перевод Анна Арбор

главы 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26

ГЛАВА 11. ЗАХОДЫ НА ПРОМИСКУИТЕТ

В четверг после школы я бежал бегом чуть не всю дорогу до трамвайного круга; я обогнал почти всех из своей школы, но оказался в толпе учеников приходской школы, которые набились в трамвай вмесет со мной. Мне не терпелось сообщить Фредди новость о великой победе над отцом Саймонсом. Теоретически мне не полагалось ездить к дедушке с бабушкой, но если делать только то, что полагается, я бы вообще встречался с Фредди жалких два раза в неделю.

Бабушка было встревожилась, увидев меня у порога, но улыбка на моем лице дала ей понять, что все под контролем. Быстро обняв ее, я побежал на кухню. Фредди начал писать в тетрадке, когда я подкрался и схватил его сзади. Мисси меня видела, но послушалась пальца у моих губ. Фредди вздрогнул и, когда освободился из моего захвата, ткнул меня в ребра.

– Смотри, как бы твой отец не узнал, что ты не на собеседовании, – сказал он на безупречном английском. Потом глаза его распахнулись. – Те' больше не надо к нему!

Я обнял его.

– Он написал отцу записку, что занят в епархии и ему некогда. Я его побил!

– Малкольм, ты говоришь об отце Саймонсе? – спросила бабушка.

Я быстро сообразил, что лучше не развивать эту тему. Вряд ли мои набожные бабушка с дедушкой одобрили бы мой образ действий в отношении духовного лица.

– Мне к нему больше не надо.

– Но что значит «побил»?

Сверху спустился дедушка.

– Малкольм?

Я подбежал к нему отчасти, чтобы обнять, и отчасти, чтобы выиграть время на ответ бабушке.

– Твоя мать знает, что ты здесь? – спросил он.

– Нет, но я ненадолго.

– Да нет, можешь оставаться, сколько угодно. Стой, а разве сегодня ты не должен быть у отца Саймонса?

– Нет, он больше не может. У него дела с епархией.

Бабушка сказала:

– Он сказал Фредди, что побил его.

– Бабушка, не в смысле побил, а в смысле переубедил. Он согласился, что я здоров.

Мой дедушка улыбнулся и покачал головй.

– По-моему, это дело надо отметить мороженным.

– Только не тебе, Джордж.

Но ему тоже досталось несколько ложек. Мы с Фредди улизнули в нашу комнату, и я рассказал о письме.

– Ты побил мудака! – Фредди заключил меня в объятия и повалил на кровать. – Иногда мне кажется, что ты даже умнее меня.

Он дал поцеловать себя в губы, а потом защекотал.

--------------------------------------------------------------------------------

Я получил разрешение поехать к Мартину в пятницу, но после уроков отправился к Фредди, рассудив, что поспею к Мартину к обеду. Мы с Фредди поработали над нашим растущим убежищем. Мы отрыли пространство шесть футов в ширину и добрых восемь футов вглубь* горы. Я только опасался, что свод высотой почти шесть футов, державшийся благодаря обилию камней и корней, может обрушиться, если отсыреет.

Пол мы замостили камнями, постаравшись найти как можно более плоские, и сделали его наклонным ко входу, чтобы при протечках вода уходила наружу. Вход бы занавешен лозами, и мы надеялись, что теперь, с настпулением теплых дней, этот занавес вскоре уплотнится.

Фредди спроектировал деревянную конструкцию, посильную нам по стоимости, но способную предотвратить катастрофу. Он промерил камни в потолке, чтобы найти максимальное расстояние между распорками, а потом поговорил с одним «дядюшкой», который был плотник, и прикинул размер бруса, который возьмет на себя вес потолка, если тот начнет рушится. По его словам, нам требовалось 27 долларов на лесоматериалы и еще доллар на гвозди. Молоток мы одолжим так.

– Где ты всему научился? – спросил я.

– У твоего дедушки, у моего дяди и в энциклопедии. Там есть картинки про шахты, как их укрепляют и все такое.

Оказывается, Фредди узнал кучу вещей, о которых я не имел понятия.

Я хотел вернуть лопату и кирку в сарай, пока отец их не хватился. Было уже почти пять, когда Фредди вытащил гвоздь из дверцы над загоном для свиней, и мы с инструментами вскарабкались в конюшенный сарай. Там мы посмотрели на лестницу, и нам пришла в голову одна и та же мысль. На втором этаже еще оставалось одно одеяло, спрятанное в дальнем конце. Мы разделись и занялись винчением.

– И все равно здесь будешь лучше, чем в землянке, – сказал Фредди после первой кульминации. – Макм, твой папаша часто сюда поднимаешься?

– Да никогда, только когда хочет что-нибудь убрать сюда.

– Тогда почему нам не сделать из этого свою комнату?

Я уже с год ни о чем не просил отца. Пожалуй, пора было сделать очередную попытку.

--------------------------------------------------------------------------------

Мне повезло, я успел к Мартину, когда все только садились за стол. Я пошел мыть руки, Мартин пошел со мной. Он злился, что Вонючка до сих пор не поколотил Штыря.

Но он все равно условился, что утром мы идем кидать карточки с новой компанией, о которой ему рассказал Вонючка. Это были ребята из государственной школы, которые бросали и обменивали карточки по субботам примерно в трех кварталах от дома Мартина. Мартин был уверен, что мы выступим там не хуже, чем в компании Вонючки, и что лучше не опаздывать.

После обеда мы отправились к Вонючке, уточнить насчет завтрашних игр. Его не было дома. Его отец сказал нам, что он пошел к другу, за три квартала в сторону государственной школы. Мы пошли по сообщенному нам адресу, Мартин постучал, и дверь открыл Штырь.

– Че' надо?

Мы лишились дара речи, но потом Мартин заявил:

– Мы хотим поговорить с Вонючкой.

– Посмотрим, хочет ли он говорить с вами. – И Штырь закрыл дверь, толкнув ее кистью руки.

Через полминуты появился Вонючка, одевая на ходу куртку.

– Нечего дуться. Я все устроил, у вас больше не будет проблем со Штырем.

– Но мы же договаривались, – сказал я. Меня распирал праведный гнев – ведь я позволил Вонючке трахнуть себя в обмен на обещание, которое он не выполнил. Правда, он знал, что я испытал удовольствие, так что с моей стороны соглашение было не вполне добросовестным. Я схитрил, как Братец Кролик, про которого мне когда-то читала мать: он сначала не признавался, что терновый куст ему дом родной.

– Слушайте, Штырь хочет помириться.

– То-то он нас так радушно встретил, – съязвил Мартин.

– Слушайте, я все устроил, чтобы больше не было никаких неприятностей. Вы же этого добивались?

– Нет. Я хотел поквитаться с чмошником за набитую морду.

– Черт, Мартин. Ты зря кипятишься, он больше не будет. Вы будете завтра?

Я тоже негодовал, но не был готов упираться до последнего. Если все время ссориться, мне не светило еще раз заполучить к себе в тыл большой Вонючкин дик, потому что Мартин больше не пригласит Вонючку в гости, и не посмотрит, что я был в восторге от секса. Предатель он, этот Вонючка.

– Пошли, Малкольм. – Мартин потянул меня за куртку.

Когда мы вернулись домой, Мартин все еще негодовал. Я стал уговаривать его, что, может, все обернулось к лучшему. Если бы Вонючка поколотил Штыря, от этого могли случиться новые беды. Дики спросил, где мы были, и Мартин велел ему заткнуться. Дики тут же побежал к маме.

– Мартин, попроси у Дики прощения.

Похоже, Дики не ожидал извинений, но все кончилось хорошо. Мы почитали комиксы в вечерних газетах – Мартин жадно следил за Диком Трейси и с удовольствием читал про Лулу. И более-менее успокоился к моменту, когда мы втроем промаршировали в голом виде через коридор в ванную, даже не спросив сестер, кто следующий.

Пока Мартин наполнял ванну, Дики играл со своим стояком и размахивал им передо мной, ухмыляясь до ушей. Я немного опасался, вдруг он видел, как мы с Мартином занимались сексом. Но Дики ничего не сказал. Вряд ли бы шестилетка хранил молчание, если бы правда видел что-либо из сосания или трахания.

Кусок мыла свалился из настенной мыльницы в битком набитую ванну. Мы все трое сразу принялись шарить по дну в его поисках, стремясь опередить друг друга. Дики, с его непроходящим стояком, упал на меня и ухватил мой пенис. Я схватил его. Мартин повалился поверх Дики, как будто собирался его трахнуть. Все хихикали, как будто смешинка в рот попала. Дики отпустил мой дик, ткнулся задницей в Мартина и поерзал. Мартин шепнул ему на ухо: «Берегись, а то вставлю».

– Не, это я тебе вставлю, – не остался в долгу Дики.

Мартин продолжал тереться коком между ягодиц Дики. Я смотрел на это, не веря своим глазам. Когда Мартин, ухмыляясь, посмотрел в мою сторону, я закатил глаза.

– Да мы понарошку.

Дики, уткнувшись лицом мне в грудь, сказал: «А Малкольму ты вставлил, я видел.»

Мартин замер.

– Врешь!

– А вот и не вру. Ты меня все время пинал, пока вставливал, и я не спал.

Мартин бросил взгляд на меня, потом спросил брата:

– Ты маме ничего не сказал?

– Не-а. Она бы рассердилась.

На лице Мартина отразилась лихорадочная работа мысли. Дики уселся у меня на животе лицом к Мартину и заявил:

– Я тоже хочу.

– А чего ты меня спрашиваешь? Это Малкольмова задница. – И Мартин хихикнул.

Мартинова беззаботность вызывала у меня опасения. Шестилетки способны разболтать всему свету про все на свете… за исключением секса… Я же не рассказывал родителям о своих экспериментах…

Дики развернулся на мне:

– Малкольм, можно?

Я пожал плечами.

– Вам виднее.

– А можно прямо сейчас?

– В ванне?

– Угу.

Мартин сказал:

– Ладно, Малкольм, повернись, пусть попробует. – И, снова прыснув, отодвинулся в конец ванны, под краны. Дик его был тверд.

Я повернулся, сомневаясь, что Дики представляет себе, как это делается. Питер, как Дики его называл, был у него дюйма два*.

Дики лег на меня и стал качать в мою ложбинку, лишь изредка доставая до сборочки. Но и от этого мой пенис напрягся.

– Ну и как тебе, Дики? – поинтересовался его брат.

– Классно, – ответил шестилетка.

Он обнял меня своими ручками, стиснул посильнее и начал доставать поглубже, порой даже проникая внутрь сборочки. Я приподнял задницу, чтобы дать ему шанс войти. И повернул голову, чтобы посмотреть на его деятельность. Но мне оказался доступен только вид сбоку на бедро, которое прыгало на мне вверх-вниз.

– Я хочу писать, – сказал Дики напряженным голосом.

– Это ничего, Дики, – сказал Мартин, – не останавливайся.

Я почувствовал, как шестилетка напрягся.

– Я писаю, – сказал он. И через тройку-другую тычков застыл, как вкопанный. – Ой, щекотно. – Он вытянул из меня и сел, разглядывая свой маленький напряженный пенис.

Мартин рассмеялся.

– Дики испытал, ой, не могу. Молодец, Дики!

Дики посмотрел на брата.

– Твоя очередь.

– Не, я в постели.

– Но я хочу посмотреть.

– Посмотришь в постели.

Меня несло, и я согласился бы на трахание в ванне, но я понимал, что в кровати будет удобнее. Дики пожелал посмотреть на мою дырочку. Я перевернулся и задрал задницу в воздух. Мартин развел мои ягодицы и сказал:

– Так видно?

Дики подобрался поближе и тронул мою дырочку пальцем.

– Сунь пальчик, будет зайчик, – предложил Мартин.

– Не, там грязно.

– Ты же совал туда питер, и ничего. Смотри, я тебе покажу. – Мартин отпихнул братца и сунул палец, в дырочку, не дальше. Но все равно было больно.

– Ой. Ты сначала намыль палец-то.

Мартин послушался и легко просунул палец внутрь. Это оказалось приятно, особенно когда он им там покрутил.

– Дай я, – заканючил Дики. Он намылился и протолкнулся. – Как в каше, – заметил он, ковыряясь, и надавил посильнее. Я почувствовал, как прошел сустав между фалангами. Мартин заметил:

– Спорим, туда войдет твоя рука, Дики. Давай сюда руку.

Я не был так уверен, но идея была интересная. Руки у Дики были маленькие, худенькие, как он сам.

– Валяйте, но если я скажу стоп, вы остановитесь.

Мартин намылил Дики руку и сжал ему пальцы.

– Вот так и суй.

Я почувствовал ногти.

– Ой, ногти!

– Ладно, – сказал Мартин, – погоди.

Когда пальцы вернулись, они были сложены в плотный конус. Мартин развел мне ягодицы и сказал:

– Суй.

– Медленно, – добавил я.

И снова в меня впились ногти. Я отдернул свою задницу подальше от них.

– Ну-ка покажи руку, Дики. – Он протянул ее мне. Я сжал кончики пальцев вместе и намылил.

И снова я стоял на четвереньках, а Дики предпринимал очередную попытку. И снова окорябал меня.

– Ой!

Мартин сказал:

– У меня идея. Сначала засунешь один палец, потом… Я покажу. Малькольм, развернись.

Я повиновался. Мартин засунул один мыльный палец, нажал им вниз, потом вверх, растягивая дырочку, потом втиснул рядом второй палец. И еще раз нажал вниз, вверх и втиснул рядом третий палец. Мне было совсем не больно.

– Вот так и будешь, – сказал он Дики.

Мартин вытащил сови пальцы, и Дики засунул один.

– Не, начинай с двух, – сказал Мартин.

Дики вынул палец и вернулся двумя сразу. Мартин направлял руку Дики – растянуть, добавить третий палец, потом мизинец, потом большой палец. Все пять пальцев были во мне. И ничуть не больно.

Дики пропихнулся подальше.

– Погоди, – сказал я, протянул руку назад и пощупал, насколько Дики углубился в меня. Он утопился почти по костяшки, но в костяшках пальцы были заметно толще того, что вошло. Мыла было много.

– Ладно, давай еще немного. – Дики нажал. Я ощутил дискомфорт, но не боль. – Сильнее, – сказал я.

Костяшки уткнулись в мой ректум, растягивая его, и болезеннно.

– Погоди! – скомандовал я. – Не двигайся.

Мартин сказал:

– Да он уже почти засунул. Чуть-чуть осталось. Совсем чуть-чуть.

– Погоди, – повторил я. Я знал, что будет очень больно, если он двинется дальше прямо сразу, но что моя дырочка растянется, если подождать. Рука Дики была немногим больше кока Вонючки.

– Я так устану, – сказал Дики.

– Я тебе помогу, потерпи. – Я почувствовал дополнительный нажим, когда Мартин стал помогать руке Дики. – Ну, Малкольм, можно?

– Погодите. Я скажу. – Я сделал глубокий вдох. – Ладно, только не быстро.

Было больно, но не очень, когда костяшки Дики миновали мою сборочку. Мартин продолжал нажимать, и вся кисть руки Дики вошла внутрь, по самое запястье. Пальцы его легли на мою простату. Ощущение было невероятное.

– Можешь там подвигаться? – спросил Мартин.

Я почувствовал, как пальцы Дики трут и массируют стенки моего ректума, особенно простату. Ощущение было непривычное, но чудесное. Дики заливисто смеялся: – Малкольм, я внутри тебя!

В дверь постучали.

– Давайте скорее, сейчас наша очередь, и вообще вы влезли, не спросив!

– Не гони, мы скоро. Пять минут, – ответил Мартин.

– Ты не волнуйся, они не войдут, пока мы голые. Мама их убьет. Но надо спешить. Я помылю тут еще. – Голос Мартина был весел.

Он намылил Дики запястье и пропихнул его дальше, аж до локтя. Дики опять смеялся и вертел рукой во мне. Мартин вытащил его руку до кисти, потом снова запихал по локоть.

– Черт, Дики трахает тебя рукой, – сказал он, смеясь вполголоса.

Я потянул руку Дики, чтобы он повторил. Не то чтобы это было лучше, чем когда меня трахали. Ощущение было непривычное, но возбуждающее, особенно вкупе с сознанием, что шестилетка запихал руку мне в задницу.

