скрыться, я задержу их, беги! Ну пожалуйста же, беги! А потом ты найдешь меня! Беги, любимый мой!
У входа в шатер послышались приглушенные голоса, возня и сдавленный вскрик евнуха.
Тахират развернулся и скользнул в прореху стены.
Тяжелая занавесь, прикрывающая вход откинулась и в шатер ворвалось четыре воина, вооруженных обнаженными мечами.
Первый, здоровенный, с тускло блеснувшим в свете ночника доспехом на широченной груди, отшвырнул мальчика с дороги. Гошаа мягко кувыркнувшись упал на ноги и приняв низкую стойку пружинисто прыгнул вперед, погружая кулак в пах здоровяку. Мальчик прекрасно помнил, что он видел в мыслях этих людей и ни за что не хотел для себя такого будущего. Лучше погибнуть под мечами, дав возможность уйти одному, чем служить игрушкой похоти многих и видеть своего любимого избитым в цепях, ожидающего казни.
Здоровяк выронив меч заревел и прижав руки к паху завалился на бок. Трое других развернулись к мальчику и нацелив на него мечи двинулись вперед. Настороженно следя глазами за противниками мальчик медленно отступал, выбирая момент для последнего прыжка, готовый дорого продать свою жизнь.
- Уберите мечи, болваны! Взять живым! - Раздался голос от входа.
Воины вложив мечи в ножны, с трех сторон двинулись к мальчику. Выждав мгновение, Гошаа рыбкой прыгнул вперед и кувыркнувшись, снизу ударил ступней в челюсть первого.
Не прекращая движения, мальчик откатился в бок, сбивая захват второго, успевшего поймать его за шею. В этот момент из его глаз посыпались искры и он провалился во тьму, уже не видя того, кто ударил сзади и не чувствуя града ударов посыпавшихся на него со всех сторон...

Глава 7

Выкручивая крепко сжатыми пальцами мальчишеский сосок, Эрхакак с неподдельным интересом смотрел, как стоящий перед ним на коленях наложник изо всех сил старается сдержать рыдания. Мальчик хорошо знал, что если он не выдержит игры принца и расплачется, то наказание будет жестоким. В первые дни пребывания в гареме принца Шамир часто получал плетью по спине и палками по пяткам. И сутками сидел в колодках, насиделся и в темнице, прикованный за руки к стене... Колодки и цепи везли в повозке, следующей неотступно от большого фургона, перевозящего гарем. А ведь когда его продали в гарем, он даже обрадовался, что не попал ни на солеварни, где спустя первый месяц работы тела рабов покрывают незаживающие язвы, ни в страшные Хааранские рудники, где добывают серебряную руду и где в узких штольнях могли передвигаться только маленькие рабы.
Попав в гарем, мальчик сначала часто вспоминал родной аюл, привольно раскидавший свои домики на склоне горы. Орлов, чьи гордые силуэты видел в небе. Сладкий, чистейший воздух Занебеша, ласковые руки матери...
Друзей, с которыми лазил по скалам, доказывая, кто из них самый смелый, добывая птенцов орлов. Но жизнь в гареме быстро научила его прятать эти воспоминания глубоко глубоко. Ибо, если помнить родину и свободу, становилось так тяжело и больно, что жить совсем не хотелось... Мальчик много раз с трудом останавливался, что бы разом не прекратить все страдания и не преступить последнюю черту, он пока помнил, что боги не одобрят своевольный уход из жизни.
А родной аюл остался только в воспоминаниях...

Хааранские воины сожгли дома, разрушив все, что поддавалось разрушению, порезали всех стариков, и тех малых, которые не могли сами идти. Остальных же погнали на невольничьи рынки Хаарана...

Эрхакак выпустил сосок и захватив волосы мальчика ладонью, потянул его к паху, другой рукой направив свой пока еще мягкий член в покорно приоткрывшиеся губы мальчишки.
- Твой рот уже скучает от безделья, не понимаю, почему я до сих пор не отдал тебя телохранителям! – Принц откинулся назад, предоставляя наложнику ублажать себя.
Голова мальчика, исподтишка бросающего испуганные взгляды начала мерно двигаться.
Нет... Не получается сосредоточиться на наслаждении. Что то Урумчи тянет с докладом. Редкостный болван, единственное достоинство которого - преданность.
Оттолкнув мальчишку, Эрхакак раздраженно бросил - Иди к себе!
Шамир, скрывая облегчение, низко склонился и попятился к выходу из шатра. Не смея отрывать глаз от ковра, покрывавшего пол, мальчик не разгибаясь выскользнул за тяжелую занавесь.
Принц лениво скользнул по подносу взглядом и потянувшись, выбрал виноградину. Кисло-сладний вкус освежил рот.
Тут Эрхакак перестав жевать замер, услышав лязг метала и приглушенные проклятия на улице.
Спустя несколько мгновений, в шатер ввалился Урумчи из за спины которого выглядывал телохранитель, держащий безвольно висящее мальчишеское тело на плече.
Принц окинул взглядом вошедших и нахмурил брови.
