ВОЗВРАЩЕНИЕ ДОМОЙ

Мои бабушка с дедушкой решили отпраздновать мое возвращение дорогим обедом в элитном университетском клубе, в котором мой дед членствовал очень длительное время, был давним выпускником этого университета, и изредка там преподовал. Они обрядили Фредди в пиджак и галстук, купленные ему для церкви, а меня - в другую хорошую одежду Фредди, которая находилась у них. Ботинки немного жали.
Когда мы вошли, на нас обратилось несколько любопытных взглядов. Негр в белой рубашке встал возле стола и улыбался нам. Казалось, что наш официант нервничает.
Мой дед заметил:
- Вполне возможно, что это будет концом моего членства в клубе.

Вероятно, из-за радости, что смогли вернуть меня в отчий дом, мои дедушка с бабушкой забыли или проигнорировали католический запрет на мясо по пятницам. У нас были салат со стейком, картофельное пюре с горошком, еду мы заканчивали яблочным пирогом и мороженым. Негр-официант дважды подходил к нашему столу, чтобы убедиться, что у нас достаточно воды и что у Фредди была салфетка на его коленях.

Дома, уделив немного времени перевариванию отличной пищи, мы закрыли дверь в нашу спальню и разделись. Он позволил несколько раз поцеловать себя в губы, но держал рот закрытым. Его пенис вырос и лучше ощущался при своём скольжении взад-вперёд внутри меня. Какое-то время казалось, что его второго оргазма не будет. Я из всех сил старался не кончить раньше него. Он совершал сильные и быстрые толчки, тяжело дыша и потея, его влажное тело елозило вперёд-взад по моей спине, пока он не всхлипнул несколько раз и не запульсировал во мне. Он быстро сунулся под меня и ухватил мой пенис, заставив меня сразу же кончить.

- Это так, потому что мы долго этого не делали, - произнёс он, по-прежнему тяжело дыша.

Я накинул на нас одеяло, после того как мы разъединились. Мы планировали вместе поспать и следующей ночью, если не будет проблем.

- Не волнуйся, не должно быть никаких проблем.
Он смог объединить свой акцент, который я так любил, со своим правильным английским.

Около пяти мама забрала меня домой. Мы высадили Фредди неподалеку от его дома. Моего отца не было. Дверь в мою спальню вернулась на прежнее место. На месте другой двери, которая должна была замыкать мою тюрьму, были поклеены новые обои.
Я плюхнулся на свою кровать. Почувствовался знакомый комфорт.
Мой отец вернулся через полчаса. Я настроил себя быть приветливым, но не более. Вместо него появилась мама.
- Мы собираемся на ужин. Скажи Тельме, что ты хочешь и она приготовит это для тебя..
Она поцеловала меня в лоб и вышла.

Я снял рубашку и проделал упражнения, намного меньше, чем делал ранее, затем, после того, как рассказал новой тощей горничной, чего я бы желал попозже, отправился на пробежку. Исчерпав свои силы, когда добрался до вершины холма, я замедлился до медленной рыси. Почти два месяца нерегулярных занятий и жирная пища взяли своё. Мой следующий поход в спортзал может обернуться конфузом, хотя я всё ещё полагал, что в состоянии превзойти любого из моих менее амбициозных одноклассников.
Я вернулся домой с мыслями о большой миске овсяных хлопьев, только ничего не нашёл. Не было ни хлопьев, ни молока, которые обычно всегда были. Кошмарная мысль промчалась в моей голове. Может это потому, что меня не было так долго? Я посидел и решил, что всё это потому, что моя мать не знала, что я вернусь в этот день и буду у моего деда утром. Я сделал бутерброд с ветчиной и сыром и, по какой-то прихоти, выпил немного вина из бара в шкафу.
Я уснул раньше, чем вернулись мои родители.

Утром я остался в своей комнате, чтобы не встречаться с отцом. Моя мать принесла мне яичницу с ветчиной и тосты с апельсиновым соком.
- Твой отец хочет, чтобы ты почистил подъездную дорожку, прежде чем куда-то уйдёшь, - передала она мне.

Я сделал это, и сделал хорошо, после чего отправился в район Мартина. До того, как я ушёл, мама дала мне доллар. Раньше она не давала больше четвертака.
Моя первая остановка была в супермаркете Эдвардса, чтобы увидеться с Фредди. Он упаковывал в пакет за пакетом одну большую покупку. Он улыбнулся мне и подбросил пару банок в воздух, одновременно упаковывая другие. Он явно становился жонглёром.
Мартин был у Бобби, когда я добрался до его дома. Дикки со своей матерью куда-то ушёл. Его отец чинил водосточную трубу у крыши. Он спустился с лестницы и погладив меня по спине, поприветствовал "возвращением к цивилизации".
Дом Бобби был пуст, хотя дверь стояла нараспашку. Тётя Марта пришла сразу после меня.
- Ох, Маакум! Ох, Маакум! - Она сильно прижала меня к себе. - Ты так меня беспокоил, мальчик. Тебя бы следовало отшлёпать, но я так рада тебя видеть. Дай-ка я на тебя посмотрю. Посмотри, как похудел. Посмотри на тво' личико и на тво' шейку. Ты плохо кушал. Давай, заходи и я тебя чем-та накормлю.

Она потащила меня за руку в сторону кухни. Там хорошо пахло. На противне лежало несколько сортов булочек. Она разломила одну, сунув туда кусок сливочного масла.
- Вот, будешь есть это, пока не станешь совсем хорошим и здоровым.

Она поставила немного овощного супа Бобби на плиту, остановилась, а затем пришла и вытащила меня из кресла.. У неё выступили слёзы на глазах.
- Не делай этого больше, мальчик.
Она обняла меня, почти задушив в объятиях.

Я обнял её в ответ, ещё раз пожелав, чтобы она была моей мамой.
Вытирая лицо, она пошла и вынула из холодильника кастрюлю макарон с тунцом.
Пришли Мартин и Стивен с тележкой, полной банок и металлических контейнеров. Мартин ухватился за меня и чуть не оторвал мне голову. Тётя Марта подогрела ещё супа и тунца и покормила их тоже, затем поставила банки в раковину, приготовив их для мытья Стивену с Мартином, после того, как они наполнят свои желудки.
Бобби пришёл с матерью, когда Мартин и Стивен заканчивали есть и тоже попросил еды. Я спрятался от него, выйдя через другой вход с кухни, когда он туда вошёл. Затем подкрался сзади и обнял его. Он обернулся и поцеловал меня в губы. Тетя Марта покачала головой и отвернулась, готовя свои обеды.

- Ты не знаешь, как сильно я скучал по тебе. Иди сюда, я хочу поговорить с тобой.
Он повел меня за руку в свою спальню, закрыл дверь и обнял меня руками и губами.
- Боже, как я всё это время желал тебя потрахать. Ты мне должен. Я так волновался из-за тебя.
Он поцеловал меня несколько раз, после чего схватил меня за промежность. Там было будто каменное.
- Видишь, ты тоже по мне скучал.

Он расстегнул мою ширинку, достал мой пенис и упав на колени, пососал, доведя меня до конца менее, чем за две минуты. Потом он осторожно вложил его обратно и застегнул пуговицы. После множества поцелуев, он сказал:
- Теперь ты по-настоящему должен мне. Ты сможешь остаться?

- Примерно до семи сорока пяти. Затем я пойду встречать Фредди.

- Ммм, вкуснятина. Полно времени. Отпусти меня к моей работе.

Я попытался помогать, но только мешался. Все, кого я хотел увидеть, работали с Фредди в супермаркете, Мартин с Бобби были на кухне. Я подумал выйти и отыскать Роберта, Саймона или Спайка, но тётя Марта и мать Бобби были здесь, и я ничего не мог поделать.
Я вышел прогуляться, но так и не встретил ни одного знакомого лица, пока не остановился перед домом Мартина. Дикки был дома и всю дорогу до гостиной висел на мне. Его мать захотела узнать, как у меня сложилось дома. У меня было впечатление, что она беспокоилась, что полиция всё ещё ищет меня.

- Я вернулся домой с мамой вчера вечером. И собираюсь вернуться в школу во вторник.

Дикки уселся на мои колени. Его мать сказала, чтобы он слез, но я сказал. что всё окей. Мне нравилось быть любимым.

- Ты видел Мартина?

- Да, но они все заняты и ничего не позволяют мне делать.

- Они очень много работают, особенно по субботам. Как и Фредди. Какой он замечательный мальчик. И всегда говорит о тебе. Он очень волновался, когда тебя не было.

Дикки притянул моё лицо к себе.
- Ты хочешь почитать мне?

Потребовалось время, чтобы вспомнить, что в последний раз я делал вид, что читаю ему. Это была уловка, чтобы скрыть секс между нами.
В этот раз, однако, я решил, что почитаю ему на самом деле.

- Иди найди книжку.

- Мы затащили несколько наверх.

- Ну, принеси их сюда.

По выражению его лица стало понятно, что это совсем не то, чем он хотел заняться.

- Пошли читать ко мне наверх.
Он схватил меня за руку. Я улыбнулся его матери и последовал за ним. Он взялся за мой ремень в тот же миг, как закрылась дверь. Мы легли на постель в позу 69. Он вытолкнул мой пенис изо рта и спросил:
- Когда ты придёшь спать сюда?

- Я не знаю, наверное, скоро.

- Как насчёт сегодня?

- Я должен вместе с Фредди пойти к своим бабушке с дедушкой.

- Ты и Фредди. Мартин и Стивен. У меня нет никого. Я всегда остаюсь дома. Я позволил Стивену воткнуть его штуку в меня.

- И что почувствовал?

- Хорошо, но он делает это слишком быстро.

Я толкнул его голову назад, к своему паху и начал сосать его толстенькую маленькую пипиську. Он кончил первым, но продолжил толкаться. Казалось, он специально сосёт не очень сильно, чтобы я не достиг апогея. Я забеспокоился, что его мать может заглянуть в дверь, чтобы посмотреть, чем мы занимаемся. Может он надеется на это? Я притворился, что кончил и сел, показывая большую чувствительность, обычно сопрвождающую последнюю стадию оргазма.

- Ты не кончил, - обвинил он меня.

- Конечно кончил. Нам лучше одеться, прежде чем твоя мать увидит нас такими.

- Почему ты не хочешь делать это со мной?

Я почувствовал себя виноватым.
- Дикки, я хочу, но только не среди бела дня, когда кто-то сможет это увидеть.

- Тогда возьми меня куда-нибудь.

- Погулять?

- Мне всё равно.

Его мать с радостью согласилась. Мы сходили в супермаркет и сказали привет Фредди, затем на бульвар, полюбоваться на красивые дома на другой его стороне. У меня было только смутное воспоминание о том, где находился дом Буча, когда мы высаживали его после лагеря. Некоторые выглядели так, словно могли его знать. Я спросил одного подростка на велосипеде, но он не знал. Мы вернулись в магазин и посмотрели в телефонной книге. Было полторы страницы Стивенсонов. В жёлтых страницах нашлось три адвоката с этой фамилией, но там были только адреса их офисов в центре города. Я попытался отыскать их имена в белых страницах, но не нашёл их в этой части города. Наступило обеденное время, поэтому я отвёл Дикки домой. Мартин уже был там.
- Куда вы ходили, парни?

- Пытались найти дом Буча Стивенсона. Это здешний парень, который был со мной в лагере. Мы пересмотрели всё в телефонном справочнике.

- Вы спрашивали мистера Уилсона из Эдвардса? Бьюсь об заклад, что он знает их.

Мы бросились обратно в супермаркет. Мистер Уилсон отправился в свой кабинет и вернулся с адресом. Фредди сходил на обед домой к Мартину и вернулся, чтобы другой упаковщик тоже смог пойти поесть. Я расспросил Мартина об отношении его отца к Фредди, как к негру.

- Он никогда ничего не говорит, но, я думаю, что сначала он был немного пьяный, когда мама пустила Фредди в дом и накормила, но теперь ему Фредди по-настоящему нравится. Он любит, когда дети работают, вот как я сейчас. Он говорит, что у Фредди манеры получше, чем у большинства здешних белых детей.

- А что думает твоя мать?

- Ей тоже нравятся дети, которые работают и ходят в школу. И сейчас она реально любит Фредди. Когда ты сбежал, она беспокоилась о том, как много печалится Фредди, и говорила с ним обо всём этом. Она знает, что его мать работает у Бобби и хочет, чтобы она тоже приходила к нам обедать. Мой отец беспокоится, что скажут соседи, но её это не волнует. Но пока у матери Фредди не было времени.

После обеда я пошёл к Бобби. Его мать ушла. Он сидел на диване, уже голый, рассматривая рекламу и трогая свои небольшие коричневые волосы на лобке и по сторонам члена, выросшего благодаря эрекции до пяти дюймов в длину.
- Я подумал, что ты пошёл забить палку в округе. Не бери в голову, иди сюда.

Он подтащил меня к себе и некоторое время целовал, почти высасывая язык из моей головы. Не отпуская моего рта, он встал и расстегнул мою рубашку, затем спустил мои штаны. Я предоставил ему заниматься этим, начав ласкать его член. Было удивительно, на сколько он вырос или, казался выросшим, менее чем за два месяца, особенно волосы на лобке.
Я убрал мои уставшие губы и предложил:
- Пойдём в спальню.

- Слишком далеко.
Он посасывал мою шею сзади, пока сдёргивал с меня рубашку.

- Если ты хочешь потрахаться, то нам кое-что нужно, - настаивал я.

- Прямо здесь. Снимай побыстрей ботинки.

Он опустился на колени и, встав между моих ног, нежно посасывал мой член, пока я усаживался на диван. Его голова прижалась к моему паху, когда я наклонился, развязывая шнурки.

Бобби всосал мои яички и, просунув под меня руку, нащупывал пальцем моё отверстие.

Когда я разулся, то попытался избавиться от брюк, но он коленями стоял на них. Он приподнимал по одному колену, пока я вытаскивал штаны. Не отрываясь от моей промежности, он приподнял мою майку и я снял её тоже.
С губами на моём члене, он провёл рукой по дивану и нащупал свою банку со смазкой. Он толкнул меня назад и развернул так, что я лёг лицом вверх, а моя голова оказалась на подлокотнике этого короткого дивана.
Он поднялся и упёр руки в бёдра.
- Черт, ты был прав. Пошли.

Он схватил меня за руку и рысью повёл в спальню, на кровать. Я понаблюдал, как он берёт жирную слизь из банки, дважды опустив туда руку, и смазывает свой негнущийся член. После чего перевернулся и предоставил мою задницу, выгнув её так высоко, как смог, не вставая при этом на колени.
Он протёр рукой мою щель и подобрался поближе, одновременно вытирая руки туалетной бумагой. Он не трогал свой член, просто втолкнул его между моими ягодицами и качнул бёдрами взад-вперёд, пока его головка не оказалась там, где она должна была быть.
Я почувствовал, как его конец приоткрывает моё отверстие. Он не останавливался, но делал это медленно. Смазка была очень скользкой. Его головка проскользнула внутрь, как пуля в ствол, приятно задев мою простату, после чего остановилась в глубине меня, его мягкие лобковые волосы прижались к моему заду.
- Ты стал там больше, Малькольм. Кто там был последним?

- Мужик.

- Ты маленькая шлюшка, - промурлыкал он и приступил к траху.

Он сделал всё отлично, почти повторив движения Роберта, только не перемещался, как тот, животом вперёд-назад. При каждом его проникновении в мой анус и прямую кишку происходило перемещение головки его пениса вверх-вниз и по диагонали, задевая мое сладкое местечко. Это было так, словно он трахал всю мою середину. Я поддерживал свой зад, чтобы мой член не коснулся кровати и не прикончил моё удовольствие.

- Ты позволял Роберту потрахать тебя?

- Немного.

- Это хорошо.

- Я знаю.

Он трахал медленно, но каждый раз толкал так далеко, насколько это было возможно. Когда он кончал, я представил себе, как сперма выстреливает из его конца в глубины моей толстой кишки, и пожалел, что я не могу поймать её своим языком.

- Спермы ещё нет, - прошептал он с напряжением. - Позволь мне закончить.
Он проделывал короткие медленные толчки до тех пор, пока его яйца не опустели.

- Окей, хочешь, чтобы я сделал медленно, или быстро, или как?

- Трахать?

- Да.

- Как ты делал раньше.

- Ложись плашмя.

Я опустил свою талию на простынь. Он трахал как и раньше, но старался проникнуть ещё глубже, заставив мой член скользить по простяням при каждом толчке. Мои глаза были закрыты, чтобы я мог сосредоточиться на происходившем внутри меня. Просветление достигло моей головы раньше, чем дошло до простаты. Я потянулся назад, навстречу его толчкам в глубину и дрожал при каждом своём импульсе.

- Добро пожаловать домой, - прошептал он.

Я был в супермаркете около восьми, когда они закрывали двери для покупателей. Все занялись уборкой перед закрытием. Я помог Фредди убрать товары, оставленные клиентами сверх того, что они могли купить. Мистер Уилсон спросил меня, хочу ли я работать во время учёбы. Я сказал, что подумаю, но знал, что могу сделать в полтора раза больше в субботу на восточной стороне, не утруждаясь в остальные дни недели. Проституция стала привлекать меня.

Мы сели на тролейбус и поехали к бабушке с дедушкой, где нас ожидало мороженое. Моя бабушка вышла из себя, потому что дедушка изменил своей диете.
Фредди и я осмотрели тела друг дружки в поисках признаков роста. Я поискал, но не нашёл у него лобковых волос. Его вставший член был немного больше трёх с половиной дюймов в длину. Мой - ровно три дюйма. Его яички были с крупный виноград, мои - с крупный горох. Я дважды победил его в армрестринге, но он выиграл в следующих двух раундах. В моё отсуствие, без моих понуканий, его умение отжиматься и делать другие упражнения в навязанном мной режиме значительно упало. Он смог сделать меньше половины того, что я делал сейчас против двадцати пяти процентов, когда я вернулся из лагеря. Было слишком поздно выходить на пробежку.
В течение ночи он дважды потрахал меня сзади, а после душа рано утром я пососал ему, чтобы посмотреть, есть ли какие-нибудь признаки спермы. Их не было. К мессе мы оделись в ту же одежду, в которой были в университетском клубе.