Я был близок к оргазму.

– Дики, возьми меня другой рукой за дик и подвигай вверх-вниз.

Дики протянул руку и нашел мой кок. Мартин прошептал: «Погоди, лучше с мылом. Я сам.»

– Только медленно, – потребовал я.

Я почувствовал, как мыльная рука Мартина проскользнула у меня меж ног и схватила мой стояк. Я стал тянуть и толкать руку Дики, Мартин помогал. Ощущение было, какого я не испытывал никогда – как будто в моей заднице ездила туда-сюда толстая гладкая ветка с растопыренными отростками.

Я почувствовал приближение оргазма.

– Мартин, потише, потише! – Его мыльные пальцы ослабили хватку, но я уже пошел. Ощущение пробежало по всей нижней части тела, от глубин задницы до кончика кока.

– Не двигайся, замри! – Я почувствовал, как мой сфинктер схватил руку Дики, сжимаясь и расслабляясь одновременно с содроганиями моего пениса. Да, это было даже лучше, чем Вонючкин кок.

Дики сказал:

– Малкольм держит мою руку задницей, смотри!

Дики пришлось тянуть изо всех сил, чтобы освободиться. Я внезапно ощутил невыносимую пустоту.

Шестилетка понюхал свою руку.

– Фу, воняет.

Мартин засмеялся.

– А я ее сейчас помою, и перестанет.

Я потыкал себя. Дырочка растянулась, как не знаю что. Теперь Мартин пожалеет, что засунул туда Дики.

Перед уходом из ванной мы наскоро почистили зубы и схватили по полотенцу.

Выскочив за дверь, мы напоролись на возмущенных девочек. Мы попытались скрыть стояки, которые оттопыривали наши набедренные полотенца. Девочки протиснулись мимо нас в ванную, ничего не сказав.

– Ванна грязная, – крикнула одна из них, – вы должны ее помыть!

– Сполосните, и все. Мы просто не успели, потому что вы нас торопили, – крикнул Мартин в ответ.

Кто-то хлопнул дверью.

– Дети! – крикнула их мать снизу.

--------------------------------------------------------------------------------

Мартин опустил штору и плюхнулся на кровать, отшвырнув полотенце через комнату.

– Ну, теперь моя очередь. Сначала пососи мне, – объявил он тихо, но с воодушевлением.

Дики, вытиравший себе между пальцами ног, поднял голову.

– А что пососать?

– Мой дик, дурак. У нас же нет мыла.

Я лег рядом с Мартином и прошептал ему на ухо: «Моя задница растянулась, как не знаю что. Ты, может, вообще ничего не почувствуешь».

– Покажи.

Я лег на живот и приподнял попу. Мартин оттянул одну ягодицу и потрогал дырочку пальцем.

– Ну и ну, совсем мягкая. А попробуй втянуть, ну, как когда хочешь удержаться от поноса.

Дики подошел, чтобы тоже посмотреть. Я стиснул свой сфинктер, сколько мог. Мартин еще раз нажал пальцем. Все равно оказалось мягко.

– Ну, тогда просто отсоси мне, – сказал Мартин и сел перед моей головой. Я подтянул его к себе за бедра и заглотал его очень твердый кок.

– Ты сказал, что мне можно посмотреть, как ты вставляешь Мартину, – запротестовал Дики.

– После твоей руки он так растянулся, что я ничего не почувствую.

– Нечестно, ты обещал.

– Черт, Дики. Ладно, но если не получится, я хочу отсоса.

Смоченный моей слюной, Мартин влез поверх моих ног и нашел мою дырочку своим коком. Я почти не почувствовал, как он вошел. Мартин трахался энергично и часто, а Дики, который стоял на коленях у кровати, положив руку на ближайшую ягодицу Мартина, смотрел во все глаза. Я был уверен, что Мартин ничего не чувствует. Я сжал сфинктер.

– Во, давай так, – сказал Мартин несколько запыхавшимся голосом.

Дики надоело смотреть и он шепнул мне на ухо:

– А пососи мой, Малкольм.

Я потянул его за руку, чтобы усадить перед собой. Он закинул ноги мне на плечи и ткунлся пахом мне в лицо. Я всосал его крохотный кок и шарики. Он откинулся на стенку в изголовье кровати и смотрел, как снует вверх-вниз и крутится моя голова.

Мартин сказал со смехом: «Черт, ну, Дики!» – и продолжал качать.

Он тыкался в мою простату, и происходящее начинало мне нравится. Маленький инструмент Дики был тверд, как его палец. Дики пихал его вверх, напрягая животик. Дики смотрел на наши действия во все глаза и ничего не говорил. У него было лицо ребенка на трудной контрольной по математике. Я подмигнул ему, но он не заметил.

Дики кончил первым. Все мышцы в его теле напряглись.

– Я опять хочу писать, – сказал он напряженным голосом.

– Нет, это тебе только кажется, – объяснил Мартин, причем запоздало, если предположить, что Дики действительно собирался писать.

Перед началом пульсации питер Дики чуть не удвоился по толщине. А через пару секунд Дики схватил мою голову и прижал к себе, пока его брат наяривал с другого конца.

И Дики все еще держал меня за голову, когда через минуту-другую Мартин начал биться в меня резче, признак скорого конца. Мартин схватил своего брата и стянул нас троих вместе. Мартиновы выпады замедлились, прекратились, снова начались, снова прекратились. Он дышал, как будто пробежал дюжину лестничных пролетов вверх.

– У тебя он тоже так? – спросил Дики.

– Угу.

Мартин сказал:

– Я потом еще раз. Сейчас я посплю. – Он медленно скатился с меня и заполз под одеяло.

– А я хочу побыть так. Можно, я буду спать здесь? – попросил Дики.

Мартин ответил: «Ты так не уснешь.» Дики так и сидел, прислонясь спиной к спинке кровати и закинув ноги мне на плечи.

– А то ложись рядом со мной, – предложил я.

– Но я хочу, чтобы ты держал мой питер во рту.

– Черт, Дики, – проворчал Мартин.

– Погоди, – сказал я, вставая, чтобы поднять одеяло. – Ложись головой сюда, а ногами вот сюда. – Я вернулся в постель, прижавшись спиной к теплому Мартину, и потянул Дики к себе, чтобы он лег рядом, головой к моему тазу и пахом к моему лицу. Я обнял Дики за таз, сверху и снизу, и пододвинул поближе к себе. Его кок и шарики упали мне в рот. Дики положил мне на шею свою ногу, легкую, как перышко. Я подтащил себе под голову подушку и расслабился.

Только я начал засыпать, как бедра Дики начали двигаться. Ему снова захотелось. Верхняя рука Дики заскользила по моему боку и остановилась, ухватив меня за задницу. Мартин перекатился на другой бок и прислонился ко мне, пихнувшись все еще твердым коком мне в ложбинку. Правая рука Мартина скользнула через меня к талии его младшего брата и стала легонько подтягивать в такт с движениями самого Дики.

Все происходило в молчании и без спешки. Мартин ничего не делал помимо того, что легонько подтягивал к нам брата. Его кок неподвижно лежал между моих ягодиц. И тут рот Дики нежно сомкнулся на моем пенисе. У меня прервало дыхание.

Дики сосал мой дик, как леденец на палочке, так что все движение совершалось во рту. Больше ничего не изменилось. Он продолжал тихонько качать в мой рот, как прежде. Его рука держалась за мой тыл. Мартин подобрался ко мне еще чуть теснее, телом к телу, с коком, по-прежнему зажатым между моих ягодиц. А потом все замедлилось, бедра Дики, его рот. Он уснул. Мартин, по-моему, тоже, в то же самое время. Я еще полежал, легонько посасывая смягчающийся пенис Дики. Голова Дики постепенно откатилась, и мой неудовлетворенный твердый пенис повис в воздухе между нами.

--------------------------------------------------------------------------------

Утром Мартин проснулся первым и начал непристойные движения в мою сторону. Когдя я пошевелился, он сказал: «Давай я тебя оттрахаю, пока Дики не проснулся».

Я все еще держал Дики в объятиях, так что ограничился тем, что выпятил задницу навстречу Мартину. Он смочил себе дик собственной слюной и въехал. После нескольких проб и ошибок он занял позицию, из которой мог впихиваться в меня на полную. И через считанные минуты он уже качал вовсю, подбрасывая мое тело на каждом впихе. Дики пошевелился. Я взял его твердый пенис в рот и стал сосать, как он сосал меня перед сном. Дики обнял меня и начал легонько качать. Я выпрямил ноги и подтянул Дики поближе к себе, чтобы сделать свой кок доступнее, на случай, если у Дики будет позыв. Дики подтянулся и взял меня губами. Я не уверен, что он вполне проснулся к этому моменту. Сосал он мгяко, как младенец свой палец.

Мартин уже почти настиг свой оргазм. Его шлепки по моему телу подбрасывали и Дики. Я крепко прижимал Дики к себе. Мартин финишировал, стал таранить медленно, несколько раз останавливался, а потом застыл, притягивая к себе объятием, чтобы оставаться внутри. Пожалуй, он захочет повторить. Я выпрямился еще сильнее, чтобы Дики мог забрать в рот побольше. Он стал качать сильнее. Движение захватило больше частей его тела. Он стал энергичнее сосать меня. Я начал двигаться вперед-назад в его рту. Он перестал двигать головой и просто сосал. И при каждом моем движении вперед я чувствовал, как его язык встречает мою головку. И я испытал. Ощущение зародилось где-то в районе простаты, я резко подался вперед и запульсировал во рту Дики. Он продолжал сосать.

Верхняя рука Мартина снова дотянулась до бедра Дики и принялась подтягивать его в такт качанию. Я почувствовал подбородок Мартина на своей руке в районе плеча – Мартин смотрел. Но он не мог видеть головы своего брата, под одеялом, где тот присосался к моему коку. Я не был уверен, что Мартин это одобрил бы.

Напрягшиеся мышцы Дики и раздувшийся пенис свидетельствовали, что он уже на подходе. Он не повысил частоту качания, только интенсивность. Малый не терял головы! Похоже, у него был опыт! Кстати, он и сосал неплохо – может, и в этом отношении я у Дики был не первый.

Он кончил внезапно и мощно, содрагаясь всем телом за компанию с содроганиями кока. Когда Дики расслабился, Мартин шлепнул его по попке. А мне сказал: «Ляг на живот».

Я в своем положении не решался ни возразить, ни подчиниться: Дики все еще держал мой дик у себя во рту. Мартин отдвинулся и ухватил меня за бедра, выдернув мой дик из губ Дики. Надеюсь, Дики не обиделся. Мартин отбросил одеяло и прижал меня животом к кровати. Дики посмотрел на брата с упреком.

– Ты что, не хочешь посмотреть?

– Да видел я, как ты вставливал, вчера вечером. И ты сегодня уже делал это, утром.

– Ну, пусть Малкольм тебе еще пососет.

Дики посмотрел на меня.

– А ты хочешь? – спросил я.

Он ухмыльнулся. Я притянул его к себе за руку и прижал к себе. Я поцеловал его в щеку. Он улыбнулся и вернул поцелуй. Я накрыл его одеялом. Мартин подпихнул под меня подушку в районе паха и оседлал меня, войдя с первой попытки. Дики бросил взгляд на брата и сказал в полголоса: «Мартин – псих».

Мартин скакал долго, и под конец сделался довольно груб. Не будь так холодно, он бы весь употел, пока достиг оргазма.

--------------------------------------------------------------------------------

После завтрака, на который опять были хлопья «Wheaties», мы отправились к Вонючке, ожидая поживы. Дики захотел пойти с нами, но мать не разрешила. Он проводил нас печальным взглядом.

Мы застали Вонючку за выносом мусорных контейнеров.

– Мне еще надо помыть под раковиной в кухне. Но я быстро, полчаса.

Погода была холодная.

– Можно нам зайти погреться? – спросил Мартин.

– Извините, ребята, мои родители никого не пускают, особенно детей.

– Черт, не будем же мы торчать тут полчаса. А где все будут?

– Они вас не знают. У вас могут быть неприятности.

– А тебе-то что? Скажи нам, где они! Мы им объясним, что ты скоро.

– Там будет Штырь.

– Ну и что, ты же сказал, что он на нас больше не нападет. Ты что, все наврал?

– Да чтоб тебя, Мартин. Что ж ты такой недоверчивый. – И он объяснил, где все будут.

Это опять был переулок; собственно, это был тот же переулок, куда мы ходили раньше, только в пяти кварталах от старого места, в одном квартале от государственной школы. Там собралось полдюжины мальчиков разного возраста. Младшему было лет десять, старшему – четырнадцать. Один был смугл, почти как Дуглас, но с прямыми каштановыми волосами, а по чертом лица он мог бы сойти за ирландца, если бы не цвет кожи. Штырь приветствовал нас со свойственным ему радушием:

– А, фэгготы пожаловали. А где же Вонючка?

Я объяснил.

– Тогда ждите его.

– Что, боишься, что спустишь все карточки до его прихода? – приколол его я.

Старший участник группы, лет четырнадцати, рассмеялся и спросил:

– Кто ты такой? Его я видел, – добавил он, показывая на Мартина, – а тебя ни разу.

– Меня зовут Малкольм, я не местный. Я учусь с Мартином. Я просто хотел побросать с вами карточки.

– А где ты живешь?

Я объяснил.

– А, богатенький. Ладно, богатенький, иди сюда. Я с тобой сыграю.

Штырь оттеснил его в сторонку и что-то шепнул. Четырнадцатилетний отпихнул его с дороги со словами:

– Не ровняй меня с Вонючкой.

Мы поиграли. Он бросал мастерски. Если кто и остался в выигрыше, то скорее он, потому что взял одну из моих лучших ценных.

– Говорил я тебе, что я его сделаю, – заявил тинейджер с гордостью.

Штырь только хмыкнул. Он играл с мальчиком десяти лет и со своим ровесником, и, кажется, дела его шли неважно.

Я предложил тинейджеру меняться. Мне очень хотелось вернуть ценную карточку. Мы совершили несколько обменов. В последней сделке я предложил ему семнадцать карточек за мою ценную плюс еще две. Чиркун клюнул. Хотя моя ценная одна стоила вдвое больше того, что я предложил, да и остальные две были как-никак среднеценными.

Наконец показался Вонючка. Штырь пошел ему навстречу и что-то сказал, приватно. Вонючка ответил какой-то резкостью, и Штырь присмирел.

Когда Вонючка дошел до нас, я заметил, какой он чистенький. Он искупался и надел чистое перед выходом.

– О, ты играл с Кенни, – сказал он, кивая в сторону четырнадцатилетки, который еще не называл своего имени.

– Он – сила. Его я не одолел.

Мы бросали и менялись еще час. Я выиграл половину карточек у десятилетнего мальчика, симпатичного, рыжего, с заразительной улыбкой. Когда никто не смотрел, я отдал их ему обратно. Он не проигрался вконец только потому, что у него были деньги, и он выкупал проигранные карточки. Он проигрывал все время.

Вонючка предложил сыграть в карты. Я умел играть только в фишку и в войнушку. Они хотели играть в покер, на бейсбольные карточки. Мартин замялся. Я ответил прямым отказом.

Четырнадцатилетка пообещал играть на пару со мной, пока я не освоюсь.

– Ты быстро схватишь, ты тут самый умный.

--------------------------------------------------------------------------------

Мы пошли домой к тому мальчику, которому тоже было лет четырнадцать, как Кенни, но он был ниже ростом. Его называли Фишкой. У него мать ушла на весь день. Отец, как он сказал, был в отъезде. Дом был как у Мартина, но заметно теплее. Мы девятеро сняли куртки и уселись за обеденный стол на разномастных стульях, приволоченных со всего дома. Кенни сел на один подлокотник кресла, я на другой. Он объяснил основы, пока Фишка тасовал. В каждом кону играло только четверо; мы с Кенни считались за одного. Фишка играл во все разы, как хозяин дома и колоды.

Кенни оказался хорошим учителем, и я хватал на лету. В игре требовалось много блефовать и интриговать, вещи, которые я полагал своей стихией. Я ставил только неценные карточки, пока не прочувствовал игру. Один за другим участники, проиграв все карточки, какие было не жалко, выбывали из круга. В числе неудачников оказался и Штырь, который перестал наезжать на нас с Мартином с тех пор, как к нам присоединился Вонючка. Наконец, нас осталось трое.