- Повелитель... - Начальник телохранителей рухнул на колени, опустив голову.
- Ну... Где же тысячник, мой доблестный воин? Ты его оставил на улице, не смея пачкать мой ковер? – С издевкой спросил принц. - Ну не томи, пусть его введут. Или вы так помяли несчастного, что он не может идти сам?
- Повелитель, он ушел... Мы дрались как львы, но нам помешал этот раб - Урумчи показал назад рукой и повинуясь его знаку, стоящий сзади побледневший телохранитель выступил вперед, опустив мальчика на пол.
-Вам помешал мальчишка? Вы не смогли справиться с рабом? - Эрхакак встал и подойдя, склонился над мальчиком – С наложником???
- Повелитель, смилуйся. - Урумчи ткнулся лбом в ковер - Этот раб осмелился дрался с нами, он наверное обезумел... Мерген после его удара не сможет смотреть на наложниц по крайней мере седмицу. А у рыжего Хриката выбита челюсть и он не может говорить. Повелитель, молю, отдай нам этого раба.
Эрхакак гневно повернулся согнутой фигуре и примерившись, с размаху пнул телохранителя в лицо.
- Дурак, мало не выполнил моего поручения, так еще набрался дерзости просить себе развлечение? – Принц схватил плеть и сопровождая свои слова, принялся хлестать стоящую на коленях фигуру.
Урумчи не делая попыток уклониться от ударов только ниже склонился, покряхтывая при особо точных попаданиях.
Наконец, Эрхакак устал.
- Дать по 50 плетей недоумкам, не справившимся с мальчишкой! - сказал принц, тяжело дыша. - Переведешь их в обычные воины, в свою тысячу... Что с сотниками?
Урумчи не вставая с колен выпрямился и преданно глядя в подбородок принца доложил - Всех взяли. На их места поставлены верные Вам люди.
- Утром построишь тысячу, объявишь, что я вступил в права повелителя. Завтра перед выходом в путь они должны принести мне присягу. А теперь убирайся... Мальчишку оставь!
Урумчи подполз к принцу и поцеловав ногу повелителя, попятился к выходу.

Эрхакак хлопнул в ладоши - Микер!
Возникший в шатре евнух низко поклонился.
- Приведи в себя этого мальчишку.
Пока раб брызгая водой в лицо мальчика растирал ему уши, принц рассеяно наблюдая размышлял: "Мальчишка красив... Не удивительно, что Тахират его вез с собой. Но каков стервец, не побоялся броситься в защиту хозяина. Интересно, почему? Его плохо воспитали? Или тут все гораздо глубже? Он настолько любит хозяина, что не ценит свою жизнь? Ведь раб не мог не знать, что его ждет, когда он посмел оказать сопротивление свободному, тем более нанес увечье... Знал же, что за это его посадят на кол или распнут... Но если он влюблен в своего господина... И если тысячник его тоже любит... Тут возникают очень интересные варианты... Отдать телохранителям на забаву? Нет, отдавать я его не буду, эти болваны не дадут ему дотянуть до утра и игра окажется скучной... Взять в свой гарем? Может быть, может быть, хотя придется ломать, а сломанный, он будет не интересен... Нет, ломать его не буду, а там... Посмотрим. Но попробовать его надо..." Принц почувствовал, как низ живота сладко заныл.
Веки мальчика шевельнулись, раздался стон, разомкнувший сжатые губы. Евнух несколько раз звонко ударил по щекам наложника и убедившись, что мальчишка пришел в себя, рывком поставил его на колени.
Эрхакак смотрел на пошатывающуюся коленопреклоненную фигурку, стоящую перед ним.
- Как тебя зовут?
- Гошаа...
Евнух отвесил мальчику подзатыльник - Надо добавлять - господин!
Взгляд мальчика ожег раба, занесшего руку для второго удара.
Сделав запрещающий знак евнуху Эрхакак спросил – Ты знаешь, что тебя ждет?
Мальчик затравлено посмотрел в лицо принца - Знаю... Но он ушел! - в голосе мальчишки прозвучало скрытое торжество.
- Тебе от этого не будет легче. Неужели ты не хочешь жить?
- Без него... нет.
Эрхакак вгляделся в глаза мальчика. Встретив горящий упрямством и неприкрытой ненавистью взгляд, Эрхакак понял, что тот сейчас готов на все и уже простился с жизнью. "Нет, я тебя так просто не отпущу... Сначала я с тобой поиграю..."
Принц приказал евнуху положить мальчика на ложе и привязать руки к изголовью. Пока раб тащил мальчика к ложу, поддавая тумаков, Эрхакак не спеша разделся и взмахом руки отпустив евнуха приблизился к мальчику, лежащему навзничь.
Мужчина медленно провел рукой по груди мальчика. Изучающее поглядев в лицо, опустил руку ниже. Легонько сжимая в горсти яички, поиграл ими. Мальчик вздрогнул и закусил губу Эрхакак провел ладонью по лобку мальчика и погладил писюн, начавший твердеть под лаской опытной руки. Немного поиграв им, мужчина ласково провел по внутренней стороне бедра, скользнув пальцем по потаенной
дырочке. Гошаа изо всех сил старался показать безразличие, но тело, привыкшее за последние месяцы чутко реагировать на малейшее прикосновение предало его.