После плотного завтрака дед усадил меня в гостиной, чтобы обсудить, как вести себя с отцом. Это была всё та же старая, высохшая, ни на что не годная агитирующая речь. Сейчас, как обычно, желая видеть только лучшее в своём положении, я чувствовал себя в выгодном позиции, ощущая себя защищённым от нападок своего отца. Я мог уничтожить его финансово и навредить физически.
- Окей, я буду делать всё по домашнему хозяйству, что он укажет, но только пару дней в неделю. Он не может внезапно сказать, что мне что-то нужно сделать, если у меня есть какие-то планы.

- Если у тебя есть планы, то просто скажи ему, спокойно и уважительно, и я уверен, что он перенесёт все на день. Или, ты можешь спросить у него заранее, чтобы он сообщил тебе, что нужно сделать.

- Ну, пусть лучше он, потому что я собираюсь подолгу бывать в домах других ребят, включая и дом Фредди.

- Хорошо, когда ты решишь остаться у Фредди, скажи здесь и дай мне знать, окей?

- Почему я должен скрывать это от него? Он не может тронуть меня, как раньше.

- Малькольм, если ты решишь сказать, то, о чём я думаю, то тебе лучше об этом забыть. Никогда не пытайся использовать это против него, или можешь всё потерять.

- Особенно он, - сказал я раздражённо.

- Малькольм...

- Окей. Но именно поэтому я хочу держаться подальше от дома. Я даже не хочу с ним говорить. Во всяком случае, сейчас он получит деньги. Он сможет поручить кому-то делать то, что хочет, чтобы делал я.

- О, брат мой! Малькольм, домашние обязанности являются частью взросления. Это единственная вещь твоего отца, с которой я согласен. Это поможет развить тебе чувство ответственности. Так что успокойся и никогда не поминай эти деньги, полученные им.

- Почему нет? Он получил их из-за меня.

- Поверь мне, это намного сложнее, чем ты думаешь.

- Почему, потому что он думает, что во всём виноват я?

- В определенной степени, да, но, э...Он гордый человек, который много работал, чтобы добиться своего положения. Получить все эти деньги конечно хорошо, но...

- Ему не нравится, что он получит их из-за меня, так?

- Что-то вроде этого. Всем на пользу будет, если мы об этом забудем.

Мой дед напомнил мне, что он тоже задет моими действиями и ходьбой по краю пропасти, и призывает, чтобы я внутренне успокоился. Я обнял его и пообещал вести себя хорошо.

Фредди и я провели весь день у ручья. Мы развели костёр, но было слишком прохладно, чтобы гулять нагишом. Мы забрались в спальный мешок, но не воспользовались нашей наготой. Мы только поговорили о планах на мой день рождения, который наступит в воскресенье через четыре недели.
Я смотрел на двенадцатилетний возраст, как на переломный. Войдя в него, моё тело будет уже не таким как было, изменится, я ожидал, что стану выше и буду с большим членом и яйцами и, может быть, даже с лобковыми волосами. Мой голос тоже поменяется. Большинство моих двенадцатилетних однокласников пережили эти изменения в прошлом году. А в тринадцать я уже стал бы тинейджером, это был важный шаг по пути к полной свободе от моего отца.
Планы Фредди на мой день рождения был праздничные. Я же расценивал это просто как переход к своему двенадцатилетию. Меня уже трахал мужчина, ну, даже мужчины. Мне хотелось в этот день поиметь громадный член в своей заднице, как бы не было это больно. Затем, я хотел иметь его внутри себя через год, чтобы заметить разницу. Я бы сделал записи после каждого раза. Мне также хотелось, чтобы Фредди тоже наблюдал, и ещё сделал письменные комментарии в обоих случаях. Это должно было стать своего рода религиозной церемонией. Я назвал свою религию фагготизмом [от faggot- педик, разг, амер.] и не мог дождаться момента, чтобы сделать Бобби первым Папой.
Все эти думы настолько возбудили меня, что я стал убеждать Фредди о необходимости провести ночь в его доме с его членом в моём тылу столько раз, сколько будет возможно. Он впрессовался позади меня, останавливаясь на длительное время, но в итоге полностью опустощённый, выскользнул из меня, хотя и знал, что так и будет.
Я же, проснувшись посреди ночи, пытался подобрать слова, которые могли бы объяснить мою любовь к Сэмми без боли для моей первой любви, Фредди. И, казалось, не мог найти. Это было страшной проблемой.

Мы провели День Колумба [12 октября], изучая ручей у посёлка Фредди, но так и не нашли ни одного места вблизи моего дома, скрытого также, как наше. Я чуть не назвал его Сэмми, когда на исходе дня мы сидели у костра, и моя голова лежала на его плече.
Лёжа в постели в понедельник вечером, я понял, что даже не рассматривал возможность оставить Фредди и пойти в воскресенье или понедельник к Сэмми. Забывал ли я своего маленького любовника или же, просто был слишком занят с Фредди после долгого отсуствия?

 

Вот и подкатился вторник. Я до сих пор не сталкивался со своим отцом лицом к лицу, что для меня было прекрасным.
Я рано ушёл в школу. Виктор был первым, прибывшим после меня, моим одноклассником. Встреча между нами была невероятно эмоциональной. Он обнял меня, возложил руку на плечо и похлопал по животу. Если мы были бы одни, то мы разделись бы и занялись сексом.
Когда приехали другие, я оказался в центре всеобщего внимания, и каждый счёл своим долгом похлопать по моему плечу, а несколько произнесли "мы по-настоящему по тебе скучали". Я подумал, что у Френсиса был стояк.
Я рассказал облагороженную версию моей жизни в качестве беглеца, избегая намёков, как это было на самом деле. Как бы мне не хотелось ввести Сэмми в свою жизнь, существовало опасение, что он может стать прикрытием другого плана.
Наша учительница, сестра Мэри Томас, была не в курсе моего возвращения и пошла обсуждать ситуацию к сестре Кэтлин, директирисе. Меня вызвали к ней в офис и напомнили, что я пропустил полтора месяца школы. Они знали, что случилось и были готовы работать со мной, но я должен буду "впрячься", как сказала сестра Кэтлин.

- Что я получу, если снова закончу год первым в классе? - спросил я у директрисы.

- Этот мост мы перейдём, когда дойдём до него, - ответила она.

Математика стала самой трудной задачей. Они ушли далеко вперёд от того, что я помнил из алгебры прошлого года. Никто из моих друзей не особенно хорошо учился, и я не собирался просить Герберта Рейсина. Вряд ли он будет помогать. Герберт был умным, но высокомерным и конкурировал со мной в академических успехах, первенство в которых я перехватил в прошлом году. Сестра Мэри Томас согласилась потратить немного времени на меня после школы. Теорема Пифагора оказалась действительно несложной, как только она её объяснила. Для остального нужно было много прочесть, что я любил делать.

В обществе на меня существовал большой спрос, ну, в сексуальном плане. Прошло почти пять месяцев с тех пор, как кое-кто из них пробовал утех с моим телом, и пришлось предложить, но не мне, а им.
Виктор стал первым, в бойлерной, ключ от которой он стырил из офиса директрисы, когда она копалась в своей картотеке. Он и несколько других ходили туда дрочить. Его член вырос, но больше в толщину. Его яйца опустились, но были совсем небольшими по сранению со своим огромным партнёром. Не было ни намёка на лобковые волосы, хотя ему уже стукнуло двенадцать с половиной.
Бедный Виктор кончил меньше чем за три минуты. Он переждал у меня внутри и попытался снова, начачивая сильно и быстро, но смог только приблизиться к концу, а не достигнуть его.
Томми, Пат и Мартин поимели меня в классе, выкинув тот же трюк с сестрой Мэри Томас, какой они проделали в прошлом году. Все трое приблизились к отметке в четыре дюйма. Мне подумалось, что маленький Дикки в скором времени вряд ли сможет справиться с членом брата. У всех троих появилось немного волос на лобке. У Пата больше, у Мартина меньше и самым странным образом. Его редколесье росло, как борода Авраама Линкольна, под его членом, а не над ним.
У Томми был самый большой член и яйца. Мне очень захотелось пососать у него, чтобы посмотреть, имеет ли он что-то для наслаждения при оргазме. Пока Пат трахал меня, я пососал сухой пенис Томми. Из него ничего не вышло. Пат проделывал это в сильном возбуждении. Он трахался как медведь, незадолго перед своим оргазмом начав трамбовать меня и рычать. Мне казалось, что он вывихнет мне плечи, так сильно он дёргал их при каждом своём импульсе. Мартин потрахал меня после Пата. Было бы захватывающим, хотя и невозможным, если бы меня трахал Мартин, а его в это же время - Пат. Я продолжал держать вкусный член Томми во рту, иногда опускаясь, чтобы пососать его удивительно круглые яички.
Френсис, чей голос полностью изменился, а верхнюю губу в ближайшее время можно было начинать брить, захотел меня в первый же день, как я вернулся. Но ему пришлось скучать до пятницы. Мы сходили к кустам позади школы. Было прохладно, но не холодно. Его член почти не вырос, но стал более толстым и волосатым. Его тело, казалось, стало более упругим, более мускулистым, чем моё. Плавание в нашем классе было по понедельникм, так что у меня ещё не было шанса увидеть его в купальном костюме.
Мы спустили штаны и задрали рубашки. Он использовал свой крем и лёг на меня. Он подвигал телом, чтобы войти внутрь толчком. Он ощущался там более длинным, чем выглядел. Либо он практиковался на ком-то другом, либо много думал об этом, но его техника улучшилась по сравнению с прошлым годом. Мне пришлось оторвать промежность от газеты, на которой я лежал, чтобы не кончить перед ним. Скорость его толчков оставалась неизменной от начала и до конца. Что он менял, так это угол входа, двигая своими бёдрами в стороны и телом взад-вперёд. Эффект был очень похож на тот, что научился делать Бобби, но только ещё лучше. Показалось, что к концу он стал тихонько напевать. Я почувствовал увеличение его члена, когда он замкнулся в своём оргазме. Его руки с силой схватились за мои плечи, затем он перестал дышать и толкнулся в глубину. Пульсации дали знать, что он закачивает в меня весь свой сок.

Фредди и я провели вторую половину среды с бабушкой, делая домашнее задание. Она помогла мне с математикой и немного с географией, начиная с сентября. Мы провели ночь вдвоём, прижавшись друг к другу. Я заснул, снова чувствуя противоречие и не зная как рассказать Фредди о Сэмми. Впервые мне подумалось, что, может быть, будет лучше, если я попытаюсь забыть о нём, но знал, что это будет очень трудно. Я уже тосковал по нему. Я пообещал себе в субботу пойти домой к Сэмми.

Самая большая сексуальная нагрузка пришлась на четверг, когда я ночевал у Мартина. Сначала, Дикки и я сходили по адресу, который нам дал мистер Уилсон, к Бучу Стивенсону. Он был дома и обрадовался мне. С путанной помощью Дикки, я рассказал ему о событиях, избегая и только намекая на такие вопросы, как моя проституция, чтобы это не стало проблемой из-за Дикки.
Буч подумал, что, может быть, мальчики в его школе заинтересуются моими услугами. Чтобы в ушах Дикки ничего не задержалось, ему пришлось использовать множество околичностей, чтобы объяснить свою мысль. Что случилось дальше - было неизвестно, но был мальчик в его классе, который в прошлом году делился своим "сбрасывателем отходов" с некоторыми своими одноклассниками и кое с кем из старших классов. Так или иначе, слова об этом дошли до ушей родителей мальчика и они однажды выдернули его в лагерную программу, по которой занимались многие мальчики из его школы.
- Один мальчик, своего рода друг, рассказывал мне о двух других, которые пытались сделать те же вещи с ним в душе, хотя он был одним из тех, которые делал это с другим ребёнком в прошлом году в лагере, вот. Ты, вероятно, мог бы сделать на них немного денег, только я не знаю, где вы будете этим заниматься.

- Он мог бы делать это в моём доме. Что он хочет делать? - спросил Дикки.

Я утихомирил Дикки. Деньги, вероятно, не были больше для меня проблемой. Тем не менее, я быстро посчитал в голове. Если бы я мог иметь пять мальчиков по три доллара дважды в неделю, это было бы тридцать долларов, гораздо больше, чем я мог заработать по субботам на восточной стороне, и без по-настоящему больших членов в своей попе. Седьмой и восьмой классы не будут иметь члены мужского размера, которые позволяют заработать только по паре баксов, а времени на каждый уходит больше.

Нужно было обсудить это без Дикки.
- Ты сможешь пойти с нами в дом Мартина. Он мой одноклассник.

Он был счастлив. Дикки всю дорогу крепко держался за мою руку, вероятно полагая, что может быть брошен. Он протестовал, но я пообещал вернуться через час и провести остаток вечера с ним. Кажется, это успокоило его. Я с Бучем направились к Бобби.

- Почему мы не сможем делать это у тебя? - спросил я у него.

- Что?

- Что ребята делают мне.

- О, я подумал, что ты имеешь в виду меня и себя.

- Если ты хочешь.

- Сейчас?

Мы кинулись назад, к его дому, в его спальню, где и разделись. Он был всё ещё голый вокруг члена, но прошло всего пара месяцев, как я не видел его. Я хорошо смочил и он вставил мне, легко втолкнувшись и сразу же начав трахать. У него стал длиннее, чем тогда в июне, в первый раз, потому что его член очень приятно задевал мою простату. Я замедлил его, чтобы удержать приятные ощущения подольше.
Он замедлился ещё больше и произнёс:
- Ты знаешь, мы могли бы делать это здесь. Наша горничная не поймет, чем мы тут занимаемся, пока не будет много шума. Это чувствуется по-настоящему хорошо, Малькольм. Спасибо.

Я погладил его щёку.
- Как думаешь, сколько мальчиков делают это или хотят делать это, ребята, в которых ты уверен, что они будут держать язык за зубами, как парни Берта?

- Тебе нравился Берт? Никогда бы не подумал.

- Он был нормальным, я уверен. - Я не мог поделиться секретом Берта с Бучем, который, скорее всего, вернётся в МакФарлайн в следующем году.

- В моём классе, может быть, двое или трое, а в восьмом куча, может быть, восемь или десять.

- Это очень много.Они смогут растрезвонить об этом, создав нам двоим проблемы?

Он преместился повыше на моей спине и вошёл поглубже.
- Сколько ты хочешь за раз?

- Пять? А среди них есть реально большие?

- Мммм, может быть Скотти. У него рост почти шесть футов [180см]. Я видел его в душе в прошлом году и у него был довольно большой.

- Больше чем у Берта?

- Примерно такой же.
Он стал толкать сильнее.
- Подожди минутку. Оох, - он напрягся и прижал голову к моему плечу. - Унхх. унххх. Оох.
Он запульсировал внутри меня. Минуту спустя он произнёс:
- Боже, как это было хорошо.

Я поцеловал его в щёку.

Он толкнулся и остановился во мне.
- Пятеро за раз. Некоторые из них, возможно, захотят сделать это два раза в неделю. Я знаю, что Билли захочет, и Джейсон. Джейсон захочет делать это каждый день и у него есть деньги. Его отец владеет несколькими большими компаниями красок. Я поговорю с ними, но пока ничего нет, пока это просто идея.
Он попытался снова проделать это, но после десяти минут неистового траха сдался. Мы приняли душ и пошли к Мартину.

Та ночь была запоминающейся. Дикки потрахал меня в ванной.
- Ты слишком большой там. Я ничего не чувствую.

Мартин сказал:
- Засунь снова в него руку, Дикки. Бьюсь об заклад, что ты сможешь войти туда до своего плеча.

- Я не хочу этого делать. Там противно.

- Давай, Дикки. Ты сможешь потом воткнуть мне.

В течении нескольких минут шум издавала только вода, плескавшаяся между нами.

- Окей, но ты позволишь делать это до того, как я почувствую хорошо. Окей?

- Хорошо. Дай посмотреть на твои ногти.

Они у него были обгрызены. Мартин достал пилочку и сгладил их. Дикки хихихал, пока Мартин вталкивал его намыленные пальцы по одному в мою дырку. Мне хотелось наблюдать, но зеркало было только в аптечке над раковиной. Я приложил пальцы к низу промежности, чтобы чувствовать, что происходит.

Рука Дикки была очень худенькой, иначе это не стало бы возможным. Мартин устроился позади Дикки и поддерживал его руку. Его пальцы упёрлись в мой анус.

- Медленней, погодите, - сказал я.
Я ждал, когда растянусь.

Мартин поддерживал давление, но ждал. Дискомфорт уменьшился.

- Двигай вперёд, помедленней.

Я почувствовал, как костяшки его маленького пальца втолкнулась внутрь, затем другого, затем, с краткой вспышкой острой боли они все оказались внутри. Потом вошло запястье. Его пальцы приоткрылись там и вызвали во мне трепет.

- Парень, Малькольм, если бы ты мог это видеть, - воскликнул Мартин. - Подождите, не шевелитесь.

Он выскочил из ванны и завернулся в полотенце. Я забеспокоился, что кто-то может увидеть меня с рукой Дикии, всунутой в мой зад, когда он откроет дверь. Он прислушался, затем приоткрыл дверь ровно настолько, что бы протиснуться, и через несколько секунд вернулся с большим зеркалом в руках. Он сбосил полотенце и держал зеркало так, чтобы я смог увидеть. Я поправил направление.
Выглядело так, словно у Дикки вообще не было кисти руки, просто её обрубок упирался в мою дырку. Или же, хихихнул я по себя, его рука была на самом деле членом. Это и смотрелось так, как один гладкий и торчащий из меня член.

- Входи дальше, Дикки, - сказал я.

Мартин забрался в ванну и намылил руку брата. Затем сел за его плечом и толкнул. Я видел, как рука Дикки начинает исчезать во мне. Мартин остановился и принялся намыливать тоненькую руку до локтя. Дикки пошевелил пальцами внутри меня.

- Как чувствуется? - спросил он у меня.

- Великолепно, Дикки, продолжай так делать.

Он потыкал в мою простату.

- О да, прямо там. Сделай это ещё раз.

Он нажал пальцами на любимую мою железу.
- Здесь?

- Здесь, да, так хорошо.
Это было чудесно. Я был в шаге от оргазма.

Мартин продолжил толкать. Было ещё хорошо, но уже не так, как раньше. Рука Дикки вошла до локтя. Я попытался представить себе, где она находится во мне.

- Йеех. Там уже какашка, - сказал Дикки.