Кенни извлек из кармана пятидолларовую банкноту и послал десятилетку за газировкой, картофельными чипсами и шоколадными батончиками.

Я выиграл кон блефом, имея на руках всего лишь пару. Кенни решил, что с него хватит.

– Окей, Малкольм, – сказал он, – ты научился. Я теперь играю за себя. – И пересел на стул, с которого согнал другого мальчика. Фишка раздал карты. Вонючка выиграл первый кон и стал раздающим.

Прибыли жратва и газировка. Мы прервали игру и подкрепились. Вонючка сидел рядом со мной и нашептывал мне, как я классно играю в покер. Мартин помрачнел, но Фишка дал ему плитку «Nestle's Crunch», и Мартин приободрился.

Когда мы вернулись за стол, Мартин выиграл первый кон, забрав одну из моих лучших карточек. И посмотрел на меня с триумфальной улыбкой.

Роберт, здоровяк лет тринадцати, но с детским еще голосом, сказал:

– Черт, я не хочу терять остальные карточки. Давайте на деньги.

– Не, – сказал Кенни, – я и так потратился. Лучше я тебе одолжу своих карточек.

– Не, я выхожу.

– Погоди, – сказал Вонючка, – давайте в стрип-покер, и пусть все кто хочет оденут куртки. И каждый предмет считается отдельно, даже носки.

Я не имел понятия, о чем речь. Я слышал название игры, но ни разу не участвовал ни в чем подобном. Кенни объяснил.

– Это просто. Как проиграешь, должен снять один предмет одежды. Как выиграешь, можешь надеть два обратно. Кто первый будет голый, отсасывает победителю.

Это должно было нас насторожить.

Мартин сказал:

– Не, так я не хочу. Пойдем, Малькольм.

– Да ладно, Мартин, – стал уговаривать Штырь. Это должно было нас насторожить еще больше.

Кенни сказал:

– Мы вам дадим два раза бесплатно, тебе, Малкольму и Стивену. – Стивеном звали рыжего десятилетку.

Фишка и Кенни стали похлопывать Мартина по спине и уговаривать остаться.

Все выбывшие вернулись в игру. Я быстро сосчитал, сколько предметов мог проиграть я. Считая куртку, свитер и перчатки, на мне было тринадцать вещей, на две больше, чем у большинства, потому что только у троих были перчатки, и только у двоих – свитеры.

Фишка посмотрел на меня и пожаловался, что перчатки – нечестно, тем более что у меня и так два бесплатных кона. Я так и быть снял два предмета до игры, оставшись с одиннадцатью откупами. Правда, считая бесплатные коны – все-таки с тринадцатью.

Чтобы играть вдевятером, пришлось использовать две колоды. Раздевание шло быстро. Мне все не удавалось выиграть хоть один кон, хотя чуть ли не все хоть по разу отметились. Даже Мартин пару раз преуспел. Потом я понял, что некоторые проигравшие ничего не сняли. После восьми конов Фишка, который выиграл только раз, по-прежнему был в штанах, в трусах и в носках. А ведь у него не было свитера, и ему пора было остаться в одних трусах. Но до трусов разделся только десятилетка, причем на нем еще оставались носки.

– Погодите, – запротестовал я. – Некоторые проигравшие не раздеваются.

– Поосторожнее с обвинениями, Малкольм, – осадил меня Кенни, улыбаясь. – Все в порядке, я слежу.

Фишка проигнорировал мой протест, перетасовал двойную колоду и передал Роберту, который выиграл прошлый кон.

Мартин выиграл два из трех следующих конов. Еще один выиграл десятилетка, с четверкой королей.

Потом выиграл Штырь. Я остался в трусах. До меня с опозданием дошло, что меня сделали. Теперь, само собой, выиграет Кенни, и я должен буду ему отсосать. Мартин имел беспокойный вид. Мы с ним оказались в чужом доме, почти голые, в окружении пацанов, которые росли и жили по совсем другим законам.

Кенни, впрочем, не выиграл, и бросил весьма недобрый взгляд на выигравшего Фишку. Я как-то пропустил, что в одних трусах оставался еще один мальчик, смуглый тощий. Но Кенни видел все.

– Двое проигравших. Окей, еще один отсос получит тот, кто на втором месте. Открываемся. – Все перевернули карты лицом вверх и склонились над столом, определяя второго победителя. У Кенни была тройка дам, у Роберта тройка десяток.

– Ну, так кто из вас двоих сделает мне? – спросил Кенни, улыбаясь, как чеширский кот.

– Эй-эй, – заволновался Фишка, – я выиграл, и я выбираю богатенького.

– Погоди, – сказал Кенни, – давай бросим на него жребий, и я добавляю доллар. Победитель получает все.

– Черт, лучше отдай мне доллар. У Бобби тоже губки нежные, правда, Бобби?

Двенадцатилетний мальчик попытался улыбнуться. Кенни передал доллар – с таким видом, как будто сдал в банк чемодан денег, – прошел к дивану, опустил штаны и трусы и подозвал меня. Фишка сел рядом с ним и бросил вызов:

– А спорим, кто скинет первый?

– Лучше пусть пацан, который снимет у нас вторым, отсосет… скажем, Вонючке, – сделал контрпредложение Кенни.

– Нет, мне! – заявил Роберт.

– Кинем потом монетку, – сказал Кенни. – Вы двое, за дело. Раздевайтесь и начинайте.

Бобби посмотрел на меня стыдливо. Я же смотрел на Фишкин кок, короткий, толстый, безволосый и необрезанный. У Кенни-то был большой, обрезанный, не меньше шести дюймов*, в длину, с пышным каштановым кустом на лобке.

Кенни протянул к нам руки и стянул с нас обоих трусы одновременно. Я поспешно снял свои трусы совсем. К счастью, я был еще мягок, но я понимал, что долго так не протяну. Я заметил, что и Бобби уже твердел, по тому, как его подрастающий кок качнулся вперед, пока мальчик освобождался от стянутых с него трусов. У него был четырехдюймовый*. Я накинул ему до 13 лет. На год больше, чем когда судил по его нежному телу.

– Ну, сосите! – поторопил нас Фишка.

Я опустился на колени и нагнулся. Кенни сполз вперед и притянул мою голову. Я заглотал, сколько мог, и начал двигаться вверх-вниз.

Краем глаза я видел Бобби – глаза закрыты, рот набит. Пососав некоторое время головку, Бобби съехал до паха.

Кенни взял меня за голову и деликатно надавил. Я проделал спуск на максимальную глубину, чтобы только не подавиться, потом вернулся наверх и стал сосать мягкую упругую головку.

В комнате стояла тишина, не считая звуков нашего сосания. Роберт, в одной футболке, сидел на подлокотнике дивана; его твердый кок был на виду, и он его массировал. Если сам Роберт был скорее пухловат, кок у него, напротив, был тонкий и длинный, даже длиннее четырехдюймовика Бобби – идеальный наполнитель для моего ректального канала.

С другой стороны, великолепный кок Кенни был существенно больше Вонючкиного, который растянул меня до тех пределов, до которых я был готов добровольно дойти. Я бы даже сказал, что он не уступал по толщине руке Дики в области костяшек. Мне не хотелось бы подавать идею, что Кенни может меня трахнуть. Другое дело Роберт.

Мое внимание привлекло движение с другой стороны. Бобби споро работал над Фишкиным коком – несколько движений вверх-вниз, потом покрутиться на головке. Руки Фишки вцепились в диван. Глаза его, не отрывались, следили за губами Бобби.

– Черт, вот оно, Бобби, вот оно!

По напрягшимся мышцам было видно, что он сейчас кончит. Бобби сохранял высокий темп.

– О, о-о, о-о-о-о! – простонал Фишка, схватил Бооби за голову и держал, изливая свой мальчишеский сок в рот Бобби.

Значит, штрафной отсос достался мне. Я особо не расстраивался. Обижало только, что меня развели. Могли бы просто попросить. Их Бобби, конечно, был чудик вроде меня. Наверно, он сам хотел проиграть, и, наверно, уже сосал раньше некоторым из присутствующих.

Пока Фишка переводил дух, Кенни отдался нашему занятию на полном серьезе. Я ожидал получить самую большую порцию спермы в моей жизни.

Кенни начал раздуваться и твердеть. Снова наступила тишина. Все згляды были прикованы к нам двоим. Голова Бобби покоилась на коленях у Фишки, лицом ко мне. Бобби протянул руку и стал поглаживать меня по спине. Он оказывал мне любезность, как фэг фэгу.

Кенни кончил. Изрядные сгустки липкой массы полетели в мой рот. Когда я попытался сняться с кока, Кенни меня придержал.

– Погоди, погоди, секундочку.

Наконец он отпустил меня. Вкус отличался от спермы Дугласа или Фрэнсиса, у которых она была еще юная, полупрозрачная. Эта субстанция была жирная, белая, с сильным вкусом, который мне не с чем было сравнить, и который был мне неприятен. Я проглотил большую часть, но часть выпустил, накапав на пол. Роберт засмеялся:

– Сделай мне теперь, у меня будет с сахаром.

– Дудки, – возразил Вонючка, – теперь он мой. А ты попробуй подъехать к Бобби.

Я знал способ удовлетворить обе стороны конфликта, но боялся предлагать, чтобы не получить в итоге на свою маленькую задницу излишне большое приключение в виде огромного агрессивного донга Кенни. Роберт втиснулся на диван рядом с Кенни. Я, не долго думая, протянул руку и пощупал его дик. Он был само совершенство, моя любимая длина, моя любимая толщина.

Я все-таки высказал свое предложение, вполголоса:

– Я пососу Вонючке, а Роберт может меня пока трахать.

– Ол-л-лрайт! – откликнулся Роберт восторжено.

Вонючка ничего не слышал.

– Что?

Роберт объяснил ему:

– Я его трахну, пока он будет сосать тебе, чмошник! – Роберт вскочил с дивана и попытался зайти ко мне с тыла.

– Так не пойдет, – возразил я, – нужна кровать или что-нибудь мягкое.

– Делайте здесь! – забеспокоился Фишка. – Положите диванную подушку на пол.

– Мы же хотели бросить жребий, – протестовал Вонючка.

– А не на что спорить, – провозгласил Роберт. – Он же тебе отсосет!

– Кенни, ты сказал, что мы его разыграем по жребию!

– Вонючка, Роберт прав. Мы собирались разыграть отсос. Ну вот, тебе отсосут.

Фишка со Штырем переложили две диванные подушки на пол. Роберт было оседлал меня, но я его остановил:

– Сначала намочим, а то больно будет.

Я встал на колени на подушку и подтянул мальчика к себе. На головке из щелочки выступала капля предварительной смазки. Он был готов. Я заглотал его целиком. К моему рту его размер тоже подходил идеально.

Вонючка опять запротестовал:

– Эй, так нечестно!

Я махнул ему, чтобы потерпел. Я бы с удовольствием потянул еще, но надо было блюсти справедливость. Я выпустил тонкий дик Роберта, постравшись обслюнявить его всеми слюнями, какие смог набрать, и лег лицом вниз. Роберт запрыгнул между моих разведенных ног и потянул меня за бедра.

– Помедленнее на входе, – предупредил я.

На глазах у всех остальных – а они все подошли поближе, чтобы лучше видеть, кто со стояком на виду, кто с оттопыривающимися трусами, – Роберт стал шарить своей тонкой эрекцией в моей ложбинке в поисках входа. Я протянул руки назад и раздвинул ягодицы. Роберт вышел на место и вставил. Стало больно, потому что он без зазрения совести пер все дальше и дальше. Я притормозил его одной рукой, уперевшись в низ живота, другой рукой продолжая изо всех сил оттягивать свою ягодицу. Потом я убрал руку, и Роберт влез на полную – как и я предвидел, он подошел идеально. Его кок немедленно нажал на мое сладкое место. Роберт подвинулся на мне повыше, чтобы еще углубиться, и начал трахать. Он был тяжеловат, но ощущения были сказочные. Я стал пихаться попой ему навстречу.

Вонючка опустился на колени передо мной и задрал мне голову, чтобы мое лицо пришлось напротив его паха. Я лежал на диванной подушке, выше уровня пола, а Вонючке пришлось пододвинуться к подушке, сидя голой задницей на холодном полу, чтобы я мог его заглотать. Я приступил к работе над его стержнем, а он сидел, опираясь на отставленные назад руки.

Как ни старался я работать с Вонючкиным коком, мое внимание уходило в мой тыл, где Роберт самозабвенно качал, даря мне невероятный трах. При каждом таране его кок проезжал по моей простате, и это еще было не все. Из-за своей пухловатости Роберту каждый раз приходилось немножко приподниматься туловищем, и при этом он растягивал мне дырочку, дрыгаясь вверх-вниз внутри меня. Я мечтал об одном, чтобы Роберт не кончал еще полчасика.

Десятилетний Стивен сидел, скрестив ноги, присонившись к углу дивана, и смотрел, как Вонючка получает от меня долгожданный отсос. Стивен был гол и тер свои напряженные два с половиной дюйма* между указательным и большим пальцами правой руки. У него был чудесный плоский животик и жемчужно-белая кожа. У меня создалось впечатление, что он рассчитывает оказаться следующим.

Еще я заметил, что Штырь бросает на меня взгляды из-за плеча Кенни, но не разобрал, с какого конца я его интересую. Я, в общем-то, был не прочь обслужить его с любого. Злобный Штырь был самым красивым мальчиком из присутствующих.

Роберт дышал все шумнее, возможно, из-за своего избыточного веса. Негромко сопя, он прибавил темп и резкость втыков. Я тоже прибавил скорости на Вонючке. Мне не хотелось остаться лежать на пузе с пустой задницей и горой недоделанной работы над Вонючкой. Роберт приподнялся на руках, вломился и запульсировал внутри меня. Потом снова опустился на меня и еще немножко покачал.

Вонючка нагнулся ко мне и прошептал: «Малкольм, можно я тебя трахну. Я медленно, как ты любишь. Все будет хорошо.»

Уж лучше он, чем Кенни или Фишка, подумал я. Я понимал, что все присутствующие желали так или иначе скинуть хотя бы разик, включая тех, для кого этот разик будет уже не первым.

Я поднял голову с его кока:

– А ты найди сала или солидола.

Вонючка встал и отправился на поиски. Я оглядел комнату. К моему облегчению, Фишка оделся, и они с Кенни куда-то уходили. Бобби сидел в углу и сосал Мартину; он помахал мне, заметив мой взгляд. Я улыбнулся. Роберт шепнул мне на ухо: «У тебя задница лучше, чем у Бобби».

Я сказал: «Спасибо».

«Только Бобби не говори». – «Могила».

Роберт приподнялся, медленно вытянул, остановился, ввел обратно и вынул еще пару раз, потом все-таки встал и сел на лишенный подушек диван. Пот покрывал его лицо и грудь.

Штырь, голый, не считая носков, уперев руки в бока и демонстрируя свое великолепное тело, так и стоял на том месте, где был, когда я работал над Кенни. Я смотрел на него, и Стивен, как я заметил, тоже. Малец знал свое место и ждал, не захочет ли Штырь первым. Лицо Штыря выражало самозабвенное влечение. Если бы кто-нибудь сейчас подтолкнул его сзади, он упал бы носом вперед. Я кивнул ему, чтобы подошел.

– Давай я начну со Стивена, а мы c тобой потом не спеша, по первому классу. Стивен быстро.

Штырь собрался возразить, но передумал, сказав только:

– Смотри у меня. – И махнул Стивену, чтобы приблизился.

Рыжий малый шмыгнул под мое лицо одним акробатическим движением.

Оказалось, что я, лежа на диванной подушке, не доставал до его паха, так что я сдвинулся назад, подтащив Стивена за собой.

Он схватил мою голову и притянул мое лицо к своему паху, воткнув свой дик мне в нос.

– Ой, виноват, – сказал он, и дал мне заглотать его. Дик у него был как сталь, я в жизни таких твердых не щупал. Я всосал его и провел языком под шариками и по глянцевой промежности. Она была тугая, как большинство его мускулов.