Мальчик выдохнул, его бедра сами подались вперед и немного раскрылись. Гошаа сильнее прикусил губу и удерживая безучастное выражение лица, прикрыл глаза. Щеку мальчика ожег удар.
- Смотри на меня! - Раздалась резкая команда.
Широко раскрытые глаза наложника налились слезами.
Эрхакак пристально всматриваясь в глаза мальчишки с силой ввел в него указательный палец. Мальчик вскрикнул, подаваясь назад. Высвободив палец, принц наклонился и прицелившись, плюнул тягучей слюной, точно попав в потаенное отверстие. Затем, ввинчивая, вонзил в мальчика два пальца сразу и не прекращая движения, стал вертеть ими в теле, постепенно проникая глубже и раздвигая. Мальчик был готов к боли, но все же не с мог сдержать стона и пытаясь освободить попу от чужого вторжения вильнул ею в бок. Мужчина, с жестким выражением лица придавил живот мальчишки второй рукой и усилил нажим и движения. Наложник сквозь зубы заскулил, дергая руками, стараясь
вырвать их из пут, но... Евнух хорошо знал свое дело. Привязанные руки могли двигаться в очень ограниченных пределах, как раз в таких, что бы не повредить кожу запястий, лишая свободы...
Мальчишка не прекращал попыток уйти от таких властных и наглых пальцев, казалось добравшихся уже до самого его нутра. Дергая телом из стороны в сторону, он все старался сорваться, но мужчина казалось предугадывал его движения.
Наконец, принц счел, что достаточно наигрался пальцами и хлопнув мальчика по ягодице, крепко сжал руками его лодыжки, приподнимая ноги и разводя их широко. Попа и поясница Гошии поднялись над ложем. Эрхакак пошевелил из стороны в сторону бедрами нащупывая членом вход в мальчишеское тело и мощно двинул себя вперед.
Мальчишеский крик взметнулся в шатре. Наложник сдался и обмякнув, изо всех сил расслаблял себя т а м, стараясь избежать боли. Не останавливаясь и не обращая внимание на гримасу, исказившую красивое лицо, Эрхакак размашистыми движениями входил, погружая себя полностью, во всю длину и так же полностью выходил из мальчишки, оставляя его отверстие широко раскрытым. Снова и снова... Принц сам не ожидал, что этот наложник так его распалит, вызовет такое сильное желание обладать, подчинить, сломить. Привыкший к раболепному поведению окружающих, тем более обитателей своего гарема, послушно и с готовностью выполнявших любой его, самый сумасшедший каприз, Эрхакак с каким то чувством новизны овладевал этим мальчишкой, так интересно и смешно его ненавидевшим. Тело мальчика полностью расслабилось, содрогаясь под толчками, глаза наложника заволокло пеленой.
" Воооот... Вот таааак.... Какой он горячий и какой узкий тааам... В глубине..." - Ленивые мысли бродили в голове принца - "А вход у него хорошо разработан... Но при своей рабской жизни наложника, как он умудряется оставаться таким уууууузкимммм... В глубинееее.... Ооооо.... Кааак прияаааатно... Кааак трудно сдержать себя... Продержаться ещеееее... Уууууууууууумммм" Не в силах дальше сдерживать наслаждение, Эрхакак навалился на мальчика, почти уперев его раскинутые ноги в изголовье ложа и резко, жестко забился в нем, изливая в жаркую глубину семя.
Выпустив ноги мальчика, бессильно опустившиеся на ложе, принц тяжело дыша лежал между ними, не выходя из обессилевшего тела и приходя в себя от оргазма. Только тут Эрхакак разглядел, что мальчишка обеспамятовал.
Хлопнув в ладоши принц приказал появившемуся рабу - отвяжи его... Где Микер?!
Спустя несколько мгновений в шатре появился евнух.
- Этого, - Господин указал на ложе - посади на день в колодки, пусть едет так... Наказывай, но следи, что бы он не сломался! Я хочу, что бы он стал бояться, но не прекращал ненавидеть. - Жесткая улыбка тронула губы Эрхакака. - пусть сопротивляется... И не вздумай попортить его тело... Вечером... Вечером посмотрим. Все, можешь идти.
Принц лег и засыпая, обдумывал пришедшую сейчас ему в голову мысль, как сладостно и больно он может отомстить наглому тысячнику, посмевшему убежать.
Микер вышел из шатра и неся безвольное тело на плече
направился к повозкам гарема, составленым в отдельный
круг.
Пнув в бок спящего на кошме у костра, приказал сонно теревшему глаза чернокожему евнуху - Возьми воду и иди за мной.
Забравшись в стоящую немного поодаль повозку, Микер опустив на пол мальчика зажег светильник, прикрепленный к задней стене фургона. Принял кувшин, услужливо поданный евнухом, вылил из него воду на голову мальчишки.