Мартин толкнул. Я почувствовал неудобство. Костяшка его локтя была в моём входе.

- Мы идём, - сказал Мартин, когда схватил меня за бёдра и потянул к себе, таким образом толкая руку Дикки вперёд.

Костяшка локтя своим нижним концом растянула моё отверстие. Это было больно.

- Подожди, стоп, - сказал я.

Я посмотрел, насколько он вошёл и забеспокоился о том, где находятся его пальцы. Я ощущал только небольшие движения внизу моего живота. Я покачал бёдрами из стороны в сторону, чтобы увидеть, какое чувство это произведёт. Внутри было приятно и комфортно. Моё отверстие ещё болело, но уже не так сильно. Мне, так же как и Мартину, было любопытно посмотреть, можно ли войти дальше. Небольшую боль можно и потерпеть.

- Давай вперёд, только очень медленно.

Мартин опять потянул меня за бёдра. Боль стала сильнее. Моя плоть поглотила локоть. Деформированная окружность моей дыры медленно сдавливала его. Появившаясь тупая боль в кишечнике испугала меня, что я нанёс себе серьёзные повреждения внутри.

- Это слишком далеко, Мартин. Немного вытащи.

Мартин подчинился. Боль исчезла, когда вышел локоть. Шестилетка вёл себя странно тихо. Я глянул между своих ног. У него был стояк.
Мартин спросил:
- Как чувствовал там, Дикки?

- Чуть трудно, там какашка или что-то ещё.

- Не думаю, что это было хорошей идеей засунуть так далеко руку. Вытягивай её, пока я не скажу.

Мартин и Дикки потянули руку. Она комфортно выскальзывала. В момент, когда я почувствовал его пальцы у себя внутри, я произнёс:
- Стоп. Здесь хорошо. Пошевели пальцами, Дикки. Ахх, как хорошо, Вытащи ещё немного, да, отлично, затем немного назад. Аах, охх. Стоп.

Я был готов кончить.

- Что он сделал? - взволнованно спросил Мартин.

- Он пощекотал мне там, откуда приходит это хорошее чувство, ой, умпфф, - я кончил.

- Вау, - сказал Дикки, - он реально сплющил мою руку.

Я потянулся назад и схватил его руку, чтобы он не пытался её вытащить. Это было бы очень больно сейчас. Чувства бежали через моё тело в течении нескольких минут, оставив после себя головокружение. Такого хорошего оргазма у меня никогда ещё не было.

Выход стал менее болезненным, чем вход. Даже Мартин знал, что трахать меня в это время пока я не сужусь там - бессмысленно для нас обоих.
Мы обмылись и легли спать.
Мартину нужно было выполнять обещание. Я лёг в позу 69 с Мартином и начал сосать ему, а Дикки накачивал позади своего брата. Мартин вытащил из-под нас покрывало и взял у меня в рот. Я протянул руки к ритмично подрыгивающему тылу Дикки. Его попка была небольшой, но приятно округлой. Дикки продолжал наступать в отверстие брата. Я придерживал его руками. Мартин медленно сосал мне, работая в основном языком и вращая головой. Мне тоже приходилось действовать медленно, чтобы дать членнику Дикки возможность кончить. Мартин уже раздулся и был готов к выстрелу.
Я почувствовал, как мышцы зада Дикки напряглись. Он ещё попрессовал с силой некоторое время, после чего резко замедлился. Я приложил палец к низу его мошонки и почувствовал пульсации. Все было великолепно. Всем захотелось спать, но кому-то нужно было встать и выключить свет. Мне было легче всего, поэтому я это и сделал.
Когда я вернулся в постель, Дикки снова принялся толкаться. Мартин, не говоря ничего, просто схватился за мой зад, когда я лёг лицом к его ногам. Он кончил перед вторым оргазмом Дикки, но это было слишком хорошо, чтобы просто выпустить его маленького зануду спустя всего несколько минут. Я не помнил, кончил ли я ещё раз. Мы все заснули в этом положении. Дикки, естественно, вывалился из брата, но оставался прижатым к нему вплотную до того, как проснулся утром, когда затрезвонил будильник, разбудивший всех нас.

Так как Фредди должен был прийти туда после работы на ночь, я, пятничным вечером, отправился к бабушке с дедушкой на ужин. Там я позанимался, побегал, затем почитал, пока в четверть девятого появился Фредди. Нужно было что-то делать с ситуацией вокруг Сэмми.
Мы выкупались, затем залезли в постель. Хотя мы и были голышом, но он не казался сильно озабоченным, а я точно таким не был.
Он лежал на спине. Я лёг наполовину на него, закинув своё бедро и колено на его промежность, а голову ему на грудь. Обнял его, поцеловав его соски, затем подпёр голову своей рукой.
- Ты помнишь мальчика, который позволил мне оставаться в его доме все те ночи, Сэмми?

- Умм-хм.

- Я завтра собираюсь к нему. Мне хочется, что бы он приходил сюда и бывал с нами, часто бывал.

Он молчал.

- Мне он очень нравится. Тебе тоже понравится.

После паузы, Фредди спросил:
- Вы вдвоём часто занимались этой фигнёй?

- Хмм мм.

- Он похожий на тебя?

- Хммммх.

Ещё молчание.
- Ну что?

- Мне он очень сильно нравится, - я не смог произнести слово "любовь".

Фредди вздохнул.
- Так, теперь таких среди нас двое.

- С ним по-другому, Фредди. Ты мой брат, ты мой самый лучший друг. Я люблю тебя больше, чем брата.
Я снова положил голову на его грудь и обнял его.
- Пожалуйста, не сердись.

- Чёрт, я не сержусь. Я помню и Филлипа, и Луиса, и Джорджи. Теперь я слышу, что тебе нравится этот Сэмми. Так ведь?

- Да.

- Что?

- Это верно, я никогда раньше не чувствовал такого по отношению к мальчику, кроме тебя, но с тобой всё по-другому.
Я снова подпёр голову рукой.
- Однажды у тебя появится подружка, и ты будешь больше с ней, чем со мной. Ты нормальный. Мы по-прежнему будем лучшими друзьями и будем любить друг дружку, но мы не будем больше лежать вот так, ну не так часто. У Сэмми же никогда не будет подружки и он никогда не женится.

- Выйдет замуж за тебя? - он хихикнул.

Я нежно треснул по его груди.
- Я не знаю. Я просто хочу, чтобы ты и я остались вместе навсегда. Я люблю, когда ты трахаешь меня и знаю, что тебе это тоже нравится, но, что случится, когда ты захочешь делать это только с девочкой?

- Кто сказал, что я захочу делать это только с девочкой? Я люблю твою прекрасную попу, Малькольм Ллойд. И я буду трахать тебя, когда нам будет по сорок лет.

Я обнял его.
- Так ты не разозлишься из-за Сэмми?

Он помолчал, поглаживая меня по волосам.
- Я так не думаю. Он тоже собирается спать с нами?

- Иногда, может быть, да, может быть, нет. Я не знаю. Нет, если ты не захочешь этого.

- Он тоже как девочка?

- Не совсем.

- Если моя мама увидит его, то поймёт, поэтому он не сможет останавливаться в моём доме вместе с нами.

- Я люблю тебя Фредди, очень сильно люблю.

Он потрахал меня, вероятно, чтобы напомнить, как хорошо он это делает. После того, как он кончил, я сказал:
- Нам так хорошо вдвоём. Я жалею, что встретил Сэмми.

- Но ты встретил его, чего теперь жалеть.

В субботу утром мы с Фредди вместе вышли из дома и сели на троллейбусы, идущие в противоположных направлениях.

Я был у Сэмми сорок минут спустя; в моём животе и груди покалывало в превкушении встречи. Я постучал в дверь. Открыла его тётя. Сэмми ушёл по поручению и скоро вернётся. Я ждал, тревожась с каждой минутой. К тому времени, когда он появился, я расхаживал в нетерпении. Не говоря ни слова, мы обнялись там же, на тротуаре. Нет слов, чтобы описать то радостное ощущение, которое меня заполнило. Он затащил меня внутрь. Отбросил свою сумку в сторону и поцеловал меня в губы.

- Я вспоминал о тебе каждый день с тех пор как ты ушёл. Всё в порядке?

- Думаю, что да. Я вернулся в школу и могу ходить куда хочу. Я люблю тебя.
Я прижал его к себе так сильно, как только смог.

- Я тоже тебя люблю. О боже, я люблю тебя.

Мы отпустили друг дружку, но держались за руки.

- Ты можешь сегодня погулять? - спросил я.

- Примерно до пяти. Ты сможешь остаться ночевать?

- Конечно. Скажи своей тёте и пошли.

Всё, что я должен был сделать, так это принести сюда все эти вещи. Одну минуту.

Мы направились к моему дому, разговаривая всю дорогу, под тихий шум автобуса и лязг трамвая. Я рассказал ему о моей религии для странных и перспективах на день рождения. Казалось, что его всё это смутило.
Мой отец был занят установкой вторых, зимних рам в окна передней части дома. Это был первый раз, когда мы видели друг друга, с момента нашей драки в День Труда.

- Я надеюсь, что твой друг любит работать, потому что тебе нужно многое сделать. Вынеси все зимние рамы из-под крыльца и из сарая. Вот ключ.

Несколько замечаний типа "приятно тебя видеть тоже" крутились в моей голове, но я просто взял ключ.
По дороге к сараю Сэмми спросил:
- А он всегда такой?

- Нет, обычно он ещё хуже.

Мы достали все рамы и расположили их около окон, где они должны были устанавливаться. Когда все летние экраны оказались внизу, мы затащили их под крыльцо. После того, как отец закончил на крыльце, я убрал мусор, оставленный им, все эти тряпки, обрывки газет, ведро из подвала, и протёр все окна, до которых можно было добраться с крыльца, с его крыши и другие, до которых мы долезли с помощью лестницы. Мой отец уехал в половине одиннадцатого, ни сказав ни слова. Мы вместе закончили работу. Мама принесла нам обед и поговорила с Сэмми, задав обычные вопросы о семье, где он живёт, и в какой школе учится. Кажется, её немного огорчили его ответы, но она не подала виду.
После еды мы пошли купаться. Мы принимали душ, держась за друг друга под тёплым потоком, ласкаясь и целуясь. Когда я его мыл, он повернулся и прижался булочками к моему паху.
- Давай сделаем это на кровати, - предложил я.

Мы поторопились.

Я желал возвращения двери ещё и потому, чтобы оградить нашу наготу от лишних взглядов, когда мы будем выходить из ванной.

На кровати он лёг на меня и поцеловал в губы, глаза, щёки и плечи.
- Сделай мне сейчас, - прошептал он и перекатился на живот.

Я перевернул его назад и задрал его ноги. Я использовал для смазки свою слюну и толкнулся внутрь. Его прекрасные голубые глаза закрылись на время, распахнувшись, когда я лёг на него и поцеловал. Он обнял меня и задрал ноги повыше.
Я упёрся пальцами в спинку кровати и начал медленные, нежные толчки в него. Он положил одну руку на мою задницу и прижал. Я стал трахать сильнее. Он прижал сильнее. Я приподнялся на руках и стал выходить ещё быстрее, стараясь не вывалиться полностью, после чего таранил его обратно. Его глаза закрылись. Я старался удержать подольше. Думаю, что он сжимал свой сфинктер. Я кончил гораздо раньше, чем надеялся и рухнул на него.

Он пршептал мне на ухо:
- Ты сможешь сделать это снова?

- Через минуту.

- Давай, я перевернусь на это время. Мы сможем целоваться и потом.

Я вышел и опустился на пятки. Он перевернулся. Он выглядел таким тонким и хрупким. Я нагнулся и поцеловал его в нескольких местах. Он толкнул свою маленькую попку на меня. Я снова вошёл и втыкал глубоко, но с большими интервалами. Я не был готов повторить, но хотел угодить ему. Я лёг на его сладкий гладкий зад.. Он повернул голову и поискал мои губы. Мой член потерял свою гиперчувствительность. Мы пососали языки. Он пальцем дотронулся до моего уха и приподнял свой зад. Я протолкнул под него мои руки, дотронулся до его лица и стал гладить его волосы.

- Сильнее, - сказал он, - входи дальше.

Я пожелал себе иметь шесть дюмов внутри него, толкать их там и ощущать себя внутри него где-то в районе его живота. Я старался совать сильно, как только мог, с каждым толчком двигая нас по кровати.

- О как это хорошо, Малькольм.

Я чувствовал его напряжённость. Мне хотелось продолжать. Я тоже был близок. Он прижал мою голову к себе и кончил. Его анус сжал мой пенис. Я закачал сильнее и быстрее, идя к оргазму. Я почувствовал теплоту в моём паху и заработал ещё быстрее. Он прижался к моему лицу. Я перестал дышать, чтобы всю свою энергию преобразовать в скорость члена. Оргазм заставил меня задохнуться и задрожать. Он поцеловал меня в щёку и в нос. Я рухнул, полностью обессилев. Его сфинктер расслабился. Я прижался к нему, чтобы удержать нас вместе как можно дольше.
Через несколько минут он сказал:
- Ты прав, в постели было лучше.

Мы ушли до того, как мой отец вернулся домой. Мы сходили в кино, что мы с Фредди никогда не были в состоянии сделать, и всё время держались за руки. В ту ночь мы прокрались в его спальню.

- Теперь ты потрахай меня, - сказал я.

- Но у меня такой маленький.

- У нас почти одинаковый. Я встану на колени. Так будет легче.

Не смотря на то, что я сжимался внутри, как только мог, у него не получилось вставить мне. Я помыл его, и мы пососали друг у дружки, так и заснув, с пенисами во ртах, с руками обнявшими друг дружку.

И снова, я беспокоился насчет моих чувств к Сэмми и к Фредди. Мне хотелось, чтобы они встретились и увидели, могли бы они стать друзьями, не смотря на конкуренцию в любви. Я подумал, что Фредди, возможно, захочет потрахать Сэмми. Его попа была не так велика, как моя. Сэмми же хотелось длинного и большого пениса. Фредди трахал Джорджи в прошлом году, но только из-за того, что получал удовольствие от секса в целом. И он собирался трахаться с девочками. Но, может быть, предполагая нечто подобное в момент их первой встречи, Сэмми может почувствовать, что я использую его как игрушку для моих друзей. А Фредди может подумать другое, что я совсем не имел в виду. И что мне делать, если они не понравятся друг другу?

Утром в воскресенье мы проснулись после его тёти. К счастью, она не зашла в комнату Сэмми и не увидела нас. Она куда-то ушла. Мы пошли покушать туда, куда я часто ходил, когда жил здесь, и съели жирный завтрак. Пока мы ожидали автобус, мимо проехал один из моих клиентов и захотел узнать у нас, желаем ли мы по-быстрому. Было десять часов. У нас было три часа до возвращения Фредди из церкви.

Сэмми и я взглянули друг на друга и, кажется, согласились.
- Три бакса. Один из нас пососёт тебе.

Он махнул нам. Мы поехали к нему на квартиру к западу от этого района. Мы сделали ему минет вместе, спустившись сверху по бокам его большого члена, затем сбегая вверх-вниз, друг напротив друга, соприкасаясь губами. Он кончил, когда мы были у его головки, забрызгав спермой наши лица. Мы засмеялись и облизали друг дружку, не потому, что это было вкусно, совсем нет. Потому, что так мы никогда раньше не делали. Он пососал у нас, когда мы целовались. Мы упросили его подбросить нас до конечной трамвая, убедив, что мы опаздываем на встречу из-за того, что развлекались с ним.

Пока мы ждали под деревом у дома Фредди, я снова вернулся к своей религии для странных.

- Фагготизм - это наше. Без гетеросексуалов. И у нас не будет Иисуса и Девы Марии, только большой член для поклонения. Или, может быть, большой, мускулистый мужик со свисающим до колен членом, который когда встаёт, достигает его подбородка. И без всякой этой чуши об аде. Ни один порядочный бог не может заставлять людей проходить через всё это, ну, может быть, за исключением убийства. Даже мой отец, который настоящий сукин сын, просто пострадает там некоторое время, после чего может попасть в рай, если он пообещает не тревожить маленьких детей. Эти глупые монахини говорят, что нас убьёт после того, как мы подрочим без исповеди, потом мы попадём в ад и будем гореть там вечно. Это просто глупость.

Я продолжил про святых и свечах на службе, про Святое Причастие с вином и спермой и добровольное обнажение на мессе. Сэмми не произнёс ни слова. В конце концов, я спросил его, что он думает об этом.

- Никто не вступит.

- Почему нет?

- Потому что никто не захочет признавать, что они странные, может быть за исключением некоторых, но это не принесёт денег, чтобы ты мог иметь церковь.

Я не подумал об этом.
- Это может быть тайная церковь. Только гомо будут о ней знать.

- Тогда как ты сделаешь её известной, чтобы о ней узнали другие?

- Я найду способ. Я всегда так делаю.

Фредди, тётя Марта и остальные щеголяли в своих лучших воскресных нарядах, надетых по случаю похода в церковь, кроме Фредди, чей гораздо лучший прикид находился в доме у дедушки. Все посмотрели на Сэмми, но взгляды, в основном, выражали любопытство, за исключением Фредди, который произвёл более тщательный осмотр. Тётя Марта подошла к нам, и положив руки на наши плечи, повела нас в дом.
Беверли, младшая сестрёнка Фредди, спросила меня:
- Это кто?

Глядя на Фредди, я ответил:
- Это Сэмми, мой друг. Сэмми, это моя маленькая сестрёнка Беверли.

Она засмеялась и обняв меня за талию, скрылась за мной от Сэмми.

- Ну, Сэмми, я надеюсь, что ты голоден, - сказала тётя Марта, - потому что это то, что мы делаем в воскресенье после церкви. Тебе нравится курица?

- Да, мэм.

Девочки пошли к своей кровати переодеваться в повседневное. Сэмми заметил их отсуствие, забеспокоившись, что мы находимся тут же в комнате.

- Не оборачивайся, - сказал я

Мы подошли к Фредди, после того, как он переоделся у своей постели. Он не сказал ни слова ни одному из нас. Я сел рядом с ним, когда он разулся, и положил ему на плечо руку. Он сел с улыбкой и сказал:
- Не волнуйтесь. Я не собираюсь его ударить или сделать что-то ещё.

Я ткнул его в бок и поцеловал в ближайшую ко мне часть его головы.
- Ну хоть скажи привет.