Стивен откинулся назад, пока не коснулся плечами пола. Его тело являло собой красивую картинку, плоское и гладкое вплоть до бугорков грудных мышц. Его синие глаза следили за изчезновением и появлением его кока при спусках и подъемах моего рта.

Стивен протянул руку и положил пальцы мне на затылок – без нажима, просто отслеживая движение.

Вернулся Вонючка со свернутой бумажкой.

– Лярд*, – объяснил он, и изчез у меня за спиной. Вскоре я ощутил холодный жир, который вмазывали мне между ягодиц и в дырочку. Послышался шорох сворчиваемой бумажки, потом я почувствовал, как Вонючка опустился на колени, верхом на мне. Стивен сел, чтобы видеть. Все разговоры в комнате затихли. Вонючкин кок раздвинул мне ягодицы и припихнулся к анусу.

Я выпустил из рта Стивена, чтобы сказать:

– Тише, Вонючка, тише.

Головка Вонючкиного кока упиралась в меня ниже дырочки. Я протянул руку назад и передвинул что надо куда надо. Вонючка пошел в наступление и занял плацдарм в моей сборочке. Больно не было.

– Еще, – сказал я.

Он надавил еще, медленно, как я просил. Моя дырочка растянулась без боли. Я почувствовал, как он скользит внутрь, до простаты и далее. Когда он вошел на полную глубину, его пах коснулся моих булочек и сжал их. Мои чресла возрадовались от полноты. Вонючка улегся на меня и начал осторожно трахать, короткими и медленными движениями.

Стивен потащил мою голову обратно к своему дику, твердому, как сталь. И извернулся верхней частью туловища, чтобы видеть происходящее в моем тылу, пока я буду везти седока к небесам.

Я оказался прав насчет Стивена. Его черед подошел быстро. К моему удивлению, его дик сделался еще тверже, хотя казалось бы, куда еще, а также увеличился. Пульсации его были могучи. Я было остановился, но Стивен запротестовал:

– Давай-давай, не останавливайся!

Я продолжил, и он тоже продолжил. Наконец, он нажал мне на затылок:

– Минуточку. – Секунд пятнадцать он прижимал мою голову к себе, потом убрал руку и сказал: – Окей, давай еще немножко. – Он нацелился на второй раз! Я бросил взгляд на Штыря, который сел на корточки на том месте, где до этого стоял. Твердый как камень, он следил за подъемом и пикированием Вонючкиной задницы. Кажется, он не понял, что Стивен один раз уже кончил.

Вонючка немного прибавил темп и стал пробивать сильнее на каждом всаде. Мне нравилось, как его кок пропихивался по моей ректальной трубе, растягивая ее на пути туда и обратно. Моя простата горела огнем.

Второй оргазм Стивена последовал через какую-то минуту после первого. Уже не такой мощный и не такой длинный. Стивен схватил мою голову обеими руками, плотно прижав к своему гладкому шелковому паху. Прежде чем он успел сделать заявку на третий круг, я обнял его и медленно снялся с него лицом. Без единого слова или хотя бы взгляда Стивен встал и отошел, опустив глаза на свой пенис. У Стивена была маленькая, но хорошо сформированная попка, примерно как у Дики.

Пока Штырь усаживался передо мной, я огляделся, желая знать, кто кого делает. Бобби сидел на коленях у Кенни. Оба опять были голые. С некоторой задержкой я сообразил, что Бобби держит Кенни внутри себя. Бобби ерзал вперед-назад. Кенни сидел с закрытыми глазами. Бобби посмотрел на меня и улыбнулся. Ему тоже нравилось. Теперь понятно, почему Роберт нашел мою задницу много лучше, чем у Бобби. Бобби, небось, просто огромен, раз принял такой большой донг.

Вонючка проследил мой взгляд, а потом опустил голову мне на плечо, рядом с моей щекой. Я поцеловал его. Он обнял меня и впихнул, насколько мог.

Штырь повернул мою голову в сторону своего кока.

– Ну, кто обещал первый класс?

Я взял его приятно толстенькие четыре дюйма губами, всосал и обвел языком, во рту. Штырь задвигал тазом, как будто тот вышел у него из под управления. Я обнял Штыря за талию и стал одной рукой гладить его по спине. Он было схватил гладившую его руку, но сразу же отпустил.

Надо сказать, что сила Вонючкиных бросков толкала все мое тело, несомненно, к пущему удовольствию Штыря. Вонючка открыл рот, прижатый к моему плечу, и засосал мою плоть.

Я начал ходить вверх-вниз по атласному полновесному коку Штыря, истекая слюной на его гладенькие шарики. Как и под Робертом, я надеялся, что Вонючка продержится долго. Он трахал сильно, но медленно. Так что шанс был. Я собирался основательно заняться Штырем. Его кок приятно наполнял рот, и его длина была как раз, то есть он доставал глубоко, но не так, чтобы я подавился.

Штырь начал делать короткие толчки вверх, стараясь попадать в моменты, когда мой рот устремлялся вниз.

И таким манером мы проскакали добрые десять минут. Каждый раз, когда я замечал, что кок Штыря начинает раздуваться, я ослаблял свой рот, давая страстям немного улечься. Но в конце концов Штырь потерял терпение.

– Пошел, – приказал он громким шепотом. Я покрепче сжал его ствол губами и языком, и стал энергично всасывать при каждом заглатывании головки. Штырь откинулся назад и стал резко тыкаться в мой рот. Его рот был открыт, глаза тоже – они уставились невидящим взглядом в потолок. Его руки прижались ладонями к полу. Красивые мышцы груди и брюшного пресса проявились в глубоком рельефе. Кок окреп и вырос, Штырь застонал и застыл.

Я почувствовал, как его насос пришел в движение. В глубине моего рта выплеснулось немножко сладенького.

К этому времени Вонючка тоже приблизился к конечной станции. Он совершал глубокие резкие броски, на большей скорости и с большей проникающей силой, знакомые мне по его финалу в спальне Мартина. Вонючка шумно дышал через нос, потому что его рот плотно сомкнулся на моем плече.

Вернулся посмотреть Стивен, все еще голый и твердый.

Пока Штырь лежал в прострации, Вонючка начал разряжать заряды в мою прямую кишку. Я отчетливо ощущал содрагания при залпах спермы глубоко внутри меня. Мой кок отчаянно нуждался во внимании.

– Вонючка, почиркай мне, скорее.

Я приподнял таз, насколько был в силах под грузом тринадцатилетнего парня. Вонючка просунулся под нас рукой и взял мой кок пальцами. Три движения вверх-вниз, и я довелся до исступления. Вонючка еще пульсировал во мне, когда я вошел в оргазм. Я схватил Штыря за бока, поднял в сидячее положение и обхватил руками за спину.

– Ну-ну, парень, ты молоток, – сказал Штырь хрипло. Проигрывая этот эпизод в дальнейшем, я осознал, насколько это было непохоже на Штыря.

Вонючка еще раз поцеловал меня в щеку, перед тем как отвести войска и встать. Штырь дождался, пока я расцеплю руки, и только потом вылез из-под меня. Я получил полное удовлетворение.

Мартин сидел на диване с Робертом, оба все еще голые. Мартин улыбнулся мне заискивающе. Я помотал головой. Я выдохся. Потом я заметил, что Бобби все еще был прикреплен к Кенни огромным инструментом. Они слегка отстранились друг от друга, что позволило Кенни качать в Бобби. Четыре твердых дюйма Бобби смотрелись как-то одиноко.

– Хочешь, я тебе поделаю? – шепнул я ему на ухо, подойдя.

Он положил руки мне на плечи.

– Рано еще. Я скажу, когда. А можно я на тебе подтянусь.

Сначала я не понял. Он сцепил руки за моей шеей и приподнялся. Я встал между их ног и оперся руками о подлокотники. Кенни улыбнулся мне. Я удвоил протяженность его выпадов. Бобби потянулся лицом вверх к моему лицу. Я встретил его на полпути. Его открытый рот прижался к моему, язык протолкнулся между моими зубами. Мы целовались деликатнее, романтичнее, чем с Филипом или со Стиви из школы Стюарта. Я повернул голову набок, чтобы лучше пристроиться ртом ко рту. Бобби сжал мое лицо руками.

Все это продолжалось недолго. Удлиннившиеся махи скоро перенесли Кенни через перевал. Я почувствовал, как он стянул Бобби к себе вниз.

– Пора, – сказал Бобби.

Я упал на колени и сомкнул рот на его коке. По размеру он был, как у Штыря. Бобби обнял меня за голову, а я сосал и медленно смещался вверх-вниз.

Бобби расширился и расстрелял сладкий заряд мальчишеской спермы, больший, чем был у Штыря.

Пользуясь случаем, я пощупал кок Кенни в том месте, где он входил в дырочку Бобби. Оказалось, что кок весь был внутри, снаружи оставались только шарики. Я попытался на ощупь определить смазку, и не нашел ничего. Видимо, Кенни вошел на слюнях или на собственных соках. Я преисполнился благоговейного изумления.

Бобби снова притянул мое лицо к своему. «Спасибо», – сказал он, сопроводив изъявление благодарности еще одним глубоким французским поцелуем в сочетании с крепким объятием.

Стивен стоял позади нас, и его дик по-прежнему целился прямо вперед.

– Малкольм, сделай мне еще раз. Пожалуйста.

Трудно было отказать таким красивым голубым глазам, но я отказал, вежливо:

– Стивен, не сейчас. Я устал. Может, попозже.

Маленький рыжий мальчик обратил страдальческий взор на Бобби, но тот по-прежнему был насажен на Кенни.

Я отчаянно желал познакомиться с Бобби. Я только год как начал признаваться себе, что отличаюсь от других мальчиков. Я предполагал, что существуют и другие, подобные мне, называемые чудиками, фэгами, гомо, но сам я познакомился только с двумя, и то мимолетно. И вот передо мной был ровесник, который понимал мои чувства и разделял мои желания.

Кенни съехал вперед, и его кок бессильно выпал из дырочки Бобби. Бобби схватил меня за руку и отвел в ванную, где тут же запер дверь и повернулся ко мне, прижимая руки к груди.

--------------------------------------------------------------------------------

Мы оба растерялись, не зная, с чего начать разговор. Бобби деланно рассмеялся. Я присоединился.

Он схватил меня за руки и сказал:

– В первый раз встречаю человека, похожего на меня. – Он снова улыбнулся. – Меня зовут Бобби Брэширс. – И он опять рассмеялся.

– А меня – Малкольм Ллойд.

Опять неловкая пауза, опять смех. Я спросил:

– Как тебе удалось вставить в себя штуковину Кенни без смазки и всего такого?

– У меня очень скользкие слюни и очень большая дырка в заднице.

– И сколько раз он уже тебя трахал? Много?

– Два-три раза, в неделю, не считая остальных. Отпад, ей-богу. У тебя самого-то тоже не первый раз сегодня? Вонючка тебя оттрахал на прошлой неделе, в доме Мартина, так?

– Ага. Я думал, что он меня расколет пополам, но оказалось ничего. И даже здорово. А откуда ты знаешь?

– Вонючка сказал Штырю, Штырь сказал мне.

– И много еще народу в курсе? – Я забеспокоился.

– Не волнуйся, только те, кто сюда ходит. Мы не треплемся при посторонних.

Я испытал немалое облегчение. И мотор любопытства во мне снова завелся.

– А ты во сколько лет начал?

– Не помню. В восемь, наверно. Я подъезжал к брату, когда мне было шесть и семь лет, но он отказывался, потому что это фэгово. – Бобби посмеялся. – Ну, а когда мне было лет восемь, один парень вычислил, что я чудик, по моей речи, отвел меня в гараж и вытрахал за милую душу. И после этого я уже не останавливался.

– А ему сколько лет было, ну, тому, который тебя первый раз трахнул?

– Лет двенадцать-тринадцать. Он был как Штырь по размеру. А правда, он красавец? Балдеж ему сосать, ей-богу. Кок – отпад. А тебя кто первый раз?

– Один мальчик, Картер, когда мне было шесть. Я его попросил. Мы много это делали, но потом мы переехали, и я познакомился еще с одним, и он меня часто трахает, несколько раз в неделю.

– С шести лет… С одним и тем же… И сколько ему сейчас?

– Э-э, двенадцать, но пенис у него уже начинает расти. Я с ним завтра встречусь. А тебя все эти мальчики трахают?

– И не только они. У меня есть еще двое, которые мне платят за каждый раз, только они взрослые.

– Ты даешь взрослым? Ой-й-й. И сколько они платят?

– Один всего доллар, а другой три, но он любит всякие штучки.

– Типа?

– Он заставляет меня одеваться девочкой, а потом притворяется, что насилует меня, ну и всякое такое. А у тебя какой самый большой мальчик был?

– Вонючка.

– А еще у тебя были?

– Были. Про того, который у меня был в шесть лет, я уже говорил, потом мой друг Фредди, его друг Дуглас, несколько ребят в летнем лагере, в три разных года, несколько ребят из школы – правда, один из них любит только отсосы. Ну, и твоя компания. А в тебе сколько человек было?

– Да я сбился со счета, ей-богу. Куча. А ты что больше любишь, сосать, или чтобы тебя трахали?

– Чтобы трахали. Да, еще одного забыл. Ты не поверишь, но вчера вечером один малыш засунул в меня руку, до сих пор. – Я показал на своей руке место посередине между кистью и локтем.

– Боже мой, и как оно тебе?

– Невероятно. Он там шерудил пальцами, вау! А потом двигал вперед-назад, и… ты знаешь это место, которое самое приятное, ну, простата?

– Чего?

– Простата. Ну, там, где лучшее ощущение, когда трогают?

– Ага, вот на такой глубине. – Он развел пальцы на три дюйма*. – Как, ты говоришь, это называется?

– Простата. Место, из которого исходит много приятных ощущений. Так вот, этот ребенок ее гонял пальцами. Невероятное чувство.

– А познакомь меня с ним, а? Кто он?

– Ты не говори никому, но это младший брат Мартина. Я не думаю, что Мартин… а, неважно. Ему мать не разрешает одному ходить на улицу. Я-то у них ночевал.

– Я обожаю гости с ночевкой. Может, мы с Мартином сходим друг к другу?

– Конечно. А хочешь сегодня в гости ко мне?

– О боже, сегодня я буду у Кенни. А завтра?

– Завтра нельзя с ночевкой, завтра воскресенье. Ты что, не ходишь в школу?

– Нет-нет. Меня вышвырнули. Слишком часто попадался в туалете для мальчиков. Чиркуны.

– И что, ты вообще не учишься?

– Меня исключили до конца года, с условием на следующий год перевестись куда-нибудь в другое место. Мать все пороги там отбила, чтобы меня взяли обратно, но директор, сука, ни в какую.

– И что же ты делаешь весь день?

– Ничего. Встаю поздно, если нет особых поручений от матери. Когда кончаются уроки, гуляю с ребятами. Мать говорит, что отдаст меня в школу с техническим уклоном на будущий год. Хочет сделать из меня автомеханика. – Он засмеялся. – Вот уж дудки. Я лучше буду знаешь кем, только не смейся, моделью!

Я и не думал смеяться. Бобби был красивый мальчик, особенно его светло-карие глаза. Интересная мысль!

– Звучит заманчиво, а как ты этого добьешься?

Мы проговорили еще минут десять, пока к нам не начали стучаться желающие воспользоваться помещением. Мы перебежали в спальню Фишки и закрыли дверь. По дороге через гостиную я заметил, что мы одни оставались раздетыми. Я сказал об этом Бобби, и он сбегал за нашей одеждой. За ним увязался Стивен и прошмыгнул у Бобби под рукой, пока он закрывал дверь.

– Ну мальчики, кто меня обслужит?

– Окей, – сказал Бобби, уперев руки в бока, – но ты обслужишь того, кто обслужит тебя.

– Что, я буду сосать?

– Именно.

– Ну ты чего, ты раньше ничего не требовал.

– А теперь требую. Ты хочешь отсос или нет?

– И сколько времени я должен сосать?

– Как тебе, пока человек не кончит, только ты обчно хочешь два-три раза, а нам хватит одного.

Стивен заколебался.

– Окей, но с Малкольмом.

– Раздевайся, – сказал я.