Гошаа открыл глаза.
-Пришел в себя? Можешь встать?
Мальчик измучено кивнул.
- Подойди сюда.
Микер щелкнув замком откинул верхнюю доску колодок и дернув за руку наложника, с трудом подошедшего к нему, усадил его рядом с орудием пытки. Поочередно поместил обнаженные ноги и руки в вырезанные, в стоящей ребром толстой доске, отверстия, расположенные в ряд, так, что бы руки и ноги находились на одной линии. Опустил вторую доску, скрипнувшую несмазанной петлей, защелкнул замок.
Члены мальчика оказались плотно захвачены твердым деревом, до глянца отполированным телами предыдущих наказываемых.
Осмотрев колодку и убедившись, что пленник не может высвободиться, Микер развернувшись вышел из фургона, приказав чернокожему следить, чтобы к новому наложнику господина ни кто не приближался и тем более ни кто не разговаривал с ним.

Дождавшись, пока стихнут шаги, Гошаа попробовал пошевелиться. Нет... Вырваться из капкана колодки невозможно...
Мальчишка был в каком то ступоре, измученный, изнасилованный, уставший бояться. Руки и ноги, находящиеся на одной линии, заставляли его сидеть сильно согнувшись, опираясь на здорово пострадавшую сегодня попу, неприятно мокрую и скользкую. Тело постепенно стало затекать от неудобного положения. Попробовав заснуть и поняв, что ни чего из этого не получится, Гошаа стал перебирать в памяти события вечера и ночи.
" Интересно, далеко ушел Тахират? Смог взять лошадь? Ой! А что случилось с Малиром и Тзахи? Неужели сбылось то, что я в и д е л??? Бедный пацан! " Мальчик с острой жалостью думал о маленьком рабе, представляя, как сейчас тому плохо и страшно и забывая про то, в каком положении
очутился сам.
" Увижу ли я когда ни будь Тахирата? Что задумал принц? Что он будет делать со мной? Хотя что будет делать мне понятно. Но вот вопрос, как долго? И что потом, отдаст телохранителям? Уж с теми то понятно! Затрахают насмерть. Страшно..."
Сам не заметив, наложник уснул, но и во сне помня, что сейчас он совсем один, в кругу врагов...

Тряска фургона и щелканье бича возницы разбудили мальчика, не понявшего, сколько он проспал. В стенах фургона не было окон, единственные щели, пропускающие свет, были впереди, в дверях и понять, какое сейчас время дня было просто не возможно. Сон совсем не освежил Гошуу, да и какой сон может быть, когда тело скрючено и болит все сильнее и сильнее. Ступни ног и кисти рук онемели, а поясница, да и спина тоже, казалось сейчас разломятся или разорвутся. Некоторое время мальчик даже развлекался, пытаясь классифицировать боль, но это ему быстро наскучило, да и стало страшно, что вот так, он умрет, позабытый.
Тут, к мучениям неподвижности добавилось желание облегчиться. Прислушиваясь, мальчик некоторое время терпел, ожидая и мечтая, что сейчас, вот вот, кто ни будь заглянет к нему. Но ни кто не приходил...
Через некоторое время, не в силах уже терпеть, тем более к малому желанию присоединилось и большое, мальчик разозлился. Ведь те, кто посадили его так должны были отдавать себе отчет, что он все таки живой и его тело должно избавляться от отходов. И не смотря на то, что он закован, удержать в себе долго он просто не сможет!
Не выдержав, краснея от злости и еще более от стыда, мальчик стал писать, из всех сил сдерживая струйку, так и норовившую попасть ему в склоненное лицо и еще более прилагая усилий, удерживая в себе то, что должно было выйти сзади. Но делать сразу два дела, контролируя себя, да еще в таком положении, не получилось и Гошаа со страшным стыдом и невыразимым облегчением не выдержал, издав громкий стыдный звук, заполнивший фургон вонью... Вот тут страдания мальчика достигли апогея. Вонючая липкая мерзость, склеившая его ягодицы, сначала немного, а затем все сильнее и сильнее стала раздражать его кожу.
Вонь, затекшее тело, боль в спине и в ногах, раздражение, горящее огнем с сзади, привели его в состояние полусознательного животного отупения. Часы шли за часами...

Все рано или поздно кончается...
Наступил вечер. Караван остановился на очередную стоянку. Ревели не поеные быки, чувствуя близкую воду.
Щелканье бичей надсмотрщиков, гогот воинов, ржание лошадей. Щелканье замка, отпираемой двери фургона.
Микер, заранее брезгливо прикрывая рот и нос тряпицей, смоченной благовониями, заглянул внутрь, не заходя в фургон.
- Вымойте это... - Приказал старший евнух гаремным рабам, кидая одному из них ключ от колодок. - И в фургоне тоже!
Двое вошли в фургон, высвободили члены пленника. Предварительно кое как обтерев его сзади, вынесли наружу и положили на стылую землю.