Он поднял голову и сказал:
- Привет, Сэмми.

Сэмми протянул руку. Фредди принял руку и твёрдо её пожал.

У меня немного отлегло.

Фредди надел кеды, которые купила бабушка и поднялся.
- Давайте посмотрим, что мама приготовила н' 'бед.

Мы последовали за ним к дровяной печи. Жирная курица истекала соусом, в котором и была сварена. Тётя Марта готовила зелень.

- Вы идите, поиграйте десять минуток, дайте мне закончить с этим.

Мы вышли и сели на ступеньку у входа, Фредди и Сэмми по моим бокам, положив подбородки на руки, лежавшие на коленях.

- Хочешь пойти к ручью, после того, как поедим? - спросил я.

- Если ты хочешь, - ответил Фредди.

- Что за ручей? - спросил Сэмми.

Я подождал секунду, ожидая, что, может быть, ответит Фредди. Он не захотел.
- Послушай, слышишь шум воды?

Он вслушался.
- Угу.

- Там за деревьями ручей. У нас есть место в пяти минутах отсюда вот по этой тропке, - я показал на открывающийся перед нами лес.

Фредди спросил:
- Он знает, как играть в марбл? [Marbles - небольшие сферические игрушки, обычно создаваемые из стекла, глины, стали или агата]

Марбл были для того, чтобы мы могли избавиться от Филлипа и Луиса для нашего обоюдного приватного секса.
Я пихнул его локтем. Он улыбался.
- Дуглас сможет научить его.

- Брось, Фредди.

Он обнял меня за шею и сильно сжал. Я сунул палец к нему в подмышку и пощекотал. Он засмеялся и сдвинул руку вниз. Я положил руку на его плечо и осторожно сжал. Он сунул палец в мою подмышку. Я вонзил свой чуть пониже его рёбер. Он упал на ступеньку, смеясь. Я вскочил на него и продолжил атаку. Он щекотал мою спину более успешно, чем я. Мне пришлось отступить.

- Ты нико'да не сможешь меня поб'ть, Маакум, - сказал он с усмешкой.

- О да, я могу.

- Ну, может быть один раз, всего-то.
Он прошептал мне на ухо:
- Кто лучше там, ты или он?

Я столкнул его со ступеньки.

- Прост' спросил, - засмеялся он.

Нас позвали помыться перед обедом.
Фредди и я соблюдали местные обычаи за столом и ели руками, пачкаясь при этом. Сэмми же старался вести себя за столом правильно и пользовался ножом и вилкой. Беверли спросила меня:
- Как он так ест?

Сэмми посмотрел на меня, сидящего напротив него, затем на остальных за столом. Он положил вилку и взял курицу в руки. Все заулыбались.

Мы шли к нашему месту у ручья в молчании. Я надеялся, что один из двух моих любовников заговорит, но напрасно. У меня возникла идея.
- Вы, парни, побудте тут, а я схожу к Бенсону и куплю нам десерт.

Сэмми недовольно скривился, но я настоял, что это займёт всего несколько минут, и Фредди сможет показать всё вокруг. Теперь стало неудобно Фредди.

Я поспешил, купив шоколадные кексики Тастикейк и газировку, и бросился назад, надеясь, что не ошибся. Они вдвоём сидели на камнях у ручья, в шести футах друг от друга.

В тот день был недостаток приличий и сердечности, но я никогда не чувствовал себя неудобно рядом с Фредди. Сэмми попытался завязать разговор о животных, которые тут водятся, но Фредди предложил ему просто посмотреть в камнях. Я подвёл туда Сэмми, но мы никого не нашли. Наверное, было слишком холодно.
Я чуть было не предложил спальный мешок в дикой надежде вызвать у Фредди сексуальное возбуждение, но знал, что это только усложнит ситуацию.
В четыре я должен был отправить Сэмми домой. Фредди позволил мне обнять его и даже проводить.
- Я увижу тебя завтра у бабушки, - сказал я ему.

Когда мы поджидали трамвай, Сэмми произнёс:
- Я не думаю, что очень сильно нравлюсь Фредди, - и извинился за испорченный день.

Я взял его за руку и прошептал:
- Не волнуйся. Ты понравишься ему и я всегда буду любить тебя.

Мы обсудили всевозможные способы встречи в течение недели. Мы оба должны были быть в школе в восемь утра, что делало совместные ночёвки возможными только по выходным и праздничным дням. Я поднял идею об изменении школы и возможности жить со мной. По-настоящему, это была практически невыполнимая идея, так как я знал, что мой отец никогда этого не допустит. Но я был в отчаянии без него. Я пообещал увидеться с ним во вторник, во второй половине дня.

Мой отец отменил мою поездку в дом моего деда, передав мне через мать утром в понедельник, что нужно очистить первый этаж сарая. Я позвонил Фредди, который был у моих бабушки с дедушкой, и рассказал, что произошло.
- Ты сердишься на меня за то, что я вчера привёл Сэмми?

- Ты можешь иметь всех друзей, которых ты захочешь, Малькольм. Почему я должен сердиться?

- Тогда почему ты вчера так плохо встретил Сэмми?

Возникло молчание.
- Я не знаю. Тётя Клэр ждёт меня. Мне нужно заниматься.

Я делал мою работу, всё больше беспокоясь о том, что я чем-то испортил наши отношения с Фредди. Существовал также безрассудный гнев на моего отца, из-за его выбора дня и распоряжения насчет уборки сарая, что он никогда не просил меня делать раньше. На самом деле, это был первый раз, когда мне было позволено находится там одному больше нескольких минут. Конечно же, Фредди и я бывали там тайком множество раз.
Хуже было то, что эту работу невозможно было закончить за день. Я должен был убрать с пола всё, чтобы очистить его веником, а затем помыть водой с мылом и навести порядок. Я закончил с большей частью пола до темноты. Чтобы всё это сделать, нужен был не один день, что заставит меня нарушить обещание посетить Сэмми завтра.
После ужина я выскользнул и сбегал к Фредди. Ни его, ни его сестёр не было, по-видимому, они ночевали у моего деда, что делали по крайней мере, раз в неделю.
На следующий день в школе я был в плохом настроении. Френсису, а затем и Виктору захотелось секса. Я сказал, что у меня болит голова. После школы я бросился домой и завершив уборку вдоль одной стены, приступил к другой. Преисполнившись решимости находиться с Фредди всю второю половину завтрашнего дня у моего деда, а не несколько минут сейчас у его дома, я вернулся в сарай после ужина и закончил работу, не делая моих упражнений второй день подряд, чтобы успеть за короткое время, оставшееся до отхода ко сну, выполнить домашнее задание.

На следующей день на перемене, Мартин спросил меня, что я такой унылый.

- Всё из-за моего отца-идиота.

- Но ты ведь не собираешься снова бежать, нет?

Я покачал головой. Убедившись, что никто не видит, он взял мою руку и пожал её.
Я положил руку на его плечо и обнял самым приемлимым способом.
- Не волнуйся, со мной всё окей.

У меня была большая решимость сделать это после школы, обязательно увидеться с Сэмми и с Фредди. Сс обоими не удалось. Я должен был быть дома в шесть самое позднее, а поездка к Сэмми занимала больше трёх часов, включая поездки на трамвае и автобусе. Я проклинал себя за то, что не захватил часть денег, спрятанных в своей комнате, чтобы я мог взять такси и увидеться с обоими.
В конце концов, возможность увидеться с Фредди показалась более важной. Сэмми всё поймёт, когда я увижу его завтра.
В доме деда, Фредди обрадовался, увидев меня, но не вышел из-за кухонного стола, где он и его сёстры занимались с моей бабушкой.
Я помог Мисси, объяснив, как строить предложение, чему её уже немного научила моя бабушка, хотя в своей школе они это ещё не проходили.
Когда Фредди закончил и стал одевать пиджак, я настоял, чтобы он поднялся со мной наверх.

- Маакум, ты шумишь по пустякам. Я на тебя не сержусь. Я просто не хочу дружить с Сэмми и всё. Он хороший парень, ну, он просто сидит рядом и ничё не хоче' делать. - Он соскользнул со своего правильного выговора, чего уже давно не делал в доме у моей бабушки. Я был уверен, что мои отношения с Сэмми обеспокоили его.

- Ты хочешь, чтобы я перестал видеться с Сэмми? - Я почти плакал, задав этот болезненный вопрос.

- Ты можешь видеть, кого ты хочешь. Я...

Я почувствовал, как выступили слёзы.
- Фредди, я люблю тебя больше, чем кого-нибудь в этом мире. Пожалуйста...

- Чёрт, Маакум. Я знаю, что ты делаешь. Это просто из-за того, что ты берёшь всех этих своих друзей и приводишь их на ручей, и думаешь, что это будет просто для нас.

Я обнял его и у меня потекли слёзы.
- Я никогда не возьму его туда снова. Я обещаю.

Спустя время он обнял меня. Я поцеловал его в щёку. Он, наверное, почувствовал влагу на моём лице, потому что протянул руку и тронул у меня под глазом.
- Проклятье, Маакум, ты плачешь. Ты не должен плакать.

Я прижался к нему и глубоко задышал, пытаясь остановить слёзы.

 

Виктор пересёк свой путь со мной перед школой, а Мартин, Пат и Томми - во время обеда. Френсис захотел приехать ко мне домой после школы, но я сказал ему, что мне надо пойти по делам. Я доехал на трамвае до центра, затем на такси к Сэмми.
Он намёкнул на Фредди, когда говорил о моём времени. Не думаю, что он поверил в мою двухдневную уборку сарая. Но он бросился мне на шею в дверях, крепко обняв меня, и одарил прекрасной улыбкой, когда я уходил.
Тем же вечером Буч позвонил мне домой. Он и несколько его приятелей хотели увидеться со мной следующим днём в его доме. Я получил разрешение у матери провести пятничную ночь у Мартина.

 

Домой к Бучу я пошёл с нагрузкой от Френсиса внутри меня и маленькой баночкой вазелина в моём портфеле. Пять приятелей Буча с жадностью посмотрели на меня, когда я входил в его гостиную, отделанную ореховыми панелями. Все они сидели в плюшевых креслах прямо, но непринуждённо. На всех пятерых были твидовые пиджаки или тёмные шерстянные свитера в клетку. Это выглядело как на старых фотографиях на стене в кабинете моего дедушки. Не хватало только трубок для курения.
Мы направились прямиком в спальню Буча, где я продиктовал порядок очереди от маленького до самых большого. Трое из них стали раздеваться после того, как я сделал свой выбор. Появились ухмылки, но никто не стал оспаривать своё место в очереди.
В группе не было привлекательных мальчиков. Один из старших был самым уродливым из тех, кого я пущу в свою попу. Он не разделся.
Самый маленький, Брэдли, выглядевший примерно как мои одноклассники, был совсем не маленьким между своих ног. Когда я спрашивал их имена в начале, его ломающийся голос подсказал мне, что его розовощёкое лицо смотрится более юно, чем есть на самом деле. Его тело было плотным и волосатым. Тёмные заросли волос вокруг вставших четырёх с половиной дюймов скрывали его яйца. Пришлось доставать вазелин. Слюны было явно не достаточно. Он вежливо, но твёрдо предложил, что мы сделаем это со мной на четвереньках. Вскоре стало очевидно, что он не был новичком. Он вставил медленно, но сразу целиком, и приступил к действиям. Угол его вхождения совсем не способствовал моему удовольствию, идя вверх, а не вниз, к моей простате. Он положил руки на мои плечи и с усилием дёргал их при каждом своём толчке. Через несколько минут он остановился. Я почувствовал, как он закачивает свой сок, хотя юный вид его лица поначалу заставил меня поверить, что у него ещё не должно быть спермы.
Следующие двое были размера Томми Аткинса, приближаясь к четырём дюймам, но ещё недостигнув их. Второй из пары, начав с каменным лицом, при подходе к оргазму стал совсем бешенным и трижды выпадал, прежде чем захрюкал и запульсировал.
Мой четвёртый клиент был таким же большим как и первый, но с совсем безволосым лобком. Он тоже был опытным и расположился позади меня, одновременно с парочкой, глазевшей на нас с боку. Его вхождение показалось неким ритуалом. Большую часть времени он поправлял себя, чем ввинчивал мне. Его три доллара удовольствия ушли за минуту с небольшим.
Именно во время этого торопыги я заметил Буча сидящим в деревянном кресле неподалеку от кровати. Он пристально наблюдал за событиями. Было заметно, что он желает получить свою комиссию после того, как уйдёт эта банда.
У самого большого мальчика, Скотти, не было шести футов, не хватало всего нескольких сантиметров до этого. Но его член был как у мальчика пониже, примерно в четыре дюйма длиной, с кустом тёмно-русых лобковых волос и парой больших яиц, которые висели ниже головки его члена, когда он ещё не встал. Когда он кончил, спустя пять минут после сильных, но молчаливых толчков, то показалось, что он так долго выходит после своего финиша, так долго, что я подумал, что ему нужно научиться делать это в течение нескольких секунд.
Я сделал свои пятнадцать долларов менее чем за сорок минут безо всяких разговоров. Пятерка ушла после того, как сказала, что они встретятся с Бучем на следующей неделе. Буч проводил их до двери, а я в это время ожидал в спальне наверху, когда он придёт за своими комиссионными.
Мы сделали это со мной на спине, с попой у края кровати, с его коленями на стопке книг, с моими ногами на его плечах. Моя дырка была хорошо смазана и он легко втолкнулся внутрь.
- Они самые симпатичные в вашей школе? - спросил я с усмешкой, когда он заткнул мой тыл.

- Конечно нет. Красивым дают девочки.

 

Мартин и я убеждали Фредди провести с нами ночь. Дав возможность Дикки потрахать меня в течении длительного времени без вхождения внутрь, я спросил у Мартина, не будет ли он против, если вставлю ему, когда Фредди будет делать это со мной. Это было только предложение, и я не ожидал, что он согласится. Когда он улыбнулся и сказал "хорошо", я заподозрил, что Фредди ходил туда не только чтобы поесть. Но, тем не менее, я хотел насладиться событием. Я предоставил Фредди делать всю работу и кончил раньше него. Затем, когда я сосал у Мартина, он выдал мне сюрпризик, брызнув лакомством в момент своего апогея.
Затем мы поменялись, включая и Дикки в Мартине, и попытались заснуть таким образом. Дикки вывалился, но нам удалось провести ночь, плотно переплетя наши руки, так что никто с кровати не упал. Я умирал от любопытства, желая расспросить Фредди о Мартине. Возможность представилать только, когда мы после завтрака шли к Эдвардсу.

- Ну и что, - сказал он с улыбкой, - у тебя был сек' с половиной мальчиков в городе.

Это было интригующе. Отбросив сладостные фантазии, я спросил:
- Сколько раз?

- Может пару раз.

Это, по крайней мере, сделает ему трудным критиковать меня.
Проводив Фредди на работу, я поехал к Сэмми и привёз того к себе домой, где мы подмели подъездную дорожку, после чего отправились в мою комнату и занялись нежной любовью.
Я прекрасно себя чувствовал. В течении нескольких часов я занимался любовью с двумя самыми важными людьми в моей жизни, нисколько не заботясь, что могу потерять их.
Надеясь на бесплатный обед от тёти Марты, я захватил Сэмми к Бобби, где я планировал обсудить планы с церемонией моего дня рождения.
Нас накормили, но Бобби был занят до двух с четвертью. Тётя Марта и мать Бобби разошлись по домам, оставив только нас, мальчиков, включая и Мартина со Стивеном.
Оглянувшись, я прошептал Бобби:
- Стивен единственный правильный человек в комнате.

- И маленький.

Стивен заметил, что мы смотрим на него.
- Что такое?

Бобби произнёс:
- Ты в меньшинстве.

Тот огляделся по сторонам.
- Чего?

Я ругнулся, чтобы он замолчал, затем сказал:
- Мне будет двенадцать через несколько недель и я хочу по-настоящему особого праздника. Прежде, чем мне исполнится тринадцать, моё тело изменится и я вырасту. Это очень особый день рождения.

- Это нужно обсуждать голышом, - заявил Бобби, скидывая ботинки. - Кто-нибудь, заприте дверь. Клиентам видеть этого не нужно.

Стивен был самым сдержанным, но вынужден был присоединиться, когда стало ясно, что он останется единственным одетым тут. У Стивена стоял.
Бобби, посадив его к себе на колени, откинулся на спинку дивана и поигрался с его членом.
- Я куплю много свечей и сделаю очень большой торт, - сказал он. - Что ещё?

У меня были более сложные планы со специфическими запросами.
- Во-первых, нужно будет закончить всю работу, чтобы не было никаких перерывов. Мне будет нужен человек с большим членом, с самым большим, из тех, что я имел в себе. Но он должен понимать, что всё это время он должен будет делать то, что я потребую.

- Я знаю многих таких, - сказал Бобби, - что ещё?

- Свечи, много свечей и вино.

Мы остановились на Кенни, чей член, по представлениям Бобби, был больше, чем те, о которых я ему рассказывал.
- Он дойдёт до твоего желудка. Я надеюсь, что ты сможешь справится с ним.

Список приглашённых включал Фредди, Сэмми, Мартина, Стивена, Буча, Спайка, Роберта, Саймона, и если я смогу найти их, то Филлипа и Луиса. Я даже собирался пригласить Джорджи, но ему придётся пропустить день в школе. Мартин думал, что я должен пригласить Томми и Пата тоже, но я не был уверен, что они верно поймут мои намерения.

Бобби, забыв имя Сэмми, спросил:
- Что твоему другу нравится делать?

Я взял его за руку и объявил:
- Сэмми не мой друг, он мой любовник.

Все посмотрели на Сэмми. Я обнял его. Бобби произнёс:
- Значит ты не поделишься им? Ох, какие у него прекрасные глаза.

Я прижал его по-крепче, не зная как ответить на вопрос.
Бобби улыбнулся и спросил у Сэмми:
- Так, а ты поделишься Малькольмом? У меня не было достойного траха на неделе. Он единственный, который даёт мне.

Сэмми прошептал мне на ухо:
- Это значит, что он тоже?