Он сбросил ботинки и сдернул с себя штаны вместе с трусами.

– Все снимай, – заявил я, улыбаясь Бобби.

Стивен стянул с себя носки, чуть не оторвал пуговицы от рубашки и отшвырнул майку.

– Кто первый?

– А мы одновременно.

Мы опустились на кровать Фишки, и я уложил Стивена так, чтобы мы с ним разместились, как цифры в "69". Я тогда еще не знал названия, но построил именно эту позицию. У Стивена уже был напряженный, у меня еще нет.

– А ты не готов, – заметил он с надеждой на отсрочку от службы.

– Соси, соси, – сказал Бобби. – Отвердеет по ходу дела.

Перед тем, как заглотать, я приподнялся и осмотрел белое шелковое тело.

– Какой ты красивый, Стиви. – Годами я произносил такие слова только в фантазиях. Было приятно сказать их в реальности. И, кстати, он был очень красивым мальчиком, рыжий, голубоглазый, такой гладенький, с чудесным плоским животиком. Я провел по нему рукой, от шеи до паха.

– Малкольм, соси.

Да, и еще такой заводной. Бобби пристроился позади него, пахом к его маленькой выпуклой попке.

– Ты меня не трахнешь? – прозвучал полупротест, полувопрос.

– Не бойся. Начинай сосать Малкольма.

Стивен открыл рот и взял мой мягкий кок зубами. Бобби смотрел.

– Делай, как мы. Смотри на Малкольма.

Я уже приступил к работе, безжалостно гоняя его стальной инструментик по своему рту. Стивен сомкнул губы и попытался двигаться, не прикасаясь к моему питеру языком.

Я остановился и сказал:

– Стивен, он не заразный. Соси его, как леденец.

Он подчинился и начал облизывать, как Дики прошлым вечером. Я немедленно отвердел. Стивен начал качать в мое лицо. Я погладид его крепенькие ягодицы, поиграв заодно с крепнущим коком Бобби. Рот Стивена остановился. Я похлопал Стивена по голове. Он снова задвигался. Бобби стал играть с его волосами и ушами, приговаривая:

– Боже мой, до чего же ты милый.

Стивен отпихнул его руку. И опять перестал двигать ртом. Я сел.

– Стивен, ты филонишь.

– Чего, я стараюсь.

– Я никогда не кончу, если ты будешь лежать, как бревно.

Бобби вмешался:

– Стивен, все нормально, давай ты сначала сделаешь Малкольма, а потом он тебя два раза.

– Мне больше нравится так.

– Но так ты ничего не делаешь, – сказал я, улыбаясь.

– А может, ты просто пососешь мне, как раньше?

– Раньше было раньше, – отрезал я.

– Черт!

Я выдвинул компромисс, который рисковал провалиться, если Стивен удовлетворится одной кульминацией:

– Окей, давай я один раз сделаю тебя, потом ты меня, потом я тебя еще раз.

Стивен подумал и откинулся на спину.

– Окей, только отсоси мне, наконец.

И я отсосал. Приближаясь, Стивен стал извиваться и качать, а после полудюжины мощных содраганий схватил мою голову. Я дал ему подержаться за мою голову минуту, но потом сказал:

– Все, моя очередь.

Он сел, лихорадочно соображая. Я знал, что он ищет повод смыться после одной кульминации. Бобби ухмыльнулся:

– Можешь уйти, но тебе все равно придется отсосать Малкольму, по полной, а то больше отсосов не получишь.

– Ладно, но мне за это еще два отсоса. Мы с Бобби рассмеялись.

– Олрайт, – сказал Бобби, – один за Малкольмом, один за мной. Но ты должен довести Малкольма до конца, и не останавливайся, а то вы так весь день провозитесь.

Стивен скорчил гримасу. Я лег на спину. Стивен лег перпендикулярно мне и проглотил мой стояк. Поначалу Стивен был неловок, и Бобби выдавал указания:

– Обсасывай, как леденец. Облизывай языком и всасывай.

Стивен учился. Я наслаждался. Если бы он не останавливался, я бы кончил за пару минут. Бобби гладил Стивен по спине, булочкам и бедрам. Я бы тоже хотел, но мне было не дотянуться. Стивен весь был такой миленький, его тело просто просилось, чтобы его потискали. Потом Бобби стал облизывать Стивену бедра. Стивен раздвинул ноги. Бобби сдвинулся повыше, к кормовой части. Стивен это предвидел. Бобби, наверно, уже так делал, и стивену понравилось. Когда Бобби добрался до его ложбинки, Стивен задрал задницу в воздух. – Соси как следует, – сказал Бобби. Стивен повиновался. Бобби втиснулся ртом в ложбинку Стивена и начал раззенковывать его отверстие. Стивен задрал задницу еще выше, раскрывшись еще шире. И он не бросал меня. Его головенка яростно прыгала вверх-вниз, тряся шевелюрой. Вероятно, Бобби уже вставил язык в попу Стивена, судя по тому, как отчаянно мальчик вертел ею. Я стремительно приближался к оргазму. Стивен, похоже, пребывал в ином мире. По-моему, он не сознавал своих действий. Я кончил. Стивен не унимался. Мне пришлось придержать его, схватив за голову, пока мой оргазм протекал своим радостным руслом. Потом я сказал: – Бобби, ты не останавливайся, давай только уложим его на спину, и обработаем вдвоем одновременно. Бобби старался оставаться в дырочке Стивена, пока я переворачивал его, но все-таки упустил власть, на короткое время. Я подтянул ноги Стивена к груди, а Бобби распластался на животе, чтобы снова запихать язык в сборочку Стивена. Я встал на колени, оседлав Стивена, и заглотал его кок. Стивен кончил за полминуты. Несколько секунд он подержал мою голову, потом отпустил, и я потихоньку возобновил работу. Бобби же вообще не останавливался. Мы работали так близко, что я дотянуться верхней губой до его лба. Бобби протянул руку и погладил меня по голове. Через полминуты Стивен опять кончил. И снова он подержал мою голову, а потом убрал руку. Что, пойдем на третий заход?.. Стивен кончил пять раз к ряду, после чего Бобби в изнеможении отодвинулся, но не раньше, чем проследил наощупь пятый оргазм в ректуме Стивена. Стивен не стал спорить. Я притянул его к себе и обнял, чему он также не противился. – Клево. Давайте еще раз, завтра? – проговорил он, оставаясь в моих объятиях. – Малкольма завтра не будет, он уедет домой. Стивен стал уговаривать меня остаться еще на день и снова сходить к Фишке. Мне пришлось разочаровать его, но зато он вытянул из меня обещание вернуться в следующую субботу. Я позавидовал Бобби: ему был доступен ежедневный секс и куча мальчишек. Затем я ощутил вину за секс на стороне от Фредди. Фредди меня любит. И я его люблю. Но мне ужасно понравился этот новый секс, и я был рад познакомиться с безмятежно счастливым гомосексуалом моих лет, не отягощенным религией, как Филип, которому внушили ненависть к собственной природе. Плюс к тому у Бобби были такие интересные секс-партнеры, и Бобби сам хотел со мной дружить. Мы с Бобби сравнивали свои характеристики битый час. Мы поделились днями рождения, любимыми фантазиями и типами тел. Бобби было двенадцать лет, но ему исполнялось 13 сразу после пасхальной недели. Его биологический отец, пуэрториканец, был одним из мимолетных увлечений его матери. Бобби даже его видел однажды (мать ему на него показала), но Бобби не понял, в курсе ли тот, что Бобби – его сын. Мартин заявил, что нам пора.

Бобби дал мне телефон своей бабушки. Своего телефона у него не было. Он будет ждать моего звонка вечером в понедельник, насчет плана погостить у меня с ночевкой и уйти, когда я уйду в школу. Он приедет с учебниками, чтобы моя мать не подумала, что Бобби не ходит в школу.

--------------------------------------------------------------------------------

Весь отстаток дня, пока не уснул, я все вспоминал перебывавшие в моей заднице коки, плюс побывавшую там же руку, и какие коки я отсосал, какие тела увидел, при каком сексе присутствовал, и как познакомился с собратом-фэгом. Вот мир, в котором мне место. Я желал вернуться туда как можно скорее.

--------------------------------------------------------------------------------

Мессу служил отец Линденхал, прислуживали Стюарт и суетливый толстый мальчик. Стюарт бросил мне хмурый взгляд и передернул плечами. Я не понял, но испугался, что идут неприятности от отца Самонса.

Я обогнал родителей и дождался Стюарта на улице, у двери из ризницы.

Беда оказалась не столь грозной.

– Дядя вернулся, и он купил большой телевизор, и я должен его сторожить, когда приду, а он уйдет. Ты можешь прийти, но держись подальше, пока я не выйду и не скажу, что он ушел.

– А когда он уйдет?

– В этом-то все дело, я не знаю. Если он уже проснулся, то скоро. А если еще дрыхнет, не знаю.

В одиннадцать часов Стюарт показался в дверном проеме и помотал головой. Я побрел в сторону Фредди, вышел на наше место у ручья и забрался в домик на дереве. Это был такой контраст со вчерашним – тишина, журчание воды, голоса птиц. Голос цивилизации в форме автомобильных гудков был приглушен расстоянием.

Никакого стрип-покера, оргий и всяких сложностей, которые должны возникать с такой оравой мальчишек. Как, интересно, Бобби удается жонглировать этим роем поползновений и домогательств. И есть ли настоящие друзья среди тех, кто использовал его тело?.. Мне везет на друзей. У меня их много, а особенно мне повезло с Фредди, потому что его дружба дарит спокойствие и надежность, как это место.

И к тому времени, когда он вернулся вместе со всеми, причесанный-прилизанный, в воскресной одежде и блестящих ботинках, мне ужасно хотелось его обнять. Я вошел в дом вслед за ним и его родными и осуществил свое желание.

– Че это ты? – спросил он.

– Так просто. Привет.

Он переоделся, и мы съели воскресный обед. К двум часам мы уже направлялись на наше место, где не будет никого, кроме нас. Фредди спросил, говорил ли я с отцом про второй этаж конюшенного сарая. Я не говорил. А когда? Как только застану его в хорошем настроении. А сколько мальчиков трахнуло меня за вчерашний день?

– Фредди, с чего ты взял?

– Потому что ты – Макм Ллойд, а Макм Ллойды все время траха'шься. – Он улыбался.

– Ладно, можешь трахнуть меня, так и быть.

– Само собой, но ты выкладывай, как ты отрывался.

– А ты не будешь ревновать?

– Ниче' се' вопросик, ты что, трахался до опупения?

– Слушай, я же вернулся к тебе.

– Ты давай, рассказывай.

И я рассказал. Мне пришлось войти во все подробности, прежде чем Фредди поверил насчет руки Дикки.

Мы спустили спальный мешок и устроили собственную маленькую оргию. Между первым и вторым разом Фредди заговорил о пасхальных каникулах, до которых оставалсь всего неделя. Фредди должен быть в школе до полудня среды, но мог и прогулять, что многие его одноклассники делали уже не первй год. Я рассудил, что мои родители, как всегда, уедут, но не мог сказать, куда отправят меня. Возможно, к Джорджи, хотя мне не хотелось разлучаться с Фредди на такое долгое время. Мы с Мартином обсуждали возможность устроить меня в его доме на несколько каникулярных дней или даже на все каникулы, но и в этом случае я лишался шанса на ночь с Фредди. Вряд ли родители Мартина согласятся врать моим родителям, что я ночевал у них, если на самом деле этого не было. И, наконец, моя бабушка находилась у моего отца в большой немилости, потому что привечала Фредди – отец полагал, что теща делает это ему назло.

После нашего секса упражнения оказались трудноваты, так что мы сократили их и поработали над лозовым прикрытием входа в убежище.

Вечером я спросил у матери, какие у них планы на пасху.

– Я думаю, ты часть каникул поживешь у тети.

– Мартин говорит, что несколько дней я могу побыть у них. А у дедушки можно, хотя бы один день?

– Дорогой, твой отец этого не допустит ни при каких обстоятельствах. Я пока что уговариваю твою тетю.

--------------------------------------------------------------------------------

В понедельник вечером я с телефонного аппарата на кухне позвонил бабушке Бобби и оставил сообщение, что пока не знаю, когда приеду, но когда узнаю, позвоню.

И только во вторник утром мне объявили, что разрешают провести несколько дней у Мартина, но потом буду отправлен на ферму к тете. Получалось, что с Фредди мне никак не увидеться. Я позвонил дедушке.

– Сынок, наберись терпения, все утрясется, – сказал он, и ничего более конкретного.

Было договорено, что я поживу у Мартина с пятницы по вторник, а потом меня заберет тетя. Мартин погостит у нас на выходных после пасхи.

Я предложил Томми Аткинсу присоединиться. Он сказал, что поговорит с матерью.

Во вторник же, после ухода Эделейд, я позвонил бабушке Бобби. Бобби как раз у нее обедал. Я попросил его выбраться в квартал Мартина в пятницу в четыре.

Послешкольные часы понедельника, вторника и четверга я провел с Фредди. Мы потратили почти все мои деньги, но зато закупили добрую половину пиломатериалов для укрепления потолка нашего укрытия. Я перетаскал брусья четыре на четыре на восемь футов* по одному от лесопилки до места под мостом, а Фредди таскал их оттуда. На это ушел весь понедельник. Во вторник мы спохватились, что у нас нет пилы. За среду Фредди ее раздобыл, в четверг мы принялись отмерять-отрезать.

Это оказалось не так просто. Мы отпилили только семь кусков этой тупой пилой. Хотя мы использовали обе руки каждый, мы перетрудили мышцы на них на всех. Зато наши потные тела прекрасно справились с сексом напоследок, перед долгим перерывом. Я пообещал, что выберусь повидаться в воскресенье.

--------------------------------------------------------------------------------

В четверг утром перед уроками я поплелся к Томми советоваться, как сбежать от Мартина в воскресенье, чтобы провести день с Фредди.

– Томми, – сказал я нервно, – можно тебя кое-что спросить, только обещай, что никому ни слова.

– Ты хочешь подъехать к Виктору?

– Нет, у меня серьезное дело.

– Ладно. Ты же знаешь, я ничего не скажу, если ты не хочешь.

– Мои родители уезжают на праздники, и я поживу у Мартина до вторника, но я хочу встретиться с другом, который живет недалеко от меня, хотя бы в воскресенье, и я не знаю, как отпроситься, чтобы он не подумал бог знает что. Ты знаешь, про какого друга я говорю?

– Ага, про Фредди.

– Он – негр.

Томми помолчал. Я пытался прочитать выражение его лица, и не смог.

– Ну, и что?

У меня гора упала с плеч.

– Я боялся, что ты рассердишься на меня и вообще.

– Да мне-то что. А при чем тут Мартин?

– Если он увяжется со мной, он увидит Фредди, а если я ему запрещу, он станет допытываться, в чем дело.

– Ты что, хочешь, чтобы я ему что-нибудь наплел? Он скорее твой друг, чем мой.

– Ну, не знаю, ты просто скажи, ты как думаешь, он ненавидит негров?

– Не знаю. Да их никто не любит, ну, кроме тебя.

– А за что?

– Они ленивые, они воруют, и они тупые.

– Господи, Томми, это все не так. Семья Фредди совсем бедная, но они меня угощают и дарят вещи. Мать Фредди работала у нас кухаркой, и работала на совесть. И Фредди, кажется, умнее меня. Он ходит в препаршивую школу, но его стала учить моя бабушка, и он все схватывает очень быстро. Держу пари, ты просто не знаешь ни одного негра.

– Ладно-ладно, я не знаю, но и ты знаешь только одну семью.

– Не-а. Мы ходили в парк, куда ходят негры, и мой дедушка познакомился там с деловыми людьми, которые продают товар белым, только белые не догадываются, что покупают у черных, так вот они богаче моего отца, и намного.

– Чего же тогда их все не любят, если они такие милые и умные?

– Не знаю. Я думаю, на этом месте люди тупят. А давай я тебя познакомлю с Фредди, сегодня? Сам увидишь, он – мировой парень, и очень умный. Посмотришь, какое сооружение он спроектировал, мы его сейчас строим. Нет, правда, он умнее меня.

Томми помотал головой. Я опасался, что повредил нашей дружбе.