Мальчик лежал согнувшись, не замечая промозглости погоды и холода земли, безучастно глядя остановившимися глазами перед собой. Один из рабов стал поливать водой, смывая всю грязь, второй растирал тряпкой. Потом, перенеся мальчишку на кошму, вытерли насухо и попробовали
выпрямить скрючившуюся фигурку. Тут мальчик застонал и не выдержав боли закричал - наконец разошедшаяся застоявшая кровь иглами колола и колола его руки. И ноги и спину. Затекшая шея не слушала и голова мальчишки бессильно валилась на бок.
Микер, разложив мальчишку на кошме, не обращая внимания на слабые попытки сопротивления уверенными, сильными движениями принялся массировать его всего, от кончиков пальцев ног, до ушей и затылка.
- Терпи, сейчас станет легче!
Постепенно, под руками евнуха, кожа и тело обрели чувствительность, боль... Не ушла, нет, но стала не такой сильной и острой, куда то отодвинувшись.
- Можешь встать?
Гошаа боязливо попробовал и убедившись, что может двигаться, шатаясь поднялся на ноги.
- Иди за мной! - Микер повернулся и повел мальчика к одному из фургонов.
- Залезай. Сейчас тебя покормят.
В фургоне Гошуу встретили шесть пар любопытных глаз. Мальчик шипя сквозь зубы от боли, еще гнездившейся в его теле опустился на кошму у входа и настороженно замер, осматриваясь. В фургоне, на подушках, разбросанных в беспорядке по полу, сидели шестеро мальчишек, ярко разряженных в цветастые одежды, прикованных за лодыжки тонкими цепочками к полу фургона. Мальчики с интересом разглядывали новичка. У кого то кривились пренебрежительно губы, кто то смотрел хмурясь, кто то выжидающе...
- Не бойся, иди сюда - Проговорил открыто улыбнувшись большеглазый худенький мальчуган, сидевший в самой глубине фургона.
Гошаа не вставая, на четвереньках придвинулся ближе.

"Какой здоровенный", думал Гошаа, садясь в кругу мальчишек и оглядываясь. Фургон действительно был большим. В передней части, у входа, где больший участок пола был свободен от кошмы, стояла с левой стороны загородка, поднимающаяся до потолка. Доносящийся из за ее плотно прикрытой дверцы слабый запах недвусмысленно говорил о ее предназначении. У противоположной стены, в полу фургона виднелся закрытый люк и сток, расположенный над висящим на стене умывальником.
Вошедший следом за мальчиком чернокожий евнух, звеня цепью надел на его ногу браслет и скрепил замком другой конец цепи с кольцом в полу.
Мальчики немного оживились, оставшись одни.
Большеглазый, судя по всему самый старший по возрасту из мальчишек, ему Гошаа на глаз дал бы лет четырнадцать, не вставая обернулся назад и выдернув с приоткрытого сундука, стоящего в углу фургона, плотное покрывало, протянул его Гошее. Мальчик благодарно взглянув, тут же закутался, стараясь сдержать дрожь, сотрясающую тело.
- Как тебя зовут? Откуда ты? А правда, что ты побил телохранителей господина? - Вопросы посыпались со всех сторон.
- Ты наверное голоден? - смуглый, юркий, похожий на куницу мальчишка сунул в руки Гошии блюдо с разломанными хлебцами, облитыми медом.
Не дожидаясь повторного приглашения, мальчик тут же впился зубами в мякоть. Придерживая рукой кусок, взял в другую небольшую чашу с напитком, протянутую тем же мальчиком.
- Я их не побил... Не успел, ударил только двоих. - С набитым ртом ответил новичок. - Потом меня ударили по голове...
Мальчишки с изумлением рассматривали новенького. В их головах совершенно не укладывалась мысль, что кто то, вот так, взял и не побоялся оказать сопротивление таким страшным и жестоким воинам их хозяина. Тем, которыми их пугали и попадание в руки которых они страшились до завораживающего ужаса!
Запивая и глотая куски, Гошаа назвал свои имя.

- А меня зовут Коралловые губки, меня привезли с Турмана - Доброжелательно проговорил большеглазый. - Его, - кивнув на юркого, - Шамир, он с гор. Шамир улыбаясь кивнул в ответ.
- Его Кириник, он родился в Хааране, - продолжал Коралловые губки, - рядом с ним сидят Барсенок и Мирховали. Они братья, тоже из Хаарана. Названные мальчишки, младше Гошии года на три, робко улыбнулись, изучая новенького.
- Вон того, надувшегося - Услада, - Коралловые губки указал на невероятно красивого мальчика, лет двенадцати , чья кожа казалось, светилась изнутри матовым светом. - Он самый любимый наложник господина. Не думай, он не всегда такой надутый. Но господин не призывал его уже две ночи и он боится, что наскучил ему.
Услада вздернув презрительно носик, отвернулся.
- Ты теперь наложник господина? - спросил Шамир.
- Не знаю, - запив проглоченное, ответил Гошаа, - по моему, он хочет не меня, а просто хочет сделать плохое моему господину.