Мы пошли в спальню и устроили оргию. Я трахал Сэмми, пока Бобби трахал меня пока Стивен трахал Мартина. Потом я сосал у Сэмми пока Бобби сосал у Мартина пока Стивен трахал Бобби, а во мне никого не было. Стивен помылся, вернулся назад и настаивал, чтобы кто-то пососал у него. О нём позаботился Мартин.
Я отвёз Сэмми домой на такси и вернулся на автобусе и трамвае, чтобы встретиться с Фредди и отправится ночевать с ним к моему деду с бабушкой.

 

В течениии следующих двух недель велась подготовка к празднованию дня рождения; друзья Буча выплатили мне шестьдесят три доллара за пользование моей попой; друзья в школе получали её бесплатно; я нагнал всё школьные предметы, оставалось немножко по истории; я нашёл Луиса, прогуливаясь по району, где, как я думал, он живёт, и распрашивая детей о нём по его имени и описанию; я видел отца в обшей сложности раза три; Джорджи согласился приехать; и Дуайт Дэвид Эйзенхауэр был избран президентом США.

 

За два дня до моего юбилея, мой отец приехал домой на новеньком чёрном "крайслере". На следующей день у моей матери появился новый "форд-универсал". Пришёл чек от Вашбурна. Я надеялся, что это удержит отношения некоторое время в мирном русле, но не был в этом сильно уверен. Я видел, как отец стискивает челюсти, когда я говорю за обеденным столом и видел его мрачные взгляды, которые он бросал в мою сторону.
Когда в пятницу вечером Джорджи вместе со мной приехал в мой дом и увидел новые автомобили на подъезной дорожке, то сказал:
- Думаю, что наши родители получили по паре сотен тысяч от Вашбурна. Мать говорила своей любовнице, что она и мой отец могут получить только около ста тысяч долларов, если заплатят налоги в Делавэре или Вашингтоне и это будет половина.от общей суммы. Она сказала, что нужно постепенно переводить маленькими частями, это может сохранить ещё половину. Я не думаю, что она будет платить налоги, и я уверен, что твой отец тоже. Они могут загреметь в тюрьму, если правительство узнает об этом.

Это запало в мой мозг. Это было то, что я мог использовать, если он попытается сделать мне дерьмо ещё раз. Меня действительно не волновало, что он потеряет деньги. Это никак не могло повлиять на мой жизненный путь.

 

Мне исполнилось двенадцать девятого ноября в воскресенье. Официальная вечеринка должна была состояться в доме Фредди. Присуствовали моя мать и мои бабушка с дедушкой. Я не сказал об этом Сэмми. Мартин, Дикки и Джорджи были единственными белыми детьми, которые в таком количестве собрались там за всю столетнюю историю негритянского посёлка. Бобби напряг Спайка на полный рабочий день, для того, чтобы у Мартина и тёти Марты был выходной. Он также предоставил половину продуктов и торт, который моя мама принесла на вечеринку. Мы ели и играли в течение трёх часов. Дикки и Мартину не понравилась зелёная листовая капуста.
Фредди и я тайком от других измерили линейкой пенисы друг у друга. Я записал длину, которая не изменилась с момента последнего замера нескольколькими неделями ранее; в эту записную книжку я собирался занести мои и Фреддины мысли об этом дне.

Когда мы приехали к Бобби, Сэмми уже был там. Один из клиентов Сэмми подбросил его после небольшой остановки в его квартире. Мы все, включая Сэмми, которого я отпросил у его тётки, должны были остаться тут на ночь. Фредди был единственным, из-за кого я волновался, и который мог подумать, что всё это очень глупо, но который сильно удивился и заинтересовался, когда я объяснил, что должно произойти.

- По-любому, что-то должно случится и в итоге ты попадёшь в больницу, когда тот мальчик разворотит тво' попу.

Я надеялся, что такое не произойдёт.

Церемония началась в темноте. Все окна были завешены шторами. Матрас Бобби вместе с чистой разглаженной простынью находился в центре пустой гостиной. Свечи были размещены вокруг матраса, вставленные в двадцать пять бутылок из-под газировки, которые мы для такого случая освободили. Я был в спальне, репетируя мою речь и молитву, которую мы с Джорджи разрабатывали накануне ночью. Все разделись и сели на пол рядом со свечами. Присуствовали Спайк, Роберт, Саймон, Стивен, Мартин, Сэмми, Луис, Буч, Джорджи, Фредди, Рыба, Кенни и Бобби. Только у Стивена стоял. Я не был уверен, что кто-то когда-то видел его без эрекции.
Одетый только в майку, которую я спёр у своего отца, чтобы прикрыть наготу, я вошёл в комнату и встал позади остальных.

- Это первый день года моего перехода от детства к юности и зрелости, - торжественно произнёс я, стараясь подражать отцу Симонсу, произносившему так слова Евхаристии на Торжественной Мессе. - Вы приглашаете меня в моё будущее?

Я шёл от мальчика к мальчику, слегка целуя их, Сэмми глубже, чем остальных, затем вернулся со стояком туда, откуда начинал говорить.

- Я гомосексуалист и благодарю Великого Духа Гомосексуализма за то, что я подобен ему. Теперь я прошу нашего священника Бобби подготовить того, кто предоставит великий пенис для посвящения меня в мужчину.

Джорджи подумал, что Великий Дух будет более терпим к гомосексуалистам, чем Бог Святого Павла. [в толкованиях Послания апостола Павла к римлянам утверждается, что "мужеложники хуже убийц". прим.перевод.]
Бобби взял Кенни за руку и подвёл его к матрасу, где тот лёг на спину, массируя свой большой конец. Он действительно вырос с тех пор, как я его видел годом раньше. Впервые, с момента зарождения своих планов на этот день, я заволновался, что не смогу принять его в себя.

- Могу ли я сейчас получить любовную смазку моих друзей для этого торжественного момента?

Бобби принёс стеклянную банку, наполненную спермой, предоставленную днём ранее им самим, Робертом, Саймоном, Кенни, Рыбой, и, по нескольку капель от Луиса и Мартина. Я поднял её над головой, поцеловал низ банки и подошёл к матрасу. Положив банку рядом с Кенни, я медленно стянул майку и встал на колени. Открывая банку, я произнёс:
- Это любовь моих друзей, которую я буду хранить до конца моей жизни. Мой названный брат Стивен применит её.

Только его рука была настолько мала, чтобы залезть в банку и извлечь из неё сперму.
Стивен втиснул туда руку, захватил, что смог и накапал на пенис Кенни. Ещё дважды он доставал, и протирал этим полные семь дюймов стоящего члена. Я повернулся и склонился, чтобы он смог размазать последние капли между моих булочек. Затем я поднял майку моего отца, плюнул на неё и протянул Стивену вытереть руки.
Я оседлал Кенни. Лицом к его ногам и сказал:
- Теперь моё время. Пожалуйста, вина.

Бобби подал полный бокал красного вина, который я выпил. Мы оба надеялись, что это поможет уменьшить страдания, ждущие меня впереди.
- Придите и возьми мои руки, и дайте мне силы своей любви, чтобы я смог сделать это.

Все двенадцать поднялись и встали по сторонам, пока их не стало шестеро с каждого бока. Саймон и Спайк великолепно смотрелись в свете свечей. Фредди и Сэмми удалось встать по разные стороны.
Я опустился на верхушку члена Кенни и произнёс:
- О, Великий Дух Гомосексуализма, пожалуйста, помоги мне в этом, чтобы я был бы достоин стать одним из вас.

Я закрыл глаза и усилил давление на пенис Кенни. Вино немного кружило голову. Сперма была очень скользкой. И я начал слишком быстро. Сразу же стало больно. Я остановился, мечтая видеть себя в зеркале.
Стивен наклонился, чтобы посмотреть.
Когда боль рассеялась, я позволил себе опуститься ещё немного, до тех пор, пока она не появилась снова. Слышалось только дыхание четырнадцати мальчиков. Я посмотрел на Спайка, стоявшего у одной из ног Кенни и сосредоточился на его великолепных мышцах груди, пока опускался ниже. На его лице была сочувствующая гримаса. Рядом с ним стоял Саймон, закусивший нижнюю губу. Кто-то гладил мою ладонь пальцами. Я был уверен, что это Сэмми. Вино притупило мои мысли и чувства.
Я постоянно давил вниз. Мой сфинктер продолжал расширяться, очень медленно вытягиваясь и расслабляясь. Я был уверен, что необычайное количество алкоголя в крови притупит мою боль. Сперма, как я и подозревал, была великолепной смазкой. Снова заболело. Я подождал. Резь на этот раз не утихла.
Я понятия не имел, как долго нужно растягивать мой анус, чтобы он принял головку члена Кенни. Я снова посмотрел на грудь Спайка и надавил. Вино не помогло. Чувствовалось, будто я разрываюсь на части, но мне пришлось это сделать. На глазах выступили слёзы. Я по-прежнему смотрел на грудь Спайка. Я чувствовал, что в состоянии опуститься ещё на дюйм прежде чем скажу себе стоп. Головка вошла. Было всё ещё больно, но хуже не стало, по крайней мере там, в моём анусе. Состояние и боль были похожи, как тогда, с рукой Дикки.
Я издал пару возгласов "Оох" и "Аах". Я схватился за руки, поддерживающие меня, и стал двигаться вниз по стволу Кенни. Боль стала менее острой. Головка члена прошла мою простату. Чужое тело двигалось во мне. Внутри возникло чувство наполненности.
Я продолжал опускаться. Казалось, что его член упёрся во что-то внутри меня. Я покачал бёдрами из стороны в сторону. Он проскочил все барьеры и продолжил свой путь во мне. Мне захотелось ощутить лобковые волосы Кенни на своей заднице.

Стивен произнёс:
- Почти.

Бобби шикнул на него.

Я почувствовал тупое неудобство в глубине моего живота. Кенни пребывал в глубинах моей толстой кишки. Я надеялся, что там ничего не повредится. Будет довольно трудно что-то объяснить врачу.
Я ощутил щекотку лобковых волос, но знал, что они длинные. По крайней мере, оставался ещё целый дюйм. Мой анус болел, но уже не так, как во время входа. Я сделал глубокий вдох, задержал дыхание и сел на промежность Кенни. Семь дюймов подросткового члена были внутри моего, теперь уже двенадцатилетнего тела.

- Спасибо моей любви. Теперь вы можете отпустить мои руки.

Слова прозвучали напряжённо, но я опустил глаза вниз, в надежде, что никто не увидит их сквозь фасад бравады.
Сейчас должна была начаться наиболее трудная часть церемонии. Стивен, как самый маленький, был первым. Примерно за сорок пять минут я довёл двенадцать мальчиков до оргазма, делая им минет. После Стивена был Сэмми, потом Джорджи, Луис, Фредди, Мартин, Буч, Роберт, Спайк, Саймон, Рыба, и, последним, Бобби. Я поцеловал лицо каждого, после того, как они кончали. Мартин и Буч дали мне несколько вкусных капель. У Роберта, которого я никогда не пробовал, был странный вкус орехового майонеза. Сперма Спайка была восхитительна, как и его тело. У Саймона было не очень много. У Рыбы была ужасной. У Бобби - замечательной.

Член Кенни постепенно опускался, пока я обслуживал своих друзей, но я сидел на его паху, чтобы он не выскользнул. Каждый раз, пока я менял партнёров, Кенни двигался, возвращая кровь в член и возвращался обратно внутрь. Казалось, что ему хотелось быть внутри, чтобы получить свою часть.
И, наконец, настало время финала церемонии - Кенни должен был кончить внутри меня.

- Мой желудок сейчас полон любовью моих друзей. Пришло время получить семя мужчины в мои внутренности
Эта часть была составлена под руководством Джорджи.
- Пожалуйста, о Великий Дух Гомосексуализма, - сказал я молясь, - Пусть Кенни наполнит меня своей мужской спермой. Мои друзья, пожалуйста, снова возьмите мои руки, чтобы я мог черпать вашу любовь и мужественность Кенни.

Как только я начал говорить, Кенни завозился, пытаясь убедиться, что он сможет это выполнить.
Двенадцать рук взялись за мои две. Используя их как опору, я стал приподниматься и опускаться, в начале очень медленно. Член Кенни не был возбужден, когда я начинал, но быстро увеличился. Ощущая что-то слишком болезненное в моём кишечнике при третьем подъёме, я не стал опускаться полностью вниз, надеясь, что этого будет достаточно для кульминации Кенни. Спустя пару минут после начала, я почувствовал мягкие толчки Кенни вверх и позволил ему делать, что он считал лучшим.
Пока Кенни трахал, Сэмми остановился передо мной и поцеловал меня в губы и язык, затем опустился на колени и взял мой пенис в рот. Движение, создаваемое Кенни обеспечивало перемещение моего конца в его рту. Я забеспокоился, что кончу перед Кенни, пока острая боль не подсказала мне, что он увеличиватся во мне перед своим оргазмом. Стало также больно, как и вначале, перед входом. Сэмми обхватил меня руками, почувствовав мою боль. Первая пульсация была как нож, разрезающий мой сфинктер. Я закрыл глаза и морщился при каждом импульсе, которыми Кенни мощными волнами накачивал сперму в мою толстую кишку. Руки, поддерживающие меня, сжались, удержав меня, от соскальзывания с ослабевающего ствола. Сэмми помог мне опуститься назад, схватив меня так крепко, как только смог своими тонкими руками.
Я взглянул на Фредди. Он улыбнулся и покачал головой. Я поджал губы. Он наклонился и поцеловал в них.
Моя попа ужасно болела, но я старался не показывать этого.
Я ожидал, когда член Кенни полностью сдуется, чтобы сойти с него. Сэмми попытался пососать мне, но мне было слишком больно для этого. Бобби обнял меня и прошептал:
- Сейчас ты чемпион.

После того, как спустился матраса, я снова подошёл к каждому мальчику и поцеловал кого в губы, а мачо - в щёку. Кенни подобрался ко мне и выдал влажный поцелуй в губы.
Пока Бобби, Мартин и Спайк, включив свет, отправились за едой, Фредди прошептал:
- Давай зайдём куда-нибудь, чтобы я взглянул на тво' попу, всё ли там в порядке.

Джорджи пошёл с нами. За закрытой дверью спальни я наклонился, а Фредди поглядел и пощупал. Было больно, когда он это делал.
- Ну, я не вижу крови. Что ты чувствуешь в сво' животе, после того, как он вышел оттуда?

Я пошевелил мышцами живота.
- Нормально.

- Ты сильный белый мальчик. И псих к тому же.

Мы обнялись. Я сел, но стало больно и я перевернулся на живот, и с помощью Фредди и Джорджи, сделал запись об этом опыте.
Поел я стоя.

 

Прошли следующие несколько недель, включая визит Джорджи на День Благодарения, во время которого Сэмми выказал свои первые признаки ревности.
- Почему ты позволяешь всем другим мальчикам заниматься с тобой сексом? - спросил он, после того как я кончил внутри него на моей кровати. Это было поздним утром в субботу, на уикенд в День Благодарения. Джорджи находился у Фредди, чтобы дать нам возможность побыть наедине с Сэмми.

- Потому что они тоже мои друзья, - я постарался высказаться иносказательно.

- Я думал, что ты любишь меня.

Мой равнодушный ответ отозвался в моём паху.
- Я люблю тебя Я люблю тебя по-другому, чем остальных, - я поцеловал его в щёку и и втолкнулся в него, удерживая свой угасающий стояк.

- Как по-другому?

Я искал нужные слова.
- Ты и я любовники. Они - друзья.

Он стал размышлять над этим. Я обнял его сгорбившегося.

- А что тогда между тобой и Фредди?

- Фредди мне как брат. И я люблю его также.

- Но ты занимаешься с ним сексом. Братья так не поступают.

- Поступают, потому что это хорошо.

Ещё обдумывание.
- Тогда что я?

Ещё поиск.
- Ну типа любви, ну, как женился.
Я пожалел сразу же, как это вылетело из моего рта.

Он охватил меня за голову.
- Но это значит, что мы занимаемся только сексом друг с другом и ничего больше.

- Но мы оба мальчики, так что это по-другому.
Сработает ли это?

- Я хочу, чтобы их было не так много.

Я обсудил эту проблему с Фредди в нашей спальне на втором этаже ночью в постели, в доме моего дедушки. Он был в моём тылу, а немного подросшие яички Джорджи находились то у меня во рту, то вне его.

- Он прав в одном, Маакум, тебе нравится секс с многими ра'ными мальчиками. Спорим, ты сделал это не меньше как с сотней.

Джорджи, с моими яичками в руках, добавил с усмешкой:
- Ты бы потрахался со всеми мальчиками в палате, если бы смог их заставить. Я видел, как он трахался с восьмерыми подряд. Он рассказывал об этом?

- Он знает, - сказал я. - Окей, но что плохого в занятии сексом? Это же не значит, что я не люблю Сэмми. Он ходит к мужчинам. Почему он так ревнует?

- Потому что он как женщина, а они ревнивы, - ответил Фредди.

Я вернул шарики Джорджи размером с марбл в свой рот. Фредди направился к своему второму оргазму. Джорджи выпал и попытался втолкнуть свой пенис в мой рот. Я оттолкнул его руку.

- Но мы же мальчики. Это всё по-другому, как ты, Джорджи, говорил. У нас не получатся детей, поэтому мы можем этим заниматься. Во всяком случае, я могу видеть его только по выходным, потому что он живёт далеко и, даже при этом, он не может здесь переночевать. Что же я должен делать по ночам?

- Спать? - спросил, смеясь, Фредди.

- Ну, Малькольм, - прошептал Джорджи, - пососи у меня. Мы сможем поговорить об этом и позже.

В воскресенье утром, после нашего пробуждения, Джорджи снова вернулся к деньгам Вашбурна.
- Ты знаешь, если полицейские никогда не узнают о Вашбурне, скажем от другого ребёнка, и как-то услышат о том, что случилось в лагере, то они узнают о всех этих деньгах, которые все получили, и твой отец делает работу для правительства и все, будет очень много дерьма. Твоему отцу было бы очень глупо портить тебе жизнь, Малькольм. Ты можешь оставить его без работы и, возможно, отправить его в тюрьму.

Джорджи и Фредди посмотрели на меня, ожидая мои мыслей, а может быть, планов. Затем Джорджи добавил:
- Что ты получишь от всех этих денег? Моя мать говорит, что заплатит за мой колледж, но это не двести тысяч, скорее всего десять или двадцать.