– Знаешь, если ты хочешь, чтобы Мартин не мешал тебе встречаться с ниггером, я тебе не помощник, и хватит об этом.

Он отошел и присоединился к Бобби и прочим. Я уже жалел о своей инициативе. Хоть бы он сдержал слово и никому не рассказал.

Ко времени перемены стало ясно, что он никому ничего не сказал и не держит на меня зла. Напротив, он был кипуч, как в прежние дни, и предложил нам с Пэтом забраться на ленч в классную комнату. С другой стороны, он не проявил прежней готовности вовлекать меня в общую беседу.

--------------------------------------------------------------------------------

Когда настала большая перемена, не успели мы с Пэтом вытрясти тряпки для стирания с доски, как Томми, вышедший вместе с классом, уже вернуться, и в мгновение ока мы все трое уже были голы и при любимом деле. Пэт лежал на мне, а я пристроился лицом на коленях у Томми.

Посреди траха Пэт спросил:

– А ты каникулы проведешь у Мартина?

– Отчасти, – ответил я с коком Томми меж губ.

– А с ним ты тоже будешь делать это?

Я пожал плечами.

– Врешь. Он тебя тоже трахает, как пить дать.

Я лягнул его снизу.

У этого спора был положительный эффект: Пэт трахал дольше, и я вволю наигрался с коком Томми.

Пэт снова поднял свою тему за едой.

– Я никому ни про кого не говорю ни да, ни нет. Вот спроси меня, сосу ли я Полу.

– Ну и ну, ты и Пол?

– Да нет! Я сказал, спроси меня.

– Ладно. Ты сосешь Полу? – спросил он со смешком.

– А вот не скажу.

– Ты не сосешь Полу. Что за вздор.

– Конечно нет, глупый. Это я для примера. Я принципиально не говорю ни про кого, кто со мной.

Томми сказал:

– А кто сейчас сказал, что не сосет Полу.

– Да это и так всем ясно, что я с ним никаких дел не имею.

– А как насчет твоих приятелей – Гленна, Фрэнсиса? – спросил Пэт.

– А вот не скажу.

– То есть ты не отрицаешь, что сосешь Глену и Фрэнсису?

– Не отрицаю и не подтверждаю.

– Фрэнсис бы не захотел отсоса, Фрэнсис бы его трахнул, – сообщил Томми Пэту.

– Я слышал, Фрэнсису сосет Сьюзен Коннолли, – сказал Пэт.

– Я тоже, – добавил Томми. – А ты как думаешь? – Томми глядел на меня. Неужели он понял, что я тоже это знаю?

– Откуда мне знать.

– Вы с Фрэнсисом приятели.

– Я видел, как вы смываетесь вдвоем, и всю перемену вас не видно, – заметил Пэт.

– Мы просто разговариваем.

– Как мы сейчас.

– Не-а.

– Я так и знал.

– Да нет же, просто разговариваем.

– Итак, – потребовал Томми, – ты отрицаешь, что вы с Фрэнсисом занимаетесь сексом?

– Это мухлеж! Я этого не говорил и не скажу.

– Держу пари, что занимаетесь, – сказал Пэт, ухмыляясь.

Звонок с перемены избавил меня от дальнейшего допроса.

Томми спустился со мной после последнего звонка.

– Слушай, ты не думай, что я злюсь на тебя, что ты водишься с этим Фредди. Ты в своем праве. Просто я про это не хочу. Если кто услышит, что я хвалю ниггеров, меня, это, самого запрезирают. И ты тоже не выступай, а то испортишь репутацию.

– Что, дружить с негром – хуже, чем быть чудиком?

– Ну, это же не твоя вина. Ладно, проехали, мы с тобой все равно друзья, окей?

Я вздохнул, положил руку ему на плечи и вдруг заметил, что я выше. Я что, пошел в рост?

Я пошел прямо в туалет, зашел в кабинку и осмотрел шарики. Они, вроде, были как раньше – меньше, чем у Фредди, у которого они определенно начали расти.

Пэт обратил внимание на недельное отсутствие отца Саймонса на уроках по катехизису. Обычно он раз в неделю появлялся в классах с пятого по восьмой.

– Хоть бы этот торчун вообще свалил, – отозвался Томми.

--------------------------------------------------------------------------------

В пятницу, когда мы высадились из школьного автобуса, Бобби ждал нас на углу в трех домах от Мартина.

– Откуда он тут взялся? – спросил Мартин.

– Я его позвал, чтобы спланировать уик-энд. Он всех знает и поможет выбрать места для бизнеса. – Я беззастенчиво врал. Я хотел знать места для секса. А еще я хотел объясниться насчет своего приглашения в гости. Мой отец взорвется на месте, если увидит и услышит томные манеры и речь Бобби. Наши встречи придется ограничить этим районом или еще каким-нибудь местом, о котором мои родители не прознают.

И было еще одно неотложное дело, которое я хотел обсудить. Я надеялся, что разделяемые нами пристрастия не позволят этому делу перерасти в проблему.

Я помахал Бобби, чтобы он подождал, пока мы забросим вещи в дом. Я тащил чемодан с одеждой и книгами. Мартин сказал, чтобы я пока шел на улицу один.

Пока я шел навстречу Бобби, мне пришло в голову, что за нами, возможно, наблюдают люди, которые знают Бобби и могут сделать всякие выводы насчет Мартина – подозрительно, что его гость выходит из его дома и встречается с личностью, которая вполне вероятно имеет скандальную известность. Дойдя до Бобби, я потянул его за руку, чтобы он пошел по улице со мной. Мы свернули в переулок за супермаркетом в полутора кварталах от дома Мартина.

– Сможешь завтра к Фишке? – спросил он.

– Если уговорю Мартина. Я считаюсь у него в гостях и должен быть при нем. Слушай, я должен задать один вопрос, но ты обещай, что никому ничего, ладно?

– Кончено.

– Я тебе говорил, что у меня есть друг Фредди. В общем, мне надо выбраться к нему в воскресенье, и надо как-то сделать, чтобы Мартин со мной не увязался. Понимаешь, Фредди – негр.

– О, у тебя дружок-негр. Завидую. Я слышал, у них коки - всем кокам коки.

На эту тему я отвлекаться не намеревался.

– Да нет, они как все. Но что бы мне такое сказать Мартину? Как ты думаешь, он не рассердится на меня, если узнает, что я дружу с негром?

– Я не так хорошо знаю Мартина, но если он подобен местным мальчикам, я бы не стал при нем упоминать о таких вещах. Просто скажи, что у тебя личное дело… или что тебе надо к тете, по случаю воскресенья, и что она не любит, чтобы ты приходил с ребятами.

– Точно! Я скажу, что мне надо к бабушке, в это он поверит.

– Так вы придете завтра к Фишке?

– Я его притащу, даже если будет упираться.

– Малкольм, я так рад, что встретил тебя. Я всю неделю о тебе думал. Наконец-то мне есть с кем поговорить про все. У меня столько вопросов. – Он обнял меня. – Если бы у тебя еще кок был побольше, – добавил он со смешком.

Мартин не слишком рвался к Фишке.

– Мы же собирались делать деньги.

– А мы сначала пойдем в переулок у школы. Бобби говорит, там все время кидают карточки, даже сейчас. Потом спросим там, где еще этим занимаются. А в понедельник и вторник пойдем к государственным школам и будем там продавать и меняться во время перемен и ленча.

– Черт, как я сам не подумал.

– Это Бобби придумал, – солгал я.

--------------------------------------------------------------------------------

Мы переоделись и пошли в переулок за школой. Там никого не оказалось, но на обратном пути мы засекли Роберта с двумя мальчиками. Роберт обрадовался мне и пожелал немедленно отправиться к Фишке или в любое другое конфиденциальное место.

– Мы ищем, с кем бы побросать бейсбольные карточки, – объяснил я.

Роберт нахмурился, но один из его приятелей, по росту ближе ко мне, сказал:

– Черт, вы хотите побросать? Айда за мной.

И мы все пошли в переулок, где полдюжины мальчиков нашего возраста сидели у стенки. Мартин некоторых знал, и они его приветствовали дружелюбно.

– Мальчики хотят бросать бейсбольные карточки, – объявил нас провожатый.

Эти парни оказались посильнее Вонючкиной группы. Один малый лет десяти-одиннадцати выиграл у меня с полдюжины ценных карточек, но когда мы стали меняться, я не ударил лицом в грязь. Нас пригласили вернуться на следующее утро.

Роберт заставил меня обещать, что днем я буду у Фишки.

--------------------------------------------------------------------------------

Вечером я познакомил Мартина со своей программой физических упражнений. Дикки пожелал присоединиться, но скоро выдохся. Мартин проделал около половины моего, но пообещал догнать меня в ближайшие дни. Я знал, что это невозможно, но не хотел его обескураживать.

Девчонки заранее захватили ванную, продержав нас чуть не до девяти, и Дикки уже пора было спать. И шестилетний ребенок действительно уснул, в одежде, поверх постели, когда мы пошли мыться.

Я уже был эрегирован, когда мы шли по коридору к ванной. Мартин пожелал отложить до постели.

Я заставил его попробовать трахать спереди, но ему больше нравилось наоборот, так что я перевернулся и насладился Мартином, лежа к нему тылом.

--------------------------------------------------------------------------------

В субботу утром я больше преуспел в бросании, и главная причина была в том, что вчерашнего моего победителя не было.

Роберт показался в одиннадцать, чтобы напомнить, что ждет нас у Фишки через пару часов.

– А тебе что, хочется повторить? – спросил меня Мартин, хмурясь.

– Ну пожалуйста, тебе же тоже было весело. И я хочу поговорить с Бобби.

Мартин вообще-то хотел пойти в кино, но ничего боевого не шло – сплошь религиозная и мирная тематика по случаю пасхи.

– И ты опять дашь им всем себя трахать?

– Не, не всем.

Мать Мартина сделала нам на ленч сэндвичей с ореховым маслом и конфитюром и развела «Кул-эйд». За едой мы подсчитали свои утренние прибыли. Мы поделили пополам скромные четыре доллара двенадцать центов, на три доллара меньше, чем на прошлой неделе.

– Легкая добыча кончается, – заметил Мартин.

Когда мы вошли к Фишке, Бобби уже веселился напропалую; Роберт успел только снять ботинки и рубашку. Он желал немедленно приступить, только на кровати. Фишке было до лампочки, чем мы займемся.

– Я уже посидел на его толстеньком, – объяснил Бобби нейтралитет Фишки и обнял Мартина за плечи. – Я хочу пососать твой прелестный питер, красавчик.

Мартин ухмыльнулся и дал себя увести.

Мы все разделись догола и забрались на двуспальную кровать Фишки. Бобби достал масла и смазал дик Роберта. «Так получается дольше», – шепнул он мне на ушко.

Мартин решил, что он лучше трахнет Бобби, чем насладиться трудами его губ, так что мы с Бобби лежали бок о бок, улыбаясь друг другу, пока Роберт с Мартиным знай себе накачивали нам в тылы. Бобби просунул руку под меня пощупать мой совершенно каменный пенис. Я пощупал его – у Бобби он оказался размером чуть ли не с тот, что находился во мне.

Роберту пришлось тыкаться сильно и быстро, чтобы его пробило. Так что Бобби оказался прав насчет масла, вышло чудесно. Я старался выпячивать заднюю часть, чтобы Роберт доставал поглубже, но это было нелегко, под его весом. Мартин уже шел по второму разу, когда Роберт, наконец, застонал и запульсировал внутри меня.

Пока Роберт, Мартин и Фишка играли в карты, мы с Бобби лежали голые на кровати и разговаривали – про наши с ним чувства к мальчикам, и что нам в них больше всего нравится. Мне ужасно нравился оливковый цвет его кожи, о чем я ему сообщил. О поблагодарил и вернул комплимент.

– А кто твой фаворит? – спросил я.

– Это легкий вопрос. Кенни. Он здорово владеет своим большим коком. Пару раз я пробирался к нему домой ночью, и он трахал меня всю ночь. Боже, это было невероятно. А тебе кто нравится?

– Как человек или для секса?

– Для секса, конечно.

– Даже не знаю. С Вонючкой хорошие ощущения. Он достает глубоко, и у меня приятное чувство аж досюда. – Я коснулся своего живота. – Но Роберт тоже хорош. Мне очень нравится, как он трахает. Я бы еще хотел попробовать со Штырем. У него прекрасный кок, и тело. Он такой красивый.

– Тут я тебя разочарую. Штырь не трахается, только дает отсосать. Я тоже по нему с ума схожу, хотя он бывает очень груб, если найдет. Ты с ним поосторожнее. А знаешь, – сказал он, спускаясь пальцами по моему телу спереди, – у тебя у самого красивое тело, и мне ужасно нравится твоя задница. Вот только бы кок побольше, но он еще вырастет, наверное.

– А хочешь меня трахнуть? – Я пощекотал его кок, и тот мгновенно отвердел.

– Конечно. Ты как хочешь?

– Спереди, чтобы мне было видно.

– Со слюной или с маслом?

– С маслом, так дольше.

Бобби достал свою бутылочку с маслом и полотенце и намазал свои четыре дюйма*. Я лег на спину и подтянул колени к ребрам. Он встал надо мной на четвереньках.

– Приставь меня к дырочке, – попросил он.

Я приставил кончик скользкого кока к своему анусу. Он проскользнул внутрь на полную.

– Ох, Малкольм, как там приятно. – Он несколько раз проехался туда-обратно, издавая ахи-охи и массируя мою простату. Вид был возбуждающий: мне был виден его кок, выскальзывающий из меня и снова проскальзывающий внутрь.

Он остановился, приблизился лицом к моему лицу и сказал:

– Ты мне не поверишь, но это мой первый раз. – И он поцеловал меня в губы. – Спасибо тебе.

Я не сразу соединил его слова в своей голове. А когда до меня дошло, я снова притянул его, губы к губам, и вернул поцелуй.

– Да пожалуйста. Ты не останавливайся.

При каждом броске его плоть прижималась к моей. Он входил на максимально возможную глубину. Получалось не хуже, чем у Роберта, и даже лучше, потому что я мог смотреть.

– О боже! Я сейчас кончу. – Он приподнялся на носках и запульсировал внутри меня. – Малкольм, Малкольм, господи боже ты мой.

– Отбей мне, – попросил я.

– Минутку, я тебе отсосу.

Его пульсация стихла.

– Я хочу попробовать одну штуку. Я сейчас выну и сяду, а ты сядешь на него, только быстро.

Он вытянул и сел. Я встал на четвереньках над его телом, взял его маслянистый кок пальцами, приставил куда надо и сел.

– Отклонись назад, – потребовал он.

Я оперся на отставленные назад руки. Он медленно приблизился лицом к моему паху и поймал губами кончик моего кока. Он ухватился за мою талию и стал подтягиваться, пока не достал ртом до моего паха. Ощущение было пронзительное: его кок прижимался к моей простате, его язык сновал вдоль, поперек и вокруг моего кока. Через считанные секунды я кончил.

– Класс, – сказал детский голос рядом с нами. Стивен вошел без звука.

– Стивен, пошел вон, – сказал Бобби, не отрывая рта от моего паха.

– Я только посмотрю.

Бобби медленно разогнулся.

– Стивен, надо было постучать.

– Извини. Можно, я посмотрю?

– А мы все, спектакль окончен.

– Окей, а давайте один из вас мне пососет?

– Потом, а пока выйди. Мы тебя позовем.

Стивен ушел недовольный, хлопнув дверью.

Я поерзал на коке Бобби.

– А ты можешь всосать самого себя?

– Наполовину. Потому я и решил, что тебя я смогу. Я мечтал о таком годами. Мило, правда?

– Глупый вопрос. А ты можешь кончать по два раза?

– Не знаю. Я вообще первый раз в жизни кончил, трахая. Но ты еще посиди так.

– Так ты раньше никогда никого не трахал?

– Я уже сказал.

– Но ведь у тебя столько мальчиков, неужели никто ни разу…

– Только не среди этих. Пара из них мне чиркает, когда они кончают, но большинство только трахает и дает сосать. Кстати, твой отсос у меня тоже был первым.

Он снова нагнулся и спросил:

– А ты так делал раньше?