- А я знаю, - высокомерно проговорил Услада, снова повернувшись к мальчикам, - Его господин предатель и наш хозяин, когда поймает его, отдаст палачам а тебя телохранителям. Они то знают, что делать с такими как ты! Они привяжут твои руки к ногам и будут пользоваться тобой все по очереди! А потом отдадут слугам!
- Ах ты! - Гошаа сжал кулаки, - что ты знаешь про моего господина! Он самый сильный, он смелый, он хороший! Он твоего хозяина побьет, а меня заберет от сюда! А тебя отдадут в самый дешевый веселый дом! Будешь там ублажать нищих и сосать вонючие члены!
Услада скривился и размахнулся, пытаясь ударить Гошуу по щеке, но мальчик перехватив руку, дернул ее на себя и навалился на смазливого мальчишку, выворачивая пойманную руку за спину. Тот сопротивлялся, стараясь пнуть противника свободной ногой, куда попадет. Остальные мальчишки, отодвинувшись к стенкам фургона, криками подбадривали дерущихся. На шум в фургон заглянул евнух, быстро разобравшись в ситуации, вытащил засунутую за пояс плеть и стал хлестать ворочающийся перед ним клубок. Взвизгивая под ударами, мальчишки расцепились. Тяжело дыша уставились друг на друга ненавидящими глазами.
- Кто начал драку? - Евнух холодно оглядел насупившихся драчунов. Те, зло сопя молчали. - Хотите отведать моей плети?
Евнух пригрозив плетью приказал - Садитесь подальше друг от друга. Если еще раз будете драться, обоих посажу в колодки и получите по десятку плетей! Затем, развернувшись вышел.
В фургоне наступила тишина, нарушаемая доносящимся из за его стен шумом лагеря, готовящегося к ночной стоянке.
- Нас всех ждет это, зачем драться? - проговорил Коралловые губки, - Вы же знаете, те, кто наскучивает господину попадают или на торг, если повезет или к его телохранителям, если он будет гневаться.
Мирховали хлюпнул носом, Барсенок приобнял его и что то зашептал, успокаивая.
Гошаа внезапно понял, что собственно, делить ему с Усладой не чего и тот просто на просто боится той судьбы, которую пророчил ему самому.
- Мир? - Гошаа протянул Усладе руку, - Спасибо, что не нажаловался на меня.
Мальчик не понимающе поглядел на протянутую руку и взмахнув длиннющими ресницами, вскинул невозможно зеленые глаза, испытывающее глядя в лицо Гошее.
Гошаа понял, что Усладе не известен этот жест и он, не опуская руки и глядя в глаза мальчишке, стал говорить - У нас, где я родился, когда с кем встречаются, кто не враг или мирятся после ссоры, протягивают руку, что бы дать пожать ее. Это знак примирения.
Потом, улыбнувшись, повторил - Мир?
Услада настороженно протянул ладошку и мягко взяв в нее ладонь Гошии, пожал. - Какая она у тебя твердая, - прошептал он, затем, взяв ладонь Гошии в обе руки, Услада стал разглядывать и ощупывать ее. - Как деревянная, и такая теплая... И тебе спасибо, что не нажаловался на меня.
Гошаа немного возмущенно проговорил - Нажаловаться на тебя? Как можно! Ведь это западло!
- А что такое "западло"? - Заинтересовался Коралловые губки.
Гошаа смутился. - Ну, эээээ, так говорят мальчишки у нас, дома. Это когда не нельзя делать что-то или поступать так, как не принято у мальчишек, что делать стыдно... Ну, по дурацки, понимаешь?
- Как написять в постель? - Спросил Кириник.
- Да, наверное так. - Гоша немного поежился, вспомнив, как он сегодня наложил под себя.
- А где это у вас? Ты совсем не похож на наших мальчиков. - Шамир с интересом смотрел на новенького.
- У нас... - Тут Гошаа внезапно понял, что ему очень трудно рассказывать этим мальчишкам про его родину и его мир. Ведь они ни чего подобного представить не могут и его рассказ вызовет только недоверие, а возможно и насмешку. Ссориться с ними ему совсем не хотелось. Мальчику нравились его новые знакомые. Нравился Коралловые губки, не смотря на его дурацкое имя, которым, как понимал Гошаа его наградил хозяин и как подозревал Гошаа за вполне определенные качества. Нравился своей рассудительностью и доброжелательностью.
Нравился Шамир, с его живостью и юркостью, желанием помочь. Нравились младшие и даже Услада. Такой красивый, что хотелось его обнять и смотреть и смотреть, не отрывая от него глаз.
- У нас... - Повторил Гошаа, - Мой дом очень далеко, так далеко, что до него не доехать и за год и за два. - Мальчик вздохнул.
- Ух ты. А я ни когда не был дальше Хаарана, - завороженно сказал Кириник. - А как ты попал в наш город?
- Извини, мне трудно об этом говорить, я потом расскажу, как ни будь, ладно?
Кириник понимающе кивнул - Понятно, мне тоже трудно вспоминать, как меня отдали ростовщику за долги. А тот выставил меня на продажу на базаре.