И снова посмотрели на меня. Я никогда и ничего не ожидал от этих денег. Это требовало, чтобы мой отец вынужден был бы признать, что получил их из-за меня. Он же действовал так, будто и не получал ничего, вроде как почти ничего не случилось, за исключением, конечно, того, что я был замешан в гомосексуальном скандале. Я вспомнил, что говорил мой дедушка.

- Если я скажу что-нибудь, это будет больно Барни и Майклу, и тебе тоже.

- Зависит от того, что они сделают с деньгами. Если они умные, как моя мама и быстро всё не потратят, то они не смогут доказать, что они не получали ничего.

- Но это же в каком-то банке, не правда ли? - спросил я.

Джорджи ухмыльнулся.
- Я не знаю, но если они умны, то они оставят их где-нибудь в Швейцарии. Никто не знает что в их банках. Но твой отец пошёл и купил два новых автомобиля. Моя мать купила только для всех нас одежду, и для своей любовницы.

- Я говорил тебе, что нужно было засадить этого сукина сына в тюрьму, - заявил Фредди.

Ничто меня не успокаивало, и я был сильно убежден, что со мной что-то случится. Хотя, в конечном итоге мог бы жить вместе с бабушкой и дедушкой, меня также могли сослать за город в дом моей тётки, подальше от моих друзей. Хуже, если мой отец сможет выкрутиться из этого, не попадая в тюрьму, тогда я бы попал в тяжёлое положение.
Но, тем не менее, это надо было держать в голове, на всякий случай. Мой отец не был слишком большой проблемой с тех пор, как я вернулся, но обычно так и случалось, всё быстро выходило из-под контроля.

 

Холодная зима сократила число моих обязанностей, которые возлагал на меня мой отец и я был полностью свободным по крайней мере трижды в неделю и большую часть уикендов. Это время проводилось в окрестностях Мартина или у моих дедушки с бабушкой вместе с Фредди. Я пытался навещать Сэмми раз в неделю, но это требовало затрат на такси в том или ином направлениях, что, в свою очередь, требовало обслуживать клиентов из школы Буча, но бизнес сократился после нескольких первых недель. Только высокий невзрачный Скотти и толстый мальчик продолжали приходить регулярно.
Одна из сторон щедрости Буча своим домом стала очевидной. Его по-настоящему волновала не возможность войти в меня, а посмотреть, как это делают другие. Он всегда умудрялся находиться в комнате там, откуда он мог бы наблюдать за проникновением, даже, если для этого требовалось опуститься на пол. Например, с толстяком, он подошёл к краю кровати и присел на корточки, не замечая, что за ним самим кто-то может наблюдать.
Сэмми хотел воскресенье для себя, но это был единственный день, когда Фредди был свободен. По утрам субботы я был занят какими-нибудь домашними обязанностями, которыми мог поделиться с Сэмми, но не все они приносили удовольствие. Хуже всего было то, что Фредди и я чувствовали растущую враждебность Сэмми к Фредди. В выходные перед Рождеством, Фредди развёл большой костёр у ручья. Это было впервые, когда Сэмми вернулся туда после того первого несчастливого визита месяц назад. Фредди согласился на визит, чтобы помочь мне убрать неуверенность Сэмми в отношении его места в моей жизни. Мы втроём сгрудились перед холодной, быстротекущей водой, завернувшись в одеяла и в спальный мешок. Сэмми был уверен, что он по другую сторону от меня, чем Фредди и шепнул мне на ухо:
- От него пахнет.

Фредди услышал его и покачал головой.

Мы все собирались быть свободными две недели. Мои родители уехали и должны были вернуться в понедельник после Нового года. Я предполагал провести каникулы у моих дедушки с бабушкой, но с тем, чтобы проводить ночи с Фредди, ночь или две провести у Мартина, Бобби и Сэмми, и, возможно, заполучить Томми Аткинса и Пата О'Рейли для совместной ночёвки втихую в моём доме.
Сэмми хотелось быть со мной каждый день каникул. Его растущая ревность к любому другому мальчику в моей жизни становилась неудобной. Но, тем не менее, я по-прежнему очень сильно его любил.
Между нами должен был состояться серьёзный разговор. Я высказал Фредди мои мысли:
- Я собираюсь сегодня ночью спать у Сэмми. Если я не смогу дать ему понять о тебе со мной, то я даже не знаю. Он просто должен понять или, может быть, я никогда его не увижу снова.
Эти слова заставили похолодеть низ моего живота.
Фредди выглядел искренне сочувствующим.

Мы сидели в задней части полупустого трамвая, везущего нас из моего района к его дому. Сэмми был рад, что мы проведём ночь вместе, держался своими руками за мою руку и склонялся ко мне. Я лихорадочно искал, что скажу, когда мы сядем обсудить отношениях между мной и другими, особенно с Фредди. Как бы мне не было больно думать об этом, не могло быть никакого компромисса относительно моей самой большой дружбы. Мог ли я прервать отношения с другими? Такие возможности были, но каждый раз я считал, что это может причинить кому-то боль, будь то Бобби или Дикки, или же лишит меня физического удовольствия, которого я сильно желал, как например, с Робертом или Саймоном. Посещать же дом Буча приходилось, потому что это был мой единственный реальный источник дохода. Секс в школе будет существовать всегда.

Быть гомосексуалистом очень сложно.

Решив проверить, что действительно является для меня важным, я постарался представить это в виде иерархической пирамиды. Фредди стоял неподвижно на самой вершине. Затем шёл Сэмми. Ниже шёл большой секс с Бобби, Дикки и Мартином, получение дохода от секса через Буча казалось тоже очень важным. Вообразить следующие уровни оказалось бесполезным делом, хотя с Бобби был не только большой секс, но и нечто другое, он был единственным человеком, кто лучше других понимал, что значит быть гомосексуалистом. Я мог обсудить с ним вещи, которые обсуждать с другими не хотелось или было невозможно. Поставив Бобби над Дикки с Мартином, я почувствовал себя виноватым перед ними.

Сэмми продолжал держаться за мою руку, пока мы ждали автобус в центре города. Взгляды прохожих заставили меня почувствовать себя очень заметным, словно помеченным надписью "странный".
- Сэмми, люди на нас глазеют, - сказал я, вытаскивая руку.

Он снова ухватился за неё.
- Кого это волнует. Мы любим друг друга. Ебать их всех.

Бобби так бы никогда не сделал.

Уже стемнело, когда мы добрались до дома Сэмми. Его тетя готовила обед наверху. Она вздохнула, когда Сэмми объявил ей, что с ним гость, которого нужно накормить и который останется на ночь.
Мы выкупались и рано легли спать. Сэмми обнимал, ласкал, целовал меня. Мне нужно было поговорить с ним, но нежность переполняла меня.
Любящий Сэмми был такой исполнительный. Я убедил себя, что мы сможем поговорить утром.
Позже, с моим дважды удовлетворённым членом внутри него и с его руками позади, сплетёнными вокруг моей головы, меня осенило как начать разговор. Затем его дыхание стало более отчётливым и руки соскользнули с меня. Я положил свою голову рядом с его головой и заснул с беспокойными думами.
Утром я прикоснулся к его губам своими и произнёс:
- Я так тебя люблю.

Разговор так и не начался ещё в течении двух часов. Мы гуляли среди в деревьев в парке, снова взявшись за руки, хотя и в перчатках. Было очень холодно. Он задал вопрос, который будоражил его ум.
- Ты любишь Фредди больше, чем меня?

Его слова заставили меня почувствовать себя замерзшим, из-за ледяного воздуха вокруг нас. Я остановился и сел на листья у корней большого дуба. Он наклонился ко мне.

- Почему ты так ревнуешь к Фредди? Я же тебе говорил. С ним всё по-другому. Он мне как брат.

- Но кого ты любишь больше?

- Я люблю тебя, но по-другому.

- Но кто тебе больше нравится?

- Чёрт, Сэмми. Почему ты такой ревнивый? Я люблю тебя как никого больше. Я...

- Но ты с ним чаще, чем со мной.

- Но я не могу. И ты живешь далеко от меня. Если я прихожу среди недели, то должен потратить три доллара в один конец. Это не как раньше, когда я суетился с местными парнями. У меня нет сейчас столько денег. И ты знаешь, что я должен работать по субботам дома, по крайней мере, по утрам.

- А как насчёт воскресенья?

- Должен ходить в церковь по утрам и воскресный день по-настоящему единственное время, когда я могу побыть с Фредди. Ты знаешь об этом тоже. В остальное время он работает или учится. И я приезжаю увидеться с тобой, когда у меня есть деньги на такси. Так что по-настоящему, я вижу тебя чаще, чем его.

- Но ты с ним чаще спишь.

Я повернулся к нему.
- Сэмми, ты должен перестать так ревновать, или, или я не знаю. Ты должен остановиться.

- Я не ревную, это просто потому, что я почти не вижу тебя и когда ты хотел быть с Фредди, как вчера, и я, ну, хочу просто быть вместе с тобой.

- Ты хочешь, что я перестал видеться с Фредди и виделся только с тобой?

- Нет, ну, по воскресеньям, да.

- Фредди мне как брат. Я не могу так поступить. Это единственное время когда мы вместе днём.

- Ну ты же с ним часто спишь?

Я поднялся, в отчаянии, что приходится переступать через любовь.
- Сэмми, я не собираюсь выбирать между тобой и Фредди. Я должен провести последнюю ночь у моего дедушки и я не собираюсь создавать проблемы из этого. Мне нужно идти, чтобы он знал, где я.

Слёзы выступили на его глазах.
- Я не говорил, что ты не должен бывать с Фредди. Пожалуйста, не уходи.

- Тогда давай не будем говорить о Фредди. Но мне всё равно нужно уйти пораньше или мой дед будет сердиться.

Мы пошли к качелям и пытались поговорить о другом, но чувствовали себя неловко. Уезжая, я пообещал прийти завтра после обеда.

Я направился к Бобби, в надежде, что он найдёт решение или, по крайней мере, идею, которая уменьшит напряжёние в отношениях. Он был слишком занят на кухне, чтобы что-то обсуждать. Буч был дома и позвал Скотти, чтобы понаблюдать, если тот захочет чем-то заняться. Скотти привёл мальчика постарше, с приятными манерами, соседа по имени Франклин, которому хотелось минета перед тем, как он потрахает меня после Скотти, и который без проблем платил пятёрку за эту привелегию. Его голос звучал мягко, хотя так, будто он привык, что ему повинуются. Он хорошо управлялся своими пятью дюймами, почти также хорошо, как Роберт и Бобби. Я надеялся, что он будет приходить регулярно. Мы наметили встречу на следующий понедельник после обеда.
В половине пятого бизнес Бобби находился в руках Мартина и Спайка, которые занялись доставкой.

- У нас есть заказ на пять индеек и ветчину на Рождество, - пожаловался Бобби, - а у меня только три плиты. И все желают получить их от часу до двух. Я думаю, что мы сможем засунуть по две индейки в каждую духовку, только придётся часто их переворачивать.

Я рассказал ему о моих проблемах с ревностью Сэмми.

- Ну, Малькольм, я знаю, что это трудно, но ты же не собираешься отказываться от Фредди. Если он не сможет этого понять, то, может быть, стоит сказать ему "до свидания".

- Но я его тоже люблю.

- И меня ты любишь, и Мартина с Дикки, и ещё кого? Это много мальчиков. И живут они намного ближе к тебе, и некоторые из них тоже тебя любят. Ты знаешь, что я тоже. И никто из них не говорит, что тебе не надо видеться с Фредди.

- Он не говорит этого, ну, не совсем так.

- Малькольм, тебе секс нравится даже больше, чем мне. Просто наслаждайся. Не позволяй некоторым ревнивым маленьким птичкам делать тебя несчастным.

Это было так. Совет Бобби был холодным по логике, трудным, но удобным в применении. Мне нравился секс, много секса. Лагерь продемонстрировал это. Оргии были там не из-за денег, даже в первую очередь не из-за них. Мне нравилось, когда меня трахали, это было мне по вкусу. Это было занимало большую часть отношений с Фредди, особенно теперь, когда он рос там и заполнял меня ещё больше. Редко бывало, когда мы собирались вместе и не занимались сексом, который был почти всегда.
Я очень сильно любил Сэмми, но не хотел из-за него резко менять свою жизнь. Были некоторые вещи, на которые я мог пойти, например, платить за такси и ночевать раз в неделю у него. Но я не собирался отказываться от моих воскресений с Фредди. Они были слишком драгоценны.

Фредди допоздна задерживался на работе в эти последние дни перед Рождеством. Я остался у Бобби и занялся сексом с ним и новым мальчиком по имени Зак, тринадцатилетним дальним родственником Бобби, у которого был длинный узкий член и которому потребовалось удивительно долгое время, чтобы кончить.
В шесть, когда вышел Фредди, я был у Эдвардса с двумя местными девочками, которые поджидали Майкла. Мы с ним отправились к моим бабушке с дедушкой, где на ужин получили особенно приятный мясной рулет.
После того, как мы выкупались и перед тем, как занялись некоторыми вещами, я проверил пах Фредди на наличие лобковых волос, в то время, как он осматривал меня. У него, казалось, появился пушок, растущий прямо над его членом. Я полизал там, чтобы посмотреть, встанут ли они мокрые. Фредди пригнул мою голову пониже. Я облизал весь живот, между ног и всю внутреннюю сторону бёдер до колен, после чего вернулся к его яичкам размером с крупные виноградины. Фредди притянул мою голову к своему члену. Всякий раз, когда я брал его в рот, казалось, что он становился толще, чем был раньше. Хорошо его смазав, я сел на него и развернув свой тыл, притянул его к себе за руки и поцеловал его голову.
- Я люблю тебя, Фредди.

 

Рождество несколько осложнилось из-за тети Марты, в которой нуждался Бобби, пока две последние индейки не покинули его дом. Так, тётя Марта с семьёй должна была прийти к моим дедушке с бабушкой в три часа на рождественский обед. Фредди и я провели канун Рождества в его доме, приглядывая за девочками, после того как их мать уехала в пять утра на работу.
Утром я подарил Фредди настольное радио, а он подарил мне часы. Мы отвели девочек к моему дедушке, чтобы они могли сходить на Мессу в десять часов.

 

Остальные каникулы тоже были интересными. Я провёл ночь пятницы с Сэмми и подарил ему карманные часы Таймекс, которые стоили меньше, чем радио для Фредди. Субботнюю ночь я проспал вместе с Мартином и Дикки, затем, воскресенье провел с Фредди у моего деда после оргии у Бобби. В понедельник, после того как меня четырежды трахнули у Буча, Бобби сумел сохранить свой пенис во мне в течении большей части ночи. Вторник я провёл у Сэмми, а канун Нового года с Фредди и моими бабушкой и дедушкой. Фредди принёс радио, чтобы мы могли слышать отсчёт и попробовали одновременно достичь оргазма в полночь. Мы были близки к этому. Я сделал долгий поцелуй в его губы, когда наступал Новый год.
Сэмми был расстроен, что я не встретил Новый год вместе с ним, но я соврал, сказав, что бабушка с дедушкой настояли, чтобы я остался с ними. Он успокоился после того, как я вставил ему около часа ночи в четверг в его постели.
День и ночь пятницы я провёл с Фредди. На ужин мы подогрели остатки еды от Бобби на костре у нашего ручья, затем залезли в спальный мешок, где проговорили, трахались и спали до самого утра. Так как моих родителей не было, то мы пришли ко мне домой, после того как проснулись полузамерзшими, и приняли часовую горячую ванну. Горничная появилась, когда мы находились в ванной. Я не знаю, как она не услышала льющуюся воду, но мы смогли уйти незамеченными. Она смотрела телевизор, когда мы уходили.
Фредди помчался на работу, а я пошёл к Бучу. Его родители уехали и оставили его с горничной. Я позвонил Тому Аткинсу, попав с третьего раза, и пригласил его к себе домой на пять часов. Он сказал, что попробует заполучить Пата О'Рейли к себе в компанию. Буч позвонил Скотти, сказав, что я у него. Скотти пришёл со своим соседом. Я заработал восемь долларов. Сосед хорошо трахался.
Вечером, в моём пустом доме после ужина варёнными сосисками, купленными на те деньги, которые я заработал днём, Томми, Пат и я играли в стрип-покер. Пат проиграл и должен был минет Томми. Через пару минут я предложил, чтобы Томми лучше насладиться моей попой, чем губами такого новичка, как Пат. Они вдвоём потрахали меня и повторили это утром. Это было впервые, когда Томми делал это перед Патом. Я был великой попой.
После уборки и застелив постель, которуй мы использовали по-полной, мои приятели-одноклассники потопали домой, а я отправился на поиски Стюарта, но без успеха. Фредди и я бродили вокруг его дома и дома Дугласа почти весь день, после чего отправились ночевать домой к моим дедушке с бабушкой. Утром мы должны были отправиться оттуда в школу.
Это были сексуальные каникулы.

 

Помимо постепенно нарастания напряжения между Сэмми и мной из-за Фредди и любых других мальчиков, которых я знал, всё шло гладко, вплоть до 14 марта, тринадцатого дня рождения Фредди. После вечеринки в его доме, мы отправились домой к моему деду, где вместе позанимались и побегали. Вечером того же дня я измерил его член и начинающие расти лобковые волосы. Они были курчавыми, как на его голове, но растянув их, оказалось, что они длиной всего три четверти дюйма. Его же член вырос до трёх и трех четвертей. У меня же по-прежнежнему оставались ничтожные три дюйма. Фредди настаивал, что у меня выросли яички, но я этого не заметил.
Я пососал, затем, когда он кончил, выпустил его член, чтобы увидеть, выйдет ли из него что-нибудь. Там была прозрачная капля чего-то, но я смог её получить.

Это случилось в пятницу вечером на Пасхальной неделе в его доме, когда Сэмми не выдержал и заплакал, что я не люблю его по-настоящему. Он расстроился из-за того, что я был с Фредди в среду и четверг у моего деда и собираюсь пробыть там следующие две ночи, так я ему сказал. Суббота была занята Мартином и Дикки.

- Чёрт, Сэмми, конечно я тебя люблю. Кто сказал, что нет?

- Но ты всё время с другими мальчиками и Фредди.