– Конечно, мы с Фредди так часто делаем. Мне нравится, как у него движутся мышцы живота, когда он трахает.

Бобби стал распрашивать, какие у нас с Фредди отношения, как мы познакомились, когда начали заниматься сексом, что мы делали.

Потом он спросил:

– Ты его любишь?

– О да. Господи, как же я его люблю. Поэтому я и хочу выбраться к нему завтра. Ненавижу, когда нас разлучают.

– А он тебя любит?

– Да.

– Чего же ты приезжаешь сюда на выходные?

Я рассказал о расистских предрассудках моего отца, и как он годами изобретал способы разлучить нас с Фредди. Но, пока я все это излагал, я осознал, что мне хочется испытывать в себе и другие коки, кроме Фредди, и заводить новых друзей, и особенно такого, как Бобби, понимающего обо мне то, что не дано понять Фредди.

Бобби начал качать в меня. Я чувствовал, что он тверд и взведен. Я выпрямился и стал водить своим тылом кругами, продолжая плотно прижиматься к Бобби.

– О-о. Я тоже так делаю с некоторыми из них, – сказал он, зажмурившись, – и им нравится, и теперь я понимаю, почему. А тебе так нравится?

– Не меньше, чем тебе.

– Не думаю.

Я довел его до оргазма, скользя вперед-назад, так, что его кок чуть не вываливался. Потом он снова отсосал мне, оставаясь коком внутри меня. К счастью, на этот раз получилось подольше.

Мы вытерлись его полотенцем и снова легли на кровать. Постучался Стивен.

– Чего тебе?

– Можно уже?

Я посмотрел на Бобби.

– Окей.

Мы с Бобби дали ему по отсосу каждый и отправили восвояси.

И стали обсуждать любовь.

– Ты любил когда-нибудь, – спросил я его.

– Много раз, но безответно, ну, не считая одного мальчика в третьем классе. По-моему, он тоже меня любил, только нас поймали, и мне запретили к нему близко подходить.

– А как вас поймали?

– Я ему сосал в лесочке, за большой частной школой, на горе. Мы оба опустили штаны. Он мне только чиркал, но я был доволен. Тут нас засекли старшие ребята, и я не знаю, как было дело, но когда он пришел домой, его встретил отец и отлупил по заднице. А меня вызвали в кабинет к директору, а потом к социальному работнику. Это был ужас. Отец Бенни жаждал моего исключения из школы, но меня некуда было перевести, так что мне просто велели держаться подальше от него.

– А вы не пробовали встречаться тайком? Мы с Фредди встречались посреди ночи.

– Не, он перетрусил. Больше со мной не говорил. Я его часто видел, но он держался на расстоянии. Тебе здорово повезло с Фредди. А можно мне с ним познакомиться? Не для секса, мне просто любопытно. Он как мы?

– Не-а, он любит девочек. Он делает это только со мной, потому что мы друзья, и потому что это весело.

– Ну, так можно мне с ним познакомиться?

Я усмотрел в этом свои преимущества. Я собирался почаще выбираться в этот район, и надеялся, что, при пособничестве Бобби, Фредди тоже сможет здесь бывать.

– Я его спрошу.

Мартин хотел идти домой. Мы пробыли у Фишки три часа.

У Бобби вечером было свидание, так что он не мог встретиться с нами в кафе-мороженном.

– У меня сегодня трехдолларовый.

--------------------------------------------------------------------------------

Мартин был какой-то смурной, и я предложил бежать до дома наперегонки. Мы добежали, пробежали мимо дома Мартина, вокруг магазинов и обратно. Я, конечно, делал много физических упражнений, но я мало бегал. Мы оба вымотались. Мартин захотел проделать мои упражнения во дворе. Его отец увидел нас и присоединился. После одного маха ногой он бросил и стал наблюдателем.

За обедом я объявил Мартину и его родителям, что в воскресенье мне надо навестить бабушку с дедушкой, и что я вернусь к обеду, в шесть. К счастью, мое заявление никого не встревожило.

Вечером мне снова пришлось разрешить Дикки вставить свою венскую сосиску в мою ложбинку. Мартин перебрал секса и уже дремал, когда мы кончили.

На мессу мы отправились в церковь в десяти минутах езды от дома. Томми и Пэт вошли, когда мы выходили, неся свои рясы алтарников. Поздоровавшись, Пэт спросил:

– Ну как ребята, хорошо спали ночью?

Мартин хмыкнул и честно ответил:

– Да спали мы, спали. Чем мы еще, по-вашему, занимались?

Томми пихнул Пэта, чтобы проходил.

– Не обижайтесь на него, он так, дурачится.

--------------------------------------------------------------------------------

Я уже ждал в доме Фредди, когда все вернулись, в час с минутами. Мы поели, Фредди переоделся, и мы отправились на наше место у ручья. Фредди желал начать с пилки досок, чтобы потом дать отдых рукам, а потом еще попилить.

Пока пилил я, Фредди спросил:

– Ну и чем ты занимался вчера с теми белыми мальчиками?

– Да так, бросали бейсбольные карточки, я заработал денег, но не так много. Меня теперь знают, и со мной играют только сильные игроки.

– И сколько из них… – Он пару раз качнул вперед бедрами.

– Только двое, то есть трое, ну, четверо, считая Дикки, но он еще маленький, он понарошку. Кстати, тот мальчик, который как я, хочет с тобой познакомиться.

– Ты что, рассказал ему про нас?

– Только что мы дружим, ну, и что мы кое-чем занимались.

– Черт побери, Макм. Зачем ты всем расска'шь про наши дела. Он зна'шь, что я цветной?

– Да.

– И что г'ришь?

– Завидует нам и восхищается.

– Прямо так? То'ко не ври.

– Нет, я серьезно. У нас с ним вообще много общих взглядов. Он хочет увидеть тебя, потому что я рассказал, какой ты классный парень. Еще он думает, что у негров дики больше, чем у белых.

– Так так и есть! И что, он хочешь, чтобы я и его трахнул? Я могу, чтобы ты поревновал!

– Да нет же! Просто он поразился, какая у нас дружба, ну, а поскольку он мне тоже друг, он это, захотел с тобой познакомиться.

– А ско'ко ему?

– Двенадцать.

– И он как ты, вроде девочки. – Фредди ухмылялся.

– Вроде девочки. Бери пилу, вроде мальчика, у меня рука отваливается.

Чтобы еще больше употеть, мы, когда не осталось сил пилить, выполнили махи ногой и седы, а еще два раза пробежали по тропинке от дома Фредди до моста рядом с трамвайным кругом.

Фредди насилу взобрался по веревке, чтобы достать вещмешок. Мы разложили спальный мешок и разделись. Воздух потеплел, но все же холодил наши влажные тела. Мы легли на спальный мешок и укрылись одеялом. Некоторое время Фредди трахал меня, скользя всем телом – это было ново и очень эротично. Но потом он отбросил игры и стал дрючить меня всерьез. После его первого оргазма я заставил его вытащить, чтобы еще раз осмотреть его шарики. Но, проверяя их каждые несколько дней, было трудно заметить изменения. Я приложил палец к дику Фредди и запомнил, что он кончается сразу за морщинками на костяшке сустава. Я решил, что дик тоже подрос.

Фредди осмотрел мой.

– Незаметно, чтобы вырос. И волос не видать, то есть не видно. – Насажденная моей бабушкой грамматическая озабоченность не выветривалась.

Я посмотрел, а потом и осмотрел, нет ли хоть каких пубертатных волосков на Фредди, но ничего не нашел.

– А покаж' дырочку, Макм.

Я лег на спину и поднял ноги.

– Чего ты ищешь? Думаешь, белые мальчики ее увеличили?

– Не-а. – Он развел мне ягодицы и пригляделся. – Гм-м…

– Ну?

– Вроде, все как было.

– А ты что, заметил что-то, пока был внутри?

– Во'ще-то нет. Но однажды тебе какой-нибудь белый так вставишь, что из тебя все дерьмо бу'шь сыпаться сразу, фиг до сортира добежишь.

Я сел и притянул его к себе. Он знал, чего я хочу, и трахнул меня лицом к лицу. Я обнимал его, пока он не спеша скользил диком по моему сладкому месту и мял низом живота мою промежность и тестикулы. Голова Фредди покоилась у меня на плече. Это было правильно. Мы любились.

Фредди согласился, чтобы я как-нибудь привел Бобби. Поскольку мне предстояло прожить на ферме тети со среды по субботу, оставался вторник или уже следующая неделя. В понедельник у Фредди был урок с моей бабушкой.

--------------------------------------------------------------------------------

Мартин учуял, что от меня пахнет потом, когда я приехал.

– Чем это ты занимался у бабушки с дедушкой.

– Пилил, для одного проекта.

Мартин согласился, что мне надо принять ванну и переодеться. Я лишался повода для ванны вечером, но мне было уже не до секса.

Зато Дикки было до него, и я устроил ему отсос, и после кульминации он быстро уснул.

Мы с Мартином еще поговорил про книгу, которую я читал, перед тем как ложиться. Мартин не был книгочеем, но он любил, чтобы ему пересказывали. Так что я сделал для него обзор первых двух глав «Тарзана», которого только что отложил.

--------------------------------------------------------------------------------

Утром в понедельник делать было особо нечего. Ученики государственной школы сидели за партами. Мы сходили в супермаркет по поручению матери Мартина. Мальчик лет четырнадцати, по имени Майк, которого Мартин знал, укладывал покупки в пакеты. Он учился в восьмом классе приходской школы, связанной с той церковью, куда мы вчера ездили на мессу.

– И сколько ты зарабатываешь? – спросил я.

– Два-три доллара в день, иногда больше, и еще пять в неделю от магазина.

– А ты каждый день работаешь?

– Это запрещено, можно не больше тридцати часов в неделю. Лучший заработок – в субботу, так что в субботу я работаю полный день. А ты ищешь работу? Тут обычно есть свободные места.

Звучало интересно, если бы еще было не так далеко от моего дома. Вот летом это был бы вариант, но летом передо мной снова маячил лагерь «Макфарлейн».

Мы с Мартином планировали подойти к государственной школе во время перемены, попробовать продать часть карточек, но его отец пожелал, чтобы мы убрались в гараже. На это у нас ушло время аж до ленча. После чего мы побежали к школе, но интересующихся карточками не нашли. Мы встретили там Роберта и обещали прийти побросать с ним после занятий.

После ленча мы прогулялись до леса в полумиле от дома. Я вспомнил, что где-то в этих местах Бобби поймали на сексе с приятелем. Здешний лес был ни чета лесу вокруг нашего с Фредди ручья, густому, с кустарником, с лозами, в общем, с кучой укрытий. Здесь все было открыто. Некоторую приватность обещали редки островки подлеска и несколько овражков, но местность была порядочно утоптана, так что тут явно ходило слишком много народу.

В два сорок пять, когда кончались занятия в государственной школе, мы с Мартином уже ждали за оградой. Роберт явился с тремя ребятами, которые пожелали посмотреть, что у нас есть. Мы отоварили их на два девяносто и обещали ждать за воротами завтра во время перемены. Роберт осведомился, не желаю ли я сходить к Фишке, но Мартину не хотелось. Мы пошли домой, и за школой наткнулись на Бобби с большим мальчиком, которого я раньше не видел. Бобби подбежал к нам поздороваться.

– У этого парня кок как у коня, больше, чем у Кенни. Я ему отсосал пару недель назад, в переулке. Он дает мне два доллара, чтобы трахнуть меня, так что мы идем ко мне. До шести тридцати дома никого не будет. Хотите пойти посмотреть?

Я, конечно, хотел. Мартин – нет.

– Да пойдем, это будет классно, а мы тебе отсосем на пару.

– Иди сам. Я лучше схожу к парню по соседству.

Мартин не сердился, а даже был рад немного отдохнуть от меня. Я пошел с Бобби и его приятелем – Большим Диком.

– Я ему сказал, что ты будешь мне сосать, пока он будет трахать. Ему все равно.

Дом Бобби был расположен на изрядном удалении вниз по склону. Он был еще более обветшалый, чем Вонючкин. Спальня пропахла грязным бельем. Тони, пятнадцатилетний мальчик, которого привел с собой Бобби, не казался крупным, пока не снял одежду. У него повсюду были мышцы, а кок по длине превышал все, что я видел, легко обставляя вожатого Уишберна, только не такой толстый. Когда он отвердел, его семь дюймов* внушительно нависли, слегка отклоняясь влево, если смотреть от него.

Бобби смазал этот предмет маслом и повернулся на четвереньках, обратившись кормой к тарану. Учитывая, что Бобби был моего роста, я засомневался, как в нем уместится столько кока. Тони приставил головку к анусу Бобби и немножко пихнул. Обрезанная головка скрылась внутри. Тони переступил на коленях, и внутрь проскользнуло еще немножко. По моим прикидкам, Тони миновал простату Бобби и начал заполнять прямую кишку.

– Еще? – спросил тинейджер.

Бобби показал рукой, чтобы Тони подал еще вперед. Тони снова переступил коленями, и очередной отрезок исчез из виду. Снаружи оставалось уже меньше половины. Я сел на кровать и пощупал кок Бобби. Он был тверд, как скала.

Тони немножко подвытащил, потом снова вставил, и теперь уже его лобковые волосы коснулись кругленького тыла Бобби. Я огладил его живот, почти ожидая нащупать где-то большой пенис.

Лицо Бобби оставалось спокойным, не считая губ, которые сжались. Тони начал трахать, на первых порах вынимая кок наполовину, а потом увеличив эту долю. На каждое извлечение этой махины и заправку ее обратно внутрь уходило по несколько секунд. Я смотрел, как зачарованный.

Тони приходилось здорово отклоняться назад, чтобы вытягивать больше половины.

Потом Бобби сказал:

– Погоди, вынь на минутку.

Я решил, что ему стало больно. Но оказалось, ничего подобного. Бобби перевернулся на спину и поднял ноги.

– Теперь вставляй так.

Тони нагнул головку вниз, потом чуть приподнял и впихнулся обратно в Бобби на все семь дюймов. Бобби просто хотел посмотреть, как я смотрел в субботу, когда он трахал меня. Я бы на его месте тоже захотел.

Тони же в этой позиции оказалось неудобно извлекать на такую длину, и после нескольких движений он вытянул и сказал:

– Так не получится. Лучше ложись на живот, и я все сделаю.

Бобби перевернулся и подложил себе под таз сложенную вдвое подушку. Тони нашел дырочку и плавно въехал обратно. Задница Тони снова начала вздыматься и падать. Я было пристроился посмотреть сзади, но там все заслоняли шарики.

Мой кок пытался прорваться через мои штаны. Мне пришла идея, и я поспешно сорвал с себя одежду.

– Когда будешь на подходе, – сказал я Тони, – повернись на бок, чтобы я мог поделать ему.

Тони кивнул.

Я опустился на колени рядом с кроватью. Когда Тони оканчивал движение вверх, я мог видеть его ствол между ними. Я устоял перед искушением протянуть руку и потрогать. Тони продолжал свои медленные, неторопливые выпады, не меняя скорости и силы. Похоже, он знал свое дело. Потом, безо всякого предупреждения, он вместе с Бобби перекатился на бок. Дик Бобби торчал под прямым углом.

Я быстро подлез и взял в рот, стараясь максимально обслюнявить с минимальным касанием. После чего лег перед ними и подвинулся задом, направил дик Бобби рукой и слегка наживил. Дальше Бобби сам все знал. Он начал трахать меня, взяв на себя часть работы Тони. Я надеялся, что пятнадцатилетний ветеран сообразит укоротить свои движения.

Бобби ухватил мой кок и стал его массировать. Его был тверд как сталь и каждый раз прижимался к моему сладкому месту.

Я почувствовал, что Тони прибавил темп. Бобби воткнулся в меня и замер, только качая коком, прижимаемым бросками Тони.

Бобби кончил. Тони произнес «Э, э, эх», замедлился и остановился. Где-то в недрах Бобби в его прямую кишку хлынула сперма. Бобби мастурбировал меня, пока я не достиг кульминации через минуту после него.

– Когда можно с тобой встретиться еще раз? – спросил Тони, пока Бобби одевался.

– Да когда угодно.