В разговор робко вмешался Барсенок - А так драться ты научился дома? Говорят, что Рамузкин теперь не сможет овладеть ни кем ни когда, после того, как ты его ударил в то место! - Барсенок переглянувшись с братом захихикали.
- Дома, меня учил друг моего отца, он наставник воинского исскуства.
- Так ты из знатных, из семьи воинов? - Спросил Мирховали, восторженно рассматривая мальчика. - Я еще не видел мальчиков-рабов из знатных!
Барсенок отвесил подзатыльник брату - Не обижайся на него, он сначала говорит, а потом думает. Ему еще девять лет.
- Не буду. Нет Мирховали, не из воинов. Мой отец сначала был воином, давно, а потом стал чиновником.
- А мой отец был горшечником, - проговорил Мирховали, - самым лучшим, мы знаем, правда Барсенок? А потом, был мор и все наши умерли, а мы выжили и старшины цеха горшечников нас продали. Хорошо, что ты так здорово ударил Мергена, он совсем злой и плохой. Другие телохранители просто пользовались наложниками, а он своим здоровенным копьем так делал, что разрывал все с сзади, и потом, после этого, ни какой хороший хозяин не купит в гарем или в слуги, одна дорога, в веселый дом или на солеварню! Теперь уже не сможет! - В голосе болтающего малыша зазвучало торжество.
За стенами фургона послышались приближающие голоса, голос старшего евнуха, раздающего приказы.
- Сейчас нас будут готовить для господина, - Сказал Гошее Коралловые губки.
Двери фургона открылись и заглянувший вовнутрь Микер окинул взглядом мальчиков. - Снимайте одежду, - Приказал он. Мальчики торопливо стали раздеваться. Несколько евнухов втащили в фургон бадью с парящей водой, поставив ее на свободном месте у входа, где был умывальник.
Чернокожий отомкнул браслеты на лодыжках и освободившиеся мальчики стали заходить по очереди в загородку. Облегчившись, подходили к бадье, где евнухи расстелившие маты, вязанные из камыша, стали обтирать их с головы до ног влажными полотенцами. Закончив туалет, евнухи уложив наложников на расстеленные покрывала, принялись умащивать тела мальчишек ароматными маслами. Ходивший между ними Микер внимательно следил за работой слуг и рассматривал тела мальчишек.
- Этому надо все сбрить! - Микер указал на Коралловые губки, у которого на лобке пробилась щетина ранее сбритых волосков.
Потом старший евнух осмотрел Гошуу, удовлетворенно кивнув головой, повернулся к другим мальчишкам.
- Встань, наклонись и раздвинь ягодицы - приказал Усладе. Когда мальчик повиновался, Микер достав из складок пояса баночку с мазью, тщательно смазал его отверстие, проникая пальцем далеко в глубь.
- Теперь ты, - евнух указал на Барсенка...
- Так... - Осмотрев и подготовив всех мальчишек, Микер приказал - одевайте их, пора украшать.
Евнухи сбиваясь с ног стали одевать мальчишек в тонкие, яркие, цветастые одежды, изукрашенные золотой вышивкой и расшитые бисером.
Закончив одевание, мальчиков по одному усаживали у открытого для этой цели окна, дающего свет заходящего солнца, где старый, со сморщенным лицом евнух, разложивший на принесенном столике кисточки и баночки, со всей осторожностью и искусностью принялся украшать их лица. Кому подводя глаза, кому добавляя румянца щекам, кому накрашивая ресницы, кому губы.
Наконец подготовка наложников закончилась. Мальчиков под руки усадили на подушки, заставив сидеть с выпрямленными спинами и на строго запретив двигаться, дабы не мяли одеяния.
Оставив наложников под присмотром двух евнухов, Микер сопровождаемый слугами вышел.

- А теперь что? - Шепотом спросил Гошаа у Услады, сидевшего к нему ближе всех.
- Теперь, нам надо ждать, кого призовет на сегодня господин, - Услада вздохнул.
- Можно тебя спросить? - Прошептал Гошаа, - Ты так хочешь, что бы он тебя позвал только потому, что взаправду боишься, что наскучил ему?
- Что ты понимаешь, - С досадой прошептал в ответ Услада.
- Кажется, я понимаю тебя - Вздохнул теперь уже Гошаа.
Услада удивленно посмотрел на новенького. Мальчики замолчали.
Спустя некоторое время, в фургон заглянул Микер - Услада, Кириник и ээээээ, как тебя, Гошаа!
Вошедшие евнухи подняли мальчиков и накрыв им головы покрывалами, прятавшими фигуры и лица, под руки вывели из фургона.
Мальчики, в сопровождении евнухов и десятка телохранителей, караулом ожидающих у фургона, вышли из круга личных фургонов принца и проследовали гуськом по лагерю. Проскользнув мимо костров, наконец дошли до центра лагеря, где находился самый большой шатер.
Остановив процессию у входа в шатер принца, Микер заглянув туда на несколько мгновений, вышел и знаком дав команду войти, посторонился.