Я попытался обнять и успокоить его, но он, отвернулся и проспал всю ночь спиной ко мне. Утром он извинился и попросил у меня прощения.
Я поцеловал его и пообещал, что буду пытаться видеться с ним почаще. В течение следующих нескольких недель мне удавалось встретиться с ним дважды в неделю, тратя большую часть моих денег на такси, чтобы добраться до него. Я спал с ним каждую пятничную ночь, расстраивая Фредди, который ночевал у моего деда, потому что ему оттуда было ближе до работы, чем от своего дома. Я оставался с Фредди по субботам, что исключало ночи с Мартином и Дикки, что очень печалило Дикки.
Но всё это было временно и полностью проблемы не решало.
Бобби советовал мне порвать с Сэмми.
- Мартин говорил мне, что Фредди не в восторге от пятничных ночей. Ты должен решить, кто для тебя важнее, и мы оба знаем, кто это.

В отчаянии, я пытался найти золотую середину.

- Сэмми, - сказал я ему на следующий день в среду в парке среди деревьев, - я смогу приезжать только каждую вторую пятницу и только раз в неделю. Мне просто не хватает на две поездки на такси и мой дед сердится на меня, когда я не прихожу к нему по пятницам. Он хочет...

Сэмми заплакал
- Я знал, что это случиться. Это из-за Фредди, да? Он завидует нам, так? И ты любишь больше его, чем меня.

Я не знал, что сказать. Я встал и начал ходить между двумя деревьями. Наше совместное пребывание разрушалось из-за прерывистого обсуждения моих чувств к другими мальчиками в моей жизни и случайными замечаниями об ущербности негров. Это разрушало любовь, которую я чувствовал к Сэмми, и облегчало возможность сделать то, что я и сделал тогда, уйдя прочь.
Он погнался за мной.
- Подожди, пожалуйста, извини меня.

- Мне нужно домой, Сэмми. Я постараюсь приехать в субботу.

- Ты же не придёшь больше? Это из-за Фредди, да? Я всегда знал, что ты любишь его больше, чем меня.

Он шёл за мной пять кварталов до автобусной остановки. Я был в большой растерянности. Когда подъехал автобус, я почувствовал большое облегчение. Однако, пока я ехал в такси от центра города до холма у моего дома, я начал жалеть, обеспокоенный тем, что я разорвал роман, который мог длиться всю жизнь. Я взбежал на холм мимо моего дома, нисколько не заботясь, что опоздал. Это помогло.

 

В четверг утром я пошёл в школу пораньше, чтобы побыть с Виктором. Было уже довольно тепло и можно было воспользоваться кустами за гротом. Он был прекрасен, трахая медленно и нежно помастурбировав мне, постепенно доведя нас до кульминации. Он даже позволил обнять себя после этого.
В этот же день я излил на Бобби то, что было у меня на сердце.
- Ну, - сказал он, сплетя руки вокруг меня, - поебёшь себе мозги пару недель и будет всё великолепно.

Я затащил его в его же спальню и началось.
На следующий день у меня был Френсис на перемене и Томми, Пат и Мартин на обед. После школы была очередная пятничная сессия у Буча, назначенная нами в понедельник. Ночью я цеплялся за Фредди как утопающий за соломинку.

- Что с твоей романтикой? - спросил он.

- Я не романтик. Я порвал с Сэмми.

- Почему? Что случилось?

- Ничего. Всё. Я просто так больше не мог. Дай, я поцелую тебя.

Он дал и был очень хорошим любовником всю ночь.

 

В субботу, после того, как я очистил сарай, я пошёл к Бобби и трахнулся четырежды, до того, как пошёл к Мартину, где и занялся безумной любовью с Дикки, которому неделей раньше исполнилось восемь.

 

Через месяц должна была закончиться школа. У Фредди был разговор с мистером Джонсоном, которы заверил его, что я получу работу упаковщика на лето, если захочу. Я сказал об этом моей матери, которая передала это моему отцу.
Ответа не было несколько недель. Другой мальчик хотел на моё место. Я что-то должен был сказать мистеру Джонсону до конца первой недели июня. Мне в голову пришла мысль, что я буду отправлен в лагерь, может быть даже в военный, каким мне грозили в прошлом году. Я пристал к матери насчет ответа. Я получил его, что всё в порядке в четверг, около четырёх.

Через две недели мои родители сели на самолет и вылетели в Нью-Йорк, где должны были сесть на корабль и отправиться в Европу, где пробудут до Дня Труда.
Я видел своего отца всего пару десятков раз, начиная с первого января. Я считал это большим достижением.

 

Этим летом я заработал несколько больше, чем Фредди. Буча снова отправили в лагерь МакФарлейн с Джорджи, но у соседа Скотти, Франклина, был небольшой домик типа гостевого, позади его большого дома, где мы могли встречаться для занятий сексом. Он привёл с собой нескольких друзей, ни один из которых не трахался так же хорошо, как он, но которые выглядели несколько лучше, чем невзрачный Скотти. Мы собирались дважды в неделю по выходным. Франклин продолжал в том же духе, сначала минет, потом мой трах. Похоже, что пять долларов явно жгли его карман. Его отец был так богат и щедр; щедрость его, вероятно, была попыткой компенсировать отсуствие его его внимания к сыну. В середине лета Франклин привёл своего двенадцатилетнего брата. После неудачной попытки сунуть мне в попу он мрачно согласился на минет.

Ни один из этой группы не стал мне ближе, как хозяин не может стать ближе к своему наёмному работнику.

К концу лета, после вычета расходов на одежду, иногда обедов в ресторане и подарков Фредди около двухсот долларов были спрятаны в моём шкафу и двести двадцать семь долларов пятьдесят центов плюс проценты хранились на сберегательном счёте в банке на улице близ Эдвардса. Я чувствовал, что хорошо подготовился к школьному году.

Я так и не выучил трюки жонглирования товарами покупателей, которые с такой лёгкостью проделывал Фредди. Он даже мог упаковывать один товар, пока другой, подброшенный, парил в воздухе. Я же просто упаковывал. Фредди получал, по крайней мере, двадцать пять долларов в неделю за трюки, против моих пяти с небольшим. Я же зарабатывал в два раза больше него, занимаясь проституцией.

В августе мой член стал на четверть дюйма длиннее, и даже я заметил, что мои яйца подросли. Фредди стал брызгать сладким соком и заимел странную поросль на лобке выше члена, но его яйца по-прежнему были голыми.

Джорджи приехал прямиком из лагеря МакФарлайн, чтобы остаться на Дtym Труда вместе со мной у моего деда. Он рассказал о том, как в лагере Ларри занимался трахом всё лето напролёт и о том, как эта маленькая красная головка скучала по мне.

 

К тому времени, как началась школа, среди моих друзей, у которых не было лобковых волос оставались только Стивен, Дикки и Джорджи, у которого росло, но всё же меньше чем у меня. Я же обладал только несколькими торчащими в разные стороны волосками, произрастающими на моей мошонке, в которой обретались мои яички размером с крупный вииноград.

Виктор, выросший за лето, стремился опробовать свой тонкий штырёк в четыре с половиной дюйма в моей заднице. Грот был оккупирован и мы пошли в кусты за школой. Чувства в моей прямой кишке были фантастическими. К сожалению, он кончил за две минуты, но подрочил мне, что было не так уж и плохо.
У Пата О'Рейли стал толще и чувствовался почти так же хорошо во мне, как и Виктор. Его растущее тело тоже не позволяло устоять. Я полизал его плечи, торс и бёдра, прежде чем разрешил ему всунуть его четыре дюйма в меня.

Фредди хотел, чтобы я продолжал работать у Эдвардса, но я получал больше, сдавая в аренду свою попу на пару часов дважды в неделю,
чем трудясь двадцать два часа в течение четырёх дней упаковщиком. И, я ценил моё свободное время. Домашние обязанности, возлагаемые на меня отцом, занимали два дня в неделю и немного от субботнего утра. Один день, субботняя ночь и воскресенье принадлежали Фредди.
Ночевали мы, как правило, у моих дедушки с бабушкой. Оставшееся незапланированное время у меня было днём в субботу, которое я обычно проводил у Бобби.

От Сэмми осталось только полусладкое воспоминание, изредка возникающее в моей голове.

Мой отец стал чаще придираться ко мне, то настаивая, чтобы я обедал вместе с ним и моей матерью, то игнорируя меня или критикуя мои манеры за столом, одежду, или мои длинные волосы.

 

Мой тринадцатый день рождения должен был стать повторением двенадцатого. Как и ожидалось, существенных изменений в моём теле не случилось. Я вырос на семь дюймов и стал на двадцать один фунт тяжелее. Мой член был в три с половиной дюйма длиной, когда вставал, и начали пробиваться волосы на лобке выше пениса и на моей мошонке. Хотя другие говорили, что кое-что есть, но я не замечал изменений в своём голосе. Бобби заверил меня, что конец Кенни вырос не намного, если вообще вырос. Я даже нашёл Филлипа, который своими изменившимся голосом согласился приехать, но захотел привести с собой и своего десятилетнего приятеля. Я отсоветовал делать это, но окончательное решение оставалось за ним.

После среды, Дня ветеранов [день подписания Компьенского перемирия (11 ноября 1918), положившего конец военным действиям Первой мировой войны.], начинались неделя школьных каникул и мать Джорджи отпустила его на пять дней. Он спустился с поезда в пятницу вечером и остался вместе со мной и Фредди у моих деда с бабушкой, где мы всегда находились пятничной ночью. Он тоже немного вырос между своих ног, но ненамного. Ему было тринадцать, но ростом он был чуть выше одиннадцатилетки Стивена. Его конец вырос быстрее чем мой и был ровно три и три четверти дюйма, что на четверь дюйма короче члена Фредди, и он обладал красивыми светлыми волосами на лобке. Ту ночь Джорджи дважды потрахал меня, до и после Фредди. В первый раз он кончил меньше, чем за минуту, но второй стал восхитительно медленным и более спокойным.
Бобби изготовил для меня белую одежду из простыней. Затем, в восторге от церемонии, сделал короткий вариант и для себя. Ещё он купил хрустальный бокал с золотой каймой для спермы, которая будет служить смазкой. Винные бутылки лишились своих этикеток и будут использоваться в качестве подставок для свечей. Кроме добавившегося Филиппа и Дикки, и отсуствующих Сэмми и Саймона, это была вся та же группа.

Когда все разделись, стало удивительно, как по-разному все выглядели, насколько все изменились за последние двенадцать месяцев.

Все, кто мог дать сперму, пришли днём и группой дрочили в спальне Бобби. Стивен собирал её в бокал. Я, как буддийский монах, сидел на кровати и наблюдал. Некоторые захотели, чтобы я пососал им, но я сделал вид, что нахожусь в мистической отрешённости. Джорджи объяснил, что я был на связи с Великим Духом, созерцая оставшуюся мне жизнь. Каждый по-разному занимался своим пенисом. Кое-кто раздвинул ноги, кто-то согнул их в коленях, у кого-то голова была вверх, у кого-то вниз, кто-то работая правой рукой, кто-то подпрыгивал. Джорджи стоял на ногах, возможно потому, что был самым маленьким в этой группе. Фредди, единственный чёрный в этой компании, держал локти прижатыми к телу. Как только они начали, часто парами или тройками, наступила тишина, за исключением звуков мягких шлепков - дроча, мальчики хлопали по своему телу, Роберт был единственным, кто хмыкал. Спайк кончил быстро. Луи выстрелил количеством, большим чем у Кенни и Рыбы. Никто не разделся. Но, тем не менее, это заставило мой член встать под тогой. Стивен использовал резиновую перчатку, чтобы накрывать бокал между и после того, как все закончили. Бобби последним внёс вклад, пожертвовав свои несколько струек, и бокал оказался наполовину наполненным беловатой, похожей на желатин, жидкостью.
Когда стемнело, зажгли свечи. Бобби привёл меня из спальни.
Кроме нескольких небольших изменений, я использовал тот же сценарий, что и в прошлом году.
- Это последний день моего детства, первый день моей юности и зрелости. Приглашаете ли вы меня в моё будущее?

Я шёл от мальчика к мальчику, целуя каждого в губы, потом вернулся со стояком туда, откуда я начал и сказал:
- Я гомосексуалист и благодарю Великого Духа Гомосексуализма, что сделал меня по своему подобию. Теперь я прошу нашего священника Бобби подготовить того, кто даст большой пенис для моего окончательного посвящения в мужчины.

Как и в прошлом году, Бобби взял Кенни за руку и подвёл его к матрасу, где тот лёг на спину, растирая свой семидюймовый кол. Казалось, что за последние двенадцать месяцев он совсем не вырос.
Одиннадцать голых мальчиков равномерно стояли за кругом свечей, окружающих матрас с его сверкающими, разглаженными простынями. Только троица Мартин, Стивен и Дикки были вместе вплотную друг к другу, Стивен, обняв своими руками Мартина, и Дикки, прислонившийся к брату и державшийся за него одной рукой. Все затаили дыхание, когда Бобби провёл меня по кругу и подвёл к матрасу, где лежал Кенни. Мерцание свечей у пола увеличило размеры всех в комнате, особенно таких больших мальчиков, как Спайк и Роберт.

- Могу ли я сейчас любовную смазку, данную мне моими друзьями, использовать для этого особенного момента?

Мартин подтолкнул Дикки вперёд. Тот посмотрел на бокал, наполненный мальчишеской спермой, поджал на мгновение губы, затем поднял его и протянул мне. Бобби подал мне полстакана вина, в который Дикки старательно влил небольшую порцию спермы. Я взболтал вино в стакане и выпил. Показалось, что вино стало несколько гуще, но изменений в его вкусе я не заметил.
Я взял бокал и провозгласил:
- Это любовь моих друзей, которую я буду хранить до конца своей жизни. Названный брат Дикки сейчас применит ее.

Дикки встал на колени рядом с Кенни и медленно вылил клейкое содержимое бокала на головку длинного члена. Оно намочило волосы на лобке и сбежало между его ног. Дикки пальцами размазал сперму по стволу пениса. Я развернулся задом и поднял край тоги, чтобы он смог протереть своими пальцами между моих ягодиц.
Затем я поднял майку моего отца, оставшуюся с прошлого года, плюнул на неё и подал Дикки, чтобы он вытер пальцы.
Я оседлал Кенни лицом к его ногам и произнёс:
- Теперь моё время.

Я снял тогу и подал её Бобби.
- Все, подойдите и возьмите мои руки, и дайте мне свою любовь, чтобы я смог выполнить это.

Все одиннадцать подошли, курсируя из стороны в сторону, пока шестеро не оказались по одну сторону, а пятеро по-другую. Все, кроме Фредди и Джорджи, глядели туда, где я сидел. Два моих лучших друга смотрели на меня.
Я опустился на верхушку члена Кенни и сказал:

- О, Великий Дух Гомосексуализма, пожалуйста, помоги проделать это, чтобы я стал бы достоин быть одним из твоих последователей.

Я присел и закрыл глаза. Нужно было подвинуться немного вперёд, чтобы совместить моё отверстие со стоящим членом Кенни. Я взялся за его ствол, погрузив пальцы в сперму и приставил головку к своему анусу. Немножко надавив, я почувствовал, как верх упёрся в мой вход, а затем прошёл внутрь. Существовало только небольшое неудобство, в отличие от боли год назад. Я на мгновение остановился, затем начал скользить вниз. Чуть откинулся назад и легко заскользил. Его член воспламенил мою простату, когда проходил мимо. Показалось, что он во что-то уперся, но покачивание из стороны в сторону позволило миновать преграду и он пошёл дальше, пока я не уселся на пропитанную спермой лобковую поросль. Она была такой скользкой, что только его его член в моём тылу удерживал меня от возможности соскользнуть вперёд, на его бёдра. Затем пришло чувство наполненности, оно было очень приятным.
Джорджи предложил, чтобы в этом году более подходящим будет начинать сосать с самого большого члена и заканчивать самым маленьким. Он сказал, что это как бы завершит цикл моего года перемен. Так мы и пошли, в противоположную сторону, в отличие от предыдущего года, с самым большим членом Спайка и последним, самым маленьким - у Дикки. Протеина стало больше, чем год назад. Член Кенни немного смягчился, но не выпадал, как в прошлом году. К тому времени, как Дикки достиг оргазма, Кенни был готов выскользнуть.
Я произнёс:
- Пришло время вложить семя мужчины в мои недра. Пожалуйста, о Великий Дух Гомосексуализма, позволь Кенни сейчас наполнить меня мужским семенем. Друзья мои, возьмите мои руки снова, чтобы я мог опереться на вашу любовь и мужественность Кенни.

Как и в прошлом году, опираясь на руки друзей, я приподнялся до середины ствола Кенни и медленно опустился на его пах. Я повторил это снова, на этот раз поднявшись повыше, затем ещё и ещё, почти давая головке его члена выйти наружу, прежде чем опускаться назад, поглощая собой все семь дюймов. И снова Кенни стал медленно толкаться внутрь меня. И опять же, удерживаясь с помощью других, я сохранял эту позицию, предоставив ему делать всю работу. Его член увеличился, но боли не было. Вероятно, в ответе за это были либо Франклин и его приятели, либо мой всплеск роста.
Невероятная скользкость спермы сглаживала любые толчки в моём анусе, но не смогла предотвратить появление умеренной боли, возникшей когда ствол его пениса увеличился, растянув мой напряжённый анус.
Окончательно раздутие члена Кенни было болезненным, но не долгим. Мышцы его бёдер напряглись. Он подсунул под меня кончики своих пальцев, когда выстреливал свой груз внутрь. Бобби немедленно пососал мне. Мне потребовалось всего несколько секунд, чтобы кончить. Стало больно, когда мой сфинктер сжался вокруг твёрдого, всё ещё пульсирующего члена.

- Спасибо тебе, моя любовь. Вы можете отпустить мои руки.

Я подождал, пока пенис Кенни смягчится, затем с помощью Фредди медленно поднялся. Я практически не ощутил, как вялый конец Кенни выскальзывает из меня. Я снова подошёл к каждому мальчику и поцеловал некоторых в губы, других в щёку. Бобби одарил меня глубоким французским поцелуем, так же, как это сделал Сэмми в прошлом году.
Включили свет. Меня поздравляли и хлопали по спине. Пока Бобби, Мартин и Спайк приносили еду, Кенни присоединился к Фредди, Джорджи и мне в ванной.
- Какие ощущения на этот раз? - спросил он.

- Не так неприятно, как в прошлый, но ты ещё слишком большой для меня.

- Так мы постараемся в будущем году.