Бобби забрал свои два доллара и согласился на четверг в четыре часа дня. Потом вспомнил, что в четверг у его матери выходной, и она будет дома. Тони сказал, что что-нибудь придумает.

Как только он вышел, Бобби сел, прижав руку к груди:

– Боже, это было прекрасно! Я ощущал его всем нутром, и потом, когда я трахал тебя… Боже мой! Слушай, придумай что-нибудь, чтобы прийти в четверг.

– Вряд ли у меня получится. Я буду в деревне. Слушай, а тебе не было больно?

– Только сначала. Господи, я уже думал, он там что-нибудь сломает. Там что-то хряснуло, но потом, потом… ах, я хочу иметь этот кок в себе каждый день.

– А еще ты заработал два доллара.

– Точно, сразу два доллара. Жизнь чудесна, и даже не спорь!

– Да, чуть не забыл, хочешь сходить к Фредди завтра?

– Конечно. Во сколько?

Я спланировал время так, чтобы нам появиться незадолго до возвращения Фредди из школы.

Отца Мартина поощрили за что-то на работе, и он в честь премии принес домой торт и мороженное. Я прочел Мартину и Дикки третью главу «Тарзана и самоцветов Опара». Мы искупались после девочек. Дикки хотел снова засунуть в меня руку. Мартин отнесся к затее холодно, но когда Дикки все равно начал попытки, тоже увлекся. И снова меня оцарапали ногтями.

Мартин сказал:

– Подождите, я сейчас принесу ножницы.

Ножницы были в аптечном шкафчике. Мартин обрезал ногти Дикки как можно сильнее, а потом еще подпилил острые концы пилочкой для ногтей, которую нашел рядом с ножницами.

Снова намылившись, Дикки впихнул в меня два, потом три, четыре, пять пальцев. Мартин добавил мыла и подпихнул Дикки под локоть. На короткое время стало больно, когда внутрь проскочили костяшки. Мартин намыли Дикки остальную всю руку и снова нажал на локоть. Теперь мне стало больно в анусе.

– Потише, подождите.

Дикки стал ощупываться внутри.

– Фу, я, кажется, нашел какашку.

– Не волнуйся, все отмоется. Малкольм, ты готов?

– Окей, только помедленней.

Я почувствовал, как кисть руки Дикки прошла мимо моей простаты и вошла в прямую кишку. Ощущение было жутковатое, восхитительное, но пугающее, от того, что в меня проникло нечто на такую глубину. Пальцы Дикки я уже не различал.

– Ага, дальше что-то новенькое, – пробормотал шестилетний исследователь.

– Типа чего? – спросил его брат.

– Не такое мягкое, а еще там опять какашки, по-моему.

Я перестал чувствовать дальнейшее продвижение. Я оглянулся. Мартин ухмыльнулся. Я пощупал. Снаружи оставался только локоть Дикки. Дикки вставил в меня, как Тони в Бобби, если не глубже.

Мартин встал позади Дикки, взял меня за бедра и потянул. Локоть Дикки растянул мой сфинктер, и стало больно.

– Стой.

Я подвигал тазом. Ощущалась невероятная заполненность, набитость.

– Попробуй немного подвигать вперед-назад, но медленно, – приказал я.

Дикки с Мартином вытащили руку по запястье, а потом медленно запихали обратно. Ощущение было бесподобное. Дикки даже сжал мне простату пальцами по дороге.

– Еще раз. И, Дикки, сделай пальцами, как в прошлый раз.

Его рука и пальцы ощупали все мои потроха. Я был близок к оргазму.

– Дикки, подожди, не двигайся.

Он остановился. Я сделал глубокий вдох. Если бы сейчас кто-нибудь коснулся моего кока, все кончилось бы в то же мгновение.

– Мне тяжело, – пожаловался Дикки.

– Ну еще два раза, таких же.

Они вытащили руку чуть не до костяшек и запихали по самый локоть. Я кончил.

– Ты меня сжимаешь, – сказал Дикки.

Мартин пощупал мой кок.

– Ха! Он кончает, а его никто даже не потрогал за пиписку.

Я заставил их подождать с вытягиванием, пока мои пульсации не стихли. Я не хотел рисковать тем, что моя дырочка сожмется в тот момент, когда в ней будут костяшки. Это было бы по-настоящему больно.

На руке Дикки обнаружились коричневые полоски.

– Фу! Помойте меня, скорее!

Мартин, смеясь, смыл дерьмо с его руки.

Дикки встал.

– Теперь оно в воде. Надо поменять воду.

Мартин, не силах прекратить смех, открыл сток. Я сидел на бортике и лелеял воспоминание о происшедшем. Когда Мартин повернулся ко мне, я заметил, что его дик торчит. Я опустился перед ним на колени и отсосал, буквально за минуту. А потом еще Дикки.

После второй ванны мы отправились в постель. Дикки уснул практически мгновенно.

Мартин спросил:

– И какие у тебя были ощущения внутри?

– Сказочные.

– Я хотел сказать, куда Дикки достал рукой?

– Я не разобрал. Давай измерим его руку, и посмотрим, куда он добрался.

Мы вскочили и нашли линейку. Дикки даже не пошевелился, когда мы потянули его за руку, чтобы измерить. При вытянутых пальцах он должен был дотянуться до глубины семь с половиной дюймов*. Я снял трусики, Мартин приложил линейку к моей спине и нашел, что Дикки дотянулся до середины брюшной полости.

– Сейчас достану учебник по природоведению, посмотрим, что там, – сказал Мартин.

Мы сели и стали разглядывать чертежи человеческих внутренностей.

– Он залез в кишечник. Он мог коснуться твоей почки.

– И мочевого пузыря.

Я даже забеспокоился, вдруг Дикки повредил что-нибудь, а я и не знаю. Мартин примерил чертеж к своему животу и покачал головой, не уставая поражаться.

Мы погасили свет и вернулись в постель. Уже засыпая, Мартин сказал:

– Погоди, когда у меня вырастет, я тебя сам потуда трахну.

Я пихнул его локтем.

--------------------------------------------------------------------------------

На следующее утро во время перемены и во время перерыва на ленч мы продали карточек на три доллара восемьдесят центов, существенно пополнив наши запасы. Я заранее сказал Мартину, что мне надо еще раз съездить к бабушке с дедушкой, чтобы собраться перед завтрашним отъездом к тете. Неприятно врать, но как еще мне было увидеться с Фредди?

Бобби ждал меня на троллейбусной остановке.

Фредди ждал нас у ручья. Их отпустили пораньше. Бобби протянул для пожатия томную руку. Фредди пожал ее и улыбнулся мне. Я видел, что он думает: вроде девочки, как Макм. Я ухмыльнулся в ответ.

Мы поговорили о ручье, о домике на дереве и о том, как нам повезло с такими уединенными местами. Я рассказал, как плохо с потайными местами в посадках около дома Бобби. Фредди спросил в лоб:

– А ты тоже не любишь девочек?

Бобби улыбнулся и кивнул.

– Надо же, вот не ждал, что увидешь сразу двух таких.

– Смотри, пользуйся случаем.

– А ты делаешь все, что Макм?

– Фредди! – возмутился я.

– Я просто спросил. Я же не предлагал сосать или там трахаться.

Мы все неловко рассмеялись. Мне всегда так нравилась откровенность Фредди, но в присутствии посторонних она меня шокировала.

– Да ладно, – сказал Бобби, – что такого. Да, мы оба делаем эти вещи. А ты?

Настал мой черед посмеяться над Фредди, но Фредди легко включился:

– А я траха'шь этого мальчика при всяком удобном случае, и даже даешь пососать, когда он паинька.

Фредди бросил мне вызов на матч по упражнениям в присутствии свидетеля.

– Чтобы потом не говорил, что я тебя не сделал.

– Да где тебе!

Мы нашли мягкий участок с ковром из листьев и начали с седов. Фредди победил меня на сто двадцатом, а потом, после перерыва, выдал 57 махов ногой против моих 48.

Мы сняли рубашки. Я выполнил 56 отжиманий против 53 у Фредди, а потом, после перерыва, 47 подтягиваний против его вымученных 46.

– Ладно, поровну. Тогда наперегонки, и кто первый – победил.

Но мы оба знали, что у меня нет шансов, и я заранее сдался. Я посмотрел на покрытого потом Фредди. Он знал, о чем я подумал. Я потянулся к паху Фредди и пощупал, как он уперся в штаны.

Фредди сказал:

– Тебе потом надо обслужить Бобби.

У меня была идея получше. Я наклонился к уху Фредди и зашептал:

– Ты трахнешь Бобби, а он в это время меня. Ему понравится. Он будет рад нам помочь.

Но Фредди застеснялся.

– Я же никого не траха'шь, не трахаю, кроме тебя.

– И Джорджи.

– Ну, это только раз.

– Да ладно, – сказал я, обнимая его, и он кивнул в знак согласия. Я ввел Бобби в курс дела, и он отнесся с энтузиазмом; еще бы, энтузиасту отводилось лучшее место.

Мы спустили спальный мешок и одеяло с домика на дереве. Вынимая их из брезентового вещевого мешка, я вдруг понял, как плохо они пахнут. Давно пора было проветрить.

Воздух был чуть прохладный. Мы начали раздеваться.

– Сюда никто не ходит? – спросил Бобби.

– Кроме нас и тех, кого мы пригласишь, – ответил Фредди.

Я увлажнил и Бобби, и Фредди, после чего лег ничком на спальный мешок. Бобби забрался на меня и впихнул на полную. Затем вес на мне вырос, когда поверх Бобби забрался Фредди. Я стал ждать, когда начнется движение, которое должен создать Фредди. Бобби нагнул голову и поцеловал мои губы. Я всосал его губы.

Фредди начал трахать, причем сразу всерьез. Кок Бобби много раз толкался в мое сладкое место.

Интересно, о чем сейчас Фредди думает? Если не считать маленького приключения с Джорджи, у Фредди был нулевой сексуальный опыт вне меня. Дырочка Бобби была определенно шире моей, и Фредди придется попотеть, чтобы достичь кульминации.

Руки Фредди погладили меня по ребрам. Я схватил их и сжал.

Бобби кончил много раньше, чем Фредди, которому пришлось поднажать. Я позавидовал, что во время этого мощного траха Фредди не во мне.

Бобби мне отсосал потом, когда они с Фредди повытаскивали.

Еще голый, Фредди развел костер. Мы сели на спальный мешок и укрылись одеялом.

Бобби сказал:

– Как здорово, что вы можете приходить сюда, раздвеваться догола и не бояться, что вас застукают.

– Сюда удобно добира'шься то'ко от меня и от Макма, но оттуда никто не хо'шь сюда ходить.

– Как ты думаешь, что будет, если я приведу Фредди в твой район? – спросил я Бобби.

– Ох, я бы не стал рисковать. Там цветных не любят.

– А если бы он там работал?

– Это как?

– А что, по-твоему, ему не дадут место на укладке товаров?

Бобби задумался.

– Гм, не знаю. А что, спроси.

– Макм, ты о чем?

Я объяснил обязанности упаковщиков, включая уборку в магазине.

– Они зарабатывают два-три доллара в день, плюс пять долларов в неделю за 30-часовую неделю.

Фредди быстро произвел расчеты.

– Макм, так это же 60 с лишним долларов в месяц. Мне ни в жисть не да'шь такую работу.

– Ну почему же, – сказал Бобби. – Заведующий все время ищет мальчиков. Упаковщики быстро увольняются, и часто пропускают смены. Я видел, как он сам кладет покупки в мешки по субботам. Правда, спроси.

– Да, и я скажу, что мы оба можем. По-моему, если мы сядем на трамвай, выйдем на Северном проспекте, перейдем через горку и выйдем к магазину, в школьные дни мы доберемся к четырем часам. А Фредди из своей школы даже быстрее.

Фредди ужасно манила эта идея, но он боялся проявлений расизма.

– А там раньше негры не работали?

– Не видел, – ответил Бобби.

Я собирался штурмовать неприступную гору и знал, что Бобби мне в этом деле не помощник.

--------------------------------------------------------------------------------

Заведующий решил, что я ищу работу для себя.

– Нужно, что тебе уже исполнилось двенадцать, и я должен посмотреть твое свидетельство о рождении.

– Да нет, я тут за друга, а ему уже двенадцать. Он очень ответственный работник и никогда не будет опаздывать.

– Ну так пусть приходит, поговорит со мной.

– А ничего, что он – негр?

Заведующий помялся.

– А, лишь бы одевался опрятно и не воровал, а так плевать. – Он поджал губы. – Только предупреди, чтобы он тут повежливее, не нарывался.

Мне не терпелось сообщить Фредди. Так трудно будет ждать до конца каникул!

--------------------------------------------------------------------------------

Вечером я прочитал Мартину и Дикки четвертую главу «Тарзана». Дикки заснул, недослушав до конца. Это был мой последний вечер. Мартин пожелал траха на прощание. Мы попытались уснуть так, чтобы он остался во мне, но, как и во всех предыдущих попытках этого рода, Мартин в конце концов выпал.

Он проснулся с первыми лучами солнца и проскользнул в мою влажную дырочку снова. Дикки проснулся и подобрался к брату сзади. Мартин не возражал, что Дикки качает ему между ягодиц. Он замедлялся, если подходил слишком близко, и даже замирал ненадолго. Мне это нравилось. Я надеялся, что Дикки ведет себя так же.

Маленькая рука Дикки протянулась из-за его брата и зацепилась за мою. По натяжению я мог судить, что Дикки качает вовсю. Надо же. Похоже, эти двое и раньше не ограничивались совместным чирканьем… Хотя это «раньше» могло охватывать только последние дни и объясняться моим влиянием.

Когда Мартин наконец кончил, его оргазм был нетороплив, как предшествовавший трах, с долгими импульсами и долгими промежутками между ними. Дикки перестал тянуть меня за локоть еще раньше; возможно, от тоже кульминировал.

Мы еще подержались друг за друга, а потом Мартин отвалился. Пенисы у него и у Дики еще оставались выпрямленными и блестящими. Так-так, Дикки смочил кок, перед тем как вставлять между братских булочек. Все интереснее и интереснее. Но я не успел ничего спросить, потому что Мартин вкочил и зашагал в ванную, не прикрывшись, со стояком впереди. Дикки отправился следом. Я побежал за ними.

– А что если девочки нас увидят?

– Так еще только шесть тридцать. Они еще час продрыхнут.

Услышав, какая сейчас рань, я расслабился. Братья стали мыть свои дики с мылом, над ванной. Я помыл задницу. И спросил Мартина:

– А он попал внутрь тебя?

– Чуть-чуть.

– А ты раньше делал это с ним?

Он посмотрел на Дикки и поднес палец к губам.

Дикки сказал:

– Вы говорите обо мне, я знаю.

Я обежал Мартина и обнял Дикки сзади.

– Он сказал, что ты славный малый.

– А то.

Я обнял его еще раз и пощекотал под ребрами. Он взвизгнул и побежал обратно в спальню. Мы тоже вернулись в постель и поговорили про Тарзана.

--------------------------------------------------------------------------------

В четверть десятого вы уже снова были у школы и продавали карточки. У нас их осталось всего 24 на двоих против 80 с лишним в уик-энд. Мы продали 13, включая две ценных, и выручили 2 доллара 85 центов.

Моя тетя приехала к дому Мартина во время ленча, когда мы поедали суп и сэндвичи. Я уже уложил вещи и был готов к выезду. Мы все обнялись на прощание, каждый с каждым, включая мать Мартина, и я отбыл. Но тетя повела машину к центру города.

– Сначала заедем в дом моего отца. Эх, лучше сразу скажу. Ты поживешь там, а я тебя отвезу в школу в понедельник утром. Только чтоб молчок.

Я попытался обнять ее, но она продолжала вести машину.

Фредди на крыльце исполнил джиттербаг при нашем появлении. Мы провели вместе пять чудесных дней, играя, разговаривая, читая друг другу вслух и занимаясь любовью в постели. Фредди навострился читать не хуже моего. Мы читали поочереди оставшуюся книгу про Тарзана.

Я рассказал Фредди про рабочую вакансию. Мы посовещались с моим дедушкой, и он решил, что заберет Фредди в понедельник после школы и прощупает ситуацию.

главы 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26

© COPYRIGHT 2008 ALL RIGHT RESERVED BL-LIT