Наложники вошли и низко поклонившись, встали на колени, ожидая дальнейших приказаний.

Возлежащий на огромном ложе принц молча разглядывал мальчиков. Наконец, он сделал знак рукой, приказывая подняться с колен.
- Услада. - Последовал властный зов.
Стоящий в середине мальчик семеня ногами приблизился к своему господину и упустившись перед ним на колени, склонил голову. Эрхакак опираясь одной рукой о ложе, другой сдернул с мальчика покрывало. Затем, подняв пальцами его склоненное лицо, вгляделся в него.
- Разденьтесь! - Кинув взгляд на стоящих у входа приказал принц и снова, держа в ладони подбородок Услады всмотрелся в лицо, любуясь совершенными чертами.
- Скучал, сладкий? - Голос Эрхакака был обманчиво мягок. Наложник тонким голосом ответил - Да господин...
Принц сел и поставив перед собой мальчика, стал неспешна его раздевать. Сняв с узких плеч кафтан и отбросив в сторону, зацепил пальцем ворот легчайшей рубашки, ссилой повел его вниз, разорвав ее на две половины. Затем, положив руку на голову мальчика, заставил его снова встать на колени и склониться к паху, другой высвобождая свое копье.
Услада не дожидаясь приказа, нежно обхватил орудие принца губами и стал вбирать его в рот, скользя по стволу.
Эрхакак глубоко вздохнул, расслабляясь и отдаваясь ласке умелых губ. Его затуманившийся взгляд обратился к стоящим с опущенными головами мальчишкам, успевшим все с себя снять и поглядывающим украдкой на Усладу, мерно двигающего головой между ног принца.
- Ты... Да, ты, - Эрхакак ткнул пальцем в Гошуу, - встань на колени и возьми у него в рот писюн.
Гошаа вздрогнул, подняв голову посмотрел на принца. Немного помедлив, мальчик решился и отрицательно покачал головой. Стоящий рядом Кириник испуганно сжался, переводя в ужасе взгляд с Гошии на своего хозяина - Ты что!!! Давай... Ну пожалуйста, я же чистый... Становись быстрее, пососи, это же не страшно, ну давай... Шопот испуганного до смерти мальчишки нарушил гнетущую тишину, разлившуюся в шатре. Голова Услады замерла.
Принц удовлетворенно кивнул и хлопнув в ладоши, снова положил руку на голову наложнику, заставляя того продолжать ласку.
- Пусть принесут кангу! - Приказал появившемуся Микеру. Евнух попятился из шатра.
Мерно двигая рукой, задавая ритм и глубину проникновения в рот, принц, прищурив глаза рассматривал строптивого мальчишку, стоящего перед ним.
" Как я и ожидал... Нет, так гораздо интереснее..." - С некоторым удовлетворением думал Эрхакак, -"Ну что ж, посмотрим, на сколько хватит его упрямства. А мальчишка то возбужден..." Принц скользнул взглядом по вызывающе торчащему членику Гошии.
Вошедшие в шатер евнухи, умудряющиеся одновременно кланяться и тащить разделенную на половины доску, встали не разгибаясь, ожидая приказаний.
- В кангу, вон того! - Эрхакак холодно ткнул рукой в сторону Гошии.
Установив доску, закрепив ее в небольшой станине, евнухи кинулись к мальчишке и схватив за ноги и за руки, поволокли к ожидающей жертву колодке. Один, ударом кулака в живот заставил мальчика согнуться и не давая времени отдышаться, евнухи быстро разместили конечности раба в отверстиях доски, закрепляя их вертикально, сначала одну ногу, над ней другую, затем руки и наконец, шею. Щелкнул замок. Евнухи снова низко склонились, ожидая дальнейших приказаний.
- Вон! - Принц знаком указал на выход. Пятившиеся евнухи исчезли.
- Уверен, что это происшествие не помешает Нам продолжать забаву. - Голос принца снова был мягок.
Эрхакак отстранил Усладу и встал. Потянувшись, принц не спеша подошел к несколько наклоненной назад доске канги, рассматривая, как из ее отверстий торчат босые ступни, кисти рук и голова, плотно охваченные деревом.
- А сейчас? Ты снова будешь отказываться пососать у моего наложника? - Почти прошептал принц, до нельзя возбужденный видом беспомощного мальчишки, сверкающего ненавидящими глазами и зрелищем испуганно дрожащего Кириника, широко открытыми глазами смотрящего на происходящее.
- Кириник!
Мальчик вздрогнул и повалился на колени.
- Встань и подойди, - раздражаясь приказал Эрхакак.
Подтянув подошедшего мальчишку ближе, принц одной рукой взял безвольно висящий членик и направив в лицо Гошии, другой подтолкнул за ягодицы. Писюн скользнул по носу, губам, глазам. Гошаа попробовал увернуться, но края доски плотно стягивали шею.
- Пихай ему в рот! - Приказал принц и повернувшись - Услада!
Сидящий, на протяжении всей этой сцены, на пятках, наложник поднялся и подойдя, поклонился господину.