Так как это была ночь перед школой, то мы не могли праздновать слишком долго. Все поели и отправились по домам. Фредди, Джорджи и я пошли к моему деду.
Позже, лёжа в кровати в спальне на втором этаже, мы втроём обсуждали, что значит быть гомосексуалистом. У Джорджи было своё особенное мнение.

- Гомосексуалисты были всегда. Греки ими были. О них говорится в Ветхом Завете. Доктор Куинси говорит, что они повсюду. Я полагаю, что это нормально. Некоторые дети занимаются этим потому, что им это нравится, как это нравится Ларри. Это ребёнок из нашего лагеря, который любит быть трахнутым и сосать, но я не думаю, что он один такой, потому что он занимается этим не в одиночку. Гомосексуалисты - это мужчины, в которых есть немного женского, в их мозгах. Именно поэтому они ведут себя как девочки и любят заниматься сексом с парнями. Малькольму нравится смотреть на мальчиков. Ларри просто любит секс с ними. Это большая разница. Спорим, что Ларри женится и у него будет много детей.

- Хорошо, - сказал Фредди, - почему же их все так ненавидят?

- Они не ненавидят их на самом деле. Они их боятся. Бьюсь об заклад, многие дети, которые обзывают гомо противным дерьмом, самим нравится делать тоже самое и это пугает их, что кто-то может узнать об этом, поэтому они говорят плохие вещи о гомо, чтобы никто не подумал, что они такие же. И если кто-то пытается сказать что-то хорошее о гомо, эти парни наставят на него палец и обзовут педиком. Ты понимаешь, о чём я?

Фредди задумался над этим. Казалось, что это про меня. Смущало меня то, что были дети типа Мартина и Филиппа, и мужчины, которые платили мне и другим мальчикам за то, чтобы пососать наши пиписьки.
- Так как насчёт парней типа Вашбурна и других, которым нравится секс с мальчиками типа нас. Кто они? Я думаю, что им нравятся мальчики, а не девочки.

- И мастер Горман. Может быть, они просто не выросли и что-то вроде этого. Я не знаю, - ответил Джорджи.

- Маленькие мальчики нравятся как девочки, - предположил Фредди, - всё нежное и нет волос, кроме как на их киске.

- Мне нравится бывать с Дикки и он ещё маленький.

- Это потому что ты сексуальный псих, - сказал Джорджи с улыбкой., - ну а теперь мы займёмся с тобой трахом этой ночью или твоя попа всё ещё болит?

Я пососал у них обоих и насладился сладким элексиром, которым они брызнули у меня во рту.

Джорджи во вторник остался ночевать в моём доме и насладился моей дыркой в последний раз. Так как он и Фредди хорошо ладили между собой, то мы строили совместные планы на Рождество.

 

Отношения с Филиппом на следующей неделе выпали несколько в сторону. Во-первых, как вы понимаете, его большой член и его возможность давать сперму взволновали меня. Поэтому я не стал возражать против того, чтобы он поторчал в доме Бобби ближайшие пару дней. В четверг после школы я захватил его к Бучу. Он трахал так, будто знал, как по-настоящему надо это делать, медленно и нежно, слегка выпадая после каждого толчка. Его член отлично заполнял меня внутри, возбудив все нервные окончания моей прямой кишки. Он стонал на каждом из своих многочисленных импульсах, накачав большое количество мальчишеской спермы в мои глубины.
Он признался, что регулярно трахает десятилетку, которого он повстречал в парке неподалеку от своего дома.
- Ему нравится делать это сидя на моих коленях лицом ко мне, чтобы я обнимал его.

Вхождение Буча было многообещающим, но разочаровало.
Проблемы начались субботним утром, когда Филипп пристал к Дикки, который едва его знал. Мартин застукал его непосредственно на месте преступления. Если бы Филипп был бы размером с Мартина, то вероятно, была бы драка. К его чести, Филипп извинился, но затем пристал к Стивену, который только что находился в объятиях Мартина. Размер стал не важен. Бобби и Спайк едва сумели развести их.
Филипп вернулся к траху своего мальчика из парка. Он позвонил ко мне домой и извинился за причинённые им мне проблемы.

 

Кроме подготовки к Рождеству, жизнь вернулась в нормальное русло. Мой блудливый бизнес потихоньку увеличивался с добавлением пары приятелей Франклина, один из которых был настоящий красавец по прозвищу Басси с пиписькой размером как у Филиппа, но новичком в её использовании. Он сделал все ошибки начинающих, пытаясь с места попасть в карьер. Сначала он пытался протаранить меня, вызвав боль внутри и снаружи, затем он трахался под страшным углом, задевая что-то нежное внутри. И наконец, он вытаскивал несколько раз слишком далеко и сильно тыкался в меня чуть выше отверстия. Там болело после столь быстрого входа, и оставалось таким всю неделю. К счастью, он прислушивался к советам и во второй раз стало значительно лучше, если уж и не так приятно. Но дополнительные доходы позволили мне быть щедрым во время шопинга перед Рождеством.
Мои планы на Рождетво не включали в себя пребывание в родном доме.

У моей матери появились неисполнимые надежды на приятное семейное Рождество дома. Я не смог припомнить ни одного, которое бы прошло хорошо. Мой отец и я едва говорили, почти не видели друг друга. Большинство его указаний мне были переданы через мою мать. В столовой я ел всего лишь несколько раз после моего памятного возвращения из лагеря. Я питался или на кухне или у себя в комнате. У меня не было никакого желания получать подарки от отца на Рождество. В конце концов, моя мать, с тоской в глазах, разрешила мне провести канун Рождества у деда с бабушкой и с Фредди, Рождественский день в церкви вместе с семьёй Фредди, Рождественский обед, приготовленный моей бабушкой, но сервированный в доме Фредди. Тётя Марта должна была работать в этот день с шести утра, так как рождественнские обеды от Бобби ожидало полтора десятка клиентов. Затем Фредди и я собирались прийти к Бобби и отметить Рождество там, с Мартином и все бандой. Я приготовил для всех подарки. Таким был мой план.

Но случилось всё по-другому. В шесть пятнадцать в канун Рождества мой отец позвонил моему деду и настоял, чтобы я тот час же отправился домой, чтобы провести Рождество с семьёй. Я перезвонил и спросил мою мать.
Ответил мой отец.
- Топай сейчас же домой! - он повеси трубку.

Сразу же, как только я вошёл в дверь своего дома, я направился в его кабинет.
- Ты не хочешь быть со мной и я не хочу быть с тобой, так зачем я должен тут находиться? - спросил я со злостью.

- Ты здесь для своей матери. Ты не должен разрушать Рождество для неё.

- Нет. Ты тут. Почему бы тебе просто не уйти? - я выбежал вон.

Мать пришла ко мне в комнату.
- Дорогой, попробуй просто ужиться с ним на несколько часов. В конце концов, это Рождество.

Единственные слова, которые у меня были, причинили бы ей боль, поэтому я ничего не сказал.
Я поискал музыку чёрных на своём радио и сделал её по-громче, чтобы проделать свои упражнения под музыкальный ритм. Видимо, она была достаточно громкой, чтобы вывести из себя моего отца. Он пришёл в комнату и выключил приёмник.
- Если я услышу снова это дерьмо, то ты потеряешь радио, - произнёс он и вышёл.

Я произнёс губами "пошёл на хуй" и включил его, установив громкость такой тихой, что слушать можно было только приложив ухо к динамику. Это не помогало моим упражнениям. Я нашёл мать и сказал, что иду на пробежку.

- Там же холодно, дорогой. Вдруг, ты заболеешь?

- Я уже...Я надену куртку и шапку.

Я побежал к Фредди. Они украшали дом и пели. Я пробыл там до одиннадцати. Я ожидал, что при возвращении домой будут проблемы, но дом был тёмным. Задняя дверь не была заперта.
Мать разбудила меня в восемь к мессе. В церкви прислуживал Стюарт. Он был явно рад видеть меня и улыбнулся несколько раз. Я проигнорировал отца и отправился после окончания службы к двери в ризницу, чтобы встретиться со Стюартом. Моя мама пошла за мной.
- Малькольм, дорогой, нам нужно идти.

- Я вернусь через минуту, нет, я приду домой. Мне нужно поговорить с приятелем несколько минут.

- Дорогой, я думаю, что тебе лучше пойти сейчас. Твой отец уже расстроен твоим вчерашним возвращением поздно вечером. Он знает, куда ты ходил.

- Тогда я поведу Стюарта с нами домой.

Стюарт был не дурак. Он увидел, как закипает котёл.
- Я не могу Малькольм. Мне нужно вернуться домой.

Я затащил его с собой в машину и обнял его, напевая "Счастливого Рождества". Он посмотрел на моего отца, который поглядел на меня и быстро ушёл.
По дороге домой никто не проронил ни слова. Я направился прямиком в свою комнату и поискал на своём радио хор чёрных. Их было два, один был более пронзительным. Я оставил его и уменьшил громкость. Я собирался сесть, когда пришёл мой отец и схватил радио со стола. Я вскочил и попытался его отобрать. Он оттолкнул меня и вышел за дверь.
- Отдай моё радио обратно! - закричал я.

Он проигнорировал. Я пошёл за ним.
- Это моё радио. Ты не давал его мне и поэтому верни назад!

Он развернулся и указал назад, туда, откуда я вышел.
- Иди в свою комнату и оставайся там до тех пор, пока тебя не позовут.

- Верни моё радио.

- Ты думаешь, что я не выпорю твой зад, мальчик? Делай то, что я сказал.

- Сначала верни радио и я пойду в свою комнату.

- Послушай, ты, маленькая девчонка. Почему ты не можешь говорить, как мужчина? Ты по-настоящему маленький...

- Педик? Гомик? - он нажал на мою кнопку. Я словно находился внутри какой-то машины, вышедшей из под моего контроля

- Правильно, умник! Маленький педик. Когда ты будешь вести себя как мужчина?

- Никогда, умник! - я встал так, чтобы казаться повыше. - Я гомосексуалист и горжусь этим. Мне нравится, когда меня трахают в задницу. Именно ты сделал меня таким. Я твой сын!

Я смотрел на него. Он глядел на меня.
- А теперь верни радио!

Он немного расслабился и поднял голову.
- Так ты признаешь это? После всей этой лжи? Сандра, иди послушай.

Мать появилась в дверях стенного шкафа позади него.
- Дорогой, он просто слушал рождественнскую музыку.

- Нет, твой сын признался, что он педик, нет, гомосексуалист. Выйди вперёд, Малькольм. Повтори это для матери.

Я обрёл некоторый контроль над собой и не собирался ни в чём признаваться.
- Нет, я сказал, что в семье ты педик. Ты так много говоришь об этом. Теперь верни мне...

- Ступай в свою комнату, мальчик! Сейчас же!

- Сначала верни моё радио, - я постарался успокоиться.

- Дорогой, пожалуйста...

- Держись от этого подальше, Сандра. Так что же будет после, Малькольм?

- Верни моё радио.

Он повернулся и передал радио моей матери, которая взяла его за ремешок. Я развернулся и направился к чёрной лестнице, стараясь больше избежать драки и последствий, чем самого избиения. Прежде чем я взялся за дверную ручку, он схватил меня за рубашку и дёрнул. Я ухватился за притолоку. С рубашки отлетело несколько пуговиц. Я снова потерял контроль, развернулся и со всех сил замахнулся ему в лицо. Он смог защититься от правой, но не от левой руки. Удар попал прямиком под грудную клетку, в живот. Он согнулся. Мать крикнула. чтобы мы остановились.
Я попятился.
- Прекрати это и отдай моё радио, или же я засажу тебя в тюрьму.

Он был полон решимости подойти ко мне, но остановился и глянул с яростью и смятением на лице.

- Это правда. И Вашбурн тоже. Я донесу на тебя. Ты же не платил налоги с двухсот тысяч, не так ли?

Он выпрямился, одной рукой придерживая там, куда я нанёс удар. Его глаза раскрылись ещё шире.

- Смотри, я знаю. А теперь верни моё проклятое радио!

Его лицо исказила гримаса.
- Ты думаешь, что я позволю шантажировать себя какой-то маленькой фее?
Он подошёл ко мне, пытаясь схватив меня за руку и плечо. Я отступил по коридору в сторону своей комнаты, сооображая об оружии, которое могло быть там. На столе лежали карандаши. Я вывернулся и вскочил за кресло, чтобы заблокировать его, пока я найду что-нибудь острое.
Я двигал кресло, когда он пытался схватить меня. Он опустил руки, стараясь перехватить кресло. Я отпустил кресло и попытался ударить левой ему в лицо, но он отвернул голову. Я только скользнул по нему. Но этого оказалось достаточно, чтобы его задержать, после чего я выбежал из-за кресла и выскочил в дверь.
Мама бросилась и попыталась удержать отца, когда он рванул за мной. Я сбежал к парадной лестнице, опередив его на метр. Когда я уже был внизу, он вытянул руку и схватил меня за волосы. Мои ноги подкосились. Показалось, что с меня сняли скальп. Я упал на спину, крича от боли. Он спустился и подошёл ко мне, затем обхватил мою голову рукой. После чего потащил меня за шею вверх по лестнице, где бросил меня на пол коридора и опустился на колени у моей груди.
Он с силой ударил меня тыльной стороной ладони по лицу.
- Ты некуда не убежишь, мальчик!

На какой-то момент я был как пьяный, ничего не соображая.

- Генри! Остановись! Остановись! - кричала моя мать, вцепившись в его плечо.

- Прочь, Сандра, иди в свою комнату! - Он оттолкнул её. Она упала позади.

Он схватился за лацканы моей рубашки и приподнял меня. Я пришёл в себя и ударил его двумя кулаками, метя в лицо. Первый попал в челюсть. Второй промахнулся, потому что он отклонил голову назаз, после чего он ударил меня ногой в пах, попав голенью по моим яйцам. Боль из паха выстрелила в мой мозг. Я скрючился от жуткой боли. Он оторвал меня от пола и поволок по коридору. Моя мать встала у него на пути.

- Убирайся с дороги, женщина!

Мать замахнулась, дав ему крепкую пощёчину. В руках он держал меня. Она ударила снова. Он выпустил меня, чтобы отбить её удар. Я упал на пол и стал отползать в сторону.

Мать закричала:
- Прекрати!

- Уйди с моей дороги, женщина!

Я пополз к двери, ведущей на заднюю лестницу. Мать вскрикнула и упала на меня. Он толкнул её. Инстинкты взыграли во мне, заставив подняться, разнося силу и ярость по моему телу. Я забыл про свою боль и встал напротив его, вытянув руки. Я упёрся и толкнул его назад, стараясь попасть плечом в грудь. Он отступил. Я подпрыгнул, чтобы ударить. Он закрылся руками и попытался ухватить меня за правую руку, но мы были в узком коридоре. Я был вне себя. Я дважды ударил его по голове. Он ответил мне, попав в подбородок. Это должно было остудить меня, но только отбросило на пол.
Он подскочил и схватил меня за ноги. Затем быстро потащил к лестнице и столкнул меня вниз. Я отчаянно пытался ухватиться за стойки перил, но промахнулся и полетел вниз, ударившись головой, спиной и плечами, после чего, пролетев две трети лестницы, смог остановить своё падение. Он спустился ко мне и пнул ногой. Остаток пути я падал на спине, треснувшись головой и плечами об пол внизу. Мой отец спустился следом и пнул меня по почкам. Казалась, что все различные боли слились в одну, когда его нога соприкоснулась с моим боком. Я свернулся калачиком, болело повсюду.
В какой-то момент кроме боли, я ничего не ощущал. Затем его ремень хлопнул по моему бедру, затем по боку, далее повсюду. Я никак не мог его остановить. Я заорал, больше от бессилия, чем от боли.
Мать снова и снова кричала:
- Генри! Остановись! Прекрати!

Я услышал возню. Ремень перестал гулять по мне. Тяжёлые шаги поднимались по лестнице. Я почувствовал на себе руки матери.
- Давай, Малькольм. Мы уходим отсюда. Поднимайся.

Она тянула меня, пытаясь поставить на пол. Мне хотелось помочь ей, было слишком больно и я чувствовал, что слишком слаб.

Тяжёлые шаги спустились по лестнице. Я был уверен, что меня ожидает ещё боль. Что-то упало на пол рядом со мной. Я посмотрел наверх. Нога моего отца встала на моё радио, разбив его полностью.

- Вот твоё проклятое радио с музыкой ниггеров, педик. Ты всё ещё хочешь шантажировать меня? А? - закричал он.

Мать всё дёргала и дёргала меня, пытаясь поднять на ноги. Назад вернулась ярость, хоть и без стремления к атаке. Я был для этого слишком слаб. Но страха не было.
- Ты сукин сын! - выкрикнул я. - Скажи до свидания всему, что у тебя есть. Я заложу тебя повсюду, сукин ты сын.

- Ты ничего не сделаешь, педик, а вернёшься в свою комнату!

- Да, я педик. Но я всё же лучше, чем ты.

- Ты видишь, Сандра? Я же говорил тебе. Он баба. Это то, что ты получила в результате своего воспитания!
Мать, двумя руками дергающая мою левую руку, выпрямилась и выкрикнула:
- Моё воспитание? Тут нет моего воспитания!. Это всё твоё воспитание!

Мне хотелось высказаться, но боль подорвала мои силы. Слабое "лучше, чем ты" было всё, что я смог произнести.

- Давай наверх, парень! - Он схватил меня за плечо.

Мать удалила его по лицу. Он ударил её в ответ. Они уставились друг на друга.

- Я ухожу, Генри.

- И ты попадёшь в тюрьму, Генри. - Я приподнялся и снова упал на пол, как ни странно, пытаясь засмеяться.

Я слышал разговор на повышенных тонах, но либо не мог понять, либо не мог расшифровать слова. Боль и спутанность сознания обволакивали меня, словно кислотный туман. Я слышал собственные стоны. Я вышел к машине с помощью мамы, но не уверен в этом. Мне помнится, как, в какой-то момент, я сидел на асфальте и не желал вставать. В мыслях у меня было желание залезть в ванну с холодной водой, чтобы остановить боль.
К тому времени, когда мы добрались до дома моих дедушки с бабушкой, я был способен что-то воспринимать, но мне стало ещё хуже. У меня не было ни одного органа, который бы не болел. Мать подвела меня к двери и стала искать ключ. Я упал на коврик и свернулся калачиком. Она присела рядом и сказала:
- Извини меня, Малькольм, мне очень, очень жаль.

Мне показалось, что она плачет.